МИЛОВАН ДЖИЛАС НОВЫЙ КЛАСС ИЗДАТЕЛЬСТВО ФРЕДЕРИК А. ПРЕГЕР Нью-Йорк Напечатано в Соединенных Штатах Америки в 1961 і\ издательством Фредерик А. Прегер, 64 Юниверсити Плэйс, Нью Йорк 3, Н. Й. Авторские права принадлежат изд-ву Фредерик А. Прегер, США, 1961 г. Все права сохранены Первое издание этой книги на английском языке было напечатано в Соединенных Штатах Америки в 1957 издательством Фредерик А. Прегер Издано в США МИЛОВАН ДЖИЛАС (Биография) Милован Джилас родился в 1914 г. в Черногории, теперь находится в заключении. Изучал юридические науки и литературу в Бел- градском Университете. Джилас примкнул к коммунистам в студенческие годы и вступил в партию в 1933 году. Принимал дея- тельное участие в студенческих движениях. За свою коммунистическую деятельность был приговорен к 3 го- дам тюрьмы. В 1937 г. стал одним из участников группы Тито, реорганизовавшего коммунистическую партию в Юго- славии. В 1938 году стал членом Центрального Коми- тета, а затем членом Политбюро. Когда летом 1941 г. вспыхнуло партизанское дви- жение, Тито послал Джиласа в Черногорию вместе с покойным Моше Пияде для подготовки восстания. Моше Пияде и Джилас совершили ряд жестоких рас- прав среди своих соотечественников, которые сопро- тивлялись коммунистическим директивам. Тогда Ти- то отозвал Джиласа в главный Штаб, где он и оста- вался во время войны. В 1943 г. он стал членом президиума Совета На- родного освобождения и членом командного соста- ва национально-освободительной Армии. В 1945 г. он был избран в Учредительное собра- ние и состоял членом Федерального Собрания до своей опалы в 1954 г. В первом Правительстве, образованном Тито в 1944 г., Джилас был в кабинете членом без портфеля. 5 Он оставался в Правительстве и в послевоенный пе- риод. Он возглавлял Югославскую делегацию на нес- кольких общих заседаниях Объединенных Наций. В 1947 г. работал с Эдвардом Карделем, одним из основателей Коминформа, представлявшим Юго- славию. Говорят, что Джилас был первым предло- жившим Молотову весной 1947 года основать Ком- информ. Будучи членом Политбюро и главой кадровой и пропагандной комиссий Центрального Комитета, он считался одним из главных теоретиков партии. В январе 1953 г. Джилас был избран одним из четырех вице-президентов федерального исполнитель- ного Совета. 25 декабря того же года был избран на высокий пост председателя федерального Народного Собрания. В серии статей, напечатанных в «Борба» между октябрем 1953 г. и январем 1954 г., он высказал ряд критических замечаний по поводу режима, подозре- вая его в следовании сталинским методам. Джилас требовал большей свободы дискуссии внутри партии и предлагал образование второй политической пар- тии, чтобы предоставить полную возможность сво- бодному обмену политических мнений, не выходя за рамки марксистского мышления. В статье Анато- лия Морали у напечатанной в журнале «Нова Мисао», его резкая критика образа жизни жен высших са- новников, а также нападки на поведение руководя- щего класса и на злоупотребление привилегиями, яви- лись причиной его падения. На пленуме Центрального Комитета, созванном Ти- то 15 января 1954 г., Джилас защищался слабо и просил извинения перед Центральным Комитетом. Де- диер поддержал его. Окончательным постановлением пленума от 17| января Джилас был смещен со всех партийных и правительственных постов и исключен из Центрального Комитета. Черногория лишила его де- путатского мандата, а местный коммунистический со- вет отобрал от него членскую карточку. Джилас, лишенный возможности выразить свои взгляды в югославской печати, высказывал их в ин- 6 тервью с иностранными корреспондентами, которым указывал на необходимость реформ в Югославии. Он был привлечен к ответственности и предан Бел- градскому районному суду. Ему было предъявлено обвинение в попытке взорвать народное рабочее Правительство клеветническими заявлениями ино- странным корреспондентам, в которых он ложно пред- ставлял положение в Югославии. Джилас был приго- ворен условно на 18 месяцев. Это было 24 января 1955 г. Джилас, не имея возможности печатать свои взгля- ды в Югославии, 29 октября 1956 г. сделал сообще- ние Агентству ЕѴапсе-ргеззе, в котором критиковал Югославское Правительство за его поведение в Объ- единенных Нациях, в связи с Советским вмешатель- ством в Венгрии. Далее, в статье напечатанной в Шею Ііеа&ег, Джилас критиковал режим Тито .в ча- стности и коммунизм вообще. За это он был опять предан суду и 12 октября 1956 г. приговорен Белградским районным судом к 3 годам тюрьмы. Незадолго до ареста Джиласу удалось переправить из Югославии рукопись своей книги Нью-Йоркскому издателю Ргаед\ег . Книга вышла под названием Но- вый класс . Югославское Правительство отнеслось к этой книге как к «враждебной пропаганде» (ст. 118 Югосл. Угол. Код.) и предало Джиласа районному су- ду в Сремской Митровице. Здесь, в октябре 1957 года он был приговорен к семи годам тюрьмы, в дополне- ние к трем годам, к которым он был приговорен рань- ше. Джилас этого приговора не обжаловал. В тюрьме Джилас провел 4 года. 20 января 1961 года он был досрочно освобожден. В правительствен- ном сообщении говорилось, что освобождение это — «условное», т. е. Джилас будет находиться на свобо- де под постоянным полицейским надзором. 7 ПРЕДИСЛОВИЕ Все сказанное в этой книге могло бы быть изло- жено иначе: в виде истории одной из революций нашего времени, или как изложение ряда мнений, или, наконец, как личная исповедь революционера . Частично в ней можно найти и то, и другое, и третье. Но, даже если эта работа — всего лишь не- совершенное сочетание истории, личных мнений и воспоминаний, она все же отражает мое стремле- ние нарисовать по возможности наиболее полную и четкую картину современного коммунизма. Мо- жет быть, некоторые его особенности, более тех- нического характера, здесь и отсутствуют, но от этого, я надеюсь, общая картина получилась и проще, и ясней. Я попытался отвлечься от моих личных проблем, не касаться их. Мое положение в настоящее время, в лучшем случае, неопределенное и я вынужден поэтому заносить мои • личные наблюдения и пе- реживания наспех, хотя и отдаю себе отчет, что более детальный анализ мог бы многое добавить и, возможно даже, изменить некоторые сделанные мною выводы. Я не претендую произнести мудрые слова или найти выход из огромного конфликта, болезнен- ных превращений и объединительных процессов, происходящих в современном мире. Я полагаю, что эта задача непосильна ни одному человеку ни в одной стране. Я не претендую также на знание другого мира, кроме коммунистического, — того 9 коммунистического мира, в котором я имел счастье или несчастье жить. Когда я говорю о внешнем мире, то делаю это только для того, чтобы пока- зать в перспективе мой собственный мир, сделать его сущность яснее. Почти все, о чем говорится в этой книге, уж было сказано где-нибудь раньше, хотя и сказано иначе. Может быть, в ней найдутся кое-какие но- вые оттенки и настроения и несколько новых мыс- лей, — вот и все. Если это случится, то этого будет для меня вполне достаточно. Моя заслуга може заключаться в том, что, находясь в совершенно особом положении, я на собственный лад выска- зался тут о вещах, давно- известных и знакомых другим и о которых они выражали, возможно, свое собственное мнение. Читатель не должен искать в этой книге какой- нибудь философской системы — социальной илѵ другой, даже в тех местах, где я не мог избежит общих суждений. Я пользовался общими су ж дени ями, чтобы нарисовать картину коммунистическо го мира, а не для философствования . Метод рефлективного наблюдения был не толь ко особенно близок моему сердцу, но и представ лялся мне наиболее подходящим для и зло жени моего материала. Мои предпосылки могли бы быт подкреплены и мои выводы обоснованы путем ци тат, статистических данных и настоящих докумен тов. Но я хотел высказать свои мысли возможна проще и точнее, и прибег поэтому к рассуждениям и логическим доводам, сведя до минимума числ цитат и статистических данных. Мне кажется, что такой метод лучше всего под ходит к тому, что мне хотелось сказать, и к мо ему способу писать и мыслить. В качестве интеллигента я прошел в своей соз нательной жизни весь путь, открытый для комму ниста: от низшей до высшей ступени иерархи ческой лестницы, от местных и национальных д международных форумов, и от образования ком мунистической партии и подготовки революции д установления так 4 называемого социалистическог 10 общества . Никто не принуждал меня принимать коммунизм или отказываться от него . Я был волен решать , как хотел , повинуясь своим убеждениям , свободно, насколько человек вообще может дей- ствовать свободно . И хоть я разочаровался, я не принадлежу к числу тех, у кого разочарование бывает особенно острым и доводит до крайностей . Я отходил от коммунизма постепенно и сознатель- но, по мере того, как передо мною вырисовывалась та картина и те выводы, которые я излагаю в этой книге. По мере того, как я все больше отчуждал- ся от реальности современного коммунизма, я все ближе подходил к идее демократического социа- лизма. Эта эволюция нашла, конечно, отражение в этой книге, но не является главной целью моих высказываний. Я считаю излишним критиковать коммунизм, как идею. Идеи равенства и братства между людьми, которые существовали в различных формах с тех пор, как существует человеческое общество, и ко- торое современный коммунизм признает на сло- вах, — являются принципами, которые будут всег- да вдохновлять борцов за прогресс и свободу. Под- вергать эти идеалы критике было бы так же оши- бочно, как тщетно и нелепо. Желание достичь их — мечта всего человечества. Не занимался я также и подробной критикой коммунистической теории, хотя такая критика нуж- на и полезна. Я сосредоточил свое внимание на опи- сании современного коммунизма, и касался тео- рии лишь там, где это было необходимо. В этой небольшой книге невозможно передать все свои наблюдения и поделиться всем своим опы- том. Я ограничился самым существенным, прибе- гая к обобщениям там, где их нельзя было из- бежать. Этот отчет может показаться странным тем, кто живет в некоммунистическом мире. Но те, кто жи- вет в коммунистическом мире, не найдут в нем ничего необыкновенного. Я не претендую на исклю- чительную заслугу оттого, что даю картину этого мира и высказываю мысли, касающиеся его. Это просто картина и мысли того мира, в котором я 11 живу . Я — продукт этого мира . Я принимал уча- стие в его строительстве . Теперь я один из его критиков . Это заявление может показаться непоследова- тельным только на первый взгляд . Я боролся в прошлом и борюсь теперь за лучший мир . Эта борь- ба может не дать желаемых результатов . Логика моих действий > однако , заключается в длительно- сти и непрерывности этой борьбы. 12 Глава первая ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ КОММУНИЗМА 1 Современный коммунизм коренится в далеком прош- лом; но до развития современной промышленности в Западной Европе он находился в зачаточном состоя- нии. Основные идеи коммунизма, это примат материи и реальность перемен; идеи эти заимствованы у мыс- лителей периода, непосредственно предшествовавшего зарождению коммунизма. По мере того, как комму- низм рос и набирался сил, эти основные идеи теряли свое значение. Это и понятно: войдя в силу, комму- низм все больше стремится переделать весь мир со- гласно своим идеям и все меньше хочет меняться сам. Диалектика и материализм — изменение мира не- зависимо от человеческой воли — составляли осно- ву старого классического марксистского коммунизма. Эти основные идеи впервые были выдвинуты отнюдь не коммунистическими теоретиками, такими, как Маркс или Энгельс. Они заимствовали эти идеи и соединили их в одно, создав тем самым основу для нового це- лостного миропонимания. Идея о примате материи была заимствована у фран- цузских материалистов ХѴІІІ-го века. Более ранние мыслители, включая Демокрита в древней Греции, вы- ражали ее несколько иначе. Идея реальности перемен в результате борьбы противоположностей, получив- шая название диалектики, была взята у Гегеля. Эту 13 НОВЫЙ КЛАСС же идею, но в иной форме, высказывал в древней Греции Гераклит. Не вдаваясь в подробности различий между идеями Маркса и прежними подобными теориями, необходимо отметить, что Гегель, излагая идею о реальности пе- ремен, сохранил понятие неизменного высшего зако- на, иначе говоря, идею абсолюта. По его учению, в конечном итоге существуют неизменные законы, ко- торые независимо от человеческой воли, управляют природой, обществом и людьми. Подчеркивая ту же идею реальности перемен, Маркс, и особенно, Энгельс не переставали в то же время утверждать, что законы объективного или матери- ального мира неизменны и независимы от людей. Маркс был уверен, что он откроет основные законы, управляющие жизнью общества, подобно тому, как Дарвин открыл законы управляющие живыми суще- ствами. Во всяком случае, Маркс уяснил некоторые социальные законы, особенно же действие этих за- конов в период раннего промышленного капитализма. Но самый этот факт, даже если считать его незыб- лемым, еще не может оправдать утверждение совре- менных коммунистов, будто Маркс открыл все обще- ственные законы. Еще меньше может он служить оправданием попытки коммунистов переделать чело- веческое общество, руководствуясь этими идеями, по- добно тому, как в животноводстве руководствуются открытиями Ламарка и Дарвина. Человеческое обще- ство нельзя сравнивать с видами животных или с неодушевленными предметами: оно состоит из отдель- ных людей и групп, которые постоянно меняются, растут и при этом действуют сознательно. В притязаниях современного коммунизма на то, чтобы воплощать в себе, если не единственную и аб- солютную, то, во всяком случае, высшую науку, осно- ванную на диалектическом материализме, таятся се- мена деспотизма. Источник этих притязаний можно найти в учении Маркса, хотя Маркс их сам и не разделял. Конечно, современный коммунизм не отрицает су- ществования объективных и неизменных законов. Но 14 ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ КОММУНИЗМА достигнув власти, он действует совершенно не счи- таясь с ними, а для достижения власти пользуется совершенно иными методами, чем те, что подсказы- ваются коммунистической теорией. Исходя из предпосылки, что они одни знают за- коны, управляющие обществом, коммунисты приходят к упрощенному и ненаучному выводу, будто это зна- ние уполномачивает их на захват власти и дает им исключительное право переделывать общество и рас- поряжаться его жизнью. В этом — основная ошибка коммунистической системы. Гегель считал, что абсолютная монархия в Прус- сии была воплощением его идеи абсолюта. Ком- мунисты, со своей стороны, утверждают, что они са- ми представляют собой воплощение объективных ча- яний общества. Но дело не только в разнице между Гегелем и коммунистами: есть еще и разница между коммунизмом и абсолютной монархией. Монархия не была о себе столь высокого мнения, как коммунисты, и не обладала столь абсолютной властью. 2 По всей вероятности, Гегель был сам смущен теми выводами, к которым могли привести его теории. Так, например, если все постоянно меняется, превра- щается в свою противоположность, то такая участь предстоит его собственным идеям и тому государ- ственному строю, который он хотел бы сохранить. Как профессор, назначенный королевской властью, он, во всяком случае, не мог открыто рекомендовать преобразование общества на основе своей фило- софии. Положение Маркса было иным. Молодым челове- ком он принимал активное участие в революции 1848-го года. Он сделал самые крайние выводы из гегелевских идей. Разве в кровавой классовой борьбе, которая охватила всю Европу, не проявилось стрем- ление к чему-то новому и высшему? Выходило, что 15 НОВЫЙ КЛАСС Гегель был прав, то-есть, Гегель в толковании Марк- са. Но выходило также, что философские системы потеряли свой смысл и свое оправдание, раз наука так быстро открывала объективные законы, в том числе и законы, применимые к обществу. В науке уже восторжествовал к тому времени по- зитивизм Конта, как метод исследования; английская школа политической экономики (Адам Смит, Рикардо и другие) была в полном расцвете; в естественных науках открывались один за другим первейшей важ- ности законы; современная индустрия пробивала се- бе путь на основе научной технологии; язвы моло- дого капитализма становились явными в страданиях и начинавшейся борьбе пролетариата. Все говорило о том, что начиналась эра господства науки над всем, даже над обществом, эра, долженствовавшая устра- нить капиталистическое понятие собственности, как последнее препятствие на пути к счастью и свободе человека. Время созрело для одного решающего вывода. Маркс обладал достаточным мужеством и глубиной мышления, чтобы сделать этот вывод; и у него не было недостатка в общественных силах, на которые он мог бы опереться. Маркс был ученым и был идеологом. В качестве ученого, он сделал важные открытия, в частности, в области социологии. В качестве идеолога, он создал идейную основу для самых значительных и обшир- ных политических движений современной истории, которые сначала происходили в Европе, а теперь про- исходят в Азии. Но именно потому, что Маркс был ученым, эконо- мистом и социологом, он совсем не намеревался созда- вать всеобъемлющую философскую или идеологиче- скую систему. Он однажды сказал: «Несомненно од- но: я не марксист». Выдающиеся научные способно- сти Маркса давали ему огромное преимущество пе- ред такими его социалистическими предшественника- ми, как Оуэн и Фурье. То, что Маркс не настаивал на идеологически-всеобъемлющем характере своей фи- лософии, дает ему еще большее преимущество по 16 ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ КОММУНИЗМА сравнению с его учениками. Большинство из них были идеологи, и только в очень ограниченной сте- пени — ученые, как показывает пример Плеханова, Лабриола, Ленина, Каутского и Сталина. Их основ- ным стремлением было построить из идей Маркса систему. В особенности это верно о тех из них, кто был наименее философски одарен и обладал в этой области наименьшим количеством познаний. Чем дальше, тем больше последователи Маркса проявля- ли склонность представлять его учение, как закончен- ное и всеобъемлющее мировоззрение и считать себя ответственными за продолжение его дела, которое они считали чем-то окончательным и незыблемым. На- ука постепенно уступила место пропаганде и, вслед- ствие этого, пропаганда все больше выдавалась за науку. Будучи детищем своего века, Маркс отрицал необ- ходимость какой бы то ни было философии. Его са- мый близкий друг, Энгельс, утверждал, что филосо- фия умерла в результате развития науки. Тезис этот, впрочем, ничего оригинального в себе не заклю- чал: после контовского позитивизма и Фейербахов - ского материализма, так называемая, научная фило- софия имела повсюду большой успех. Легко понять, почему Маркс отрицал, как необ- ходимость, так и возможность всякой вообще фило- софии. Гораздо трудней понять, почему его преем- ники пытались объединить его идеи в одну всеобъ- емлющую систему, в новую, исключающую все дру- гие, философию. Отрицая в теории, что философия вообще нужна, они создали на практике свою соб- ственную систему догматов, которую они считали «са- мой научной» или «единственно научной» системой. В эпоху всеобщего научного энтузиазма и великих перемен, которые вводила наука в каждодневную жизнь и в промышленность, они не могли не быть ма- териалистами и не считать себя единственными пред- ставителями единственно-научного мировоззрения и метода, тем более, что они представляли обществен- ный слой, находившийся в конфликте со всеми обще- признанными идеями того времени. 