После разгона большевиками Сибирского казачьего правительства атамана Копейкина 1-ю серьезную попытку утверждения собственных органов власти предприняли эсеры созданием Сибирской Областной Думы, а также Временного правительства автономной Сибири, которое было вынуждено бежать в январе 1918 г. на Дальний Восток. Реально начать работу по созданию органов власти белым в Сибири пришлось лишь в июне 1918 г. после успешного выступления белых и чехословацких частей.

К этому времени большевики за 7 месяцев своего владычества в стране успели создать собственную систему органов власти и, т. о., выигрывали: 1) в том, что они обладали большей частью людских, материальных и промышленных ресурсов, 2) во времени, когда поистине бесценен каждый час. Преимущество большевиков было и в том, что изначально на востоке России им не противостоял единый антибольшевистский фронт, а целая группа разнородных правительственных образований, наиболее крупными из которых были Временное Сибирское правительство (ВСП), КОМУЧ, Екатеринбургское (Уральское) правительство, Уральское и Оренбургское казачьи войсковые правительства, правительство Башкирии Валидова, Алаш-Орда, Сибирская Областная Дума (СОД), Дальневосточный Комитет Хорвата в Харбине, правительство Дербера – Лаврова во Владивостоке, большая часть которых соперничала между собой в попытке подчинить себе власть на освобожденной от большевиков территории. Самым сильным и авторитетным в Сибири оказалось ВСП, которому в конечном итоге лишь в сентябре 1918 г. подчинились прочие антисоветские правительства. Несмотря на то, что в октябре 1918 г. соперничающим группировкам в лице эсеров, меньшевиков, кадетов и националистов удалось договориться о создании Всероссийского правительства (Директории), внутренние раздоры между ними продолжились. Это привело к Государственному перевороту 18 ноября 1918 г. и приходу к власти правительства Колчака, заимствовавшего имевшуюся систему органов власти от Директории, которая основывалась на системе управления ВСП, преобразованной от доставшейся ему модели органов власти Западно – Сибирского Комиссариата (ЗСК).

Если рассмотреть ту систему органов власти, которая была развита при ВСП и сохранялась до конца 1919 г., то становится очевидным, что государственные деятели Белой Сибири пытались перенести модель органов власти, действовавшую до 1917 г. При этом они руководствовались не только законодательством Временного правительства Керенского, но и законами Николая II, и даже Александра II и Александра III (об организации Правительствующего Сената). При этом совершенно не учитывалось то, что омские министры на протяжении 2-й половины 1918 г. контролировали немногим более 50% прежней территории России, причем сравнительно малонаселенной, чье население составляло не более 10% от общей его численности в стране и, главное, что Россия тогда находилась в условиях Гражданской войны и анархии, и что для эффективного руководства требовалась иная схема организации органов власти. При этом в большинстве случаев копировалось даже внешняя форма органов власти царских и Временного правительств, например, численность штата сотрудников и время работы. Мотивацией подобного копирования служило мнение, что для официального признания ВСП внутри России и за рубежом требовалась реальная видимость власти со всеми ее внешними формами, что, по мнению государственных деятелей Белой Сибири, позволяло заявлять ему о преемственности власти прежней России. Платой за это стало: 1) система управления белых на востоке России была очень громоздкой и, как следствие этого, малоэффективной; 2) из-за раздутости штатов система управления белых в Сибири была дорогостоящей; 3) эта система изначально не могла отвечать интересам всех слоев населения из-за того, что народ по-прежнему был практически полностью лишен возможности реально влиять на работу органов власти, где главное влияние все больше начинали играть кадеты, популярные лишь в сибирских городах, но не деревнях, где проживала основная масса населения; 4) все другие пороки, свойственные органам власти дореволюционной России, в условиях Гражданской войны, проявлялись еще больше.

После передачи власти ЗСК ВСП отделы были модифицированы в министерства, которые и перешли к правительству Колчака.

Совет Министров и Правительство Колчака

"18 августа (1918 г.). Нарочный принес телеграмму от имени Совета Министров, приглашающую меня выехать немедленно на Дальний Восток для переговоров (с союзниками, другими антисоветскими правительствами – авт.). "Никто иной, кроме Вас, не может выполнить эту главнейшую в настоящее время задачу"… Так хотелось отдохнуть… так здорово прошли дни отдыха, как снова окунаться в кипучую политическую деятельность…Но послал ответ, что выеду, как только будет предложен мне вагон"³. Далее он пишет, как с испорченным настроением он пошел гулять, как пил чай с местным священником. Выехал он лишь 20.08.1918 г. во второй половине дня, т. е., через 2,5 дня после получения телеграммы! Такой поступок, достойный немедленного предания Вологодского военно-полевому суду, остался совершенно для него безнаказанным. Волновало Вологодского другое: хороша ли была очередная его речь и произвела ли она впечатление на присутствующих на банкетах, которые сыпались, как из рога изобилия в Омске и как бы получить очередную возможность, чтобы улизнуть из Омска и проводить время так, как ему захочется. Это прослеживается по ходу всего дневника премьера. Выехав на Дальний Восток, он продолжает сыпать здравицы в адрес союзников, посещать концерты и банкеты. В это время он оставил характерную запись в своем дневнике: "23 сентября – 6 октября. День прошел без особых событий. – Вечером новая неприятность – последовало распоряжение об эвакуации центральных учреждений из Самары. Вечером пошел развлечься. Поехал на спектакль. Театр скверный, публики мало, артисты – балаганщики. Вместо развлечения получил огорчение"⁴.

