Юрий Галансков
«Подпольный литератор – обязательно гражданин Родины и человек чести, поэтому он никак не может пройти мимо издевательства над своей Родиной и над её лучшими сынами».
Так писал и так думал Юрий Галансков. Так думал он обо всех тех, кто в невероятно тяжёлых условиях сохранял, собирал и создавал свободную русскую речь: бесцензурную литературу, так называемый самиздат. Эти слова в полной мере относятся и к самому Юрию Галанскову, который сам был подпольным литератором, а следовательно, человеком чести.
Я услышал о нём ещё задолго до нашего знакомства. Поэт, один из вожаков «Маяковки» (литературных чтений у памятника поэту в Москве), редактор подпольного поэтического сборника «Феникс», один из организаторов демонстрации в защиту Синявского и Даниэля – первой неофициальной демонстрации за долгие годы советского режима.
Я видел, как дюжие молодчики из КГБ тащили по мостовой парня в сером пальто, который за минуту до этого объяснял собравшимся их конституционные права. Тогда я не знал, что это был Юрий Галансков.
[…] Он был признанным авторитетом у смогистов, их постоянным советником. Правда, смогисты мало прислушивались к его советам, но постоянно тянулись к нему – потому что Юрий никого не отталкивал, находил общий язык с каждым и помогал любому, если это только было в его силах.
[…] Вскоре Юрий посвятил меня в свои планы создания легального бесцензурного журнала, посвящённого общественным проблемам. «Понимаешь, – говорил он, – сейчас самое время выступить открыто. После процесса над писателями общество разделилось на два лагеря. Прямо как во Франции после дела Дрейфуса. Но я не переоцениваю общественное мнение. Оно слишком ещё беззубо, слишком принижено. Понаписали петиций: просим отдать на поруки Синявского и Даниэля. Как будто они преступники. Нет, не петиции нужны, не робкие протесты. Нужен решительный шаг».
Сказано было крепко. Но стояло ли за этими словами что-нибудь реальное? Или это были просто слова, да и только?
Нет, стояло. Юрий Галансков был из той немногочисленной категории людей, у которых слова не расходятся с делами, и из ещё более малочисленной категории тех, у кого слово и есть дело.
Свой решительный шаг Юрий готовил тщательно. И феникс возродился из пепла и золы.
В течение полугода Юрий собирал материалы для сборника «Феникс-66», который должен был явиться ответом русской оппозиции на попытки властей задушить и без того полудохлое общественное брожение в Советском Союзе. В редакционном заявлении Юрий писал:
«...Сам факт издания настоящего журнала – уж конечно, достаточный повод для применения какого-нибудь антидемократического закона или указа. Можете начинать... Вы можете выиграть этот бой, но всё равно вы проиграете эту войну. Войну за демократию и Россию. Войну, которая уже началась и в которой справедливость победит неотвратимо...»
И действительно, «Феникс-66» был первым решительным боем в нынешней войне за демократию в России. Это было отнюдь не первое и далеко не единственное проявление политической оппозиции существующему тоталитарному режиму, но это было первое её открытое выступление. И поэтому значение «Феникса-66» трудно переоценить.
В начале декабря 1966 года мы встретились с Юрой на станции метро «Смоленская». В руках у Юры был большой свёрток. «Это сборник, – сказал Юра, – твой персональный экземпляр. Постарался сохранить его. Ведь никто не знает, что нас ждёт. Так пусть хотя бы один экземпляр сохранится для его редактора».
И экземпляр этот сохранился. Его искали, а он ходил по Москве из рук в руки, потом попал в Питер, а затем снова в Москву, и так и не достался тем, кто за ним охотился. Но это было потом. Пока же, в преддверье нового 1967 года мы бились рыбой об лёд, пытаясь сплотить различные молодёжные кружки, привлечь отдельных, не слишком напуганных, либеральных интеллигентов. Читали самиздат, который начал поступать к нам в возрастающем количестве. Обсуждали программные установки НТС, единственной политически активной организации русского Зарубежья. Планировали проведение легального демократического съезда, на котором намечалось оформить независимую общественную организацию. В этом деле путеводной звездой нам служил Михаил Михайлов...
19 января 1967 года Юрия Галанскова арестовали. Спустя три дня на площади Пушкина состоялась демонстрация протеста. Я был её участником и был за это арестован. Мельком удалось увидеть Юрия в следственном изоляторе «Лефортово». А в последний раз я видел его в зале московского городского суда. Там, где ему вынесли страшный террористический приговор – семь лет лагерей строгого режима.
У Юрия была язва желудка в очень острой форме. Он сидел, содрогаясь от жутких болей, опираясь на спинку стула. Вершители правосудия милостиво дозволили такое. Я сказал Юре: «Здравствуй, товарищ. Держись». Он улыбнулся, кивнул.
Я уверен, что в зале суда Юрий думал не о себе, не о своей участи. Он думал о товарищах, о людях, о родине, о свободе. А сквозь стены, сквозь охрану, прорывая пропагандистскую ложь, поднимался голос честных людей, протестующих против позорного судилища. Сотни людей собирались у закрытых дверей суда. Большинство не знало Юрия. Но эти люди верили ему, верили в него. Совесть России, как феникс, возрождалась из пепла и золы.
Юрий Галансков боролся всю свою жизнь. Боролся за свободу, которую искал, боролся за справедливость, в которую верил. Ни в тюрьме, ни на суде, ни в лагере он не прекращал своей борьбы. Он не сказал ничего лишнего, никого не оговорил, ни в чём не покаялся. Что мог – брал на себя. Мог бы взять всё – сделал бы так.
Он участвовал в голодовках протеста, помогал товарищам-политзаключённым, выступал против произвола лагерной администрации. Он помогал и тем, кто на воле пал духом или заколебался. Помогал тёплым словом, советом, напутствием.
Юрий Галансков пожертвовал собой. И, быть может, ещё не настало время, чтобы мы до конца могли почувствовать и понять всё значение его подвига.
Комментируя суд над Юрием Галансковым, английская газета «Таймс» писала в то время: «Внешний мир следит за происходящим с таким же чувством, которое наполняет человека, когда он читает о величественных актах упорной и сознательной смелости людей на полях сражений». Хочется верить, что война эта будет выиграна. Война за демократию и Россию. Война, в одном из сражений которой пал смертью храбрых верный сын России Юрий Тимофеевич Галансков, талантливый поэт и публицист, редактор машинописного сборника «Феникс-66».
Ему было 33 года. Шесть лет из них он провёл за колючей проволокой.
В Евангелии сказано: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих».
Сказано это и про Юрия Галанскова.
Печатается по книге: Юрий Галансков. Избранные произведения. Ростов-на-Дону, 1994.