17 НОВЫЙ КЛАСС Идеи Маркса образовались под влиянием научной атмосферы его века, его собственного тяготения к научности и его революционного стремления придать движению рабочего класса более или менее научную основу. Ученики Маркса были под влиянием совер- шенно иной обстановки и руководствовались совер- шенно иными мотивами, когда они превращали его идеи в систему догматов. Если бы политика рабочего движения в Европе не требовала новой и законченной в себе идеологии, фи- лософия, называющая себя марксистской — диалекти- ческий материализм — была бы теперь забыта, была бы устранена, как нечто не особенно глубокое или оригинальное, не смотря на то, что научный и литера- турный уровень экономических и социологических ра- бот Маркса самый высокий. Сила марксистской философии не в ее научных эле- ментах, а в ее связи с массовым движением и прежде всего в ее сосредоточенности на одной цели — на изменении общества. В этой философии все время повторяется утверждение, что существующий мир из- менится просто потому, что он должен измениться; что он несет в себе зародыш своего собственного антитезиса, своей собственной гибели; что рабочий класс хочет этой перемены и способен ее осуществить. Влияние этой философии неизменно возрастало, и в европейском рабочем движении создалась иллюзия, что она всемогуща, по крайней мере, как метод. В странах, где не было соответствующих условий, на- пример, в Англии и в Соединенных Штатах, ее влия- ние и значение были ничтожны, несмотря на силу рабочего класса и рабочего движения. Как наука, марксистская философия значит не мно- го, так как основана она, главным образом, на геге- лианских и материалистических идеях. Но как идео- логия новых, угнетенных классов и, в особенности политических движений, она ознаменовала собой но- вую эпоху, сначала в Европе, потом в России и в Азии, создав основы для нового политического дви- жения и для новой общественной системы. 18 ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ КОММУНИЗМА 3 Маркс считал, что замена капиталистического об- щества другим будет результатом революционной борьбы между двумя его основными классами, бур- жуазией и пролетариатом. Столкновение казалось ему тем более вероятным, что в капиталистической систе- ме того времени, как нужда, так и богатство все время росли на противоположных полюсах общества, по- трясаемого периодическими хозяйственными кризи- сами. В конечном счете можно сказать, что учение Марк- са было продуктом промышленной революции или борьбы промышленного пролетариата за лучшую жизнь. Не случайно, что страшная нужда и безжало- стная эксплуатация масс, которыми сопровождались экономические перемены в области промышленности, имели на Маркса огромное влияние. В его важнейшем труде «Капитал», можно найти немало значительных и волнующих страниц, посвященных этому. Периоди- ческие кризисы, которые были характерны для капи- тализма 19-го века, вместе с нищетой и быстрым ро- стом населения, вполне последовательно привели Марк- са к убеждению, что революция — единственно-воз- можное решение этих вопросов. Маркс не считал, что революция неизбежна во всех странах, особенно в таких, где демократические учреждения уже вошли в традицию общественной жизни. В качестве приме- ров, он приводил такие страны, как Голландия, Анг- лия, Соединенные Штаты. Однако, если судить по его высказываниям, взятым в целом, неизбежность революции была одним из его основных убеждений. Он верил в революцию и проповедывал ее; он был ре- волюционером. Революционные идеи Маркса, которые были связа- ны с определенными условиями и не были применимы повсюду, Ленин превратил в абсолютные и универ- сальные принципы. В своей работе «Детская болезнь левизны в коммунизме», наименее догматическом, по- жалуй, из его произведений, Ленин развил эти прин- ципы еще дальше и отошел от позиций Маркса, счи- 19 НОВЫЙ КЛАСС тавшего, что в некоторых странах революция не не- избежна. Ленин утверждал, что Англию больше нель- зя рассматривать, как страну, в которой революция не неизбежна, потому что во время первой мировой войны она стала милитаристической державой и по- этому, мол, у английского рабочего класса не оста- лось другого выхода, кроме революции. Ленин за- блуждался. Он не только не понял, что английский милитаризм был всего лишь временным явлением, об- условленным войной, но и не предвидел дальнейшего развития демократии и экономического прогресса в Англии и в других западных странах. Не понял он и сущности английского профсоюзного движения. Он придавал слишком много значения своим собствен- ным или марксистским идеям научно-детерминистиче- ского характера и обращал слишком мало внимания на объективную общественную роль рабочего класса и на возможности его развития в высоко развитых странах. Хоть Ленин и отрицал это, но на самом де- ле он был убежден, что его теории и революционный опыт России применим повсюду. По предположениям Маркса и согласно его теори- ям, революция должна была произойти прежде всего в высоко развитых капиталистических странах. Маркс верил, что результат революции, то-есть образова- ние нового социалистического общества, поднимет свободу на более высокий уровень чем тот, что су- ществовал в тогдашнем обществе, при так называе- мом либеральном капитализме. Это понятно. Отвер- гая все виды капитализма, Маркс в то же самое время был представителем своей эпохи, эпохи либе- рального капитализма. Развивая положение Маркса, что капитализм дол- жен быть заменен не только более высокой эконо- мической и общественной формацией, то-есть, со- циализмом, но и более высокой формой человеческой свободы, социал-демократы по праву считали себя наследниками Маркса. Они имели на это не меньше права, чем коммунисты, которые ссылаются на Марк- са, оправдывая свою идею, что замена капитализма другим общественным строем может произойти лишь 20 ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ КОММУНИЗМА революционным путем. Однако, обе эти группы по- следователей Маркса — и социал-демократы и ком- мунисты — были только частично правы, ссылаясь на Маркса, как на источник своих идей. Делая это, они защищали свою собственную практику, возникшую уже в ином, изменившемся обществе. И хотя обе эти группы ссылались на Маркса и зависели от его идей, социал-демократическое и коммунистическое движения развивались в различных направлениях. В тех странах, где политический и экономический прогресс был невозможен и где рабочий класс играл в обществе незначительную роль, постепенно возник- ла потребность превратить учение Маркса в систе- му и догму. Более того, в тех странах, где хозяй- ственные силы и общественные отношения еще не созрели для промышленных перемен, как в России или позднее в Китае, принятие революционной сто- роны учения Маркса и догматизации этого учения были наиболее быстрыми и полными. Революционные настроения выявились в рабочем движении. Марк- сизм становился сильней, и после победы революци- онной партии стал господствующей идеологией. Зато в таких странах, как Германия, где степень политического и экономического прогресса делала революцию ненужной, преобладали не революцион- ные, а скорей демократические и реформистские сто- роны марксизма. Идейные и политические течения, направленные против догматизма, привели к тому, что рабочее движение делало там упор на реформы. В первом случае связь с Марксом, по крайней ме- ре на поверхности, укреплялась. Во втором она осла- бевала. Общественное развитие и развитие идей привели к глубокому расколу в европейском социалистическом движении. Грубо говоря, перемены в политических и экономических условиях совпадали с переменами в идеях социалистических теоретиков, потому что они толковали действительность неполно и односторонне, со своей, предвзятой, партийной точки зрения. Ленин в России и Бернштейн в Германии — вот те два полюса, в которых нашло свое выражение 21 НОВЫЙ КЛАСС различие социального и хозяйственного развития и различие тех условий, в которых происходило рабо- чее движение. От первоначального марксизма не осталось почти ничего. На Западе эти идеи отмерли или отмирали; в странах восточной Европы, в результате установ- ления коммунистического режима, от диалектики и материализма Маркса остался лишь осадок форма- лизма и догматизма, который был использован для укрепления власти, оправдания тирании и насилия над человеческой совестью. На Востоке, хотя по суще- ству и там отвернулись от марксизма, он получил си- лу в качестве не подлежащей изменениям догмы, могущество которой росло. Там он стал больше чем идеей, он стал новым режимом, новой экономикой и новой общественной системой. Маркс, хоть он и дал своим ученикам толчек к та- кому развитию, сам его не хотел и не ожидал. Исто- рия обманула этого большого ученого, как она об- манула других, пытавшихся толковать ее законы. Каков же был общий ход развития со времени Маркса? В семидесятых годах прошлого века образование трестов и монополий началось в тех странах, где уже произошла промышленная революция, например, в Германии, Англии и Соединенных Штатах. К началу XX века этот процесс шел полным ходом. Его на- учный анализ был дан Гобсоном, Гильфердингом и другими. Ленин в своей работе «Империализм, как высшая стадия капитализма», дал политический ана- лиз этого явления, основываясь главным образом, на мнениях этих авторов, и высказал ряд предсказа- ний, которые в большинстве случаев оказались не- правильными. Теория Маркса о растущем обнищании рабочего класса не подтвердилась ходом развития в тех стра- нах, которые он имел в виду, вырабатывая эту тео- рию. Но, как указывает профессор Ситон-Ватсон в своей книге «От Ленина до Маленкова», теория эта оказалась довольно правильной в отношении аграр- ных восточно-европейских стран. Таким образом, в 22 ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРЕИ КОММУНИЗМА то время, как для Запада Маркс остался всего лишь историком и ученым, для Восточной Европы он сде- лался пророком новой эры. Там его учение, подобно новой религии, стало возбуждать и вдохновлять людей. Андрэ Моруа, в своей «Истории Англии», так опи- сывает положение в Западной Европе, на основании которого Энгельс и Маркс вырабатывали свои теории: «Когда Энгельс приехал в 1844 году в Манчестер, он застал там 350.000 рабочих, живших в сырых, грязных, полуразрушенных домах и дышавших возду- хом, похожим на смесь воды и угля. В шахтах он ви- дел полуголых женщин, с которыми обращались, как с вьючными животными. Дети проводили весь день в темных подземных галереях, где они должны были открывать и закрывать примитивные вентиляционные люки и выполнять другие тяжелые работы. На фаб- риках кружев эксплуатация труда доходила до того, что четырехлетние дети работали почти даром». Энгельс дожил до совсем иных времен в Англии, но он видел еще более страшную — и что еще важ- ней — более безнадежную нужду в России, на Бал- канах, в Азии и Африке. Технический процесс принес Западу огромные и непосредственно ощутимые перемены, — огромные с любой точки зрения. Он привел к образованию мо- нополий и разделению мира на сферы влияния, в инте- ресах тех же монополий и наиболее развитых запад- ных стран. Он привел также к первой мировой войне и к октябрьской революции. В развитых странах ' быстрый рост производства и приобретение колониальных источников сырья су- щественно изменили положение рабочего класса. Борьба за реформы, за лучшие материальные усло- вия, наряду с использованием преимуществ парла- ментарного режима, сделалась чем-то более реальным и ценным, чем революционные идеалы. В таких стра- нах революция стала бессмысленной и ненужной. В совсем ином положении были еще не индустри- ализированные страны, в частности Россия. Они стоя- ли перед следующей дилеммой: им предстояло либо индустриализироваться, либо перестать играть актив- 23 НОВЫЙ КЛАСС ную роль на арене истории и впасть в зависимость от более развитых стран и их монополий, что обрекло бы их на вырождение. Капитал, которым они распола- гали, а также класс и партии, представлявшие этот капитал, были слишком слабы, чтобы разрешить за- дачи быстрой индустриализации. В этих странах ре- волюция стала необходимостью, жизненной потреб- ностью для народа, и совершить эту революцию мог только один класс — пролетариат, или представляв- шая его революционная партия. Причиной этого был непреложный закон, состоя- щий в том, что все человеческие общества, и все люди стремятся расширять и совершенствовать производ- ство. Делая это, они вступают в конфликт с другими обществами и другими людьми и соперничают с ними, чтобы выжить в этой борьбе. Этот рост и расшире- ние производства постоянно наталкиваются на раз- личные природные или общественные преграды, та- кие, например, как личные, политические, юридиче- ские или международные навыки и взаимоотношения. Поскольку оно должно преодолеть препятствия, обще- ство, то-есть, те, кто в данный момент представляют его производительные силы, должно устранять, из- менять или разрушать преграды, возникающие внут- ри его или за его пределами. Классы, партии, поли- тические системы, политические идеи — все это пред- ставляет собой выражение этой непрерывной смены движения и застоя. Никакое общество или народ не могут позволить своему производству отставать до такой степени, что- бы это угрожало их существованию. Отставать, зна- чит умирать. Люди добровольно не умирают; они го- товы на любые жертвы, лишь бы преодолеть то, что препятствует развитию их производства и обеспече- нию их существования. Естественные условия, а также материальный и духовный уровень общества определяют, как те си- лы и средства, которые будут применимы для раз- вития и расширения производства, так и те послед- ствия, которые проистекут из этого для общества в целом. Самая необходимость, однако, в развитии 24 ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ КОММУНИЗМА и в расширении производства, под каким идеологиче- ским знаменем и при каких общественных силах она бы ни происходила, не зависит от воли отдельных лич- ностей. Общество и народы, стремясь продлить свою жизнь, сами находят тех руководителей и те идеи, которые в данный момент всего больше отвечают их потребности. Революционный марксизм был пересажен, в период монополистического капитализма, из промышленно развитых стран Запада в страны промышленно нераз- витого Востока, в такие страны, как Россия и Китай. Это было приблизительно в то время, когда на Во- стоке и на Западе развивались социалистические дви- жения. Та фаза социалистического движения, о кото- рой идет речь, началась с его объединения и центра- лизации в рамках Второго Интернационала и закон- чилась разделением на социал-демократов (реформи- стское крыло) и коммунистов (революционное крыло). Затем последовала революция в России и создание Третьего Интернационала. В тех странах, где иначе невозможно было бы провести индустриализацию, были еще и особые на- циональные причины для коммунистической револю- ции. В полуфеодальной России революционные дви- жения возникли за полвека до появления марксист- ского движения в конце 19-го столетия. Кроме того, были там другие существенные причины для револю- ции, — международные, экономические и политиче- ские. Но основная причина — жизненная необходи- мость индустриализаций — была общей для всех тех стран, как Россия, Китай и Югославия, где произош- ла революция. С исторической точки зрения было неизбежно, что большинство европейских социалистических течений после Маркса были не только материалистическими и марксистскими, но еще и в значительной степени замкнутыми и нетерпимыми в своей идеологии. Про- тив них объединялись все силы старого общества: церковь, школа, частная собственность, государствен- ная власть и, что всего важней, могущественный ме- ханизм, поддерживающий эту власть, который издавна 25 НОВЫЙ КЛАСС образовался в европейских странах в результате по- стоянных войн. Каждый, кто хочет изменить мир, должен прежде всего истолковать его основательным и «безошибоч- ным» образом. Каждое новое движение, ставящее се- бе такую дель, должно быть идеологически замкнутым в себе и нетерпимым, особенно если революция — единственный для него путь к победе. И если это движение успешно, то самый его успех укрепляет убеждения и верования его участников. Если успех парламентских методов борьбы и забастовок укрепил реформистские течения в германской и других соци- ал-демократических партиях, то у русских рабочих, которые не могли улучшить свое материальное поло- жение ни на одну копейку, не вызывая кровавых реп- рессий, не было другого выхода, как взяться за ору- жие, чтобы избежать отчаянья и голодной смерти. Другие страны восточной Европы — Польша, Че- хословакия, Венгрия, Румыния и Болгария — не под- падают под это правило; во всяком случае оно не относится к первым трем из этих стран. Революции они не испытали, поскольку коммунистическая си- стема была навязана им мощью советской армии. Им даже не приходилось стремиться к индустриализации, и еще меньше того, к индустриализации коммунисти- ческими методами, так как первые три из этих стран были уже индустриализированы раньше. Во всех этих странах революция была навязана народу извне и сверху — иностранными штыками и аппаратом наси- лия. Коммунистические движения в них были слабы- ми, за исключением самой промышленно развитой из них, Чехословакии, где коммунистическое движение мало чем отличалось от лево-социалистического, ре- формистского — вплоть до прямой советской интер- венции во время войны и до государственного пере- ворота в феврале 1948 года. Поскольку коммунисты в этих странах были слабы, их коммунизм мог быть только тем же самым, по своей сущности и форме, что и коммунизм в Советском Союзе. Советский Союз на- вязал этим странам свою систему и местные комму- нисты приняли ее с полной покорностью. Чем слабее 26 ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ КОММУНИЗМА был местный коммунизм, тем более он подражал, даже в несущественных деталях, своему «старшему брату», тоталитарному советскому коммунизму. Таким странам, как Франция и Италия, в которых коммунистическое движение было сравнительно силь- ным, было не так просто идти в ногу с промышленно более развитыми странами; отсюда и их социальные затруднения. Но так как они уже прошли через демо- кратические и промышленные революции, их комму- нистические движения сильно отличались от движе- ний в России, Югославии и Китае. Поэтому во Фран- ции и в Италии у революции не было настоящих шансов на успех. Даже руководители французской и итальянской коммунистических партий, живя и дей- ствуя в обстановке политической демократии, не могли полностью освободиться от парламентских привычек. Во всем, что касалось революции, они были склонны больше полагаться на международное коммунистиче- ское движение и на помощь со стороны Советского Союза, чем на свою собственную революционную мощь. Сторонники же их, рядовые партийцы, смотре- ли на этих своих руководителей, как на борцов про- тив нужды и нищеты, и наивно верили при этом, что партия борется за более широкую и подлинную демо- кратию. Современный коммунизм возник, как идея, одновре- менно с возникновением современной промышленно- сти. Он отмирает или терпит поражения в тех стра- нах, где промышленное развитие уже достигло своих основных целей. Он процветает в тех странах, где этого еще не произошло. Историческая роль коммунизма в промышленно не- развитых странах определила ход и характер той рево- люции, которую ему надлежало совершить. 