На протяжении своего дневника Вологодский стремится показать преданность Родине, патриотичность, произносит пламенные речи во имя борьбы с большевизмом, но кое-где все же проскальзывает его истинная сущность: "29 сентября - 12 октября… Цевловские свои каменноугольные копи продают японцам… Меня это сообщение заинтересовало, что Цевловские… обещали мне особый гонорар в случае продажи копей. А с точки зрения государственной, этот факт интересен, что если японцы покупают в Сибири предприятия, значит, надеются на сохранение правового порядка в Сибири"⁵. Весь "патриотизм" Вологодского проходит тогда, когда речь заходит о деньгах и он готов согласиться на продажу иностранцам, т. е., на акт государственной измены, инфраструктуры России.

Следует обратить особое внимание на то, как работал Вологодский в правительстве. Даже по его дневнику отражается, что с 15.04. по 10.08.1919 г., т. е., в самое напряженное время для белой власти, глава белого правительства дважды уходит в отпуск, проведя в общей сложности в бездействии 45 дней, т. е., почти половину всех рабочих дней! И это при том, что он ранее дважды брал отпуск! Так, в период одного из таких отпусков он пишет: "29 ноября – 11 декабря (1918 г.) …все время моего пребывания в Томске… в Омске был порядок и спокойствие. Колчак оказался больным. Не было заседания Совета Министров"⁶. Т. о., правительство в эти дни, фактически, не работало! Не удивительно, почему министр внутренних дел Гаттенбергер на своем посту также, фактически, бездельничал и почти не появлялся в Омске, находясь в Томске, а министр народного просвещения Сапожников уезжал в длительные экспедиции и на ловлю бабочек!

