Никогда еще наши войска не шли в бой в таких условиях. Никогда еще, со времен военного коммунизма, советская власть не была загнана в такой тупик. Судьбоносное время первой половины 1941 года. Сталин и его окружение в полной изоляции как внутри страны, так и во внешнем мире. Судьба советской власти в руках Гитлера.
Еще за год до войны руководство НТС знало, что в правящих кругах "3-го Райха" окончательно выработана и утверждена политическая концепция по отношению к России. (Копия соответствующего документа была получена от сотрудницы одного из немецких министерств, немки русского происхождения, сочувствовавшей НТС.) Захват европейских русских земель, физическое уничтожение непокорных, превращение всех остальных ("унтерменшей") в покорных рабов, доставляющих немецкому хозяину обильную жатву. В таких условиях какой-либо сговор с Берлином был невозможен... В июле 1938 года руководство НТС сообщило кадрам: "Ввиду выяснившейся невозможности самостоятельной и независимой работы нашего Союза в пределах Германии, Исполнительное бюро постановило, не дожидаясь официального закрытия группы НТСНП в Германии, приостановить работу этого отдела, вплоть до наступления более благоприятных условий". Впоследствии, при допросах в Гестапо, руководителям НТС припомнят этот текст. Но нелегально работа Союза на немецкой территории продолжалась и даже усиливалась. Это было необходимо в условиях надвигавшейся войны.
Однако как значительной части российского Зарубежья, так и внутри России, будущее представляется по-иному. Известно, что между Москвой и западными демократиями со времени пакта Риббентропа-Молотова, со времени раздела Польши, а затем и нападения на Финляндию, пролегла глубокая трещина. В те дни, когда отношения между Москвой и Берлином достигают опасной степени напряжения, дипломатической помощи Сталину ждать неоткуда. В этих условиях Гитлер может покончить быстро и раз навсегда с советской властью. Может сделать ставку на русский народ, только что переживший ежовщину. Ставку против Сталина. Многим, в первые недели войны, кажется, что он так и поступит.
Рождается опасный миф: Гитлер начал войну во имя освобождения России. Об этом твердят немецкие радиопередачи и газеты, а также миллионы сброшенных над русской землей листовок. Этому верят миллионы русских людей: эмигранты, население занятых областей и советского тыла, миллионы наших бойцов, не желающих сражаться. Идут к немцам, чтобы не защищать Сталина и его власть... 16 июля 1941 года Сталин признает в своем тайном приказе ном. 0019: "На всех фронтах имеются многочисленные элементы, которые даже бегут навстречу противнику и при первом соприкосновении с ним бросают оружие... в то время как число стойких комиссаров и командиров не слишком велико" (Александр Далин. "Германское правление в России 1941-1945). {A. Dallin. "Deutsche Herrschaft in Russland 1941-1945". Droste-Verlag. Dusseldorf, 1958}
Наши солдаты не знают, что их ожидают лагеря смерти, лагеря сознательного истребления {См. 1-е приложение к этой главе}.
Немецкий обман будет постепенно разгадан. Уже в октябре-ноябре 1941 года, раскусив немецкого "освободителя", русские войска стали драться все более стойко и ожесточенно. Своей человеконенавистнической политикой Гитлер вызволил Сталина из беды. Два года спустя генерал Власов поделится воспоминаниями о совещании, состоявшемся в начале войны в Кремле:
"После того как было обсуждено военное положение, Сталин заявил, что политическая неблагонадежность населения и некоторых армейских частей создали критическое положение в первые месяцы войны, но, к счастью, "сами фашисты быстро из вылечили". Власов был ошеломлен. Так открыто эти факты еще не обсуждались" (Свен Стеенберг. "Власов", с.28). {Изд.: Русский дом в Мельбурне, Австралия, 1974. Перевод с немецкого: Sven Steenberg. "Wlassow". Verlag Wissenschaft und Politik, Koln, 1968}
Капитан Вильфрид Штрик-Штрикфельдт, принимавший участие в допросе попавшего в плен Якова Джугашвили (старшего сына Сталина), свидетельствует: "По тому, как он это сказал, мы поняли, что Сталин и его клика боятся не оккупации страны чужими армиями, а "внутреннего врага" - революции масс по мере продвижения немцев... - Значит, Сталин и его товарищи боятся национальной революции или национальной контрреволюции по вашей терминологии?.. По его словам,он на эту тему никогда не говорил с отцом, но среди офицеров Красной армии не раз велись разговоры в этой и подобных плоскостях" ("Против Сталина и Гитлера", сс. 29-30). {Изд. "Посев", Франкфурт-на-Майне, 1975. Авторизованный перевод с немецкого: Wilfried Strik-Strikfeldt. "Gegen Stalin und Hitler". Verlag Hase-Koehler, Mainz, 1970}.