27 Глава вторая ОСОБЕННОСТИ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 1 История показывает, что в тех странах, где произо- шла коммунистическая революция, другие партии то- же не были удовлетворены существовавшими там ус- ловиями. Лучшим примером в этом отношении может служить Россия, где партия, которая совершила ком- мунистическую революцию, не была единственной ре- волюционной партией. Однако, только коммунистические партии были столь же революционны в своей борьбе со старым строем, как упорны и последовательны в своей борьбе за индустриализацию. На практике это означало ради- кальное устранение существовавшего до того режима собственности. Никакая другая партия не шла в этом отношении так далеко. Никакая другая партия не бы- ла столь «индустриальная Но почему же программа революционных партий должна была быть социалистической? Объяснить это менее легко. При отсталости царской России частный капитал не только оказался неспособен провести бы- струю индустриализацию, но и был препятствием для нее. Частнособственнический класс развился в стране, где еще существовали крепкие феодальные отноше- ния, и в то самое время, когда монополии других, бо- лее развитых стран, распространяли и цепко удержи- 28 ОСОБЕННОСТИ КОММУНИСТШЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ вали свою хватку над этой огромной территорией, обильной рынками и запасами сырья. По всему ходу своей истории царская Россия не могла не запоздать со своей промышленной револю- цией. Она была единственной европейской страной, которая не прошла через Реформацию и Возрожде- ние, не знала ничего похожего на города-государ- ства средневековой Европы. Будучи отсталой, полу- феодальной страной, с абсолютной монархией и бю- рократическим централизмом, с быстрым ростом про- летариата в нескольких промышленных центрах, Россия оказалась в водовороте современного миро- вого капитализма и в сетях финансовых интересов гигантских банковских концернов. В своей работе «Империализм, как высшая стадия капитализма», Ленин говорит, что три четверти ка- питала крупных банков в России были в руках ино- странных капиталистов. Троцкий, в своей истории русской революции, подчеркивает, что иностранцы владели сорока процентами акций промышленных предприятий в России, и что в некоторых ведущих отраслях промышленности этот процент был еще бо- лее высок. Что касается Югославии, то иностранцы обладали решающим влиянием в самых важных от- раслях югославской экономики. Сами по себе эти факты еще ничего не доказывают; однако, они свиде- тельствуют о том, что иностранные капиталисты, пользуясь своей мощью, задерживали развитие этих стран, или содействовали их развитию лишь в каче- стве источников сырья и дешевой рабочей силы, в результате чего эти страны не развивались долж- ным образом и даже приходили в упадок. Та партия, историческая задача которой состоя- ла в том, чтобы провести в этих странах революцию, должна была быть антикапиталистической в своей внутренней политике и антиимпериалистической во внешней. Местный капитал был слаб и был в значительной степени орудием или филиалом иностранного капи- тала. В промышленной революции был жизненно за- интересован не класс капиталистов, а другой класс 29 НОВЫЙ КЛАСС — пролетариат, пополнявшийся за счет растущего обнищания крестьянства. Если для тех, кто уже были пролетариями, вопросом жизни и смерти было устра- нение безжалостной эксплуатации, то для тех, до ко- го доходила очередь становиться пролетариями, жиз- ненно важным делом была индустриализация. Движе- ние, которое представляло обе эти социальные груп- пы, должно было быть антикапиталистическим, ина- че говоря, социалистическим по своим идеям, лозун- гам и обещаниям. Революционная партия не могла всерьез помышлять о проведении промышленной- революции, не сосре- доточив в своих руках все внутренние ресурсы стра- ны, особенно ресурсы местных капиталистов, которые, кроме того, вызывали озлобление народных масс же- стокой эксплуатацией и бесчеловечными методами, ко- торые ими применялись. Сходную позицию должна была революционная партия занять и по отношению к иностранному капиталу. Другие партии были неспособны следовать такого рода программе. Все они стремились к сохранению старого строя и прежних имущественных отноше- ний, или же, в лучшем случае, к постепенному и мирному развитию. Даже антикапиталистические пар- тии в России, как например, эсэры (социалисты-рево- люционеры), стремились вернуть общество к прими- тивному, идиллическому крестьянскому быту. И даже подлинно социалистические партии, например, мень- шевики, не шли дальше требований насильственного уничтожения препятствий на пути к свободному ка- питалистическому развитию. Они считали, что необ- ходимо достигнуть вполне развитого капитализма для того, чтобы потом прийти к социализму. Но при дан- ном положении вещей, ни возврат к старой системе, ни беспрепятственное развитие капитализма, не бы- ли возможны для этих стран. При создавшихся внутри страны и во всем мире условиях, ни тот, ни другой путь не мог привести к разрешению насущного вопроса о дальнейшем развитии этих стран, то-есть, о промышленной революции. Только партия, требовавшая антикапиталистиче- 30 ОСОБЕННОСТИ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ ской революции и быстрой индустриализации, мог- ла расчитывать на успех. Ясно, что партия эта дол- жна была быть кроме того и социалистической по своей программе. Но раз ей приходилось действовать в определенной обстановке и в рамках рабочего или социалистического движения, ее идеология должна была сочетать убеждение в неизбежности и пользе современного промышленного развития с убеждением в неизбежности революции. Такое сочетание убежде- ний уже существовало — в марксизме, в революци- онном марксизме. К тому же, связь с революционным марксизмом, с европейским социалистическим движе- нием, была и без того совершенно естественна для партии в то время. Позже, в ходе революции и в свя- зи с переменами в социалистическом движении в про- мышленно-развитых странах, для партии стало в та- кой же степени важно отмежеваться от реформист- ских тенденций европейского социализма. Революция и ускоренная индустриализация были неизбежны, но требовали огромных жертв и были сопряжены с жестоким насилием. Для того, чтобы действенно к ним стремиться, нужны были не только те или иные надежды, но и вера в возможность на- ступления царствия Божия на земле. Идя по линии наименьшего сопротивления, как это часто делают и другие, сторонники революции и индустриализа- ции нередко отходили от установленной марксистской и социалистической доктрины. Но отказаться от нее полностью было для них немыслимо. Капитализм со своими особыми производственными отношениями был в свое время нормальным и неиз- бежным хозяйственным строем, выражавшим потреб- ности и чаяния общества, а также его сознание не- обходимости улучшить и расширить производство. В Англии, в первой половине 19-го века, капитализм улучшил и расширил производство. И подобно тому, как промышленники в Англии должны были разорить крестьянство, чтобы достигнуть более высокой сту- пени производства, промышленники — иначе говоря, буржуазия — в России должны были стать жертвой промышленной революции. Участники и формы этих 31 НОВЫЙ КЛАСС процессов были различны, но в обоих случаях дей- ствовал один и тот же закон. В обоих случаях новый общественный строй был неизбежен, — как лозунг и обязательство, как ве- рование и высокий идеал и, больше того, как особый государственный строй и особый вид собственности, которые должны были облегчить промышленную ре- волюцию и сделать возможным улучшение и расши- рение производства. 2 Все революции прошлого возникали после того, как начинали преобладать новые производственные и общественные отношения, а старая политическая система становилась единственным препятствием к дальнейшему развитию. Ни одна из этих революций не хотела, кроме раз- рушения старых политических форм, да еще освобож- дения пути для уже созревших общественных сил и отношений, которые образовались в старом обществе. Больше того: во всех тех случаях, когда революцио- неры стремились к чему-либо иному, например, к насильственному построению новых производствен- ных и общественных отношений, как якобинцы во Франции, они терпели неудачу и быстро сходили со сцены. Во всех прежних революциях насилие было ре- зультатом и в то же время орудием новых, но уже достигших преобладания производственных и обще- ственных отношений. Даже если насилие и выходило во время революции из положенных ему пределов, под конец революционным энергиям приходилось об- ратиться к какой-либо положительной и достижимой цели. В этих случаях террор и деспотизм были неиз- бежным, но лишь временным явлением. Все так называемые буржуазные революции, все равно, совершались ли они снизу, то есть с участием! народных масс, как во Франции, или сверху, то ест і 32 ОСОБЕННОСТИ КОММУНИСТШЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ путем государственного переворота, как в Германии при Бисмарке, в конечном счете приводили к поли- тической демократии. Это вполне понятно. Их основ- ной задачей было уничтожение старой, основанной на деспотизме, политической системы и установление такого государственного строя, который соответство- вал бы уже существующим хозяйственным и иным потребностям страны, особенно в отношении свобод- ного производства товаров. Совершенно иначе обстоит дело с современными коммунистическими революциями. Эти революции происходили не потому, что в экономике уже суще- ствовали новые, скажем, социалистические производ- ственные отношения, и не потому, что капитализм достиг чрезмерного развития. Напротив, они проис- ходили потому, что капитализм еще недостаточно был развит, и потому, что он оказался неспособен пре- образовать страну в целях индустриализации. Во Франции капитализм уже господствовал в эко- номике, в производственных отношениях и даже в общественном сознании еще до того, как началась революция. Такое положение вещей вряд ли можно сравнить с социализмом в России, Китае или Юго- славии. Вожди российской революции сами это сознавали. Выступая на седьмом съезде Российской коммуни- стической партии 7-го марта 1918 года, когда рево- люция была еще в полном ходу, Ленин сказал: «Одно из основных различий между буржуазной и социалистической революцией состоит в том, что для буржуазной революции, выросшей из феодализма, в кедрах старого строя постепенно создаются новые экономические организации, которые изменяют по- степенно все стороны феодального общества... «В совершенно ином положении революция социа- листическая. Чем более отсталой является страна, которой пришлось, в силу зигзагов истории, начать социалистическую революцию, тем труднее для нее переход от старых капиталистических отношений к социалистическим... «Отличие социалистической революции от буржу- 33 НОВЫЙ КЛАСС азной состоит именно в том, что во втором случае есть готовые формы капиталистических отношений, а советская власть — пролетарская — этих готовых отношений не получает, если не брать самых разви- тых форм капитализма, которые в сущности охватили небольшие верхушки в промышленности и совсем ма- ло еще затронули земледелие». Эту цитату из Ленина можно было бы заменить ци- татой из выступлений любого другого руководителя коммунистической революции или из произведений многочисленных других авторов, в качестве подтвер- ждения, что для нового общества еще не существо- вало новых производственных отношений, но что кто-то, в данном случае «советская власть», должен был создать эти новые отношения. Если бы в стране, где коммунистическая революция победила, уже раз- вились полностью новые «социалистические» произ- водственные отношения, то не было бы надобности в стольких увещаниях, разглагольствованиях и уси- лиях, направленных на «строительство социализма». Это приводит нас к кажущемуся противоречию. Если условия, необходимые для нового общества, еще недостаточно определились в старом, то кому была нужна революция? Более того, каким образом она оказалась возможной? Как могла революция по- бедить, несмотря на то, что новые производственные отношения еще не сложились в старом обществе? Никакая революция, никакая партия никогда еще не ставили себе до сих пор задачи построить новые производственные отношения или новое общество. Однако, это-то именно и было основной задачей ком- мунистической революции. Коммунистические вожаки, хотя они не лучше дру- гих знали законы, управляющие обществом, обна- ружили, что в стране, где оказалась возможной ком- мунистическая революция, возможна была и инду- стриация, особенно, если она означала в то же время преобразование общества согласно их идеологиче- ским установкам. Их опыт, то-есть, успех революции при «неблагоприятных» условиях, подтверждал это в их глазах; «строительство социализма» тоже давало 34 I СОБЕНЕОСТИ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ іакое подтверждение. Это укрепляло их иллюзию і асчет того, что им известны законы общественного | азвития. И в самом деле, у них были возможности і ланировать новое общество, а потом и приступить і его строительству, кое-где делая поправки, кое- то опуская, но все время придерживаясь этих сво- их планов. В странах, где произошла коммунистическая рево- люция, индустриализация, будучи неизбежной и за- конной потребностью общества, слилась в одно целое і: коммунистическим методом проведения этой инду- і триализации. Тем не менее, хотя революция и индустриализация шли рука об руку, ни та, ни другая, не могли сразу привести к успеху. После завершения революции, кто-то должен был взять на себя ответственность га индустриализацию. На Западе эту роль взяли на себя экономические силы капитализма, освобожден- ные от политических уз, которые накладывал на них старый деспотический государственный строй. В стра- нах коммунистических революций таких сил не суще- ствовало, и их функцию должны были взять на себя сами революционные органы, сама новая власть, ина- че говоря, революционная партия. В прежних революциях, революционный взрыв и революционное насилие становились помехой для хо- зяйственной жизни сразу же после свержения ста- рого режима. В коммунистической революции они были условием для дальнейшего развития хозяйства и даже для прогресса вообще. В глазах прежних ре- волюционеров насилие было лишь неизбежным злом и средством для достижения их цели. У коммунистов оно возводится в культ и становится конечной целью. В прошлом, классы и другие социальные силы, ко- торым предстояло образовать новое общество, уже существовали до того, как вспыхивала революция. Коммунистические революции были первыми ре- волюциями в истории, которым приходилось созда- вать новое общество и новые социальные силы. Подобно тому, как на Западе революции, после всех «отклонений» и «отступлений», неизбежно при- 35 НОВЫЙ КЛАСС водили к демократии, на Востоке они неизбежно приводили к деспотизму. На Западе методы террора и насилия становились ненужными, бессмысленными и даже мешали революционерам и революционным партиям проводить революцию. На Востоке положе- ние было совершенно иным. Там деспотизм оставался в силе не только потому что индустриализация тре- бовала столько времени, но, как мы далее увидим, продолжал оставаться в силе даже и после ее осу- ществления. 3 Есть и другие принципиальные различия между коммунистическими и прежними революциями. Преж- ние революции, даже когда хозяйство и общество были достаточно для них зрелы, вспыхивали только тогда, когда для этого были налицо благоприятные условия. Общие условия, необходимые для начала и успеха революции мы уже знаем. Но кроме этих об- щих условий, у каждой революции есть свои особые условия, дающие возможность ее задумать и совер- шить. Для успеха прежних революций, по крайней мере крупных, не было необходимости в войне, или точ- нее, в вызванном войной крушении государственного строя. Но именно такое крушение было до сих пор основным условием для успеха коммунистических ре- волюций. Это верно даже в отношении Китая. Прав- да, там революция началась до вторжения японцев, но она продолжалась целое десятилетие и восторже- ствовала лишь с концом войны. Испанская революция 1936-го года, которая могла бы стать исключением, не успела превратиться в чисто коммунистическую революцию и поэтому победы не одержала. Причину, в силу которой для коммунистической революции необходима была война и крушение госу- дарственного аппарата, именно и следует искать в 36 ОСОБЕННОСТИ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ том, что хозяйство и общество не были достаточно зрелы для этой революции. При крушении старого строя, особенно во время войны, неудачной для пра- вящих классов и для всей государственной системы, небольшая, но хорошо организованная и дисциплини- рованная группа людей неизбежно получает возмож- ность захватить власть в свои руки. Так, например, во время Октябрьской революции в коммунистической партии было около 30 000 чле- нов. Югославская коммунистическая партия начала революцию в 1941 году, когда в ней было около 10 000 членов. Для захвата власти необходимы под- держка и активное участие хотя бы части народа, но во всяком случае партия, руководящая революцией и захватывающая власть, находится в меньшинстве и составляет группу, успех которой всецело зависит от создавшихся исключительно благоприятных для этого условий. Кроме того партия эта и не может стать партией большинства, до того, как прочно захватит власть в свои руки. Осуществление такой грандиозной задачи, как раз- | рушение старого строя и построение нового общества при отсутствии необходимой для этого «зрелости» общества и хозяйства, способно увлечь только мень- шинство, и при том такое меньшинство, которое фа- і натически верит в возможность своего успеха. Для коммунистических революций характерно, та- ким образом, наличие исключительных условий и на- личие особой партии. Осуществление всякой роволюции, так же, как и достижение военной победы, требует сосредоточива- ния всех сил в одних руках. Согласно теории Матье, французская революция была первой революцией, в которой «все ресурсы ведущего войну народа были в руках власти: живая сила, пища, одежда». Это в еще большей степени относится к «недозрелой» ком- мунистической революции: в распоряжении партии должны находиться не только материальные ресур- сы, но и духовные силы страны, а сама партия, и в политическом, и в организационном отношении, долж- 37 НОВЫЙ КЛАСС на быть полностью централизована. Такую рево- люцию могут проводить только коммунистические партии, тесно сплоченные вокруг своего ядра, про- никнутые единообразной идеологией. Централизация всех сил и средств, а также изве- стная мера политического единства революционных партий, это основные условия для успеха любой ре- волюции. Но для коммунистической революции эти условия еще важнее, поскольку коммунисты с самого начала исключают возможность союза с какой бы то ни было другой, независимой от них политической группой или партией. В то же самое время они тре- буют единообразия всех взглядов, не только поли- тических, но и всех вообще, например, этических или обще-философских. Тот факт, что левые эсэры участвовали в октябрьской революции, и что отдель- ные деятели и группы, принадлежавшие к другим пар- тиям, принимали участие в революциях в Китае и Юго- славии, не опровергает, а скорее подтверждает этот те- зис. Группы эти были только попутчиками коммуни- стической партии и принимали лишь ограниченное участие в борьбе. После революции эти партии либо были распущены, либо распались сами собой и сли- лись с коммунистической партией. Большевики раз- громили левых эсэров, как только последние захотели стать независимыми, а некоммунистические группы в Югославии и Китае, принявшие участие в револю- ции, впоследствии отказались от всякой политической деятельности. Прежние революции не проводились всего лишь од- ной политической группой. Правда, в процессе рево- люции отдельные группы боролись и уничтожали од- на другую, но революция, как таковая, не была де- лом единой группы. Во французской революции яко- бинцам удалось установить свою диктатуру лишь на короткий срок. Диктатура Наполеона, которая выро- сла из революции, означала одновременно конец яко- бинской революции и начало господства буржуазии. Во всех прежних революциях, даже если одна партия играла в них решающую роль, другие партии не от- казывались от своей независимости. Если устранение 38 ОСОБЕННОСТИ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ инакомыслящих и проводилось, то лишь в течение короткого промежутка времени. Других партий не уда- валось уничтожить, и они всегда появлялись вновь. Даже