Колчак быстро начал тяготиться разделением власти с практически неработоспособным правительством и Совмином в целом, которые затягивали принятие тех или иных законопроектов. Выход он нашел в постоянных созывах совещаний у себя в кабинете из министров, занимавших наиболее ответственные посты: главу правительства, его заместителя и глав МВД, МИД, министерства финансов. Эти совещания стали с декабря 1918 г. проводиться регулярно и получили название Совета Верховного Правителя или "Звездной палатой", как называл их Гинс. Министры, входившие в его состав, оказывали решающее влияние на принятие Колчаком тех или иных решений. Особое влияние в Совете Верховного Правителя играл И.А. Михайлов, ставший министром финансов, несмотря на 26-ти летний возраст и отсутствие реального опыта работы. По общему мнению историков сегодня, именно Михайлов играл главную роль в деятельности органов власти Белой Сибири. Совет Верховного Правителя через Совмин продавливал принятие выгодных решений Михайлову, а также министру иностранных дел И.И. Сукину, который не имел опыта министерской работы и ранее занимал лишь пост секретаря российского посольства в Вашингтоне. Тем самым роль самого правительства и Совмина была сведена, фактически, на нет, из-за чего страдала работа многих министерств, не представленных в Совете Верховного Правителя. Роль Совета Верховного Правителя показывает в своем дневнике Будберг: "13 августа (1919 г.)… в Совмине произошел скандал. На закрытом заседании Совета Министров… Гинс обрушился на заместителя председателя Совета Министров Тельберга и на Совет Верховного Правителя с яркими обвинениями в олигархии, проведении указов задним числом… Десять месяцев Совет Министров был только фиктивной властью, исполняя то, что было угодно Михайлову, Сукину и Ко, все насущные вопросы государственной жизни решались в секретных заседаниях пятерки министров – переворотчиков, членов Совета Верховного Правителя, причем остальные члены Совета Министров совершенно не знали, что делается в этой тайной секте и какие решения там принимаются; это была настоящая дворцовая камарилья, пленившая представителя верховной власти, помыкавшая им по своему желанию и управлявшая его именем. Тельберг, недовольный, что Совет Министров не принял его редакции проекта Совета Обороны, а утвердил его в иной, неугодной Тельбергу, редакции, добился подписания адмиралом указа, утверждавшего Совет в тельберговской редакции, причем для получения права первенства и преимущества над оставшейся, т. о., за флангом, редакцией Совета Министров, указ Верховного Правителя был помечен задним числом по сравнению с датой соответствующего заседания Совета Министров. Трудно найти название этому поступку, совершенному заместителем председателя Совета Министров, министром юстиции и генерал-прокурором… характерно, что по тельберговской редакции права Совета Обороны передавались Совету Верховного Правителя, т. е. омской "пятерке". Я разделял мнение… о необходимости Совету Министров немедленно подать в отставку, ибо происшедшим Совет Министров доведен до последней степени унижения, и дальше идти некуда"⁷. Этот факт показателен в том смысле, что если глава юридической власти в Белой Сибири творил подобное беззаконие, равносильное внутреннему перевороту, то чего было ждать от нижестоящих лиц! Дело в том, что Колчак, согласившись принять пост Верховного Правителя, очевидно, не осознавал, что управлять Белой Сибирью будет не столько он, сколько клика министров и реакционных военных лидеров – переворотчиков, которые будут готовы свергнуть и самого Колчака, если он перестанет удовлетворять их интересы. Вологодский в своем дневнике неоднократно отмечает попытки организации заговоров против Верховного Правителя правомонархическими кругами после проявления со стороны его готовности сурово наказать виновных в тех или иных преступных деяниях, например, после бессудного убийства членов Учредительного Собрания при ликвидации большевистского мятежа в Омске 22.12.1918 г. Неудивительно, почему ни одно лицо, виновное в преступлениях, включая казнокрадство и спекуляцию, особенно процветавших в министерстве снабжения и торговли, не было наказано никак, кроме увольнения с занимаемых постов, да и то в самых громких скандалах, подобных тому, что произошел с министром снабжения Зефировым. Слабость юридической власти в Сибири была такова, что в ряде случаев не удавалось осудить даже задержанных главарей большевистских банд. Это вызывало резкое недовольство в армейских и казацких кругах, результатом чего были случаи бессудных расправ над даже подозреваемыми в большевизме. Причем казачьи атаманы, подобные Анненкову, Красильникову и др., видя преступное бездействие органов власти, отдавали подобные приказы, считая, что вершат праведное дело. Горячими казацкими атаманами, готовыми, если надо, и к самопожертвованию, в таких случаях руководили лишь эмоции. Они и не подозревали, какой страшный вред наносит такими действиями остаткам авторитета власти правительства атаманщина!

Перед пришедшим к власти в Сибири 18.11.1918 г. правительством Колчака стояли первоочередные задачи – создание четко функционирующей системы органов власти, обеспечение нужд населения, создание и поддержание боеспособной армии, стабильной финансовой системы, решение аграрного вопроса и т. д. во имя главной цели – борьбы с большевизмом и возрождения России. Если большевистское правительство СНК в едином порыве выдвинуло демагогический лозунг "Землю – крестьянам!", то правительство Колчака столкнулось с тем, что в его рядах не было единства по данной проблеме. Если эсеры стояли за немедленный переход земли сельскому труженику, то правые и кадеты, выступающие за частную собственность на землю, не могли с этим согласиться. В то же время они понимали, что если придерживаться закона о частной собственности на землю, принятому ВСП летом 1918 г., то урожай, в условиях отвлечения рабочих рук в вооруженные силы и отсутствия заинтересованности крестьянства в выращивании урожая на захваченных им землях, будет минимальным и армия может остаться без продовольствия. Богатый урожай можно было обеспечить лишь передачей земли крестьянам – опять нарушался принцип неприкосновенности частной собственности и все возвращалось на круги своя, экономический вопрос перерастал в политический. Пытаясь сгладить имевшиеся противоречия, правительство Колчака отложило окончательное решение земельного вопроса на "свободно избранное Учредительное Собрание", заявив о том, что весь урожай 1919 г. будет принадлежать тем, кто его вырастил, независимо, на чьей земле, чем еще больше насторожило крестьян. Крестьянству на тот момент нужно было не отодвигание жизненного вопроса на отдаленное будущее, а немедленное его решение, вследствие чего значительная часть крестьян оказалась восприимчива к лозунгам большевиков. Ниже автор, учитывая то, что деятельность органов военного управления, минфина и МИДа представляются в условиях Гражданской войны наиболее важными, более подробно, по сравнению с другими министерствами, осветит его работу, хотя рамки данной статьи не позволят рассмотреть все аспекты проблемы.