Возможность свергнуть Сталина в первые месяцы войны упущена. А надежды, возложенные на Гитлера, обойдутся дорого. За один первый год войны в немецких лагерях гибнет более трех миллионов наших военнопленных. Благодаря Гитлеру, Сталин - деспот и палач - не только сохраняет власть, но приобретает лавры великого полководца. Благодаря Гитлеру, Сталин выходит из изоляции. Закрыв глаза на все его злодеяния и видя в нем лишь желанного союзника, западные демократии протягивают ему руку, предопределив установление коммунистического режима во всей Восточной Европе.
Как быть Союзу? Остаться в стороне или броситься в гущу событий? Хочешь - не хочешь, - но пути в Россию лежат через Германию. Пути к нашим военнопленным тоже...
Принимается ответственное решение. В начале июля 1941 года часть руководства НТС перебирается из Белграда в Берлин. Начинает действовать там, разумеется, нелегально. Это, конечно, игра с огнем. Однако немцы опьянели от побед. Для Гестапо какие-то эмигранты - а в Берлине их набралось достаточно - не представляются опасными. Но потом началось постоянное ожидание арестов. Они и произойдут, но... тремя годами позднее.
Среди влиятельных немцев (в частности, среди балтийских немцев) у НТС есть сочувствующие и даже единомышленники. Тогда это было сугубой тайной. Теперь об этом есть ряд свидетельств:
"Существовала группа молодых людей, которая отвергала нереальные планы мании величия не только по военным, но и по моральным соображениям и боролась против них. После зимы (1941-42 г. - Авт.) эта группа все больше выдвигалась на первый план и пыталась различными путями добиться изменения официальной восточной политики. Полковник граф Штауфенберг, покушавшийся впоследствии на Гитлера, называл группу Обществом борьбы против опасного для жизни идиотизма" (Свен Стеенберг, "Власов", с. 41).
Упоминая об этих людях, особо следует выделить капитана Штрик-Штрикфельдта. Он учился в Петербурге. Был офицером русской императорской армии в Первую мировую войну. Человек, посвятивший себя делу спасения России и русских людей (а этим путем и Германии) с первых же дней германо-советской войны. Борясь за изменение гитлеровской политики в России, он пользуется каждым удобным случаем, добивается поддержки таких видных военачальников, как фельдмаршал фон Бок - главнокомандующий центральным фронтом. В своей книге Штрик-Штрикфельдт отмечает:
"Сталин, по мнению Якова Джугашвили, сына Сталина, боится русского национального движения. Создание оппозиционного Сталину национального русского правительства могло бы подготовить путь к скорой победе. Такова была основная мысль нашего доклада, который фельдмаршал фон Бок переслал в Ставку фюрера" (В. Штрик-Штрикфельдт. "Против Сталина и Гитлера", с.30).
В своих усилиях Штрикфельдт неутомим. Он пишет далее, что, пока не было надежды изменить политику, возникла мысль "попытаться создать в военной области фактор, повышающий боевую силу фронтовых частей, что, может быть, вынудит политическое руководство к пересмотру его нынешних установок". Этот фактор виделся в создании сильных русских добровольческих соединений:
"Мне было дано поручение разработать соответствующие предложения. Численность соединений должна была поначалу достичь 200.000 человек. Они должны были быть сформированы и обучены к концу апреля 1942 года. /.../ я в штабе группы армий "Центр" предложил формирование "Русской Освободительной Армии" под русским командованием. Необходимым условием для успеха намеченной акции было улучшение положения в лагерях военнопленных, а также разумное, хорошее отношение к населению со стороны военной и гражданской администрации в занятых областях. /.../ Меморандум этот полностью отвечал взглядам фельдмаршала фон Бока, и он, с подтверждающей свое согласие с ним припиской, передал его дальше - главнокомандующему сухопутными силами фельдмаршалу фон Браухичу. /.../ я был горд, когда Браухич вернул мой меморандум со своей резолюцией: "Считаю решающим для исхода войны". /.../ А 19 декабря 1941 года Браухич был смещен Гитлером. Для Гитлера же, взявшего тогда на себя командование сухопутными силами, мысли, изложенные в меморандуме, не подлежали обсуждению и позже, когда в армии был уже почти 1 миллион добровольцев - русских, украинцев, кавказцев, латышей, эстонцев, литовцев, представителей тюркских народностей. Но эта его установка нам тогда не была известна". (Там же, сс. 59-61).
