Олег Ильинский
«Человек умирает – от него остается Вселенная,
В которой он продолжает жить»
О. Ильинский
9 сентября 2003 г. в Нью-Йорке умер один из последних поэтов II эмиграции Олег Ильинский.
Олег Павлович Ильинский родился 19 мая 1932 г. в Москве. Отец его был искусствоведом, специалистом по эпохе Возрождения, мать – по древнерусской иконописи. Родители рано привили сыну любовь к искусству и литературе. В детстве он посещал музеи, любовался архитектурой старых улиц, любил московский ампир и увлеченно читал русских классиков. «Книжная страница всегда существовала на равных правах со всем окружающим», – напишет он в своей последней, седьмой книге «Стихи» (2002).
В 1944 г., будучи еще подростком, Ильинский с родителями попал в Германию. После войны он окончил мюнхенскую гимназию, затем слушал лекции по философии и литературе в Мюнхенском университете, в частности лекции Федора Степуна, которого знали родители Ильинского. В университете Олег встретил немецкую студентку, впоследствии ставшую его женой и верным спутником на всю жизнь. При переходе в православие ей дали имя Татьяна. Трудно представить себе более русского человека, чем Татьяна Ильинская. Она в совершенстве овладела русским языком, впитала русскую культуру, и полностью приняла быт семьи, всегда жившей «не хлебом единым». Она поняла эстетику поэзии своего мужа, всегда была первым слушателем и критиком каждого его стихотворения.
В 1956 г. семья переехала в США. Здесь Олег Павлович получил докторскую степень по русской литературе в Нью-йоркском университете, где затем в течение нескольких лет читал лекции. До конца жизни он бы членом редакционной коллегии Записок Русской Академической Группы в США и журнала «Русское Возрождение». Для этих изданий он регулярно писал литературоведческие статьи и рецензии.
Олег Ильинский начал печататься очень рано. Прозаик Леонид Ржевский, обративший внимание на необычайно талантливого юношу, посоветовал ему дать подборку своих стихов в журнал «Грани». Эти первые опыты молодого поэта были опубликованы, когда ему было всего 18 лет. А в 1960 г. издательство «Посев» в серии «Русская зарубежная поэзия» выпустило сборник Ильинского «Стихи». С тех пор все его книги стихов выходили под этим скромным названием. В предисловии к первому сборнику Ржевский отметил зрелость поэзии молодого автора, даже произведений, датированных сороковыми годами.
В последней, седьмой книге Ильинского есть предисловие и послесловие автора, которое представляет особый интерес. В этой довольно сложной – полуавтобиографической, полубеллетризованной вещи есть много размышлений об искусстве и литературе, как понимал их Ильинский, творчески созревавший в послевоенной Европе. В его послесловии реальность переплетается с фантазией, авторское «Я» раздваивается на «я» и «он» и эти два ведут нескончаемую полемику. «Я постоянно борюсь с ним», – пишет Ильинский. Но в главном – «я» и «он» согласны: «...мы оба думали глазом».
Да, Олега Ильинского можно считать «зрительным» поэтом. «У меня лично всегда было желание приравнять слово к краске, освещению или рисунку карандашом». Искусство Ильинский любил самозабвенно до самого конца жизни. За 3 месяца до смерти он, уже в инвалидном кресле, посетил какую-то выставку в нью-йоркском Метрополитене. Мне всегда казалось, что в поэзии он разгадывает тайну вдохновенного творчества человеческих рук. Ильинский знал и любил древнее зодчество, живопись, скульптуру, музыку. Весь этот богатый спектр искусств отразился в его стихах.
Так же самозабвенно он любил природу. Пейзажная лирика занимает в его стихах большое место. Почти все они прозрачно светлы по настроению, хрустально-серебристы по тонам. Замечательные образы возникали у него при созерцании лесных озер, и пейзажей, иногда увиденных отраженными в стекле или в воде. Надо сказать, что образ воды – центральный в пейзажной лирике Ильинского. «Июнь отражался в озерах. Июль, / Едва появившись, запутался в лирике / Реки камышовой...» Приведем полностью одно из прекрасных образцов пейзажной лирики поэта:
Отраженье веток и коряг,
Верх деревьев золотисто-розов,
И озерная проходит рябь
По хрустальному лицу березы.