Органы военного управления Белой Сибири

Нельзя не отметить другой важный орган военного управления – Ставку Верховного Главнокомандующего. Ставка, напротив, отличалась от военного министерства тем, что здесь "на должности высших командиров назначались люди, без опыта и командного стажа, зато с определенной политической физиономией"¹¹. Как отмечали многие историки, Колчаку катастрофически не везло с кадрами, которых в Сибири был недостаток, следствием чего во многом и были поистине роковые назначения на командные должности. Так, во главе Ставки был назначен молодой и неопытный полковник Лебедев. Вологодский и Сукин в своих дневниках и воспоминаниях пытаются оправдать это назначение отсутствием опытных генералов. Но это мнение не выдерживает никакой критики в связи с тем, что в Сибири было много опытных невостребованных генералов, т. к. их взгляды по некоторым моментам не совпадали со взглядами правомонархического лагеря. Генерал Гоппер, сам ставший жертвой этой политики, пишет в своих воспоминаниях, что, по словам генерала Жанена, "в Ставке каждый прапорщик делает свою политику… Секрет этой политики состоял в ликвидации лиц, которые больше всего боролись против большевиков… Генерал Галкин (Главнокомандующий Народной армией КОМУЧа до ноября 1918 г.) сидит без работы, заслуженные командующий армией в германской войне генерал Рычков занимал теперь ничтожную административную должность, генералы Вихирев, Попов и другие также сидели без работы…"¹².

Ставка, фактически, стала вторым Советом министров со своими "министерствами", соперничая, по свидетельствам современников, с правительством¹³. Кроме того, Ставка и военное министерство постоянно вели между собой ожесточенную борьбу, стремясь показать, что те или иные успехи являются их собственной заслугой, а те или другие промахи – результаты действий соперничавшего с ним ведомства. Своеобразный дуализм просматривался в военном ведомстве даже в том, что сухопутные фронтовые части оказывались в подчинении начштаба, а гарнизоны и запасные войска – военному министру. Ставка оказывала огромное влияние, что подтверждала на допросах даже А. Тимирева и на самого Колчака, на принятие тех или иных решений. Незнакомый с сухопутной тактикой адмирал Колчак был вынужден зачастую повиноваться решениям Лебедева и Ставки в целом. Так, Ставкой была выбрана стратегия наступления широким фронтом в марте-мае 1919 г. с направлением главного удара на труднопроходимом севере на Вятку вместо того, чтобы прорываться на направление Астрахань – Саратов – Самара с мощной опорой на уральское и оренбургское казачество, где армия получала бы новый продовольственный источник, для скорейшего соединения с силами Деникина. В результате Сибирская армия Гайды увязла в лесах, а Западная армия сильно растянула свой собственный фронт так, что красным не составило большого труда в мае 1919 г. его прорвать. Кроме того, наступление велось без оперативной паузы для закрепления на отбитых у красных позициях и приведения измотавшихся в непрерывных боях войск. По словам все тех же Вологодского и Сукина, выбор подобного направления был обусловлен давлением союзников, в особенности англичан во главе с генералом Ноксом, которые рассчитывали, что с захватом Вятки намного легче, дешевле и быстрее они смогут снабжать силы Колчака всем необходимым через речную систему. Эти утверждения также не выдерживают критики, ведь известны факты, когда союзники решили назначить в ноябре 1918 г. Верховным Главнокомандующим антибольшевистскими силами на востоке России французского генерала Жанена и как Колчак в грубой форме отверг это притязание; как они же настаивали на передаче золотого запаса в октябре 1919 г. в их руки и получили резкий отказ. Слова колчаковских министров и лидеров Ставки направлены лишь для того, чтобы завуалировать желание вперед Деникина въехать на белом коне в Москву, которое, по всей видимости, завладело умами омских политиков и военных.

Вина за провал весеннего наступления 1919 г., разворачивавшегося так удачно, лежит как на Ставке в лице Д.А. Лебедева, так и на военном министерстве М.А. Степанова. Дело в том, что фактически, это наступление проводилось "на авось", без резервов. Единственным из боевых, незадействованных тогда частей на фронте был корпус Каппеля, который только начал боевую подготовку. Из-за своей громоздкости и волокиты, Ставка и военное министерство тормозили работу по созданию новых частей. По словам Сахарова, "проекты начальника организационного отдела полковника Оберюхтина по подготовке офицеров и унтер-офицеров отклонил Лебедев. Откладывались и планы, по которым армия должна была получить 3 дивизии и 1 бригаду уже в апреле 1919 г. и столько же в августе… эти планы постигла участь бесконечных переделок, передокладов, исправлений и полного оставления…Не было ничего создано и в отношении военно-административного устройства тыла, по той же причине… бюрократического порядка". Работа тыловых учреждений армии практически отсутствовала. При том, что армейские склады были завалены всем необходимым, войска на фронте не имели даже нормального обмундирования"¹⁴.