Затем по тем же причинам - правильное понимание русской проблемы - Гитлером был смещен и фельдмаршал фон Бок... Но "Общество борьбы против опасного для жизни идиотизма" еще не было разгромлено. Весной 1942 года Штрикфельдт приглашен в него вступить. В "Обществе" состоит группа дипломатов под руководством графа фон Шуленбурга, бывшего германского посла в Москве. Основной костяк "Общества" это высшие командиры, командующие на Восточном фронте, и ответственные штабные офицеры (генералы Вагнер и Рейнхард Гелен, полковники Клаус фон Штауфенберг, Ренне и Герре, начальник контрразведки адмирал Канарис).
При помощи именно таких немецких друзей ряд членов НТС поступает в ведомства, нужные для пользы дела. Так, например, А. Казанцев попадает в одну и служб Германского Главного Командования. Для членов Союза, проезжающих через Берлин, организованы конспиративные пункты для явок и инструктажа. Мало опытных кадров, а дела много...
В Золотой Орде русские князья добивались положительных результатов, готовя будущее (Александр Невский). Иногда татары из замучивали до смерти. Смерть ожидает и некоторых членов НТС, приехавших в Берлин.
В своем стремлении прорваться в Россию и там закрепиться Союз одинок. Он может рассчитывать лишь на свои кадры (малочисленные по сравнению с огромностью задачи) и на сочувствующее небольшое окружение.
В остальном Зарубежье настроения иные. Они двух порядков.
Некоторые эмигранты видят в Гитлере спасителя России; идут безоговорочно служить немцам. Другие становятся "оборонцами": какой он ни есть Сталин, но он все же защищает русскую землю, надо быть за него.
Как отметил в своих неопубликованных записках один из руководителей НТС (Лев Рар): "Оба эти явления были последствием недостаточной веры в свои силы, в свой народ... С большим трудом удалось Союзу предохранить от этого стихийного опьянения свои кадры и круги сочувствующей молодежи, внушить им лозунг: ни Сталин, ни Гитлер, а Россия".
Еще за несколько дней до войны начинается подготовка к переброске в Россию кадров (уцелевших от погрома) Польского отдела НТСНП. Первые члены организации тайно переходят границу в первые же дни после начала военных действий.
Теперь нужны подкрепления. Формально эмигрантам путь в Россию закрыт. Запрет, однако, нарушается самими немцами, явочным порядком. Некоторые члены Союза попадают в Россию, по заданию руководства, в качестве переводчиков при различных фирмах или в рядах "Организации Тодт" (общегерманская строительная организация, которую возглавлял инженер Фриц Тодт). Следовательно, легальным путем. Но огромное большинство идет на родину, как и до войны, "по зеленой дорожке".
Тем и другим ставится одна и та же задача: создание на российской земле "третьей силы", независимой от Сталина и от Гитлера. Работа подпольная, в двойном вражеском окружении: с одной стороны, гестаповцы, с другой, оставшиеся по заданию на занятых территориях энкаведисты. Ставка лишь на само население занятых немцами областей. Откликнется ли оно? Действительность, в этом вопросе, превзойдет все ожидания.
Тем временем, откликаясь на призыв руководства, в Берлин спешат члены Союза из Чехословакии, Югославии, Франции, Бельгии... Результат: только за первые три с половиной месяца войны в Россию переброшено более 200 членов организации. Г. Околовичу поручено руководство кадрами на русской земле, на среднем участке, т. е. на Московском. А. Вюрглер, в Варшаве, оркестрирует все дело тайной переброски на всю оккупированную немцами Россию.
Настроение идущих "туда" и оказавшихся "там"... Один из членов организации пишет в своих воспоминаниях:
"Через два дня по приезде в Берлин мы получили радостное известие - дорога через Польшу есть. В те сумасшедшие годы, полные жгучих надежд и горчайших разочарований, диковинных встреч и неправдоподобных событий, ничто не казалось невероятным. Не показался нам невероятным и путь, по которому мы должны были пробираться на родину".