Парижская коммуна, которую коммунисты счи- тают прообразом своей революции и своего государ- ственного строя, была многопартийной революцией. Какая-либо отдельная партия могла играть главную и даже исключительную роль на том или ином этапе революции. Но в прошлом ни одна партия, не была, в отношении идеологии и организации, централизо- вана до такой степени, как партия коммунистическая. Ни пуритане в английской революции, ни якобинцы во французской, не были в такой мере связаны одина- ковыми философскими и идеологическими взглядами, хотя пуритане и были религиозной сектой. С органи- зационной точки зрения, якобинцы представляли со- бой федерацию клубов, а о пуританах и этого ска- зать нельзя. Только современные коммунистические революции выдвинули на первый план партии мо- нолитные, как в идеологическом так и в организаци- онном отношении. Во всяком случае ясно одно: во всех прежних ре- волюциях необходимость в революционных методах и партиях исчезала с окончанием гражданской войны и иностранной интервенции, так что эти методы и партии подлежали устранению. Но коммунисты про- должают применять революционные методы и после своих революций, и их партия быстро подходит к полнейшему централизму и к идеологической замк- нутости и нетерпимости. Ленин подчеркнул это сам во время революции, перечисляя условия приема коммунистических пар- тий в Коминтерн: «В нынешнюю эпоху обостренной гражданской войны коммунистическая партия сможет выполнить свой долг только в том случае, если она будет орга- низована наиболее централистским образом, если в ней будет господствовать железная дисциплина, гра- ничащая с дисциплиной военной, и если ее партийный центр будет являться властным авторитетным орга- 39 НОВЫЙ КЛАСС ном с широкими полномочиями, пользующимися дове- рием членов партии». А в добавление к этому Сталин в своих «Основах Ленинизма» писал: «Так обстоит дело с дисципли- ной в партии в условиях борьбы перед завоеванием диктатуры. То же самое надо сказать и о дисципли- не в партии, но еще в большей степени, после за- воевания диктатуры». Революционная атмосфера и бдительность, упор на идеологическое единство, политическая и идеоло- гическая замкнутость, политический и всякий другой централизм, не исчезают после прихода к власти. На- оборот, они еще усиливаются. В прежних революциях беспощадность методов, идеологическая нетерпимость и монополия власти продолжались приблизительно столько же, сколько длилась сама революция. Но поскольку в коммунисти- ческой революции сама революция была первым про- явлением деспотической и тоталитарной власти опре- деленной группы, трудно предсказать, как долго бу- дет продолжаться эта власть. В прежних революциях, включая и режим террора во Франции, уничтожению даже настоящих противни- ков уделялось не много внимания, а об устранении возможных противников и вовсе не заботились. Единственным исключением было истребление и пре- следование некоторых социальных или идеологических групп во время средневековых религиозных войн. И теоретически, и по собственному опыту, коммунисты знают, что они находятся в конфликте со всеми про- чими классами и идеологиями; соответственно этому они и поступают. Они ведут борьбу не только против уже существующей, но и против потенциальной оп- позиции. В балтийских странах тысячи людей были уничтожены одним махом на основании свидетельств об их прежних идеологических и политических взгля- дах. Такого же рода было убийство нескольких ты- сяч польских офицеров в Катыни. При коммунизме методы террора и угнетения продолжают применять- ся долгое время после окончания самой революции, 40 ОСОБЕННОСТИ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ еще и развиваясь и совершенствуясь в некоторых случаях, например, при ликвидации кулачества. Идео- логическая замкнутость и нетерпимость еще обостря- ются после революции. Если даже правящая партия оказывается в состоянии уменьшить физическое угне- тение, у нее остается стремление еще крепче вну- шать предписанную раз навсегда идеологию: марк- сизм-ленинизм. В прежних революциях, особенно в так называемых «буржуазных», большое значение придавалось уста- новлению личных свобод тотчас после прекращения революционного террора. Даже сами революционеры считали необходимым обеспечить законные права граждан. Неизменным конечным результатом всех этих революций была независимость суда. Коммунисти- ческий режим в Советском Союзе все еще далек от независимого суда, после сорока лет властвования. Конечным результатом прежних революций часто бы- вало установление большей законности и более широ- кое обеспечение гражданских прав. О коммунисти- ческой революции это сказать никак нельзя. Есть и еще одно большое различие между преж- ними революциями и современной коммунистической революцией. Прежние революции, особенно крупные, были обязаны своим успехом борьбе трудящихся классов, но их конечные результаты шли на пользу другому классу, под моральным и, часто, организаци- онным руководством которого совершалась револю- ция. Буржуазия, во имя которой проводилась рево- люция, в значительной степени пожинала плоды борь- бы крестьян и сан-кюлотов. Народные массы участво- вали также и в коммунистической революции, но пло- дами этой революции пользуются не они, а партий- ная бюрократия. И бюрократия эта — не что иное, как партия, которая осуществила революцию. При коммунистических революциях революционные органи- зации, совершавшие революцию, не ликвидируются. Коммунистическая революция может «пожирать сво- их детей», но не всех своих детей. В самом деле: после окончания коммунистической 41 НОВЫЙ КЛАСС революции, между различными группами и фракция- ми, которые расходятся во мнениях относительно дальнейшего пути, заключаются секретные и весьма циничные сделки. Взаимные обвинения постоянно вращаются вокруг догматических доводов насчет того, кого следует счи- тать «объективно» или «субъективно» более рьяными контрреволюционерами, агентами внутреннего или иностранного капитала. Однако, независимо от раз- решения этих споров, группа, выходящая победитель- ницей в этой борьбе, всегда оказывается группой, которая наиболее последовательно и решительно выступала сторонницей индустриализации, согласно коммунистическим принципам, то-есть, на основе полной монополии партии, особенно в государствен- ных органах, ведающих производством. Коммуни- стическая революция не пожирает тех из своих детей, которые могут ей пригодиться в дальнейшем ее пу- ти, пригодиться для индустриализации. Революционе- ры, принявшие идеи, и лозунги революции в их бук- вальном смысле, наивно веря в их осуществление, обычно подвергаются ликвидации, тогда как группа, понявшая, что революция даст ей власть, на социаль- но-политической коммунистической основе, в каче- стве орудия для дальнейшей индустриализации, одер- живают победу. Коммунистическая революция первая, после кото- рой революционеры и их союзники, особенно же груп- па, пришедшая к власти, оказываются уцелевшими. В прежних революциях такие группы неизменно по- гибали. Коммунистическая революция — первая, про- ведение которой пошло на пользу самим революцио- нерам. Они и бюрократия, которая образовывается во- круг них, пожинают плоды революции. Это дает им и более широким кругам партии иллюзию, что их роволюция — первая, которая осталась верна лозун- гам, начертанным на ее знаменах. 42 ОСОБЕННОСТИ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 4 Иллюзии, создаваемые коммунистической револю- цией относительно ее настоящих целей, шире и проч- нее, чем иллюзии, создавшиеся прежними революци- ями. Это объясняется тем, что коммунистическая ре- волюция решает по новому вопрос о производствен- ных отношениях и приносит с собой новую форму собственности. Прежние революции также неизбежно производили большие или меньшие изменения режи- ма собственности. Но в этих революциях одна форма частной собственности заменяла другую. В коммуни- стической революции дело обстоит иначе; перемена радикальна и идет вглубь: частная собственность вы- тесняется собственностью коллективной. Коммунистическая революция, в самом процессе своего развития, уничтожает капиталистическую, зем- левладельческую и всякую другую частную собствен- ность, то-есть всякую собственность, при которой применяется наемный труд. Это сразу же создает ил- люзию выполнения революционного обещания о но- вом царстве равенства и справедливости. В то же самое время партия, или подчиненная ей государственная власть, начинает проводить широкие мероприятия по индустриализации страны. Это также укрепляет веру, что, наконец, наступило время ос- вобождения от нужды. Деспотизм и насилие — на- лицо, но они воспринимаются, как временные явления, которые будут продолжаться только до того, как будет подавлено сопротивление приверженцев старо- го строя и закончена индустриализация. В самом процессе индустриализации происходит ряд существенных перемен. Индустриализация в от- сталой стране, особенно, если она проводится без поддержки извне, требует сосредоточенья всех матери- альных ресурсов страны в одних руках. Национализа- ция промышленных предприятий и земли, это и есть первый шаг на пути сосредоточенья собственности в руках представителей нового режима. Этим, однако, дело не кончается и не может кончиться. 43 НОВЫЙ КЛАСС Новая форма собственности входит в конфликт с другими формами собственности. Новая форма соб- ственности насильно навязывается мелким собствен- никам, которые не пользуются наемным трудом, или для которых такой наемный труд не имеет значения, то-есть ремесленникам, рабочим, мелким торговцам и крестьянам. Эта экспроприация мелкой собственно- сти проводится даже тогда, когда она не вызывается хозяйственными соображениями, то-есть, желанием достигнуть более высокой производительности. В ходе индустриализации отнимается собственность и у тех элементов, которые не противились револю- ции и даже помогали ей. Формально собственником и тут становится государство. Государство управляет и распоряжается собственностью. Частная собствен- ность совершенно исчезает или продолжает суще- ствовать как нечто второстепенное и могущее быть в любой момент уничтоженным по произволу новых правителей. Коммунисты и некоторые элементы народных масс воспринимают это, как полное уничтожение классов и создание бесклассового общества. Действительно, завершением индустриализации и коллективизации старые классы исчезают. Остается стихийное и неор- ганизованное недовольство масс, которое не прекра- щается и не уменьшается. При этом продолжаются коммунистические обманные и самообманные толки о «пережитках» и о влиянии «классового врага». Но ил- люзия, что этим путем достигнуто долгожданное бес- классовое общество, сохраняется полностью, по край- ней мере в глазах коммунистов. Всякая революция и даже всякая война создает ил- люзии и ведется во имя неосуществимых идеалов. Пока длится борьба, эти идеалы кажутся участникам борьбы вполне реальными; к концу ее они часто исчезают без остатка. Но с коммунистической рево- люцией дело обстоит иначе. Те, кто проводит ком- мунистическую революцию, а также и многие в низ- ших слоях, продолжают верить этим иллюзиям дол- гое время после окончания вооруженной борьбы. Не- смотря на насилие, деспотизм, открытую конфиска- 44 ОСОБЕННОСТИ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ цию собственности и наличие привилегий для правя- щей группы, часть народа — и особенно сами комму- нисты — сохраняют иллюзии, формулированные в их лозунгах. Хотя коммунистическая революция может начаться с самыми идеалистическими понятиями, побуждающи- ми к величайшему героизму, и огромным усилиям, она создает величайшие и самые прочные иллюзии. В жизни народов революции неизбежны. Они могут привести к деспотизму, но они также и открывают на- роду пути, которые раньше были ему недоступны. Коммунистическая революция не может осуществить ни одного из тех идеалов, которые назывались в числе ее движущихся сил. Однако, коммунистическая революция принесла известный промышленный прог- ресс обширным территориям в Европе и в Азии. Тем самым были созданы материальные основы для буду- щего, более свободного общества. Таким образом, принеся с собой полнейший деспотизм, коммунистиче- ская революция создала также и предпосылки для уничтожения деспотизма. Если 19-й век ввел сов- ременную промышленность на Западе, то 20-й век распространит современную промышленность на Во- стоке. Так или иначе, тень Ленина простерлась над огромными пространствами Евразии. Будь то на пу- тях деспотизма, как в Китае, или демократии, как в Индии и Бирме, все остальные азиатские и другие народы входят в фазу промышленной революции. Рус- ская революция положила начало этому процессу. И процесс этот, со своими- неисчислимыми последствия- ми, остается важнейшим историческим следствием ре- волюции. 5 Может показаться, что коммунистические револю- ции, это, главным образом, результат исторических заблуждений и случайностей. В известном смысле это верно. Ни для каких других революций не нужно бы- 45 НОВЫЙ КЛАСС ло столько исключительных условий; никакие дру- гие революции не обещали так много и не сделали так мало. Демагогии и подтасовки фактов коммуни- стические руководители избежать не могут, раз они вынуждены обещать самое, что ни на есть идеальное общество и «отмену всякой эксплуатации». Нельзя, однако, сказать, что коммунисты обману- ли народ, то-есть, что они намеренно и сознательно делали не то, что обещали. На самом деле, они про- сто неспособны были выполнить то, во что они иск- ренне верили. Они не могут признаться в этом даже тогда, когда вынуждены проводить политику, проти- воречащую всему, что они обещали до и во время революции. С их точки зрения такое признание было бы равносильно признанию, что революция была не- нужной. А это значило бы, что они сами стали лиш- ними, ненужными. Такое признание для них, разу- меется, невозможно. Конечные результаты социальной борьбы никогда не бывают такими, какими их себе представляли те, кто вел эту борьбу. Борьба эта зависит нередко от бесконечно сложного ряда обстоятельств, которые выходят за пределы сознательного человеческого за- мысла и действия. Это особенно верно в отношении революций, которые требуют нечеловеческих усилий, и которые производят внезапные и радикальные пе- ремены в обществе. Они неизбежно вызывают в мас- сах абсолютную уверенность, что после победы будет достигнута конечная степень благосостояния и сво- боды. Французская революция проводилась под зна- ком разума и убеждения, что в конце-концов будут достигнуты свобода, равенство и братство. Русская революция проводилась во имя «чисто научного ми- ровоззрения» с целью создания бесклассового обще- ства. Ни та, ни другая революция не могла бы быть совершена, если бы революционеры, — ас ними и часть народа — не верили в провозглашенные ими идеалы. Комммунстические иллюзии, в том, что касается послереволюционных перспектив, были сильнее сре- ди самих коммунистов, чем среди их сторонников. Ком- 46 ОСОБЕННОСТИ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ мунисты должны были сознавать — и на самом деле сознавали — неизбежность индустриализации, но они могли только гадать о ее социальных результатах и о создаваемых ею новых производственных отно- шениях. Официальные коммунистические историки в Совет- ском Союзе и в Югославии описывают революцию так, как если бы она была результатом заранее обду- манных действий ее вождей. На самом деле обдумы- вался и планировался только ход революции, да во- оруженная борьба, тогда как формы, которые прини- мала революция, вытекали из развития событий и из прямого действия. Показательно, что даже Ленин, не- сомненно один из величайших революционеров в исто- рии, не предвидел, когда и в какой форме вспыхнет революция, даже накануне ее начала. В январе 1917-го года, то-есть, за месяц до февральской революции и только за десять месяцев до октябрьской революции, которая привела его к власти, Ленин, выступая на собрании швейцарской социалистической моледежи, говорил следующее: «Мы, старики, может быть не до- живем до решающих битв этой грядущей революции. Но я могу, думается мне, высказать с большой уве- ренностью надежду, что молодежь, которая работает так прекрасно в социалистическом движении Швейца- рии и всего мира, что она будет иметь счастье не только бороться, но и победить в грядущей пролетар- ской революции». Как можно говорить после этого, что Ленин, или кто-либо другой, был в состоянии предвидеть соци- альные последствия, которым предстояло обнару- житься после долгой и сложной революционной борьбы? Но даже если цели коммунизма сами по себе были нереальны, то коммунисты, в отличие от прежних ре- волюционеров, действовали вполне реалистически, до- биваясь того, что было возможно. Они проводили ре- волюцию единственным возможным способом: путем утверждения своей абсолютной и тоталитарной вла- сти. Их революция была первой революцией в исто- рии, в которой революционеры не только остались на 47 новый КЛАСС политической арене после победы, но и установили общественные отношения, совершенно противопо- ложные тем принципам, в которые они верили, и обе- щаниям, которые они сами давали. Коммунистическая революция, в последующем процессе проводимой ею индустриализации, обращает самих революционеров в творцов и хозяев нового социального строя. Предсказания Маркса, поскольку они были конкрет- ны, оказались неверными. Еще в большей степени это можно сказать об ожиданиях Ленина, что при помощи диктатуры будет создано свободное, иначе говоря, бесклассовое общество. Но то, потребность в чем сделала революцию неизбежной - — индустриа- лизация на основе современной техники — это ны- не осуществлено. 