В своей деятельности как Ставка, так и военное министерство гнались за количеством, но не за качеством солдат, чему потворствовал и Совмин. По их данным, общее количество состоящих на службе на подвластной Омскому правительству территории военнослужащих было 800 тыс. человек, в то время как реально под ружьем находилось не более 400 тыс. человек, из которых лишь менее половины было на фронте. Мобилизации проводились хаотично, подготовке новобранцев с лета 1919 г. оказывалось мало времени, как и их проверке. Так, большевики легко засылали в колчаковские части своих агитаторов для их разложения. В то же время, в военном министерстве долгое время отказывались от создания добровольческих частей по типу тех, что воевали против красных на Южном фронте. В результате мобилизованные крестьяне часто отказывались воевать или переходили к красным, в то время как немногие добровольческие части, доставшиеся Колчаку от Народной армии, показывали чудеса воинской доблести и героизма, например, Ижевская и Воткинская дивизии. В то время как красные стремились создавать дивизии численностью 8-12 тыс. человек, белое командование на востоке страны поощряло создание микроскопических дивизий, некоторые лишь с 3 тыс. человек личного состава. Кроме того, военное министерство не принимало мер против уклонения от воинской службы даже офицеров, которых, по воспоминаниям современников, можно было увидеть во множестве праздно шатающимися по улицам сибирских городов.

Контрразведка

Почувствовав слабость правительства Колчака, большевики уже 22.12.1918 г. организовали мятеж в столице Белой Сибири Омске. Благодаря высокопрофессиональным действиям контрразведки, удалось раскрыть планы мятежников, т. к., несмотря на строжайшую конспирацию, белые контрразведчики через подосланного агента, проникшего в руководство большевиков и пропущенного даже на сверхсекретное заседание одного из четырех городских штабов восстания, смогли полностью арестовать без утечки об этом сведений к другим заговорщикам весь этот штаб на конспиративной квартире, в результате чего было осуществлено не скоординированное выступление большевиков, которое было подавлено в тот же день с минимальными потерями. В январе-феврале 1919 г. белые контрразведчики предотвратили еще две крупные попытки организации мятежа в Омске, перехватив "большевистскую руку" еще до того, как они подняли на восстание солдат местного гарнизона и рабочих. В течение весны 1919 г. контрразведка нанесла мощные удары по большевистскому подполью: фактически, (и это признается советскими историками) было ликвидировано единое руководство партии большевиков в Сибири. В это время контрразведка успешно охотилась за главарями большевистского подполья: были арестованы и уничтожены лидеры коммунистов – членов Сибирского ЦК П. Вавилов, А. Масленников, А. Нейбут, М. Рабинович. В апреле 1919 г. она практически целиком уничтожила Омский городской и губернский подпольные комитеты партии большевиков через специально засланного агента, который сообщил место и время проведения сверхсекретного заседания подпольщиков. В результате, было арестовано более двадцати видных коммунистов, включая главаря омских большевиков Г.Ф. Парнякова¹⁶. Этим был нанесен огромный урон всему сибирскому подполью, лишившемуся своего руководящего центра, существование которого в то время в связи с развертыванием антиколчаковского движения было большевикам особенно необходимо. Потерпев провалы в Омске, большевики решили восстановить единую подпольную сеть в Иркутске, где попытались провести сверхсекретную всесибирскую конференцию. Агент контрразведки проник и сюда, благодаря чему удалось получить очень ценную информацию о планах большевиков, вынашивавших идею уничтожения белой власти в Сибири единым ударом партизан и подпольщиков. Большая часть ожидавшихся делегатов не прибыла на конференцию, что объяснялось успешной работой местных контрразведывательных отделений. Так, красноярские контрразведчики смогли в пути следования в Иркутск нейтрализовать местных лидеров большевиков Красовского и Мартьянова¹⁷. Успешность работы контрразведки на этой конференции подтвердили сами большевики, пожаловавшись на "…тяжелые потери от контрразведки большевистских подпольных организаций"¹⁸. Следует отметить высочайший профессиональный уровень работников контрразведки, подготовивших таких агентов, которые успешно проходили все проверки большевиков и добывали информацию, позволявшую разгромить большевистское подполье в городах. Вероятно, контрразведка оставалась на конец декабря 1919 г. – время агонии правительства Колчака – одним из наиболее работоспособных органов власти. Так, 20 – 22.12.1919 г. контрразведчики раскрыли эсеровский штаб по руководству восстанием в Иркутске накануне его выступления, захватив многих его лидеров, включая печально знаменитого П.Я. Михайлова. Одной из упущенных возможностей было то, что усилия сибирских контрразведчиков не были активизированы против бандитизма. Так, учитывая то, что банды были разнородны по "политическому составу" – тут были не только большевики, но и эсеры, анархисты, меньшевики, и то, что отношения между ними были весьма напряженными, можно было легко их стравливать, вызывая искусственно вооруженные столкновения. Кроме того, по воспоминаниям того же Вологодского, до конца 1919 г. усилия контрразведки так и не были направлены на ликвидацию отдельных, наиболее талантливых главарей бандитов, таких как Щетинкин, Кравченко и др. Но в "минус" контрразведчикам это ставить нельзя – они подчинялись в своей деятельности приказам из Ставки. В то же самое время, на совести сибирских контрразведчиков, особенно Деммерта и Зайчека, лежит преследование демократически настроенных офицеров, включая и Гоппера¹⁹.

