7 февраля 1920 г. В I час 30 минут двумя колоннами двинулись по камышам в долину Дона: самурцы на Казулас, а наш полк на Елисаветинскую. Полк обходит станицу с северо-востока, имея целью перерезать красным путь отступления. В темноте ночи стали видны вспышки орудийных выстрелов со стороны хут. Обуховского - то 3-й полк наступал. Наш выход, почти в тыл красным, занимавшим Елисаветинскую 6-ю полками 46-й дивизии был для них полной неожиданностью. Лишь в полверсте от станицы голова колонны была встречена ружейным и пулеметным огнем, но шедший с головой 1-й батальон при криках "ура" всей колонны бросился в атаку на станицу. Артиллерия красных дала несколько беспорядочных выстрелов, после чего красные, почти не сопротивляясь, бросая пулеметы и орудия, обратились в бегство. Взятые в плен красные с места же были влиты в полк и вместе с нами кричали "ура". Наступивший рассвет обнаружил беспорядочное и паническое бегство красных в северо-восточном направлении и дальше на хут. Казулас. Конный дивизион штабс-ротмистра Коршун-Осмыловского преследовал и рубил бегущих, а ставшие на позиции 1-я и 2-я батареи открыли сильный огонь по ним. Победа полная. В Елисаветинской 1-й полк взял 3 орудия, 4 зарядных ящика, 19 пулеметов, 200 пленных и много имущества и обозов, среди них библиотека 414 советского полка. 3-й полк в Обуховском взял одно орудие и пленных. Полку был дан отдых. Около 10 час. прибыл верхом со своим конвоем начальник дивизии генерал-майор Витковский, обрисовавший обстановку. Начало операции везде сопровождалось успехом. Корниловцы, овладев хут. Kaзyлac, перехватили группу разбитую нами под Елисаветинской и взяли ее в плен; части Марковской и Алексеевской дивизий начали штурм Ростова. Генерал Витковский приказал 1-му полку выступить на ст. Гниловскую, где принять участок от Корниловцев, идущих на Ростов, и оборонять его, обеспечивая левый фланг группы, действующей против Ростова. Пройдя при сильном ветре и морозе 17 верст и переправившись по льду через Дон, полк прибыл в Гниловскую, где, согласно приказа, вступил в подчинение начальника Корниловской дивизии. Из Азова был подтянут обоз - люди пообедали. На ночь полк выставил только непосредственное охранение, так как сторожевку в Гниловской нес оставшийся 3-й ударный Корниловский полк. Бой у Ростова до поздней ночи продолжался.

8 февраля 1920 г. В 5 1/2 часа красные повели наступление на западную окраину ст. Гниловской и, потеснив 3-й ударный Корниловский полк, несший сторожевое охранение, ворвались в станицу в расположение нашего 2-го батальона. Стремительной контратакой 2-го батальона под командой капитана Конькова, красные были выбиты из станицы, причем они понесли большие потери, попав под сильный пулеметный огонь 2-го батальона. Были взяты пулеметы и винтовки, брошенные во время бегства красными. Но и 2-й батальон понес значительные потери (убито 3 офицера и 5 стрелков, ранено I2), так как полку пришлось разворачиваться в боевой порядок в очень близком расстоянии от красных. Около 10 час. красные, при поддержке бронепоезда, снова повели наступление со стороны хут. Смерникова (в 7 верстах северо-западнее ст. Гниловской), но огнем нашей артиллерии и пулеметов были отбиты. 3-я атака их также не имела успеха, и попытки взять обратно станицу больше не возобновлялись. Весь день кипел бой у Ростова. К вечеру получили известие, что Ростов взят и бой идет на улицах Нахичевани. На нашем участке спокойно.

9 февраля 1920 г. Годовщина выступления ген. Корнилова из Ростова в знаменитый "Ледяной поход". И в этот день Ростов и Нахичевань окончательно очищены от противника. В Ростов посланы подводы для подбора брошенной красными добычи, которые к вечеру вернулись со спичками, табаком и соломой. По данным наблюдения и разведки у хут. Семерникова накапливались значительные силы красных, намеревавшихся, по-видимому, перейти в наступление. В ожидании этого прошел весь день. В 22 1/2 час. через штаб Корниловской дивизии было получено чрезвычайно неожиданное и неприятное сообщение - ввиду неуспеха на правом фланге Донцов мы должны быть готовы к отступлению без боя из Ростова и Гниловской и возвращению на прежние позиции, о чем будет повторное приказание.