Первый нелегальный переход - из Верхней Силезии в Польшу (особенно опасный, там ловят наших пленных, сумевших убежать из лагеря). Затем Варшава, где действует подпольный штаб, организованный А. Э. Вюрглером, и где даются дальнейшие инструкции. Затем переход бывшей польско-советской границы возле Брест-Литовска. Россия... квартиры для явок в Лиде, Барановичах, Столбцах, Минске, Борисове, Смоленске...
Осенью 1941 года Г. Околович в Варшаве. Из Румынии в Варшаву через Берлин проезжает по подложному паспорту. Пускается в путь вместе с В. Брандтом, бывшим в Польше редактором русской газеты "Меч". Переходят границы между т. н. "Генерал-губернаторством" (оккупированная немцами часть Польши) и "присоединенными территориями" (оккупированная СССР Польша) нелегально. Цель путешествия - Смоленск... Они поражены тем, что во многих местах на их пути они могут останавливаться на конспиративных квартирах, предоставляемых жертвенными местными жителями, подготовленными ранее прошедшими членами Союза. А их прошло уже много. Минск - тайная квартира, там уже большая группа членов Союза. Витебск... В. Брандт отстает по дороге. Часть пути проделывает пешком, пока добирается до Смоленска. Там возглавлял беженский отдел Городского управления, созданный для оказания помощи многочисленным беженцам, потопом протекающим через город. Много больных сыпным тифом. В. Брандт заражается, и его организм, ослабленный голодом в Варшаве и многокилометровым пешим походом, не выдерживает. Он умирает в городской больнице Смоленска.
В Смоленске как бы временная столица Союза на родной земле. Много членов организации из разных стран (В. Сорокин, Н. Красовский - из Польши, Безденежных - из Берлина, С. Тарасов, К. Калякин - из Праги, А. Ширинкина, С. Подгорный - из Югославии и многие другие). Некоторые работают в городском управлении. Один из членов НТС стал заместителем городского головы Смоленска. Вскоре после прибытия Околович назначен начальником отдела Городского управления по расчистке города, затем начальником топливного отдела и, наконец, начальником транспортного отдела.
В условиях голода и холода, когда люди мрут как мухи, члены НТС берутся за спасение соотечественников, за организацию сносной жизни. Новая неожиданная роль, к которой, собственно, совсем не готовились. Завоевывают доверие, сколачивают группы единомышленников.
Молоденькая девушка, член Союза, ушедшая с первой партией летом 1941 года, пишет приятелю: "Нам очень трудно здесь, но жизнь наполнилась новым, радостным содержанием - мы на родине... Но главное, самое главное - это люди. Жить с ними, чувствовать себя своей среди них, во всех горестях и печалях, в маленьких радостях, это то, чего нам не хватает на чужбине. И это делает сейчас жизнь полноценной, осмысленной и оправданной".
Занятая немцами территория охвачена членами НТС. На все пространство их мало. Но они и на Севере (П. В. Жадан - в Пскове с несколькими членами Союза), и на юге (Днепропетровск, Киев, Одесса, Кировоград, Винница и многие другие города)... А. Кишковский, В. Морозов - из Польши; А. Данилов, Е. Мамуков, Н. Шиц - из Югославии. Всех имен не перечислишь. Проникают даже в прифронтовые местности, обычно для эмигрантов совсем недоступные. А. Ширинкина и С. Тарасов пытаются обосноваться в Орле (где арестовывает Гестапо). Ю. и И. Жедилягины с несколькими друзьями устраиваются на работу в Городское управление Вязьмы (крайняя точка проникновения). Многие имена назвать еще нельзя. В некоторых случаях члены НТС, добравшись до стратегически выгодных пунктов, "исчезают". Обзаводятся местными документами, смешиваются с населением...
Ценный результат: переброску кадров долгое время удается полностью сохранить в тайне от немецких властей.
Картина, невиданная со времен гражданской войны. 60-70 миллионов жителей Советского Союза вне предела досягаемости Сталина! Несмотря на оккупационный режим и зачастую вопреки оккупационному режиму, многие русские люди начинают сорганизовываться по-новому. Вокруг самоуправлений и первых русских газет, дозволенных немцами, возникают группы и кружки независимой интеллигенции. Многие из них соприкасаются с НТС и в него вливаются. Но это - уже за пределами дозволенного... Идет подпольная работа и не только в больших городах: создание тайных групп НТС, преимущественно среди местной молодежи. Первоначальный лозунг прост: "ни тех, ни других, давай своих". Идея "Третьей силы" открывает людям путь в НТС, дает национальную перспективу. Эти новые группы НТС, состоящие из бывших советских граждан, развиваются с неимоверной быстротой, граничащей с чудом.