По общему признанию, "из всех правительств, боровшихся с большевиками, правительство Колчака находилось в смысле экономическом и финансовом в наиболее благоприятных условиях", обладая финансовым аппаратом, доставшимся ему от ВСП и Директории²⁰. Уже были выпущены сибирские деньги и оставалось только улучшить их качество и обеспечить надлежащим образом их курс с помощью золотого, платинового и серебряного запаса на общую сумму 711 535 834 золотых руб. 64 коп. "Всего же, с учетом кладовых Сибири и Дальнего Востока контор Государственного Банка, где хранилось золото в слитках, бриллианты, жемчуг и изделия из драгоценных металлов, казенные и сданные на хранение частными лицами – общий запас драгоценностей и драгоценных металлов на подвластной Омскому правительству Колчака территории, приравнивался к 4 млрд. золотых руб²¹. На базе такого денежного резерва, которого было вполне достаточно для обеспечения курса сибирского рубля и следовало организовывать прочную финансовую систему Сибири, что позволило бы удовлетворить все нужды населения и удержать его в повиновении. В этих условиях минфин и правительство упустили благоприятную возможность объявить большевикам финансовую войну, т. к. Гражданская война – это не только лихие конные атаки с шашками наголо, но и борьба разных моделей государственных систем. Большевикам, по сути, нечем было обеспечить свою собственную финансовую систему, кроме скромного золотого фонда Румынии в 25 млн. руб., хранившегося с 1916 г. в России. Обладая гигантскими по сравнению с правительством большевиков средствами, правительство Колчака в случае начала полномасштабной экономической войны могло в буквальном смысле раздеть большевиков догола, т. к. обеспеченные золотом деньги Белой Сибири быстро завоевали бы Советскую Россию при резком падении курса необеспеченной бумажной массы советских денег. Бездарность и преступное бездействие Михайлова на одном из самых важных постов в правительстве поистине, оказались роковыми для Белой власти в Сибири и Белого движения в целом. Михайлов наотрез отказался обеспечивать золотом "сибирки", ссылаясь на мнение Колчака, что золотой запас принадлежит народу и потому не может быть растрачен. Став министром финансов, Михайлов, вместо того, чтобы начать решение назревших проблем, а именно: создания новой валютной системы в Сибири, отмены параллельного хождения "романовских" и "керенок", первым делом продавил одобрение Совмином отмены государственного регулирования торговли продовольствием и разрешил свободную продажу продуктов в "пределах Российского государства …по вольным ценам", что в условиях Сибири, при наличии единственной транспортной артерии – железной дороги, было выгодно лишь крупным спекулянтам, резко поднявшим цены на товары первой необходимости, что привело к обнищанию народа. По документам подтверждаются слова Ракова о том, что "спекулировали от жандармов до министров включительно"²² (не были здесь исключением и "союзники", включая их высшее руководство в лице генерала Жанена). Преступное потворство Михайлова большевикам выразилось в том, что он и пальцем не пошевелил, чтобы отменить хождение в Сибири "керенок" и "романовских", которые печатались большевиками в громадных количествах при том, что все типографии старой России дензнаков находились в руках красных. Красные щедро оплачивали работу палачей – интернационалистов за взятие у белых того или иного города, снабжали ими главарей банд, которые, в свою очередь, раздавали их своим головорезам и этим привлекали к себе новых бандитов; деньгами красных подкупались правительственные служащие для саботажа. Т. о., эффект денежной реформы должен был иметь всесторонние, положительные для омской власти последствия – ею наносился мощный удар по финансовому обеспечению партизанских банд красных. Товарищ министра финансов Аничков умолял Михайлова аннулировать хождение в Сибири дензнаков, имевших применение до октября 1917 г. Не надо быть даже специалистом в экономике, чтобы предугадать, что подобное положение должно было привести правительство Колчака к экономическому краху из-за дальнейшего бездействия в этом вопросе, но Михайлов остался непреклонным, считая, что денежная реформа вызовет резкое недовольство населения и союзников, имевших значительные сбережения в "керенках" и "романовских". Если проследить ход Гражданской войны в Сибири в период правления Колчака, то выявляются, казалось бы, странные факты: по мере продвижения белых войск на запад резко взлетают цены на товары в Сибири и наблюдается активное снижение курса "сибирок", так, например, после взятии Перми цены в Омске на продовольствие взлетели в 3-4 раза! Это было связано с тем, что в руки белых попала такая сумма трофейных денег, которая сыграла роль "троянского коня" и нанесла сокрушительный удар по финансовой системе Белой Сибири. Аничков не уставал выступать с проектами денежной реформы, которая могла осуществиться с минимальными потрясениями для омской власти. По одному из них предлагалось обменять у населения "керенки", заплатив за них 50% их стоимости "сибирками", а 50% обеспечить принудительными займами с 20-летней рассрочкой, но попытки реформы Михайловым откладывались. Столкнувшись с тем, что финансовые ресурсы правительства из-за инфляции резко сократились, Михайлов решил поправить положение минфина за счет населения, жестоко страдавшего от действий Михайлова, установив для него новые налоги. По общим свидетельствам, Михайлов на своем посту занимался несвойственной министру финансов деятельностью, проводя свое рабочее время в денежных типографиях, пытаясь улучшить качество "сибирок", которые так и остались такого качества, что подделать их не составляло труда. Кроме того, Михайлов, осуществляя выпуск "сибирок", не смог наладить производство мелких разменных денег, результатом чего стал ряд бунтов в армии, которая из-за этого не могла получить жалование. Не использовал должным образом Михайлов и огромные запасы товаров и сырья, находившихся в Сибири на сумму "3 млрд. руб… При правильной постановке вывоза сырья заграницу, можно было не прибегать к иностранным займам, получать за продаваемое сырье достаточное количество иностранной валюты…"²³.