14 февраля 1920 г. В 4 часа начальник заставы донес (из хут. Шведов), что против заставы противник ведет разведку. На 10 час. красные густыми цепями повели наступление на Кулешовку. Из штаба дивизии сообщили, что наступление ведется на участках всей дивизии, причем ими уже была взята Петрогоровка. Контратакой 2-й полк, при поддержке бронепоезда "Казак" восстановил положение... Главный удар противника опять был направлен на участок 1-го полка - Кулешовку, когда его главная масса (пехота и конница) после сильной артподготовки, двинулась в атаку, но будучи встречена сильным ружейным, пулеметным и артиллерийским огнем, залегла в 800 шагах от Кулешовки. На поддержку 1-му полку из Койсуга был двинут 4-й ударный Корниловский полк, который своим ударом во фланг заставил красных отойти в камыши. К красным подошел резерв (конница) и они, в свою очередь, атаковали Корниловцев и отбросили их за полотно железной дороги. Большую роль в этой схватке играло то обстоятельство, что пехотные роты Корниловцев, составленные из пленных красноармейцев, в решительную минуту сдались и выдали своих офицеров (подробности рассказывал тяжело раненый офицер 7-й роты 4-го Корниловского полка, который был подобран нашим полком). Отбросив Корниловцев, красные перешли в яростную атаку на Кулешовку. В этот момент вернулся в Кугай командир полка. Ознакомившись с обстановкой, полковник Туркул спешно и совершенно скрытно для противника двинул весь полковой резерв на правый фланг. И в тот момент, когда красные с криком "ура" бросились в атаку, к этому времени офицерская и пулеметная роты и команда пеших разведчиков, заняв позицию у восточной окраины села, открыла сильнейший огонь. Красные залегли, и в этот момент полковник Туркул с конным дивизионом бросился на них. Красные в панике начали убегать, неся большие потери (все поле было усеяно трупами). Бой закончился поражением красных на участке всей дивизии. Противник отошел за Дон, причем его крики и ругань до поздней ночи были слышны нашему сторожевому охранению. В 17 час. после окончания боя рота с песнями разошлась по квартирам. Наши потери - ранеными 12 человек.

17 февраля 1920 г. Согласно приказа полк скрытно и в полной тишине выступил в 2 часа и двинулся в путь. В немецкой колонии Ново-Александровка к колонне полка присоединился и 2-й батальон. В арьергарде шел взвод от команды конных разведчиков. Путь совершался в невероятно трудных условиях, стояла страшная грязь, люди и лошади выбивались из сил. В хут. Высоком полк имел привал, во время которого в штаб полка прибыл ротмистр Сводно-Кавалерийского полка, сообщивший подробности о прорыве фронта красными. Оказывается, что в районе ст. Ольгинской красная конница потеснила Донскую пластунскую бригаду, на помощь которой были двинуты части Марковской дивизии. Красная конница была отброшена Марковцами. Получив подкрепление, красные вновь атаковали Марковцев, но были несколько раз отбиты. И только когда часть солдат Марковской дивизии, воткнув штыки в землю, перестала стрелять и сдалась - дивизия была совершенно разгромлена и восстановить положение не удалось. К 12 часам полк прибыл в с. Петровское, где и расположился по квартирам, выставив наблюдательные конные разъезды в направлении на юг. Ночью было получено сообщение из 2-го полка о том, что красные, развивая наступление, заняли г. Кагальник и угрожают нашему флангу. Ночью же был получен приказ о дальнейшем отходе... и, следовательно, переход в фактическое наступление и прижатие красных к Дону, видно, не состоится.

18 февраля 1920 г. В 6 час. колонна полка выступила из с. Петровское в направлении на с. Кугай. Дорога была такая же грязная и изнурительная, как и накануне. В 11 час. колонна втянулась в с. Кугай, где был 3 часовой привал, во время которого полк обедал. Когда в 14 час. полк выступал из с. Кугая дальше на юг, на хвост колонны уже начала наседать группа противника - отряд конницы с пулеметами и 1 орудием, видимо, имея задачей не терять соприкосновения с нами и беспокоить нас в пути. 2-й батальон, шедший в хвосте колонны, отбил красных, понеся незначительные потери (несколько раненых). Мелкий дождь, шедший утром, еще более испортил дорогу, люди измокли и выбивались из сил, колеса вязли в грязи, повозки ломались. Уже в полной темноте полк прибыл в район Харьковских хуторов, сильно разбросанных и неудобных для обороны и расположился на ночлег в грязных хатах, выставив, ввиду разбросанности хат, на риск, лишь непосредственное охранение, и получив приказ в случае тревоги сосредоточиваться у штаба полка. К счастью, ночь прошла спокойно, видимо, красные вернулись ночевать в Кугай и преследования не развивали.