6 По строгой логике, коммунистическая революция, поскольку она в исключительных условиях и путем государственного принуждения достигает того же, чего достигли промышленные революции и капитализм на Западе, представляет собой лишь новую форму государственно-капиталистической революции. Произ- водственные отношения, образовавшиеся после ее победы, это отношения государственно-капиталисти- ческого порядка. Это представляется тем более вер- ным, что новая, вышедшая из революции власть, регулирует также и все политические, трудовые и иные отношения, и, что еще важней, распоряжается национальным доходом, прибылями и всеми вообще материальными благами, ставшими собственностью го- сударства. Дискуссия о том, что такое социальный и хозяй- ственный строй Советского Союза и других коммуни- стических стран, — государственный капитализм, со- циализм или еще что-нибудь иное, — это в значитель- ной мере спор о словах, решаемый на основании 48 ОСОБЕННОСТИ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ догматических предпосылок. Однако такая дискус- сия все же имеет большое значение. Даже если предположить, что государственный ка- питализм не что иное, как «преддверие социализма», по определению Ленина, или что он — первая стадия социализма, то от этого ничуть не легче тем, кто вынуж- ден выносить на своих плечах коммунистический дес- потизм. Если характер собственности и производ- ственных отношений, которые принесла с собой ком- мунистическая революция, будет сформулирован с большой точностью, то это сделает более реальными перспективы освобождения народа от этого обще- ственного строя. Покуда народ не сознает сущно- сти тех социальных условий, в которых он живет, или не видит, каким образом их можно изменить, его борьба не имеет надежды на успех. Если коммунистическая революция, несмотря на свои обещания и иллюзии, государственно-капитали- стична в своих мероприятиях и создает государствен- но-капиталистические отношения, то единственно за- конный и положительный путь, открытый для тех, кто хочет служить новому режиму, состоит в том, чтобы работать как можно лучше и уменьшать дав- ление и безответственность государственного аппа- рата. Коммунисты не признают открыто, что они ра- ботают в рамках системы государственного капита- лизма, но их руководители ведут себя так, что это становится очевидным. Кроме того, они постоянно хвастают тем, что улучшают работу администрации и ведут борьбу «против бюрократизма». На самом же деле существующее положение вещей таково, что оно делает невозможным радикальное улучшение ме- тодов государственного управления. Для того, чтобы определить характер того строя, который возникает в ходе коммунистической револю- ции и потом укрепляется в процессе индустриали- зации и коллективизации, необходимо глубже про- анализировать роль и деятельность государства при коммунизме. Прежде всего, необходимо отметить, что при коммунизме государственный аппарат, в отли- чие от партийного, не представляет собой орудия, 49 НОВЫЙ КЛАСС которое определяло бы производственные отноше- ния и режим собственности; оно только служит опо- рой этих отношений и этого режима. Правда, все де- лается от имени государства и путем правительствен- ных мероприятий. Но коммунистическая партия, вклю- чая профессиональную партийную бюрократию, сто- ит выше всех этих мероприятий, и любое из них именно ею и диктуется. Именно бюрократия пользуется и распоряжается всей национализированной и обобществленной соб- ственностью, как она распоряжается и всей жизнью общества. Роль бюрократии в этом обществе, то-есть, принадлежащее ей монопольное управление и распо- ряжение народным имуществом и народным доходом, ставит ее в особо привилегированное положение. Производственные отношения похожи на те, что свой- ственны государственному капитализму, тем более, что проведение индустриализации осуществляется не с помощью капиталистов, а при помощи государ- ственного аппарата. Но на самом деле, функцию эту вы- полняет привилегированный класс, прикрывающийся государственным аппаратом и пользующийся им, как своим орудием. Право собственности — не что иное, как право на прибыль и на распоряжение имуществом. Если оп- ределить классовые привилегии этим правом, то при- дется в конечном счете признать, что коммунистиче- ские государства положили начало новому виду соб- ственности и новому правящему и эксплуататорскому классу. В самом деле, коммунисты не могли действовать ина- че, чем любой правящий класс, который существовал до них. Веря, что они строят новое и идеальное об- щество, они строили его для себя, единственным до- ступным им способом. Революция, совершенная ими, и общество, выросшее из нее, нельзя назвать случай- ными, произвольными; они вполне закономерны для определенных стран на определенном этапе их разви- тия. Поэтому, как бы коммунистическая тирания ни была всеобъемлюща и бесчеловечна, общество в те- чение некоторого времени, а именно, пока длится 50 ОСОБЕННОСТИ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ индустриализация, должно и может терпеть эту тира- нию. В дальнейшем эта тирания уже перестает быть чем-то неизбежным и становится всего лишь оплотом грабительских привилегий нового класса. В противоположность прежним революциям, ком- мунистическая революция, которая проводилась во имя уничтожения классов, привела к неограниченной власти одного, нового класса. Все остальное — ма- скировка и иллюзия. 51 Глава третья НОВЫЙ КЛАСС 1 Как в Советском Союзе, так и в других коммунисти- ческих странах, все вышло совершенно иначе, чем того ждали партийные вожди, даже такие выдающие- ся, как Ленин, Сталин, Троцкий или Бухарин. Они ожидали, что государство станет отмирать, а демо- кратия крепнуть. Произошло обратное. Они ожидали быстрого повышения жизненного уровня, но ничего подобного не произошло, а в подъяремных странах Восточной Европы жизненный уровень даже и по- низился. Во всяком случае, нигде жизненный уровень не поднялся пропорционально темпу индустриализа- ции. Предполагалось, что разница между городом и деревней, между оплатой умственного и физического труда постепенно исчезнет; на самом деле эта раз- ница увеличилась. В других областях, предсказания коммунистов — например, насчет развития некомму- нистических стран — тоже не сбылись. Самой большой иллюзией было предположение, что уничтожение капиталистической собственности, кол- лективизация и индустриализация в Советском Союзе приведут к бесклассовому обществу. В 1936-ом году, когда была обнародована новая советская конститу- ция, Сталин заявил, что «класс эксплуататоров» пере- стал существовать. И в самом деле, класс капиталистов и другие преж- 52 НОВЫЙ КЛАСС ние классы были уничтожены. Зато был создан новый класс, которого история до сих пор не знала. Вполне понятно, что этот класс, — как это было и с прежними классами, — верил, что его приход к власти принесет человечеству счастье и свободу. Раз- ница между этим классом и другими заключается в том, что он совершенно не задумывался над тем, что собственно могла означать задержка в осуществле- нии его иллюзий. Он сразу же добился власти го- раздо более абсолютной, чем власть какого-либо дру- гого класса в истории, а пропорционально этому, классовых иллюзий и предубеждений у него так же оказалось значительно больше. Этот новый класс, бюрократия, или точнее выра- жаясь, политическая бюрократия, обладает всеми ха- рактерными чертами прежних классов; но есть у него и новые, одному ему принадлежащие черты. Проис- хождение его тоже не совсем обычное, хотя в основ- ном и похоже на начало других классов. Другие классы точно так же достигали могущества и власти революционным способом, разрушая поли- тический и социальный строй, стоявший у них на пу- ти. Однако эти классы почти всегда приходили к вла- сти уже после того, как в старом обществе возникали новые хозяйственные отношения. С новым классом в коммунистических странах дело шло в обратном по- рядке. Новый класс пришел к власти не для того, чтобы закончить создание нового хозяйственного строя, а для того, чтобы установить свой собствен- ный, нужный ему строй и подчинить своей власти все общество в целом. В прежние времена приход к власти какого-либо класса, части класса или партии был последним зве- ном в образовании и развитии этого класса. В Совет- ском Союзе произошло обратное. Новый класс сфор- мировался окончательно лишь после того, как он пришел к власти. Его классовое сознание должно бы- ло развиться раньше, чем его хозяйственная и во- обще реальная его сила, так как он не имел корней в жизни своего народа. Класс этот определял свою роль по отношению ко всему остальному миру с 58 НОВЫЙ КЛАСС чисто идейной, отвлеченной точки зрения. Практиче- ских возможностей его это, однако, не уменьшало. Де- ло в том, что несмотря на все свои иллюзии, он был все же и выразителем объективной тенденции к ин- дустриализации. Практическая направленность его действий с этой именно тенденцией и была связана. Обещания иде- ального общественного строя подкрепляли веру в рядах его представителей и сеяли иллюзию в народ- ных массах, воодушевляя их на огромные физические усилия. Поскольку новый класс не образовался в лоне хозяйственной и общественной жизни народа до сво- его прихода к власти, он мог возникнуть лишь в виде организации особого типа, отличающейся осо- бой дисциплиной и основанной на обязательном для всех ее членов единстве взглядов и убеждений. Стро- гое идеологическое единство и железная дисципли- на были необходимы, чтобы преодолеть его слабость. Ядром нового класса стала особая партия, партия большевиков. Ленин был прав, когда говорил, что его партия была исключением в истории человеческо- го общества, хотя, говоря это, он и не подозревал, что она положит начало новому классу. Впрочем родоначальников нового класса следует искать не столько в партии, например, большевист- ской партии, взятой в целом, сколько в той группе профессиональных революционеров, которые составля- ли ее ядро еще до того, как она пришла к власти. Не- даром после поражения революции 1905-го года Ле- нин утверждал, что только революционеры-профес- сионалы, люди, единственной профессией которых была революционная работа, способны построить большевистскую партию нового типа. И еще более по- казательно, что Сталин, будущий создатель нового класса, был как раз типичнейшим образчиком этих революционеров-профессионалов. Из этого-то — очень узкого — слоя революционеров постепенно и развился новый правящий класс. Долгое время они продолжали составлять его ядро. Троцкий отмечал в свое время, что революционеры-профессионалы до- 54 НОВЫЙ КЛАСС революционного периода положили начало будущей сталинской бюрократии. Но и он не понял, что они тем самым положили начало новому классу собственни- ков и эксплуататоров. Это не значит, что новая партия и новый класс — одно и то же. Но партия все же ядро этого класса и его основа. Трудно, а то и невозможно, определить границы нового класса и указать точно, кто его чле- ны. В общем, однако, можно сказать, что к новому классу принадлежат все те, кто пользуется особыми привилегиями и хозяйственными преимуществами в силу своей классовой монополии по управлению го- сударством. Паразитизм сочетается тут с выполнением необ- ходимых административных функций, причем не каж- дый член партии может рассматриваться, как предста- витель нового класса, подобно тому, как не каждый ремесленник или представитель среднего класса был представителем буржуазии. В общем, можно сказать, что по мере того, как новый класс становится сильней и приобретает более определенный облик, роль партии, как таковой, осла- бевает. Ядро и основа партии создаются в партии и особенно на партийной верхушке, но они создаются также в государственных органах, в аппарате управ- ления страной. Некогда живая, сплоченная, полная инициативы партия исчезает и превращается в самую обыкновенную олигархию нового класса, неудержимо притягивающую в свои ряды всех, кто стремится примкнуть к новому классу, и отталкивающую всех, у кого есть какие-то идеалы. Сначала партия создает класс, но затем класс начи- нает расти и пользуется партией, лишь как фунда- ментом. Класс становится все сильнее, а партия — сла- бее. Такова неизбежная судьба каждой коммунисти- ческой партии, пришедшей к власти. Если бы партия не была материально заинтересо- вана в производстве или если бы она не заключала в себе того, что требовалось для создания нового клас- 55 НОВЫЙ КЛАСС са, она не могла бы действовать безрассудно с идео- логической и моральной точки зрения и не могла бы, действуя так, надолго удержаться у власти. После окончания первой пятилетки, Сталин сказал: «Если бы мы не создали партийного аппарата, мы потерпели бы неудачу». Ему следовало сказать: «Если бы мы не создали нового класса»; тогда все было бы ясно. На первый взгляд, утверждение, что политическая партия положила начало какому-то новому классу, кажется странным. Обычно партии являются продук- том классов или слоев общества, достигших духовно- го и хозяйственного могущества. Но анализ фактиче- ского положения вещей в дореволюционной России и в других странах, где коммунизм одержал победу над другими национальными силами, показывает, что воз- никновение партии такого рода — результат особо благоприятных условий, а не случайность. Несмотря на то, что корни большевизма далеко заходят в прош- лое России, партия все же в некоторой мере, обяза- на своим возникновением той особой международной обстановке, в которой Россия оказалась в конце 19-го и в начале 20-го столетия. Оставаясь абсолют- ной монархией, Россия не могла бы существовать в современном мире, а русский капитализм был слишком слаб и слишком зависел от интересов иностранных держав, чтобы своими силами провести промышлен- ную революцию. Индустриализация страны могла быть совершена только новым классом и путем перемены общественного строя. Но класса этого еще не было налицо. Для истории не имеет значения, кто именно осуще- ствит назревшую в ней перемену; важно одно: чтобы она была осуществлена. Таково как раз и было поло- жение в России и в других странах, где произошла коммунистическая революция. Революция сама созда- ла силы, идеи, организации и вождей, которые ей были необходимы. Появление нового класса объясняется объективными причинами и лишь во вторую очередь волей, действием и уменьем ее вождей. 56 НОВЫЙ КЛАСС 2 Социальные корни нового класса нужно искать в пролетариате, подобно тому, как аристократия воз- никла из крестьянского общества, а буржуазия — из общества торговцев и ремесленников. В зависимо- сти от национальных особенностей возможны исклю- чения, но в экономически мало развитых странах от- сталый пролетариат именно и представляет собой тот сырой материал, из которого возникает новый класс. Есть и другие причины, по которым новый класс выступает, как защитник рабочего класса. Новый класс антикапиталистичен, следовательно он должен опи- раться на трудящиеся массы. Новый класс находит опору в борьбе пролетариата и в его традиционной вере в социалистическое или коммунистическое обще- ство, где не будет грубой эксплуатации. Кроме того, для нового класса очень важно обеспечить нормаль- ный ход производства, а раз так, то он не может терять свою связь с пролетариатом. Но всего важней для него тот факт, что без помощи рабочего класса, он не может провести индустриализацию и не может укрепить свою власть. С другой стороны, рабочий класс видит в усиленном развитии промышленности спасение от нищеты и отчаяния. В течение долгого периода времени интересы, идеи, убеждения и на- дежды нового класса и части рабочего класса, а также крестьян-бедняков, совпадают и объединяются. Такого рода единение между совершенно различными клас- сами наблюдалось и прежде. Ведь представляла же буржуазия интересы крестьянства в борьбе против феодальных властителей. Продвижение нового класса к власти является ре- зультатом усилий пролетариата и бедняков-крестьян. Они представляют собой те массы, на которые партия, то-есть, новый класс, должна опираться и с которыми ее интересы больше всего совпадают. Но это верно лишь до тех пор, пока новый класс не установит окончательно своей власти и могущества. После это- го новый класс интересуется пролетариатом и кре- стьянской беднотой лишь постольку, поскольку он 57 НОВЫЙ КЛАСС нуждается в них для развития производства и для того, чтобы держать в подчинении наиболее агрессив- ные и непокорные социальные силы. Монополия, которую новый класс захватывает та- ким образом, во имя трудящихся, над всем обществом, это, прежде всего, монополия власти над самими эти- ми трудящимися. Прежде всего это монополия в об- ласти мысли над так называемым авангардом про- летариата, а затем и над всем пролетариатом. Это наи- больший обман из всех, которые новому классу пред- стоит совершить, и это вместе с тем показатель того, что мощь и интересы нового класса связаны в первую очередь с промышленностью. Без промышленности но- вый класс не может укрепить своего положения и своей власти. Люди, вышедшие из рабочего класса, входят в новый класс, как самые убежденные и твердые его предста- вители. История учит нас, что и в прежние времена наиболее умные и способные рабы переходили в ря- ды правящего меньшинства. Точно так же и теперь новый правящий и эксплуатирующий класс возник из эксплуатируемого класса. 3 Когда критикуют коммунистический строй, его ос- новную черту видят, обычно, в том, что народом пра- вит бюрократия, организованная на подобие особо- го общественного слоя. Это, в общем, верно. Однако, более тщательный анализ показывает, что лишь осо- бый слой внутри самой бюрократии, состоящий из лю- дей не занятых непосредственно административной работой, составляет ядро правящей бюрократии или того, что я называю новым классом. Это и есть пар- тийная или политическая бюрократия, тогда как дру- гие бюрократы — всего лишь аппарат, подчиненный новому классу. Аппарат этот громоздок и медлителен, но без такого аппарата не может обойтись никакое социалистическое общество. 58 НОВЫЙ КЛАСС Социолог, таким образом, может провести разли- чие между разными категориями бюрократов; на прак- тике, однако, это различие исчезает. И объясняется это не только тем, что коммунистический строй бю- рократичен по своей природе, но и тем, что коммуни- стам приходится выполнять самые разнообразные бю- рократические функции. Кроме того, высшие полити- ческие бюрократы не могли бы пользоваться своими привилегиями, если бы не бросали крох со своего стола другим категориям бюрократов. Важно отметить основную разницу между полити- ческой бюрократией такого рода и бюрократией, ко- торая появляется повсюду, в результате централи- зации современной экономики, особенно если цент- рализация эта ведет к коллективным формам соб- ственности, таким, как монополии, акционерные об- щества и государственная собственность. Хорошо из- вестно, что численность административного персонала в капиталистических монополиях и в национализиро- ванной промышленности Запада все время возрастает. Однако, если между этими администраторами и ком- мунистическими бюрократами есть много общего, осо- бенно в отношении групповой солидарности, полного тождества между ними все же нет. Государственные служащие и другие бюрократы и в некоммунистиче- ских странах образуют особый общественный слой. Но у них нет той власти над обществом, которая есть у коммунистов. В некоммунистических странах бюрократами пра- вят люди, облеченные политической властью и обыч- но избираемые народом, или же они подчиняются вла- дельцам предприятий, а коммунистами никто не пра- вит и никакого хозяина над ними нет. В некоммуни- стических странах бюрократы, это чиновники или служащие в современном капиталистическом хозяй- стве. Коммунисты — нечто совсем иное и новое; они — новый класс. Как и для всех собственнических классов, доказа- тельство того, что это действительно особый класс, следует искать как раз в этом его собственничестве, а также в его отношениях с другими классами. Точ- 59 НОВЫЙ КЛАСС но так же, чтобы определить к какому классу отно- сится тот или другой человек, следует выяснить ка- кие материальные и другие преимущества приносит ему собственность. По римскому праву, собственность представляет собой сочетания прав владения, пользования и распо- ряжения имуществом. Коммунистическая политиче- ская бюрократия владеет, пользуется и распоряжает- ся национализированной собственностью. Если признать, что принадлежность к этой бюро- кратии или, что то же, к новому собственническому классу определяется пользованием привилегиями, свя- занными с собственностью, в данном случае с соб- ственностью национализированного имущества, то следует отметить, что принадлежность к новому пар- тийному классу или к политической бюрократии дает больше материальных благ и привилегий, чем это по- лагалось бы при более нормальной структуре обще- ства. На практике, эти собственнические привилегии нового класса проявляются в исключительном праве политической бюрократии распределять, на основании принадлежащей ей партийной монополии, народный доход, устанавливать заработную плату, направлять экономическое развитие страны и распоряжаться на- ционализированным и другим имуществом. Таким, соб- ственно, и представляется положение рядовому граж- данину, считающему коммунистических бюрократов богатыми людьми, людьми, которым нет надобности работать. По многим причинам, сохранение частной собствен- ности было найдено неблагоприятным для утвержде- ния власти нового класса. Кроме того, уничтожение частной собственности было необходимо для ради- кального экономического преобразования страны. Но- вый класс утверждает свою власть, привилегии, иде- ологию и обычаи на основе особой формы собствен- ности, собственности коллективной, которой этот класс распоряжается от имени общества и народа. С точки зрения нового класса, собственность про- истекает из определенных производственных отноше- ний. Но на деле они сводятся к отношениям между 60 НОВЫЙ КЛАСС монополистами администрации, образующими узкий и замкнутый социальный слой и массой производите- лей — крестьян, рабочих и интеллигенции, — ли- шенных каких бы то ни было прав. Но это еще не все, принимая особенно во внимание, что