В камышах лесной закат разлит,
Винный отблеск солнечного сплава,
И лесное озеро стоит
Как Офелия в слезах и травах.
Но питал строки этого поэта и город – старый и современный. Современный – это чаще всего Нью-Йорк, в котором довелось жить поэту все его американские годы. Страшный город с его трущобами и камнями, убивающими природу. «Нью-Йорк похож на сплющенную пивную банку, / Затерявшуюся на диком пустыре...» Но он и город музеев, своеобразной культуры, да при желании можно и в нем найти природу, особенно весной:
Весна,
Собвейный ветер и ездок,
Скольженье лифтов, лестничные спуски
И на губах – хрустальный холодок
Музея Современного Искусства.
Вот так бы оскульптурить и заснять,
Заставить жить в стекле четверостишья
Сережками облепленный асфальт
И голубей, срывающихся с крыши.
Пусть легкое дыханье эстакад
Проносится над зеленью эскизной,
Пусть сквозь листву заглядывает в сад
Серебряный висок сюрреализма.
«Муза дальних странствий» была к поэту благосклонна. Ильинский изъездил со своей верной спутницей женой всю Европу. Особенно он любил Германию, знал ее архитектуру, философию, музыку, и, конечно же, литературу. Готика рождала великолепные образы. «Я читал готику как свою биографию», – пишет Ильинский. Он и его стих, как бы, переносились в другую эпоху, в другую страну, в другую религию. Возьмем, например, начало стихотворения «Средневековье»:
В прохладных каменных стенах,
Где роспись стен почти без красок,
Мой стих, суровый, как монах,
Простой веревкой опоясан.
Еще в 1960 г. Э. Райс писал («Грани» № 47), что Ильинский самый западный поэт второй эмиграции, что он «явление редкое своим подлинным, неподдельно глубоким чутьем к сущности Европы». Это не мешало ему быть одновременно и подлинно русским, даже близким славянофильству. Он любил и понимал Киреевского, Хомякова и Аксакова. Но в поэзии, прав Райс, он оставался европейцем.
С Олегом Павловичем я познакомилась очень давно. Много раз мы с ним выступали на конференциях и поэтических вечерах. Стал он также одним из самых верных авторов издаваемого мною поэтического ежегодника «Встречи». Он всегда с нетерпением ждал нового выпуска с очередной подборкой его стихов. (Нынешний номер, увы, вышел через десять дней после смерти Ильинского.)
Был он необыкновенно жизнелюбив, энергичен, подвижен, несмотря на физический недостаток: из-за перенесенного в детстве полиомиелита, Олег Павлович хромал, был у него и дефект речи, который, однако, не мешал ему много и увлеченно читать вслух свои стихи. Жил он, можно сказать, в творчестве, бытовые проблемы для него не существовали. Если Николай Моршен мог увлеченно говорить о рыбалке, а Иван Елагин о дороговизне жизни, то Ильинский говорил о влиянии Платона на его поэзию, о своем переходе от Фихте к Киреевскому и Льву Толстому.
2 года тому назад Олегу Павловичу сказали, что у него неизлечимый рак: метастазы в костном мозгу, операция не поможет. Если лечиться другими средствами, то можно надеяться на 5 лет жизни. Чета Ильинских приняла это как подарок. Но, несмотря на лечение, срок жизни оказался 2-летним.
Он почти до конца не сдавался, мечтал пожить подольше, чтобы продолжать свой обычный образ жизни: любоваться природой и вдохновенным творчеством человека. И, конечно же, писать и писать стихи. Говоря по телефону, бодрился: «сегодня чувствую себя гораздо лучше».
Все долгие месяцы тяжелой болезни с ним неотступно была его жена, его ангел-хранитель. По его просьбе он умер дома. Похоронен рядом с родителями на кладбище православного монастыря Ново-Дивеево в штате Нью-Йорк.
В зарубежной поэзии, независимо от принадлежности к той или иной волне русской эмиграции, Олег Ильинский – явление очень значительное. Он постоянно публиковался в самых серьезных периодических изданиях: «Грани», «Новый Журнал», Записки Русской Академической Группы в США, «Русское Возрождение» и др. Он широко представлен в зарубежных и российских антологиях.
Мир праху твоему, дорогой Поэт!