Надводная, видимая часть айсберга. Она в Смоленске. Там (под прикрытием городского управления) - оперативный центр для московского направления. Связь на оккупированной территории трудна. Группы Союза на севере и юге пока связаны с центром НТС, находящимся в Берлине. Частично, особенно южные группы, - с подцентром в Варшаве (А. Э. Вюрглер). Одно время возникает даже идея: перенести центр Союза в Смоленск... Со Смоленском и развившейся там деятельностью связан ценный документ - "Прокламация Смоленского Комитета", которая появится годом позже. Документ, авторство которого не принадлежит НТС, но в котором заложены основные тезисы организации. {В этом тексте (за подписями генералов Власова и Малышкина), который увидит свет задолго до Пражского Манифеста, декларируются: свержение коммунистической власти, отмена принудительного труда, свобода рабочим, восстановление частного хозяйства и передача колхозной земли крестьянам, свобода слова, печати, религии и неприкосновенность личности.}
Стихийное сложное цветение... Перед НТС встает вопрос о "синхронизации" всех разнородных и разбросанных на огромной территории союзных точек. Так зарождается "каркас третьей силы". Укрепляются личные контакты, налаживаются связи. Организован, например, новый этапный путь: Берлин - Рига - Псков. Это уже не для дальнейшей переброски подкреплений, а для связи Исполнительного бюро с новыми союзными группами, возникающими в России.
Отношение оккупантов... Военные все больше начинают понимать,что политическое сотрудничество с населением на оккупированных территориях открывает широчайшие возможности. На это, например, указывает командующий второй танковой армией генерал-полковник Шмидт. 18 сентября 1941 года он подает в ставку фюрера доклад "О возможности подавления большевистского сопротивления изнутри". Таких документов немецкими военными будет подано в дальнейшем несметное количество. Без успеха... Восточное министерство Розенберга и Гестапо реагируют по-иному. Пресекают везде, где могут, дело освобождения России. К тому же гестаповцы и энкаведисты, оставшиеся по заданию в "освобожденных" районах России, действуют нередко совместно, рука об руку" {См. 2-е приложение к этой главе}.
Проказа и чума... Гитлер и Сталин...
В оккупированных районах России назначенные Гитлером рейсхкомиссары, в особенности гаулейтер Кох на Украине, занимаются организованным грабежом и уничтожением населения. Только в прифронтовых районах дышится легче: военные в известной мере считаются с нуждами населения, не относятся к русским людям, как к "унтерменшам". Немудрено, что с конца 1941 года острое национальное чувство разгорается по обе стороны фронта.
В оккупированных районах недалек тот час, когда население будет оказывать активную поддержку первым партизанским отрядам. На фронте и в тылу люди начинают активно защищать страну. Многие с нелегким сердцем, ощущая внутреннюю трагедию. Понимают, что, защищая страну, они тем самым, против воли, укрепляют сталинскую диктатуру. А Сталин, в глазах мыслящих людей, стал в ходе войны еще более преступен, более одиозен. Несмотря на ряд предупреждений, он не подготовил страну к защите. До этого обезглавил армию во время ежовщины...
Другие русские люди, столь же остро любящие свою родину, идут из лагерей служить добровольцами в немецкую армию. Тоже переживая внутреннюю трагедию. Их будет скоро сотни тысяч. Идут потому, что им обещали, что, встав под ружье, они вскоре будут зачислены в русскую освободительную армию под русским командованием. Питая такую надежду, можно временно потерпеть врага на своей родной земле. Главное - переломить хребет сталинской власти...
Нет выхода из трагедии? Нет возможности избежать выбора между проказой и чумой? Для этого были две возможности.
В первые месяцы войны, когда враг подступал к самой Москве и советская власть шаталась, военное командование могло легко покончить со Сталиным и взять власть в свои руки. Да и потом, в критический момент прорыва немцев на Кавказ и к Сталинграду, история России пошла бы тогда по-иному. Но у маршала Жукова и других талантливых полководцев оставался унтер-офицерский политический кругозор, унаследованный ими с юных лет. Неповторимая возможность была упущена.