коммуни- стическая бюрократия пользуется полной монополией контроля и в области распределения материальных благ. Всякое значительное изменение отношений между теми, кто монополизирует в своих руках администри- рование, и теми, кто фактически работает, неизбежно отражается на режиме собственности. Социальный и политический строй, монополия власти и монополия собственности в коммунистической системе гораздо неразрывней связаны между собой, чем в какой угод- но другой системе. Лишить коммунистов их права собственности зна- чило бы уничтожить их, как класс. Заставить их от- казаться от этой их привилегии, ради того, чтобы ра- бочие могли участвовать в прибылях, приносимых их трудом, как они это делают, в результате стачек и социального законодательства, в капиталистических странах, значило бы лишить коммунистов их моно- полии, распространяющейся как на собственность, так и на идеологию и государственную власть. Это было бы началом демократии и свободы в коммунизме и означало бы конец коммунистической монополии и тоталитарного режима. Пока этого нет, нет и призна- ков того, что в коммунистических странах происхо- дят существенные, решающие перемены. Так, по крайней мере, должны думать люди, принимающие со- циальный прогресс всерьез. Собственническая монополия нового класса, как и сама принадлежность к этому классу, могут рассмат- риваться, как привилегии, присущие администриро- ванию. Администрирование это простирается от управ- ления государством и промышленностью до надзора за всеми видами общественной и культурной деятель- ности. Политическое, партийное и так называемое «общее руководство» осуществляется ядром нового класса. С этим-то руководящим положением и свя- 61 НОВЫЙ КЛАСС заны привилегии. В своей работе «Сталин у власти», вышедшей в Париже в 1951 году, Орлов утверждает, что средняя заработная плата советского рабочего составляла в 1935 году 1.800 рублей в год, в то время, как жалованье (с различными прибавками) секретаря Райкома составляло 45.000 рублей в год. С тех пор ставки изменились и для рабочих и для партийных чиновников, но соотношение их осталось прежним. Другие авторы приходили к тем же выводам. Разница между оплатой рабочих и партийных работников ог- ромна, этого не удавалось скрыть от иностранцев, посещавших Советский Союз и другие коммунистиче- ские страны за последние годы. Никакой государственный строй не может обой- тись без профессиональных политических деятелей, как бы мы о них ни судили. Общество не может су- ществовать без государства и правительства, а поэ- тому и без тех, кто образует правительство и слу- жит государству. Однако, между профессиональными политиками в коммунистических и других странах есть большое различие. В отдельных случаях полити- ческие люди повсюду пользуются своими связями с правительством, чтобы получить привилегии для се- бя и своих сторонников, или, чтобы оказать покро- вительство экономическим интересам того или дру- гого общественного слоя. Но в коммунистических странах положение совсем иное: там участие в пра- вительственной власти равнозначно владению, поль- зованию и распоряжению почти всем народным иму- ществом. Те, кто захватывают власть, захватывают привилегии, а значит, косвенным образом, захваты- вают и собственность. Вследствие этого при комму- низме стремление к власти или к политике, как про- фессии, характерно для всех тех, кто хочет вести па- разитическую жизнь за счет чужого труда. До революции быть членом коммунистической пар- тии значило быть готовым на большие жертвы. Счи- таться революционером-профессионалом была очень большая честь. Теперь, когда партия укрепилась в своей власти, быть ее членом значит принадлежать 62 НОВЫЙ КЛАСС к привилегированному классу. И ядро этой партии составляют весмогущие эксплуататоры. Долгое время коммунистическая революция и ком- мунистический строй скрывали свою настоящую при- роду. Появление нового класса затушевывалось со- циалистической фразеологией и, что еще важней, но- вой, коллективной формой собственности. Но так называемая социалистическая собственность ѵ - — не более, чем маска, под которой скрывается собствен- ничество политической бюрократии. Вначале, кроме того, политическая бюрократия спешила провести ин- дустриализацию и скрывала свою классовую сущ- ность еще и под этим покровом. 4 В развитии современного коммунизма и в возник- новении нового класса явно сказался характер тех, кто это развитие вдохновлял или играл в нем значи- тельную роль. Вожди и их методы — от Маркса до Хрущева — менялись не раз. Марксу никогда не приходило в го- лову мешать другим высказывать свои мысли. Ленин допускал в своей партии свободную дискуссию и не считал, что партийные органы, или, еще того менее, глава партии, должны регулировать высказывание ка- ких-либо мыслей, будь-то мысли «правильные» или «неправильные». Сталин уничтожил все внутрипартий- ные дискуссии и предоставил право определять иде- ологическую линию исключительно центральному пар- тийному органу, т. е. на деле, самому себе. В других коммунистических движениях было не так. Междуна- родный союз рабочих, основанный Марксом (так на- зываемый Первый Интернационал), не был маркси- стским по своей идеологии. Это был союз различных групп, который принимал только те резолюции, по которым все его члены достигали соглашения. Ленин- ская партия была авангардной группой, сочетавшей революционную мораль и идеологическую монолит- 68 НОВЫЙ КЛАСС ность с некоторой мерой демократичности. При Ста- лине эта партия стала массой мало интересовавшихся идеологией людей; все свои идеи они получали свер- ху, но были ревностны и единодушны в защите си- стемы, гарантировавшей им не подлежавшие сомне- ниям привилегии. Маркс никакой партии так и не соз- дал. Ленин уничтожил все партии, кроме своей, — в том числе и социалистическую партию. Сталин даже и большевистскую партию отодвинул на второй план, превратив ее ядро в ядро нового класса, а всю пар- тию в целом, в безличную и бесцветную массу при- вилегированных людей. Маркс создал стройную теорию классов и классо- вой борьбы, хоть и не он впервые заговорил о клас- сах. Ленин склонен был скорее делить людей на груп- пы, придерживающиеся одинаковых взглядов, чем на классы. Сталин рассматривал всех людей, либо как покорных подданных, либо как врагов. Маркс умер в Лондоне бедным эмигрантом, но его уважали уче- ные и его высоко ценили в социалистическом движе- нии. Ленин умер, будучи вождем одной из величай- ших революций, но умер, как диктатор, вокруг ко- торого уже начинал образовываться культ. Сталин умер лишь после того, как сам себя обожествил. Эти личные различия только отражают те переме- ны, которые происходили в самом движении и меняли его сущность. Хоть Ленин и не сознавал этого, но он положил на- чало новому классу. Он организовал партию по боль- шевистским принципам и развил теорию об исклю- чительной и руководящей роли партии в строительстве нового общества. Это только одна сторона его мно- госторонней и гигантской деятельности, та, что соот- ветствует самим его действиям, скорей чем его же- ланиям. И как раз за эти его действия новый класс и почитает Ленина. Подлинным и непосредственным основателем нового класса был, однако, Сталин. Это был человек, не расположенный к долгому раздумью и склонный к грубому юмору; он не был особенно образован, не был и хорошим оратором. Зато он был неутомимым 64 НОВЫЙ КЛАСС доктринером и отличным администратором. Этот гру- зин лучше, чем кто-нибудь другой, видел, куда имен- но вели Россию новые силы. Он создал новый класс самыми варварскими способами, не щадя даже и са- мого этого класса. Новый класс, поставивший его над собой, неизбежно должен был подчиниться это- му неотесанному и ни перед чем не останавливающе- муся человеку. Сталин был настоящим вождем нового класса и в то время, когда класс образовывался и укреплял свою власть. Новый класс родился в лоне коммунистической пар- тии во время революционной борьбы, но развился во время промышленной революции. Без революции, без индустриализации, положение нового класса было бы непрочным и власть его была бы ограничена. Пока страна индустриализировалась, Сталин начал вводить значительные различия в заработной плате, поощряя в то же время рост различных привилегий. Он считал, что индустриализация не удастся, если новый класс не будет материально, то-есть собствен- нически в ней заинтересован. Без индустриализации но- вому классу было бы трудно удержать свои позиции, так как у него не было для этого ни исторического оправдания, ни твердой материальной базы. С этим был тесно связан рост численности партии или, что то же, бюрократии. В 1927 году, накануне индустриализации, коммунистическая партия Совет- ского Союза насчитывала 887.233 члена. В 1934 году, в конце первой пятилетки, численность ее увеличилась до 1.874.488 человек. Это было явно связано с инду- стриализацией; перспективы для нового класса и привилегии для его членов развивались одновре- менно. Больше того, новый класс и привилегии его развивались быстрее, чем сама индустриализация. Статистические данные по этому вопросу привести трудно, но вывод сам собой ясен, если принять во внимание, что жизненный уровень не повышался со- ответственно промышленной продукции и что новый класс фактически брал себе львиную долю хозяй- ственных и всех вообще достижений, которыми он был обязан труду и самопожертвованию народных масс. 65 ЕОВЫй КЛАСС Образование нового класса шло не без борьбы. Он встречал ожесточенное сопротивление как со сто- роны прежних классов, так и со стороны тех рево- люционеров, которые не могли примирить свои идеа- лы с тем, что происходило в действительности. В Со- ветском Союзе эта оппозиция со стороны революцио- неров ярче всего проявилась в конфликте между Троцким и Сталиным. Этот конфликт между партий- ными оппозиционерами и Сталиным точно так же, как конфликт между режимом и крестьянством, все об- острялся по мере того, как продвигалась индустриа- лизация, и как возрастали власть и могущество ново- го класса. Троцкий был превосходным оратором, блестящим, искусным в полемике писателем; он был образован, у него был острый ум; ему не хватало только одного: чувства действительности. Он хотел оставаться рево- люционером и возродить революционную партию, в то самое время, как она превращалась во что-то со- вершенно иное — в новый класс, не заботившийся о высоких идеалах и интересовавшийся только жизнен- ными благами. Он ждал действий от масс, утомлен- ных войной и голодом, в то время, когда новый класс уже крепко держал власть в своих руках и начинал чувствовать всю сладость, выпавших на его долю привилегий. Троцкий зажигал фейерверки, огонь ко- торых сиял далеко вокруг; но он был не в силах снова разжечь в усталых сердцах революционное пла- мя. Он ясно сознавал отрицательные стороны этого нового явления, происходившего на его глазах, но всего значения этих процессов он не понял. Кроме того, Троцкий никогда не был большевиком. В этом была его слабость и его сила. Осуждая партийную бюрократию во имя революции, Троцкий осуждал культ партии и, сам того не сознавая, осуждал но- вый класс. Сталин не оглядывался назад, но и не смотрел да- леко вперед. Он стал во главе новой власти, которая зарождалась в то время — власти нового класса, по- литической бюрократии и бюрократизма — и сделал- ся ее вождем и организатором. Он не проповедывал; 66 НОВЫЙ КЛАСС он принимал решения. Как и его предшественники, он обещал блестящее будущее, но такое будущее, которое бюрократия могла считать осуществимым, потому что для нее жизненные условия улучшались с каждым днем и ее положение все время укреплялось. Сталин говорил бесцветно и без огня, но его реали- стический язык был более понятен новому классу. Троцкий хотел распространить революцию на всю Ев- ропу; Сталин был не против этой идеи, но рискован- ные планы такого рода не мешали ему думать о том, что называлось прежде матушкой Россией и, в осо- бенности, о способах укрепления нового строя и об увеличении мощи и престижа советского государства. Троцкий был представителем революционного прош- лого, Сталин — человеком сегодняшнего дня, а в силу этого и человеком будущего. В победе Сталина Троцкий видел термидорианскую реакцию против революции, а именно, бюрократиче- ское искажение дела революции и советского строя. Таким образом, он понимал всю аморальность ста- линских методов и глубоко оскорблялся ими. Он был первым, кто сам того не зная, в попытке спасти ком- мунистическое движение, обнаружил сущность сов- ременного коммунизма. Но он не был способен доду- мать эти мысли до конца. Ему казалось, что было на- лицо лишь временное возвышение бюрократии, вре- менное искажение революции, и он пришел к выводу, что выход будет найден в перемене наверху, в «двор- цовом перевороте». Но когда, после смерти Сталина дворцовый переворот и в самом деле произошел, стало ясно, что сущность коммунизма от этого не из- менилась. Дело было в чем-то более глубоком и постоянном. Советский Термидор Сталина привел не только к установлению правительства, еще более деспотического, чем прежнее, но и к образованию нового класса. Это было продолжением оборотной стороны медали, разгула революции, которая породи- ла и привела к власти новый класс. Сталин имел такое же, если не большее право, чем Троцкий, ссылаться на Ленина и революцию, по- 67 НОВЫЙ КЛАСС тому что Сталин был, хоть и злонамеренным, но под- линным наследником Ленина и революции. История не знает второй такой личности, как Ле- нин, который благодаря своей настойчивости и гиб- кости, пустил в ход одну из величайших революций, известных человечеству. Не знает история и другой такой личности, как Сталин, который взял на себя гигантскую задачу укрепить, в отношении власти и собственности, новый класс, возникший в результате одной из величайших революций в одной из самых обширных стран мира. Позади Ленина, который весь был мысль и страсть, стоит мрачная фигура Иосифа Сталина — символ трудного, жестокого, ни перед чем не останавливаю- щегося восхождения нового класса к его нынешнему полновластию. После Ленина и Сталина пришло то, что должно было прийти: посредственность в образе коллектив- ного руководства. Пришел также простоватый на вид, добродушный интеллигент, «человек из наро- да» — Никита Хрущев. Новому классу более не нуж- ны революционеры или теоретики; он довольствуется людьми обыкновенными, такими, как Хрущев, Ма- ленков, Булганин или Шепилов, каждое слово которых отражает мышление среднего обывателя. Новый класс устал от догматических чисток и уроков политической грамоты. Он хочет жить спо- койно. Достаточно укрепившись, этот класс ищет за- щиты даже от своего собственного, им же уполно- моченного вождя. С его точки зрения, Сталин был хорош, когда он сам, этот класс был еще слаб, ког- да жестокие методы были необходимы даже против тех, кто в рядах самого нового класса проявлял склон- ность к каким-либо уклонам. Но теперь это стало ненужным. Не отказываясь ни от чего, что было соз- дано под руководством Сталина, новый класс за пос- ледние несколько лет как-будто уже не подчиняется сталинскому авторитету, но на самом деле он не от авторитета Сталина отказывается, а только от сталин- ских методов, которые, по словам Хрущева, прино- сили вред «хорошим коммунистам». 68 НОВЫЙ КЛАСС Революционная эпоха Ленина сменилась эпохой Сталина, при котором власть и собственность, а так- же индустриализация были настолько укреплены, что для нового класса могла начаться желаемая им мирная и обеспеченная жизнь. Революционный коммунизм Ленина сменился догматическим коммунизмом Стали- на, которому в свою очередь пришел на смену не- догматический коммунизм так называемого коллек- тивного руководства, то- есть группы олигархов. Таковы три фазы развития нового класса в Совет- ском Союзе и русского коммунизма, да и, в общих чер- тах, всякого другого коммунизма. На долю югославского коммунизма выпало соеди- нить все эти три фазы в лице Тито и окрасить их присущими ему личными и национальными чертами. Ти- то — выдающийся революционер, но у него нет своих идей; он достиг личной власти, но у него нет ста- линской подозрительности и догматизма. Подобно Хрущеву, Тито — человек, вышедший «из народа», иначе говоря, из средних слоев партии. Весь путь, который прошел югославский коммунизм — совер- шая революцию, копируя сталинизм, затем отказыва- ясь от сталинизма и пустившись в поиски собственно- го лица — весь этот путь выражен в личности самого Тито. Югославский коммунизм был более последова- телен, чем другие коммунистические партии, сохра- няя сущность коммунизма, но в то же время не отка- зываясь видоизменять его по мере надобности. Эти три фазы в развитии нового класса — Ленин, Сталин и «коллективное руководство» — ни по сущ- ности, ни по идеям не отделены полностью одна от другой. При случае и Ленин склонялся к догматизму, и Сталин прибегал к революционным методам; точно так же и коллективное руководство прибегнет к тому или другому, если это будет нужно. Больше того, если догматизм и не свойствен самому коллективно- му руководству, то-есть верхушке нового класса, то, по его мнению, весь народ должен еще более упорно «воспитываться» в духе все той же догмы, в духе марксизма- ленинизма. Тем не менее, не исключена возможность, что укрепляя свою экономическую мощь, 69 НОВЫЙ КЛАСС ослабляя догматическую суровость и исключитель- ность, новый класс станет более гибким. Героическая эра коммунизма прошла. Эпоха вели- ких вождей кончилась. Настала эпоха практиков. Но- вый класс создан. Сейчас он в зените своей власти и благосостояния, но никаких новых идей у него нет. Ему нечего больше сказать народу. Единственное, что остается сделать этой власти, это — оправдать себя. 5 ' Было бы не так необходимо настаивать на том, что когда мы говорим о современном коммунизме, речь идет о новом собственническом и эксплуата- торском классе, а не просто о временной диктатуре и произвольно установленной ею бюрократии, если бы некоторые коммунисты антисталинцы, включая Троц- кого, а также некоторые социал-демократы не выска- зывали мнения, что наличие правящего слоя — всего лишь временное (бюрократическое) явление, от ко- торого так же приходится страдать новому идеаль- ному бесклассовому обществу, в период его младен- чества, как приходилось страдать буржуазному об- ществу под пятой Кромвелля или Наполеона. В действительности, однако, новый класс, это в самом деле новый класс с особым составом и осо- бой властью. Исходя из любого научного определе- ния того, что такое класс, хотя бы из марксистского определения, по которому одни классы стоят ниже других, в зависимости от их особого положения в процессе производства, мы приходим к выводу, что в Советском Союзе и в других коммунистических странах существует новый класс собственников и эксплуататоров. Отличительной чертой этого нового класса является принадлежащая ему коллективная собственность. Недаром коммунистические теоретики утверждают, а некоторые из них даже верят, что коммунизм осуществил принцип коллективной соб- ственности. 