Министерство иностранных дел

Крайне отрицательно на деятельности МИД сказалось то, что его главу Ключникова вынудили уйти в отставку, назначив на его место Сукина, не имеющего опыта министерской работы, быстро оправдавшего свою звучную фамилию не менее громкими делами в министерстве и за его пределами. До сих пор неизвестно, как состоялось это назначение, нанесшее колоссальный вред всему Белому делу, но и здесь не обошлось без вмешательства Михайлова, имевшего огромное влияние во властных кругах Омска.

В тех условиях Омскому правительству необходимо было, в силу уже географического положения, в 1-ю очередь развивать отношения с Японией, в то же самое время играя на противоречиях между другими "союзниками" для достижения выгоды. 1) это было необходимо в силу того, что правительство Колчака, почти не имея собственных военных заводов, находилось практически в полной зависимости от поставок военных грузов извне. Япония представляла собой наиболее выгодную страну для таких поставок, т. к. именно из этой страны можно было в кратчайшие сроки и по минимальным ценам подвезти все необходимое. 2) Япония обладала наиболее внушительными силами в регионе и играла главную роль на тот момент в северо-западной части Тихого океана. 3) Именно Япония обладала реальными рычагами воздействия на атаманов Гамова, Калмыкова, Семенова, доставлявших много неприятностей правительству. 4) Изначально Япония в наибольшей степени симпатизировала Белому делу, причем это были не голословные заявления, какие делали представители Англии и Франции, а реальные дела. Именно японцы высадились 1-ми во Владивостоке в апреле 1918 г., чтобы воспрепятствовать грабежу местных богатых складов большевиками. Япония оказала и вооруженную помощь атаманам Сибири, в т. ч. и живой силой, а т. н. интервенция других держав, по общему признанию американских историков, была вызвана боязнью усиления Японии в регионе и носила "нейтральный", а подчас враждебный к белым характер. Даже сам Сукин признает, что США поддерживали большевиков, передавая им обмундирование и вооружение и даже открыто отказывались выступать на подавление их выступлений²⁵. Япония была готова оказать помощь живой силой и правительству Колчака, но изначально натолкнулась на грубые политические демарши Сукина, ставленника США, поддержанные и Колчаком, который не преодолел своего неприязненного отношения к Японии, когда японские войска появились на железной дороге к западу от Байкала. Когда же произошел конфликт между Омском и Читой, то Япония стала на сторону Семенова, который считался с ее интересами и получал взамен реальную помощь. Подчинить силой Читу не удалось из-за вмешательства Японии. Поняв, кто играет реально главную роль на Дальнем Востоке, правительство Колчака обратилось за военно-технической помощью к Японии, но 09.12.1918 г. получило отказ, в котором говорилось, что правительство Колчака стремится получать от Японии помощь, но в то же время ущемляет ее интересы.