Могла измениться восточная политика Германии. Ряд опубликованных за последнее время документов подтверждает, что оппозиционные Гитлеру немецкие военные круги готовились к устранению Гитлера уже в конце 1941 года. Ряд западных наблюдателей возлагал свои надежды на такой исход. Имея в виду, конечно, не спасение России, а возможность заключения сепаратного мира с очищенным от нацизма Германским государством. 11 ноября 1941 года заместитель маршала Петена адмирал флота Дарлан (тайно связанный со своим немецким коллегой адмиралом Канарисом) говорит американскому послу в Виши адмиралу Лехи: "Не торопитесь вступать в войну... Скоро появится возможность заключить мир... После исчезновения Гитлера быстро исчезнет и нацистский режим" {"Le secret de Darlan" par Pierre Ordioni, Edition Albatros, Paris 1974}. В конце того же 1941 года корреспондент в Берлине американского агентства "Ассошиэйтед пресс" Луи Локнер участвует на совещании пятнадцати видных противников нацистского строя, где обсуждаются планы ликвидации гитлеровской власти {"Die Deutsche Opposition gegen Hitler" bei Hans Rothfels, Frankfurt 1958}. Бомба графа Штауфенберга не даст желанного результата - гибели фюрера. К тому же она взорвется значительно позднее, когда для изменения немецкой восточной политики не будет уже прежних благоприятных условий.
Неоправдавшиеся возможности. НТС к ним касательства не имеет. Единственное, что ему доступно, это создавать в исключительно трудных, трагических условиях "третью силу". В надежде, что, при наличии этой третьей силы, освобождение России окажется все-таки возможным.
Рациональных расчетов, конечно, не было. Да и какие могли быть расчеты в обстановке катастрофы? Политическая ситуация постепенно складывалась все более и более безнадежно. И тем не менее, никакая другая идея, кроме идеи "третьей силы", не могла быть положена в основу деятельности НТС во время войны. Преступления сталинского режима во время войны, а особенно после нее, подтвердили это. Тезис "ни немцев, ни большевиков" встретил массовый отклик в населении оккупированных областей, в рядах военнопленных. За то, что он не был реализован, наш народ заплатил и продолжает платить дорогой ценой.
Новые трудности, новые возможности, с самого начала войны...
Острый недостаток союзной литературы в "освобожденных" областях России и в тылу. Новые члены НТС и сочувствующие - бывшие советские граждане - обо всем спрашивают, хотят все знать. Не только "против чего" надо бороться, но и "за что". Но многие издания НТС, изданные в 1937-38 гг., устарели и не охватывают насущных проблем. Многое приходится добавлять устно... Центру НТС, в берлинском подполье, приходится спешно браться за идеологическое и политическое творчество {См. 3-е приложение к этой главе}. Но одновременно с новыми задачами появляются и новые творческие силы.
Новые силы, новые возможности. Помимо тех, что выявляются на оккупированных территориях России. Какие? Откуда? Военнопленные... Предпринять что-либо с ними, на первый взгляд, невозможно. Задача непосильная. Не может НТС спасти их от смерти. Не может вовлечь в свою орбиту тех, кто добровольно вступает в неприятельские немецкие войска. А таких будет скоро, по многим свидетельствам, около 800.000, разбросанных малыми группами или одиночками по всем фронтам Европы.
Ноябрь 1941 года. Министерство занятых немцами "восточных областей" приступает к таинственному отбору среди военнопленных. Цель этой затеи: подготовка и "перевоспитание" избранных для занятия ими различных должностей в "восточном пространстве", сиречь в оккупированной части России (служащих административного аппарата, культпросветработников, т. е. пропагандистов "Новой Европы", и инженерно-технического персонала). Набор наймитов, "изменников родины"?.. При помощи влиятельных и сочувствующих русскому делу немцев в комиссии по отбору кандидатов попадают члены НТС. Отбирают подходящих. Отстраняют шкурников и стукачей. Выбрано будет и спасено таким образом несколько тысяч советских воинов (некоторые из них пополнили ряды НТС).
В марте 1942 года в деревеньке Вустрау, в 50 километрах от Берлина, открыт специальный лагерь-школа. Преподавательский персонал состоит почти полностью из членов НТС (старшим преподавателем был член ИБ Совета НТС Д. В. Брунст). Начинается чудо Вустрау. Преподаватели перекраивают по-своему официальную программу занятий, продиктованную из Берлина: не восхваление "3-го Райха", а познание России и поиски ее дальнейших путей; не национал-социалистическая доктрина, а солидаристическая идеология НТС. Опыт довоенной Варшавской школы не прошел даром. Опять кипучая жизнь и деятельность. Опять братская спайка между преподавателями и курсантами, хотя на этот раз курсанты - люди иного типа, люди, пришедшие с советской стороны. За все время существования лагеря - ни одного доносчика. Чудо Вустрау... В камуфляжных безобидных обложках там печатаются союзные материалы для обслуживания кадров НТС в России, для лагерей военнопленных и "восточных рабочих". Возрождаются такие материалы, как "Курс национально-политической подготовки", такие книги, как "Европа и душа Востока" Шубарта, появляется полуподпольный журнал "Наши дни" и т.д. Некоторые "крамольные" тексты удается распространить по официальным линиям {См. 4-е приложение к этой главе}.