70 НОВЫЙ КЛАСС Коллективная собственность в различных формах существовала во всех ранних обществах. Все древне- восточные деспотии основывались на преобладании собственности государства или государя. В древнем Египте пахотная земля перешла в частную собствен- ность после 15-го века до нашей эры. До этого вре- мени существовала частная собственность только на дома и на прилегавшие к ним строения. Государ- ство давало землю для обработки, но государственные чиновники управляли ею и собирали налоги. Каналы и различные сооружения, так же как и важнейшие предприятия, принадлежали государству. Фактически, до того, как Египет потерял независимость в первом веке нашей эры, все принадлежало государству. Это помогает понять обожествление фараонов, ца- рей или императоров, которое имело место во всех деспотиях древности. Такая форма собственности объясняет также проведение таких гигантских работ, как строительство храмов, мавзолеев, дворцов, кана- лов, дорог и укреплений. Римское государство рассматривало все завоеван- ные земли, как государственную собственность. Ему принадлежало огромное количество рабов. У средне- вековой церкви тоже была коллективная собствен- ность. Что касается капитализма, то по самой природе сво- ей он был врагом коллективной собственности, вплоть до появления акционерных обществ. Даже и после этого он продолжал враждебно относиться к коллек- тивной собственности, несмотря на то, что он не мог противодействовать ее развитию и расширению сфе- ры ее распространения. Коммунисты не придумали коллективной собствен- ности, как таковой, но они придали ей всеобъемлю- щий характер. При коммунизме коллективная соб- ственность приняла гораздо более обширные разме- ры, чем во все прежние эпохи, даже чем в эпоху фараонов. Вот и все, что сделали коммунисты. Собственность нового класса, как и он сам, обра- зовывалась постепенно, постоянно меняя при этом 71 НОВЫЙ КЛАСС свой характер. Сперва лишь небольшая часть народа сознавала необходимость сосредоточить всю эконо- мическую власть в руках политической партии ради того, чтобы провести индустриализацию. Партия, действуя, как «авангард пролетариата» и как «са- мое просвещенное социалистическое правительство», настаивала на этой централизации, которая могла быть осуществлена только при перемене режима соб- ственности. Эта перемена произошла фактически и юридически путем национализации, сначала крупных предприятий, а потом и мелких. Уничтожение частной собственности было предпосылкой для индустриали- зации и положило начало образованию нового класса. Но без той особой роли, которую они присвоили себе в административном аппарате и распределения соб- ственности, коммунисты не могли бы образовать из своей среды новый класс, да и вообще новый класс не мог бы ни образоваться, ни прийти к власти. Все материальные блага были постепенно национализи- рованы, но благодаря предоставленному новому клас- су праву владения, пользования и распоряжения ими, они стали собственностью определенного слоя в пар- тии, из которого в дальнейшем выросла бюрократия. В виду значения собственности для власти и в виду своего желания пользоваться плодами этой собствен- ности, партийная бюрократия не может отказаться от распространения этого своего права собственности даже на самые мелкие орудия производства. Из-за своего тоталитарного и монопольного характера, но- вый класс отказывается терпеть в стране что бы то ни было, чем он не распоряжается и не управляет, и стремится все прибрать к рукам, все подчинить сво- ей власти. Сталин говорил в свое время, накануне коллекти- визации, что возник вопрос «кто кого», хотя совет- ское правительство не встречало серьезного сопротив- ления со стороны политически и экономически неор- ганизованного крестьянства. Новый класс не был уве- рен в своем положении до тех пор, пока были какие- то другие собственники кроме него. Он не мог риско- вать саботажем в снабжении продуктами питания или 72 НОВЫЙ КЛАСС сельскохозяйственным сырьем. Это было непосред- ственной причиной наступления на крестьянство. Но была и другая причина: причина классовая. При не- устойчивом положении крестьяне могли стать опас- ными для нового класса. Поэтому новому классу нуж- но было подчинить себе крестьянство, как экономи- чески, так и административно. Это было сделано пу- тем организации колхозов и машино-тракторных стан- ций, что опять-таки, потребовало увеличения числен- ности нового класса и в самой деревне. В результате этого, и в деревнях разросся бюрократический ап- парат. Тот факт, что конфискация собственности у других классов, особенно у мелких собственников, привела к уменьшению продукции и к экономическому хаосу, не имел значения для нового класса. Для него, как для всех собственников в любые времена, всего важней было достижение и укрепление его собственничества. Приобретение собственности пошло ему на пользу, хо- тя народ в целом от этого и пострадал. Коллективи- зация крестьянских хозяйств была экономически не- рентабельна, но она была нужна новому классу для укрепления его власти и защиты его собственности. Точных статистических данных по этому вопросу нет, но все имеющиеся сведения подтверждают, что по сравнению с урожаями в царской России, урожай на гектар в Советском Союзе не увеличился и что поголовье скота там до сих пор не достигло доре- волюционного уровня. Потери в урожае и в поголовье скота можно под- считать, но что сказать о неисчислимых потерях в людской силе, о миллионах крестьян, которые были сосланы в концлагери? Коллективизация была страш- ной, разрушительной войной, она была предприятием безумным, но полезным для нового класса, потому что она укрепляла его власть. Различными способами — путем национализации и принудительной коллективизации, высоких налогов, искусственных цен - — частная собственность была уничтожена и превращена в собственность коллек- тивную. Завладели этой собственностью люди нового 73 НОВЫЙ КЛАСС класса, что сразу же и сказалось в изменении их пси- хологии, образа жизни и материального положения, пропорционально тому, на какой ступени иерархиче- ской лестницы они находились. У них появились дачи, хорошие квартиры, хорошая мебель и тому подоб- ное. Для высшей бюрократии — этой элиты нового класса — были выделены наилучшие жилища и не- доступные для других санатории. Партийные секре- тари и начальники политической полиции не только стали представителями высшей власти в стране, но и получили самые роскошные квартиры, самые лучшие автомобили и другие вещественные доказательства, выпавших на их долю привилегий. Те, кто были ниже по рангу, тоже получили привилегии, соответствую- щие их положению в иерархии. Государственный бюд- жет, «подарки», стройки, переоборудования, которые производились для нужд государства и его представи- телей, все это стало постоянным, неисчерпаемым источником привилегий для политической бюрокра- тии. Только в тех случаях, когда новый класс был не в состоянии удержать собственность, которую он узур- пировал, или в тех случаях, когда владение ею слиш- ком дорого обходилось или становилось опасным в политическом отношении, делались уступки другим слоям общества, или же изыскивались новые формы собственности. Так, например, в Югославии отказа- лись от коллективизации потому, что крестьяне со- противлялись ей, и потому что постоянное понижение производства сельскохозяйственной продукции в ре- зультате коллективизации, было слишком опасным для режима. Однако, новый класс никогда не отказывался в таких случаях от своего права снова конфисковывать эту собственность или сделать ее коллективной. Но- вый класс и не может отказаться от этого права, по- тому что, если он это сделает, он перестанет быть тоталитарным и монопольным. Никакая бюрократия, будучи бюрократией и толь- ко, не проявила бы такого упорства в достижении своих целей. Только люди, раз навсегда связавшие свою судьбу с новыми формами собственности и со 74 НОВЫЙ КЛАСС стремлением к новым формам производства, способ- ны на такое упорство. Маркс предвидел, что пролетариат после своей по- беды может подвергнуться опасности со стороны прежде господствовавших классов и со стороны своей собственной бюрократии. Когда коммунисты, в особенности югославские коммунисты, критикуют административные и бюрократические методы Стали- на, они обычно ссылаются на предсказания Маркса. Но то, что в наши дни происходит с коммунизмом, имеет мало отношения к Марксу и никакого к его предсказаниям. Маркс думал о той опасности, кото- рую может вызвать рост паразитарной бюрократии, преобладающей и в современном коммунизме. Но Марксу никогда не приходило в голову, конечно, что нынешние коммунисты, которые распоряжаются ма- териальными благами, в интересах, даже не бюрокра- тии в целом, а своей узкой касты, сами как раз и ста- нут той паразитарной бюрократией, которую он имел в виду. Причем ссылка на Маркса еще служит им удобным извинением, когда подвергаются критике из- лишества тех или иных слоев нового класса или не- достатки администрации в целом. Современный коммунизм, это не просто партия осо- бого типа и не просто бюрократия, обязанная своим происхождением чрезмерному вмешательству государ- ства в хозяйственную жизнь. Основная черта совре- менного коммунизма, это именно этот новый класс собственников и эксплуататоров. 6 Ни один класс еще не образовался сам собой, даже если восхождение его сопровождалось органи- зованной и сознательной борьбой. Верным это остает- ся и для нового класса собственников при коммуниз- ме, но воплощает ряд характерных особенностей. По- скольку связь нового класса с хозяйственным и обще- ственным строем окружавшего его общества была 75 НОВЫЙ КЛАСС очень поверхностной и поскольку он вырос из одной специфической партии, класс этот нуждался в возмож- но более разработанной организационной структуре и должен был сосредоточить все свои усилия на со- здании объединенного, сбалансированного и проник- нутого классовым сознанием фронта. Поэтому новый класс гораздо лучше организован и обладает более развитым классовым сознанием, чем любой другой класс в истории. Верно это, впрочем, лишь поскольку он обращен к внешнему миру, к другим классам и общественным си- лам. Никакой другой класс в истории не был настоль- ко сплочен и един в защите себя и того, что ему при- надлежит, то-есть в защите коллективной монополь- ной собственности и тоталитарной власти. Но с другой стороны, можно об этом новом классе сказать, что он и самый заблуждающийся, наименее сознающий свою сущность. Каждый частный капиталист или фе- одальный владетель сознавал свою принадлежность к какой-то определенной социальной группе. Обычно он верил, что эта группа призвана сделать человечество счастливым, и что без нее был бы хаос и всеобщее разорение. Коммунист — член нового класса — так- же верит, что без его партии общество стало бы рег- рессировать и погибло бы. Но он не сознает того, что он сам принадлежит к новому собственническому клас- су, так как он не считает себя собственником и не принимает во внимание привилегий, которыми поль- зуется. Он считает, что принадлежит к группе людей с определенными идеями, установками и с опреде- ленной ролью в обществе. Это все, что он видит. Он не видит того, что в то же самое время он принадле- жит к особой социальной категории: к классу соб- ственников. Коллективная собственность, которая суживает рам- ки класса, в то же самое время лишает этот класс сознания его классовой сущности, так что каждый отдельный коллективный собственник заблуждается, думая, что он всего лишь принимает участие в дви- жении, направленном к тому, чтобы уничтожить клас- сы в обществе. 76 НОВЫЙ КЛАСС Сравнение некоторых характерных черт нового класса с чертами, присущими другим собственниче- ским классам, обнаруживает много сходства, но и не- которое различие. Подобно прежней буржуазии, но- вый класс жаден и ненасытен, но у него нет тех доб- родетелей бережливости и хозяйственности, которые были у буржуазии. Новый класс так же выделен и обособлен, как была обособлена аристократия, но у него нет аристократической утонченности и гордой рыцарственности. Новый класс обладает также и некоторыми преиму- ществами, по сравнению с другими классами. Благо- даря своей большой сплоченности, он лучше подго- товлен к серьезным жертвам и героическим делам. Отдельный член класса полностью подчинен классу в целом; по крайней мере, господствующий принцип требует от него такого подчинения, даже когда он стремится к собственной выгоде. Новый класс доста- точно силен, чтобы проводить хозяйственные и другие планы, которые никакой другой класс осуществить не мог. Поскольку новый класс обладает всем народным достоянием, он имеет возможность всецело отдаться поставленным им себе целям и направлять все народ- ные силы на достижение этих целей. Собственность в ее новой форме — не то же са- мое, что правительственная власть, но власть эта ее создала и поддерживает ее. Пользование, владение и распоряжение собственностью, это привилегия пар- тии, партийной верхушки. Члены партии чувствуют, что власть и распоряже- ние собственностью ставят их в привилегированное по- ложение. Поэтому в их рядах неизбежен становится рост беспринципного честолюбия, лицемерия, лести и зависти. Карьеризм, распухание бюрократии — не- излечимые болезни коммунизма. В результате того, что коммунисты превратились в собственников и что путь к достижению власти и материальных привиле- гий открыт только при условии «преданности» — партии, классу, «социализму» — беспринципное че- столюбие неизбежно должно было стать бытовым яв- 77 НОВЫЙ КЛАСС лением и даже одним из главных путей развития ком- мунизма. В некоммунистических странах явления карьеризма и беспринципного честолюбия означают, что бюрокра- том быть выгодно или же, что собственники превра- тились в паразитов, вследствие чего управление соб- ственностью перешло в руки служащих. Но при ком- мунизме, карьеризм и беспринципное честолюбие свидетельствуют о неудержимом стремлении к соб- ственности и к привилегиям, проистекающим из рас- поряжения материальными благами и людьми. Принадлежность к собственническим классам прежне- го типа не определялась владением какой-либо опре- деленной собственностью. Еще меньше эти два мо- мента совпадают при коммунизме, поскольку при нем собственность стала коллективной. Для того, чтобы быть собственником или совладельцем, совершенно достаточно отныне принадлежать к правящей полити- ческой бюрократии. В новом классе, как и в других классах, отдельные лица остаются за бортом, тогда как другие поднима- ются все выше по иерархической лестнице. В частно- владельческих классах люди, принадлежавшие к ним, оставляли свою собственность в наследство потомкам. В новом классе никто ничего не наследует, кроме стремления подняться самому вверх по иерархиче- ской лестнице. В самом деле: новый класс образуется из низшего и самого широкого общественного слоя и находится в беспрерывном движении. Хотя социолог и мог бы определить, кто принадлежит к новому классу, но это стоило бы ему не малого труда; но- вый класс постоянно обновляет свой состав за счет других, низших классов и все время меняется. Путь к вершинам власти теоретически открыт для всех, точно так же, как в свое время говорилось, что у каждого из наполеоновских солдат был в ранце мар- шальский жезл. Все, что нужно для продвижения на этом пути — это беззаветная преданность партии, то есть новому классу. Доступный, широкий в своем основании, этот новый класс становится все уже по мере приближения к верхушке. Для подъема по 78 НОВЫЙ КЛАСС этой лестнице недостаточно одного желания; нужно еще обладать способностью понимать и развивать те- оретические положения, показывать себя твердым в борьбе против оппозиции, проявлять исключительную ловкость и сообразительность во внутрипартийных раздорах и, вместе с тем, особый талант в деле укреп- ления нового класса. Много званых, но мало избран- ных. Если в некоторых отношениях новый класс более открыт, чем были прежние классы, то в дру- гих отношениях он гораздо более замкнут. Так как одна из существенных черт нового класса — моно- полия власти, замкнутость его еще увеличивается ие- рархическими предрассудками бюрократии. Нигде и никогда не был так широко открыт путь всем, кто предан и лоялен, как при коммунизме. Но продвижение к вершинам власти никогда еще не было так трудно, не требовало стольких жертв и не было столь губительным для многих. С одной стороны, коммунизм всем открыт и милостив ко всем; с дру- гой стороны, он замкнут и нетерпим даже по отно- шению к своим собственным последователям. 7 Тот факт, что в коммунистических странах суще- ствует новый собственнический класс еще не объяс- няет всего , но служит важнейшим ключем для пони- мания перемен, периодически происходящих в этих странах, особенно в Советском Союзе. Само собой разумеется, каждая такая перемена в любой стране, как и в коммунистической системе в целом, должна рассматриваться отдельно, чтобы мож- но было определить ее значение и ее размеры в дан- ных условиях. Но для такого анализа требуется преж- де всего возможно полнее понять суть самой системы. В связи с теперешними переменами в Советском Союзе полезно будет отметить, мимоходом, что про- исходит в колхозах. Установление колхозов и полити- ка советского правительства по отношению к ним, 79 НОВЫЙ КЛАСС ясно показывает эксплуататорскую сущность нового класса. Ни для Сталина, ни для Хрущева колхозы не пред- ставляли и не представляют собой «социалистиче- ской», по строгой логике, формы собственности. На практике это значит, что новому классу еще не уда- лось полностью взять в свои руки управление дерев- ней. Путем введения колхозов и системы принуди- тельных сельскохозяйственных поставок, новый класс превратил крестьян в своих вассалов и берет себе львиную долю их дохода; но он еще не стал един- ственной силой в стране. Сталин прекрасно сознавал это. В своей работе «Экономические проблемы социа- лизма в СССР» Сталин предусматривал, что колхозы должны стать государственной собственностью, ина- че говоря, собственностью бюрократии. А Хрущев, хоть и критиковал Сталина за его чрезмерное приме- нение чисток, отнюдь не отказался от его взглядов на собственность в колхозах. Когда новое партийное руководство послало в колхозы тридцать тысяч пар- тийных работников и назначило их в большинстве случаев председателями колхозов, эта мера вполне соответствовала сталинской политике. Как это было и при Сталине, теперешнее руковод- ство, проводя политику так называемой демократиза- ции, всего лишь расширяет пределы «социалистиче- ской» собственности, то есть собственности нового класса. Децентрализация экономики не означает пе- рехода собственности в другие руки; она только уве- личивает права низших слоев бюрократии, т. е. низ- ших слоев нового класса. Если бы так называемая демократизация и централизация значили что-либо иное, это выразилось бы в том, что хоть часть народа получила бы политические права, уполномачивающие влиять на распределение материальных благ. Народ, по меньшей мере, получил бы право критиковать произвол олигархии. Это привело бы к образованию нового политического движения, пусть лишь в виде лояльной оппозиции. Однако, об этом нет и речи, как и нет речи о демократии в партии. Демократизация и децентрализация имеют силу лишь для коммунистов: 30 НОВЫЙ КЛАСС первая — для олигархии, для руководителей нового класса, вторая — для низших слоев нового класса. Это просто новый метод — неизбежный при изменив- шихся условиях — для дальнейшего утверждения и укрепления монопольной собственности и тоталитар- ной власти нового класса. Наличие в коммунистических странах нового соб- ственнического, монопольного и тоталитарного клас- са склоняет к выводу, что все нововведения коммуни- стических вождей продиктованы прежде всего инте- ресами и стремлениями нового класса, который, как и всякая другая социальная группа, живет и действу- ет, защищается и наступает с целью увеличить свою власть. Это не значит, что нововведения эти не мо- гут иметь значение и для всего остального народа. Хоть они еще и не изменили сколько-нибудь замет- но коммунистического строя, их все же не следует недооценивать. Чтобы определить их размеры и зна- чение, нужно ознакомиться с их сущностью. Коммунистический режим, как и все другие, дол- жен считаться с настроениями и движениями народных масс. Вследствие замкнутости коммунистической пар- тии и отсутствия свободного мнения в ее рядах у ре- жима нет ясного представления о положении народных масс. Но все же недовольство их доходит до созна- ния партийной верхушки. Несмотря на тоталитарный характер его власти, нельзя сказать, чтобы новый класс оставался вполне неуязвимым для любого вида оппозиции. После их прихода к власти, коммунистам не труд- но свести счеты с буржуазией и крупными землевла- дельцами. Ход истории неблагоприятен для этих групп и для их собственности, и против