19 февраля 1920 г. В 5 час. полк выступил и продолжал движение на юг, приближаясь к берегу реки Еи, составляющей границу между Донской и Кубанской областями. Дождь прекратился, но грязь чрезвычайно сгустилась и наматывалась на колеса повозок, сильно затрудняла движение. Многие повозки останавливались, лошади выбивались из сил, и тут же бросались. Люди тоже страшно утомились, едва вытаскивая ноги из грязи, облеплявшей сапоги, ужасающими по размерам колеями. Красные продолжали преследование, но действовали нерешительно, только маяча за нашей колонной. После изнурительного перехода полк в 16 час. прибыл в кол. Ольгенфельд, где и расположился, выслав 1-й батальон со 2-й батареей в д. Сонино (в 3 верстах к востоку от Ольгенфельда). На немецкую колонию (в 5 верстах к северу от Ольгенфельда) был выслан разъезд, вернувшийся к вечеру и сообщивший, что красные большими силами заняли колонию. На ночь полк выставил сторожевое охранение на северной окраине колонии Ольгенфельд. Ночь прошла спокойно.

20 февраля 1920 г. Утром получили приказ из дивизии: нашему полку сосредоточиться в станице Елисаветинской (на северном берегу р. Еи), оборонять ее и переправу, пропустив на тот берег другие части. Командир полка с командирами батарей поехали осматривать позиции, но результат этого осмотра был неудовлетворительным, так как переправа у станицы была совершенно испорчена и ставить там полк являлось делом не только рискованным, но и просто безнадежным; средств для исправления переправы не было. Об этом полковник Туркул доложил в штаб дивизии и этот приказ был отменен. Около 17 час. были замечены разъезды красных, двигавшиеся с северо-востока на колонию Ольгенфельд. В то же время обнаружилось наступление около 2-х батальонов пехоты и до эскадрона конницы. Встреченные сильным пулеметным огнем с нашей стороны, красные остановились и, обстреляв ружейным и пулеметным огнем кол. Ольгенфельд, ушли на север. У дер. Сонино, куда были направлены крупные части, красные действовали решительно, намереваясь, видимо, прижать нас к реке и форсировать переправу. Сделав сильную подготовку (очень много снарядов не разрывалось), они повели энергичное наступление. Наша 2-я батарея, не имея выгодной позиции, стала нести большие потери, ввиду чего командир 1-го батальона полковник Петерс отправил ее в кол. Ольгенфельд. Сам же, с батальоном, подпустив красных на близкое расстояние, бросился на них с криком "ура" и обратил в паническое бегство. Бой был выигран на участке всего полка. Наши потери - 4 убитых, 40 раненых. Сильно пострадала 2 батарея. Ночью был получен приказ о дальнейшем отходе за р. Ею, на ст. Староминскую, причем предполагалось окончательно взорвать и испортить за собой переправы у ст. Елисаветинской и у Сонино. Ночь прошла спокойно.

22 февраля 1920-г. В 5 час. колонна полка выступила из Староминской и после 25-верстного тяжелого перехода прибыла в ст. Новоминскую, также утопавшую во все той же невообразимой грязи, что и прочие станицы Кубани. С места, по приходе, был получен приказ о продолжении отхода на следующий день на ст. Каневскую. Но около 15 час. получено было изменение приказа: ввиду благоприятно сложившейся обстановки на других участках фронта и задержке общего отхода, мы должны были также задержаться в Новоминской. Отдано распоряжение о насильственной мобилизации лошадей по станице, население которой, к слову сказать, встретило нас весьма неприязннено. Пришлось в действительности столкнуться с тем, о чем до сего времени мы слышали лишь по рассказам приезжавших из тыла. И лишь страх перед вооруженной силой не давал вырваться наружу тем выходкам, которые позволяли себе кубанцы по адресу одиночных офицеров и солдат - добровольцев, путешествовавших по тылу. Однако это распоряжение о мобилизации лошадей было сразу же отменено, ввиду того, что казаки, видя, что красные уже вторгаются в их пределы, решили сами сорганизоваться для самозащиты (увы, слишком поздно). Был отслужен молебен у церкви, после чего целые отряды конных и пеших казаков выступили на ст. Уманскую. Вечером снова последовало изменение боевого приказа: обстановка на фронте опять изменилась не в нашу пользу, входил в силу первый приказ - об отходе на следующий день в станицу Каневскую. Передовые части противника уже переправились через р. Ею и заняли ст. Староминскую.