Именно в Вустрау выходят на поверхность новые ценные борцы за Россию. Генерал-майор советской армии Федор Иванович Трухин (в начале войны начальник штаба Балтийского военного округа, а летом 1941 года раненным попавший в плен). В Вустрау он знакомится и сближается с Союзом. Входит затем в состав организации. Становится членом Совета НТС. Внесет в дело свой большой вклад. До последнего дня жизни...
Вустрау не единственный такой "остров". Есть и другие. В них НТС тоже просачивается. В одном из них немалая роль выпадает члену Союза А. Казанцеву. Это, по его словам, "испытательная лаборатория", созданная почти с самого начала войны при отделе пропаганды Верховного Немецкого Командования. Военные ставят дело пропаганды по-иному, чем ведомство Розенберга, более умно. В "лаборатории" работают военнопленные - лица различных профессий. Изданные немецким командованием, для переброски "на ту сторону" листовки и брошюры даются членам "лаборатории" на просмотр и критику. Как отмечает в своей книге А. Казанцев: "Те, кто откомандировывается обратно в свои лагеря или рабочие команды, уходят отсюда другими людьми". Некоторые задерживаются там надолго и... еще более сближаются с НТС. Туда в ноябре 1942 года попадет на некоторое время генерал Андрей Андреевич Власов.
На другом "крайнем фланге" деятельности НТС - там в России - с начала 1942 года ширится партизанское движение. Состоит из бойцов Красной армии, отрезанных от своих и оказавшихся в тылу у немцев. Партизанские отряды разнородны по умонастроению. В значительной мере, однако, настроены антикоммунистически. Лишь зверская политика нацистов заставляет их таиться в лесах. Ищут выхода. В ряде партизанских отрядов образуются вскоре самозарождающиеся группы, по своей идеологии созвучные Союзу. Некоторые из них затем вольются непосредственно в НТС. Многое зависит от умонастроения и степени решимости вожаков этих партизанских отрядов - решимости примкнуть к "третьей силе". Возглавитель одного из этих отрядов совсем молодой офицер советской армии Николай Рутченко. Он находит пути до руководства Союза. Активно вливается в общую борьбу. Станет позднее членом Совета НТС. О своих товарищах по партизанщине он нам повествует сам {См. 5-е приложение к этой главе}.
Генерал Федор Трухин... Партизан Николай Рутченко. Оба члены Совета НТС.Они как бы символизируют своим присутствием две крайние линии проникновения деятельности НТС. Одна в глубоком тылу - в Вустрау - на неприятельской территории, дерзновенно на самом виду у нацистов. Другая - в России в прифронтовых полосах, в наших русских лесах и в местах строго законспирированных встреч...
Дать всей этой обширной гамме общие идейные основы, общие цели - это, во второй период войны, задача руководства НТС, пополненного новыми силами, прибывшими из России.
Задача эта была колоссальна. Для ее выполнения членов НТС не хватало, да и нужным опытом они не обладали. Никакая теоретическая подготовка здесь не помогала. Учились "на ходу", поскольку действовать надо было немедля. События не ждали. Но в этом видели выполнение долга перед Россией, и каждый делал, что мог, соответственно с обстановкой, в которую попал.
А. Казанцев пишет: "Перелистываю брошюру, изданную в ноябре 1941 года. Начинающий писатель, ленинградец, приведший с собою к немцам восемнадцать человек бойцев описывает киевскую эпопею:
Бой затих. Наконец к нам подошли немецкие солдаты... Закуривают свои душистые сигаретки, угощают и нас. Я беру одну и оставляю на память об этом дне - дне моего второго рождения.
В таких тонах, - отмечает Казанцев, - были написаны горы бумаги... Небывалые успехи немецких армий в России в первые месяцы войны объясняются только тем, что народ, в том числе и почти вся кадровая Западная армия, отказался защищать большевизм, поверив немецкой пропаганде" (А. Казанцев. "Третья сила". Изд. "Посев", 1952 г.).