Сукин вызвал в конечном итоге сильное общественное недовольство. Широкую огласку получило то, что Сукин продавливал решения о закупке американских товаров по завышенным ценам, стремясь угодить заграничным друзьям в ущерб российским интересам, что подтверждается в дневнике Вологодского. Но наибольший вред Белому делу он нанес в отношениях с прибалтийскими государствами и Финляндией. Будберг описывает это так: "В Совете Министров Сукин сделал первый доклад (август 1919 г., т. е., девять месяцев МИД работал без всякой отчетности о проделанной работе! – авт.) о деятельности своего министерства… Это было заявление, что два месяца назад генерал Маннергейм предложил Верховному Правителю двинуть на Петроград стотысячную армию и просил за это заявление об официальном признании независимости Финляндии. …Сукин заявил, что Маннергейму был послан ответ, который отучит его обращаться к нам с такими дерзкими предложениями; по сияющей физиономии и всему тону сообщения было видно, что главную роль в этом смертельногибельном для нас ответе сыграл наш дипломатический вундеркинд. Я не выдержал и громко сказал: "Какой ужас и идиотизм", - чем вызвал изумленные взгляды соседей. Ведь если бы не кучка безграмотных советников, вырвавших у адмирала решение, коим хвалится Сукин, то теперь Россия была бы свободна от большевиков, над нами не висели бы грозные тучи… Такое решение принято без осведомления о нем Совета Министров, что по букве закона считается преступлением, видно, до чего доходит наглость восьмерки, захватившей власть и не считавшей даже необходимым хотя бы внешнее приличие по отношению ко всему Совету Министров. Смешно говорить о законах истории, когда эту историю может свернуть такое жалкое ничтожество, как юркий и краснобайный секретарь вашингтонского посольства…"²⁶. То же самое произошло по вопросу о признании независимости прибалтийских государств. Это крайне отрицательно сказалось на судьбе армии Юденича, которая в результате не только лишилась союзника в виде национальной армии Эстонии и тыловой базы снабжения на ее территории, но и приобрела в ее лице нового врага, причем когда белые уже стояли у самого Петрограда! Кроме того, Сукин активно вредил Белому делу, влезая в дела других министерств. Именно ему и Михайлову принадлежала безумная идея объявить о разжаловании Семенова в момент конфликта между ним и Колчаком, что вызвало раздражение казаков и еще больше нарушило хрупкое единство белых рядов. Будберг приводит доказательства прямой измены Сукина российским интересам: "…Устругов (министр путей сообщения и транспорта) заявил, предоставив документальные доказательства, что Сукин передал союзным комиссарам, как уже подписанное всеми русскими представителями официальные копии именно самим, Сукиным, составленного протокола совещания по железнодорожным делам, в котором вопреки нашим интересам и известному ему несогласию лиц, подписи которых он поместил, союзному комитету представлялось полное право распоряжения всеми нашими железными дорогами. Сукин самым наглым образом заявил, что протокол уже в руках союзников, изменить его нельзя… Заявление Устругова замяли, молча выслушали наглое заявление Сукина и ничем дальше на него не реагировали"²⁷. Таким образом, деятельность МИД правительства Колчака была сведена на нет Сукиным.

Поражение белых на востоке России не было чисто военным. Ему способствовали особые условия установления диктатуры в Сибири, в т. ч. и географические. Следует отметить, что отсутствие творческого подхода при оформлении органов власти, стремление во многом организовать их по старым законам, предопределило ее непригодность к нуждам Гражданской войны и имевшимся ресурсам. Прежде всего, это произошло из-за неспособности создать четко функционирующую систему органов власти, что было обусловлено проникновением во властные структуры некомпетентных и корыстных людей, избравших Колчака Верховным Правителем для удовлетворения своих интересов, направленных на то, чтобы набить свои карманы. Вологодский, Михайлов, Сукин, Лебедев, Тельберг, Степанов – вот список лиц, которые своей деятельностью в правительстве Колчака сделали все, чтобы обеспечить победу Красной армии, обеспечив своими действиями снижение боеспособности и развал в конечном итоге Белой армии на востоке России. Это позволило большевикам перебросить с Восточного фронта на другие фронты более 15 дивизий, которые остановили Деникина и Юденича. Коммунисты оказались неблагодарными и даже не удосужились подчеркнуть заслуги вышеозначенных министров и военных Белой Сибири в поражении антибольшевистских сил, хотя, несомненно, каждый из них заслуживал как минимум орден Красного знамени. Кроме того, дублирование разных органов власти, раздутость их штатов, сильно снижало результативность их работы. Трагедия Колчака была в том, что этот Белый Рыцарь почти в одиночестве пытался вести работу на благо России в органах власти, почти без опоры на казаков, которые готовы были по одному зову адмирала навести порядок во власти и сурово наказать преступников, творивших, возможно, по заказу красных, свои черные дела. Колчак и представить не мог, что в такой момент среди его видимых приверженцев могут найтись преступники. Обстановка в условиях бесконтрольности деятельности чиновников и обеспечила "процветание гадов и пресмыкающихся, которые облепили органы власти и своей грязью грязнят и порочат власть"²⁸. К сожалению, данная проблема актуальна и для сегодняшней организации власти в России.