23 февраля 1920 г. В 3 часа колонна полка выступила из ст. Новоминской и вдоль полотна железной дороги двинулась в путь. По своему численному составу полк был небольшой, но глядя на его стройные ряды, чувствовалась сила, сломить которую не сможет сила, преследующая нас. Благодаря хорошей погоде, дорога немного высохла и идти было не особенно трудно. И после 23 верст перехода полк прибыл в ст. Стародеревенковскую, отделенную от цели нашего похода - ст. Каневской - длинной, почти полутораверстной гатью, страшно грязной и трудной для переправы. В станице скопилось несметное количество обозов, запрудивших улицу и забивших переправу. Когда колонна полка подошла к переправе, там творилось нечто неописуемое: начальники разных многочисленных обозов переругивались между собой, кому ехать вперед, и пока они решали этот вопрос, на переправу врывались случайные подводы и, в сущности говоря, никакой правильной переправы не наблюдалось. Полковник Туркул сразу принял энергичные меры к наведению порядка - он объявил себя комендантом переправы, назначил офицеров для наблюдения за порядком, а на переправу приказал назначить рабочих с ведрами, поливать сгустившуюся грязь, чтобы сделать ее более проходимой. И, благодаря таким энергичным мерам, полк переправился через гать и прибыл в ст. Каневскую. По дороге наблюдались удручающие картины - ряд застрявших по ступицу повозок и лошадей, от усталости свалившихся и буквально захлебнувшихся в жидкой грязи. В станице был объявлен отдых после изнурительных и спешных переходов дивизии, которую предполагалось поставить в корпусной резерв.

28 февраля 1920 г. С утра красные повели наступление на ст. Переяславскую, где оставались наши незначительные арьергардные части, и потеснив их, заняли станицу. До вечера они редким артиллерийским огнем обстреливали ст. Брюховецкую. Полковник Туркул высказал мысль: ввиду обнаружившегося направления нашего отхода на Новороссийск, оставляя в стороне г. Екатеринодар, принять меры к выведению из под Екатеринодара праха шефа дивизии генерал-майора М.Г. Дроздовского, погребенного в усыпальнице Екатерининского собора в г. Екатеринодаре. По этому поводу состоялось небольшое совещание с председателем Союза Дроздовцев полковником Ползиковым (командир Дроздовской арт. Бригады) и было решено от каждого полка и от артиллерии командировать для этой цели офицеров и стрелков верхами и с подводами. От 1-го полка назначен капитан Алексеев (за старшего) и подпоручик Виноградов при двух стрелках. Команда, снабженная нужными бумагами от начальника дивизии, должна была отправиться в Екатеринодар на следующий день. Ночью получен приказ о наступлении группы, в составе 1-го полка и конного Черноморского, под общей командой полковника Туркула на Лиман Лебяжий (северо-запад Брюховецкой) с целью ликвидации переправившихся там красных. Но ночью же последовала отмена приказа и было получено приказание отходить на ст. Роговскую (она же ст. Днепровская).

4 марта 1920 г. С места же было получено приказание отходить в колонне дивизии, дивизия же выступила в 5 час. и с ней был отправлен обоз 1-го полка. Передохнув немного, полк в 11 час. выступил на Славянскую. И как только колонна полка вытянулась из станицы, переправившаяся левее нас красная конница сразу же, густыми лавами, атаковала полк. В арьергарде шел 1-й батальон. Пропустив красную кавалерию на дистанцию прямого выстрела, полк открыл сильнейший огонь из всех пулеметов и артиллерии. Красные отскочили назад, а полк с музыкой и, несмотря на сильнейший артиллерийский огонь со стороны красных, продолжал двигаться медленно и в полном порядке. Это произвело сильное впечатление и давало уверенность в непобедимости полка. Красные еще несколько раз пытались наступать, атакуя колонну полка одновременно с запада и с севера, но каждый раз бывали отбиты, причем им, при каждой их попытке атаковать нас, наносилось серьезное поражение. И только когда полк перешел через полотно железной дороги, а со стороны Славянской к нам подошел бронепоезд, взятый нашими частями в последнем наступлении на Ростов, красные смотались и ушли в Старонижнестеблиевскую. К вечеру полк перешел к переправе у Славянской, где застал обычную картину: скопление обозов и частей, непролазная грязь, ссора начальников, кому раньше переправиться и т.д. И только поздно вечером полк переправился через переправу (против Кубани-Притока) и остановился на ночлег в ст. Славянской. Ночью был получен приказ - завтра же перейти в Троицкую.