"Высокое начальство НКВД, убегая от приближавшегося с запада фронта, оставляло на местах свою мелкую агентуру. Эти люди быстрее и, главное, смелее шли на сотрудничество с немцами: занимали места переводчиков в комендатурах и сельских старост, охотнее всего шли в полицию и особенно на службу в Гестапо. Предательством, провокацией, бесчеловечностью обращения с русским населением, особенно с проявляющими себя антибольшевистски настроенными элементами, агенты НКВД делали быструю и большую карьеру у немцев.
Начавший осмысливать себя идейно русский антибольшевизм получал от этих людей жестокие удары в спину,. Никогда никем не будет подсчитано, сколько десятков тысяч человек сталинское НКВД прикончило руками гитлеровского Гестапо... Члены нашей организации являлись в этом отношении самой уязвимой мишенью" (А. Казанцев, "Третья сила". Изд. "Посев", 1952 г.).
"Второй период наступил для нас с начала войны. Если в первый период мы учились главным образом у своей совести и сердца, а в своих построениях руководствовались нашим умом, то во второй, военный, период в качестве нашего главного учителя выступила сама жизнь. Она за нас решила одну из важнейших проблем, которая перед нами стояла и которую мы разрешали до войны лишь отдельными негармоничными мазками - проблему стратегии.
Эта стратегия называлась иностранной интервенцией, и мы взяли ее на вооружение, как вытекающий из жизни факт. Но жизнь принудила нас не только воспользоваться навязанной нам стратегией интервенции и через нее идти к осуществлению наших идей. Она подсказала и дала многое другое. Жизнь подсказала нам, что для борьбы с таким врагом, как коммунизм, и для работы с таким народом, как русский... мало тех общих идеологических положений, которые у нас были раньше. Жизнь заставила нас разрабатывать нашу идею солидаризма, которую в период довоенный мы лишь робко называли слабеньким голоском". (Из доклада В. Д. Поремского, Франкфурт-на-Майне, 11 сентября 1955 г.)
Вот выдержка из книги "Правда о большевизме", изданной в лагере Вустрау (ротаторное издание, а затем, в Дабендорфе, и типографское). Принадлежит эта книга перу молодого советского инженера М. Першина - курсанта этого лагеря, вступившего в 1942 году в ряды НТС:
"Самое главное - ради чего, ради какого нового строя нас призывают на борьбу с коммунизмом? Не будет ли этот новый порядок хуже большевистского? Не означает ли новый порядок вообще полного уничтожения России, превращение ее в "придаток капиталистического мира во главе с фашизмом", как это утверждают большевики? Вообще, что лучше: "свой" ли большевизм, или чужое господство над Россией?
Мы отвечаем: мы, русские, не хотим ни чужого господства, ни большевизма. Мы боремся за свободную и независимую Россию, без большевиков и капиталистов. От нас, русских, зависит судьба нашей родины".
"Правда о большевизме" прошла военную цензуру и была принята в качестве пособия в лагерях политической подготовки, организованных немецким военным командованием. Одно из доказательств, что далеко не все немцы были врагами России.
Из записок Н. Рутченко к подготавливаемой им книге: "Исторически сложившаяся сущность организации НТС заключается в самовозникновении организованного начала, на основе и под влиянием идей НТС, или созвучным им...
Первоначально, во время войны, люди по своему собственному почину приходили к этому замыслу, начинали на основе идей НТС, или им созвучных, строить подпольные организации для борьбы как с коммунистической, так и с немецкой властью в России. Это является не только исторической правдой, разрушающей миф о "советском человеке", но в то же время подтверждением реальности замысла НТС...
Правда заключается в том, что мне в 1942 году довелось участвовать в создании абсолютно независимой и никем не контролируемой русской организации на территории между Гатчиной и Псковом. Те несколько человек, решившиеся на основе идейной близости создать тайную и подпольную организацию для борьбы за Россию, открылись друг другу и тем самым положили начало своему братству... В каком бы положении, часто очень разном (начиная от службы у немцев и кончая партизанским положением) ни находились наши члены, они действовали лишь в наших собственных целях... Глубоко веря, что оставшиеся в живых мои друзья, так же, как я, продолжают считать себя членами НТС и делают то, что могут, для борьбы за Россию, я не считал возможным писать о них... Возникло наше братство вопреки легенде о всеобщем доносительстве, вопреки обстановке, в которой НКВД и Гестапо были почти всесильны. Идеи и идеалы НТС были созвучны этому самовозникшему братству".