5 марта 1920 г. Уничтожив переправу у Славянской, в 7 час. дивизия выступила на Троицкую. В голове колонны шел 1-й полк. К 11 час. колонна подошла к переправе (понтонный мост) и в порядке начала переправлять артиллерию. Переправа продолжалась до вечера. В ст. Троицкой сосредоточился почти весь корпус и, благодаря этому, долго возились с квартирами. 3-й полк расположился на северной окраине села, вдоль берега р. Кубани, а наш 1-й полк - на юго-восточной окраине. Ходят усиленные слухи, что Екатеринодар взят красными и что мы через 5 дней уйдем на Новороссийск для погрузки на пароходы и отправки в Крым.

12 марта 1920 г. В 4 час. дивизия, под прикрытием Алексеевцев, выступила и стала вытягиваться по дороге на Новороссийск. При выходе из станицы, благодаря массе скопившихся обозов беженцев-калмыков и казаков, образовалась пробка, и дивизии с большими усилиями удалось только к 8 час. вытащиться на дорогу. Колонна двинулась вдоль полотна железной дороги, а параллельно двигался обоз беженцев-калмыков и казаков, без всякой организации, без винтовок и сабель. С утра пошел маленький дождик, сильно испортивший дорогу... У ст. Нижне-Баканской был малый привал, после которого дивизия, имея в голове колонны 1-й полк, свернула в горы, имея целью выйти на шоссе у станицы Небардмаевской и оттуда, по шоссе - на Новороссийск. Шедший целый день дождь сильно затруднял поход, делая дорогу все тяжелее и тяжелее, благодаря чему все чаще и чаще приходилось бросать подводы, и приближавшийся вечер сделал его совершенно невозможным. Начальник дивизии приказал остановиться и здесь же, в горах, дожидаться рассвета. В это время со стороны ст. Нижне-Баканской раздался сильный артиллерийский и пулеметный огонь - это зеленые напали на станицу, а наши бронепоезда, стоящие на станции недавно, открыли по ним огонь.

13 марта 1920 г. Дождавшись под сильным дождем и грязью рассвета, колонна дивизии спустилась у ст. Небардмаевской на шоссе и двинулась на Новороссийск. У ст. Небардмаевской на хвост колонны напали зеленые, но были отбиты. Дорога оказывалась невозможной, лошади отказывались везти и, вследствие этого, было приказано бросать подводы, а часть вещей, пулеметы и патроны навьючить на лошадей. Около 12 час. голова колонны начала втягиваться в Новороссийск, где застала необычайную картину: на вокзале горели склады, взрывались бронепоезда и снаряды, грабежи складов в городе, большое скопление войск на пристани и массу лошадей, бродящих по городу и возле пристани - все это говорило о том кошмаре и ужасе, которые творились здесь... Было приказано двигаться на пристань, где стоял транспорт "Екатеринодар", предназначенный для погрузки Дроздовцев и Алексеевцев. И здесь творилась невероятная давка. Очень много труда и сил пришлось приложить всем начальникам, чтобы хоть сколько-нибудь обуздать толпу и водворить порядок. И только благодаря крутым мерам, порядок несколько был установлен и началась погрузка. Но взять всех на пароход не представлялось возможным и толпа, собравшаяся из разных частей войск, подняла ропот. Выходил на палубу ген. Витковский, уверявший, что все будут вывезены, но толпа продолжала роптать. И только когда полковник Туркул заявил, что в случае невозможности погрузить всех, он с полком двинется походным порядком на Туапсе, ропоты прекратились... Однако дело до этого не дошло: большая часть, главным образом Дроздовцев, толпы была погружена на пароход и, он вскоре отплыл от берега, оставив остальную часть на берегу в ожидании красных (больше пароходов не было) и стал на рейде, при этом пароход сопровождался проклятиями со стороны оставшихся. Картина на пароходе и, в особенности, на палубе, тоже была не из приятных. На палубе люди буквально валялись вповалку и нельзя было сделать ни шагу, чтобы не наступить на кого-нибудь. Но зато не было ни ропота, ни проклятий, ибо все были глубоко потрясены сегодняшними событиями... В 5 час., уже 14 марта, пароход снялся с рейда и ушел в Крым.

Ваши сообщения можете отправлять по E-mail: tsvetcov@rambler.ru