них легко возбудить народные массы. Отобрать собственность от буржу- азии и крупных землевладельцев нетрудно; трудно- сти возникают, когда дело доходит до захвата мел- кой собственности. Окрепнув в результате преж- них конфискаций, коммунисты справляются и с этим. Новый социальный строй принимает ясные очертания: старых классов и прежних собственников больше нет; 81 НОВЫЙ КЛАСС общество стало «бесклассовым» или идет к этому; люди начали жить по-новому. При таких условиях требования возврата к доре- волюционному строю кажутся нереальными, если не смешными. Для старых производственных отношений нет больше ни материальной, ни социальной базы. Коммунисты относятся к подобным требованиям с на- смешкой. Новый класс весьма чувствителен к идущим из на- рода требованиям свободы, но лишь к требованиям определенного вида свободы, а не свободы вообще и не политической свободы. Всего чувствительней он к требованиям свободы мысли и критики, в рамках теперешних условий и в рамках так называемого «со- циализма»; но отнюдь не к требованиям возврата к прежнему социальному строю и к прежнему режиму собственности. Эта чувствительность проистекает из особого положения нового класса. Новый класс инстинктивно чувствует, что все на- родное достояние принадлежит на деле ему и что термин «государственная», «социалистическая» или «общественная» собственность — всего лишь юриди- ческая фикция. Новый класс считает также, что вся- кое нарушение его тоталитарной власти было бы опас- но для его собственности. Вследствие этого он проти- вится свободе во всех ее видах , мотивируя это жела- нием защитить «социалистическую» собственность. Критика его монопольного распоряжения собственно- стью вызывает у нового класса опасение потерять власть. Новый класс чувствителен к этой критике и к связанным с ней требованиям постольку, поскольку они разоблачают его приемы управления страной и удерживания власти в своих руках. Здесь мы наталкиваемся на важное противоречие. Юридически собственность считается обобществленной, народной собственностью. Но на деле, одна единствен- ная группа распоряжается ею — в своих интересах, а не в интересах всего общества. Расхождение между юридическим и фактическим положением вещей по- стоянно приводит к запутанным и анормальным про- изводственным и общественным отношениям. Оно оз- 82 НОВЫЙ КЛАСС начает также, что слова руководящей группы не со- ответствуют ее делам и что все ее действия направлены к укреплению ее собственности и ее политического могущества. Это противоречие не может быть разрешено Оез того, чтобы не пошатнулось положение нового клас- са. Другие правящие, собственнические классы тоже не могли разрешить подобные противоречия до тех пор, пока насильственно не лишались своей монополь- ной власти и собственности. Во всех тех случаях, когда общество в делом пользовалось более высо- кой степенью свободы, правящие классы так, или ина- че, вынуждены были отказаться от монополии соб- ственности. Верно и обратное: там, где монополия собственности была невозможной, свобода в какой- то мере становилась неизбежной. При коммунизме власть и собственность почти всег- да находятся в одних и тех же руках, но факт этот скрыт под юридической оболочкой. При классическом капитализме рабочий и капиталист были равны перед законом, хотя рабочий подвергался эксплуатации, а капиталист был эксплуататором. При коммунизме, юри- дически, все пользуются равными правами в отноше- нии материальных благ, и собственником считался на- род. Но на деле из-за монопольного характера вла- сти и управления государством, правами собственно- сти пользуется только очень узкий слой администра- торов. Всякое настоящее требование свободы при комму- низме, требование, которое задевает сущность комму- низма, сводится к требованию согласовать обще- ственные отношения и режим собственности с тем, что говорится в законах. В ответ на требование сво- боды, подкрепленное указанием на то, что продукты производства, вырабатываемые народом, использова- лись бы более разумно, если бы находились под конт- ролем общества, или свободно избранных его пред- ставителей, а не в руках частной монополи или ча- стного собственника, новый класс был бы вынужден либо пойти на уступки, либо сбросить с себя маску и признать свои собственнические и эксплуататор- 83 НОВЫЙ КЛАСС ские черты. Но тот вид собственности и эксплуата- ции, который новый класс создает, используя свою власть и свои административные привилегии, таков, что сам этот класс должен этот свой собственниче- ский характер отрицать. Оттого то он и подчеркивает постоянно, что осуществляет свою власть и исполня- ет свои административные функции во имя народа в целом и ради того, чтобы сохранить народную соб- ственность. Все это делает юридическое положение нового класса неопределенным и порождает для него большие внутренние затруднения. Повсюду обнаруживается расхождение между его словами и делами. Обещая уничтожить все социальные различия, новый класс только и делает, что увеличивает их, получая и рас- пределяя по своему усмотрению продукты народного труда и раздавая привилегии своим сторонникам. Он не устает провозглашать, что выполняет свою исто- рическую миссию «окончательного» освобождения человечества от всякой нужды и от всяких бедствий, а подлинные действия его идут в совершенно обрат- ном направлении. Противоречие между существующим на деле соб- ственническим положением нового класса и его юри- дическим положением не только дает основание для критики со стороны, но и способно внести разложе- ние в ряды самого нового класса, так как привилегия- ми фактически пользуются лишь немногие его чле- ны. Это противоречие, обостряясь, может привести к подлинным переменам в коммунистической системе, хочет ли их правящий класс или нет. Очевидность его и была причиной тех перемен, на которые новый класс вынужден был пойти, в частности, так называемой демократизации и децентрализации. Вынужденный отступать и делать уступки отдель- ным общественным группам, новый класс стремится затушевать противоречие и удержаться на завоеван- ных позициях. И поскольку он цепляется за свою соб- ственность и власть, все его мероприятия, даже имею- щие демократический характер, обнаруживают стрем- ление поддержать и усилить политическую бюрокра- 84 НОВЫЙ КЛАСС тию. При коммунизме демократические мероприятия превращаются в способы дальнейшего укрепления по- зиций правящего класса. В древние времена на Во- стоке рабство неизбежно влияло на всю деятельность общества и на все его составные части, включая семью. Точно так же монопольная и тоталитарная власть правящего класса в коммунистических стра- нах налагает свой отпечаток на все области обще- ственной жизни, даже если сами власть имущие и не стремятся к этому. В Югославии, так называемое рабочее самоуправ- ление, которое во время борьбы против советского империализма было задумано, как широкая демокра- тическая мера, направленная к тому, чтобы лишить партию ее монополии в области администрации, по- степенно превратилось в одну из отраслей партийной работы. Реформа эта, таким образом, системы не из- менила. Новую демократию таким способом вряд ли удастся создать. Тем более, что главное в этом слу- чае сделано не было. Рабочее самоуправление не при- несло с собой участия в прибылях для тех, кто рабо- тает на производстве. Этого участия нет ни в нацио- нальном масштабе, ни на отдельных предприятиях. Рабочее самоуправление постепенно превратилось в нечто вполне безопасное для режима. Налогами и другими мерами режим присвоил себе даже и ту часть прибылей, которую рабочие надеялись полу- чить для себя. Рабочим остались только крохи с гос- подского стола, да иллюзии. Без свободы для обще- ства в целом, даже и рабочее самоуправление не мо- жет быть свободным. В несвободном обществе никто не может ничего решить свободно. Те, кто якобы по- дарил рабочим свободу, наибольшую выгоду из нее ухитрились извлечь для себя самих. Это не значит, однако, что новый класс никакие реальные уступки народу сделать не может, хотя бы заботясь при этом только о собственных интересах. Рабочее самоуправление или децентрализация, это уступка массам. Обстоятельства могут заставить но- вый класс, каким бы монопольным и тоталитарным он ни был, отступить перед народными массами. В 85 НОВЫЙ КЛАСС 1948 году, когда разразился конфликт между Юго- славией и Советским Союзом, югославские руководи- тели были вынуждены провести некоторые реформы. Но они приостановили их проведение и даже анну- лировали их, как только почувствовали себя в опасно- сти. Нечто похожее происходит теперь в странах во- сточной Европы. Защищая свою власть, правящий класс бывает вы- нужден проводить реформы каждый раз, когда наро- ду становится ясно, что этот класс распоряжается народным достоянием, как своим собственным. При этом он такие реформы не выдает за то, что они есть на самом деле, а через своих глашатаев утверждает, что они — часть «дальнейшего развития социализ- ма» или «социалистической демократии». На самом же деле основа для реформ создается, когда описан- ное выше противоречие становится очевидным наро- ду. В силу исторических обстоятельств новый класс вынужден все время заботиться об укреплении своей власти и собственности, хотя бы и скрывая при этом правду. Он вынужден все время делать вид, что он ус- пешно строит общество счастливых граждан, в кото- ром все пользуются равными правами и освобождены от всех видов эксплуатации. Новый класс постоянно и неизбежно впадает в глубокие внутренние противо- речия. Сколько бы он ни указывал на исторические причины своего прихода к власти, добиться прямого признания своих собственнических прав он не может, и вместе с тем он не может отказаться от собственно- сти, не подрывая своего могущества. Поэтому ему приходится оправдывать свою все возрастающую власть ссылкой на абстрактные и нереальные цели. Новый класс, это класс, власть которого над людь- ми беспримерна в истории. Именно поэтому кругозор его ограничен, а взгляды шатки, потому что они по- коятся на лжи. Тесно замкнутый в себе и полностью изолированный, новый класс неспособен, при всей своей абсолютной власти, здраво оценивать свою соб- ственную роль и роль окружающих его людей. Закончив индустриализацию, новому классу те- перь ничего другого не остается, как укреплять свою 86 НОВЫЙ КЛАСС грубую мощь и грабить народ. Он перестает творить. Его духовное наследство обволакивает тьма. Хотя революцию и можно рассматривать, как ве- личайшее достижение нового класса, способы его правления представляют собой одну из самых позор- ных страниц в истории человечества. Будущие поко- ления будут поражаться грандиозностью того, что он совершил, но будут стыдиться тех способов, которы- ми он этого добился. Когда новый класс сойдет с исторической сцены — а это должно случиться — люди будут горевать о нем меньше, чем о любом другом классе, существо- вавшем до него. Уничтожив все, что не отвечало его эгоистическим интересам, новый класс сам себя осу- дил на неудачу и позорную гибель. 87 Глава четвертая ПАРТИЙНОЕ ГОСУДАРСТВО 1 Механизм коммунистической власти едва ли не са- мый простой, какой только можно себе представить, хоть он и ведет к самой утонченной тирании и к самой грубой эксплуатации. Простота эта объясняется тем, что единственная партия, коммунистическая, образует собой стержень всей общественной деятельности — политической, хозяйственной, идейной. Вся обществен- ная жизнь останавливается или движется вперед, от- стает или загибает в сторону, в зависимости от того, что делается в партийных органах. При коммунистической системе люди быстро начи- нают понимать, что разрешено и что не разрешено. Законы и постановления особого значения для них не имеют. Важны фактические, неписанные правила, определяющие отношения между правительством и его подданными. Независимо от того, что говорится в законах, каждый знает, что управление страной находится в руках партийных комитетов и тайной по- лиции. Так называемая «руководящая роль» партии нигде точно не определена, но ее власть твердо уста- новлена во всех организациях и во всех областях жизни. Нет закона, который давал бы право тайной полиции руководить жизнью граждан, но на деле она всемогуща. Никакой закон не предписывает суду и прокурорам подчиняться тайной полиции и партийным 88 ПАРТИЙНОЕ ГОСУДАРСТВО комитетам, но на самом деле они им подчинены. Большинство людей знает, что это именно так. Каж- дый знает, что можно и чего нельзя делать и что от кого зависит. Люди приспосабливаются к обстановке и к фактическим условиям и обращаются по всем важным делам к партийным органам или к органам, находящимся под непосредственным партийным конт- ролем. Руководство общественными организациями или учреждениями осуществляется следующим образом: коммунисты образуют ячейку, которая по всем вопро- сам обращается к соответствующим политическим ор- ганам. Но это в теории; на практике дело обстоит так: в тех случаях, когда учреждением или организацией управляет человек, пользующийся в партии авторите- там, он, по мелким вопросам, не советуется ни с кем. Коммунисты осваиваются с этой системой, и с отно- шениями, вытекающими из нее; они научаются раз- личать важные и менее важные вопросы, и обраща- ются к высшим партийным органам только по важным вопросам. Ячейка существует лишь потенциально; важные решения принимаются партией; мнение тех, кто выбирал правительство или правление какой-либо организации не имеет никакого значения. Коммунистический тоталитарный режим и новый класс зародились в то время, когда коммунистическая партия подготовляла революцию; коммунистические методы управления и властвования восходят к тому же времени. Партийные органы, которым принадлежит ведущая роль в составе' правительственных и обще- ственных организаций, это просто прежняя коммуни- стическая ячейка, которая с тех пор расширялась, раз- вилась, усовершенствовалась. Что же касается «веду- щей роли» партии в так называемом «строительстве социализма» то и она восходит к старой теории о пар- тии, как об авангарде рабочего класса, с той лишь раз- ницей, что в те времена теория эта имела для обще- ства другое значение, чем нынче. До того, как комму- нисты узурпировали власть, она была им нужна для образования революционных кадров и органов; нын- че ею стремятся оправдать тоталитарную власть ново- 89 НОВЫЙ КЛАСС го класса. Одно вытекает из другого, но отличия от этого не исчезают. Революция, со всем тем, что она несла с собой, была неизбежна и была нужна той части общества, которая неудержимо стремилась к техническому и экономическому прогрессу. Но то- талитарная тирания нового класса, выросшая из ре- волюции, стала тяжелым ярмом, которое давит на все общество в целом. Революционные формы преврати- лись в реакционные. То же самое произошло и с ком- мунистическими ячейками. Есть два основных метода, пользуясь которыми ком- мунисты управляют всей общественной жизнью. Пер- вый, в принципе считающийся главным методом — управление посредством ячеек. Второй, более практи- ческий, заключается в том, что определенные прави- тельственные посты предоставляются только членам партии. В число этих постов, важных во всяком госу- дарственном строе, но особенно в коммунистическом, входят полицейские должности — преимущественно в тайной полиции — дипломатические посты, ко- мандные посты в армии; в особенности же все те, что связаны с информационной и политической работой. В судебном аппарате, до последнего вре- мени, только высшие посты были в руках ком- мунистов. Судебный аппарат подчинен партийным и полицейским органам, но работа в нем опла- чивается, как правило, плохо, и до сих пор она не особенно привлекала коммунистов. Однако, за пос- леднее время наблюдается тенденция, с одной сторо- ны, рассматривать службу в судебном аппарате, как исключительную привилегию членов партии, а с дру- гой, умножать выгоды, которыми пользуются пред- ставители этого аппарата. Таким образом, наблюде- ние сверху над судебным аппаратом может быть ос- лаблено, а то и вовсе отменено, и тем не менее, пар- тия может не сомневаться, что он будет продолжать действовать соответственно ее намерениям или, как говорится, «в духе социализма». В коммунистическом государстве — и только в нем одном — существует целый ряд заранее определенных или не определенных постов, которые забронированы 90 ПАРТИЙНОЕ ГОСУДАРСТВО для членов партии. Коммунистический строй, будучи классовым, остается тем не менее партийным строем, коммунистическая армия — партийной армией и госу- дарство — партийным государством. Точнее говоря, коммунисты склонны рассматривать армию и государ- ство, как орудия, которыми они одни вправе распоря- жаться. Неписанный закон, согласно которому только члены партии могут становиться работниками полиции, стар- і 1 ими офицерами, дипломатами, или занимать другие, та- кого же рода посты; закон, по которому им одним пре- доставлена подлинная власть, создает особую привиле- гированную группу бюрократов и упрощает прави- тельственный и административный механизм. Пар- тийная ячейка до такой степени разрослась, что ста- ла исполнять все главные функции государства. В результате, ячейка, как таковая, исчезла, а все эти функции вошли в поле деятельности партии. Коммунистический государственный строй не приз- нает коренного различия между работой правитель- ственных учреждений и работой партийных органи- заций. Примером этого могут служить взаимоотно- шения между партией и тайной полицией. Партия и полиция тесно переплетаются в своей повседневной деятельности. Различие между ними заключается только в распределении работы. Таким же образом построен и весь правитель- ственный аппарат. На политические посты назначают- ся исключительно члены партии. Даже в неполитиче- ских правительственных органах коммунисты занимают ключевые посты. Достаточно созвать партийное соб- рание в центре или напечатать статью в партийном органе, чтобы весь государственный и общественный механизм пришел в действие. Если где-либо возни- кают трудности, партия и политическая полиция бы- стро исправляют эти, так называемые, «ошибки». 91 НОВЫЙ КЛАСС 2 Мы уже говорили об особенностях коммунистиче- ской партии. Но есть и другие ее специфические чер- ты, которые помогают определить сущность комму- нистического государства. Коммунистическая партия обязана своим совсем особым характером не только тому, что она — пар- тия революционная, что она централизована, что в ней соблюдается военная дисциплина, что она ставит себе определенные цели и так далее. Есть и другие партии со сходными чертами, хотя в коммунисти- ческой партии они, быть может, и выражены сильнее. Зато в одной лишь коммунистической партии идео- логическое единство, то-есть, единое мировоззрение и единый взгляд на развитие общества, обязательны для всех ее членов. В полной мере это относится только к лицам, работающим в высших партийных органах. Другие, нижестоящие члены партии, обяза- ны только заявлять на словах о том, что исповедуют те же самые, одинаковые для всех идеологические взгляды, да исполнять приказы, идущие сверху. За- метна, однако, тенденция подгонять идеологическую «сознательность» членов партии, стоящих на низших ступенях, к уровню той, какая предполагается у ру- ководителей. Ленин не считал, что все члены партии должны придерживаться одинаковых взглядов. Но на практи- ке он опровергал и отбрасывал все взгляды, которые представлялись ему «немарксистскими», или «непар- тийными», то-есть, все те взгляды, которые, по его мнению, не способствовали укреплению партии и про- тиворечили его собственным планам на этот предмет. Сводя счеты с теми или иными оппозиционными груп- пами внутри партии, он действовал иначе, чем Ста- лин. Ленин своих подчиненных не убивал, он их все- го лишь подавлял. Пока он был у власти, в партии еще существовали и свобода высказываний и право голосования. Беспрекословная власть повсюду и во всем еще не была утверждена. Сталин требовал от всех членов партии, в добав- 92 ПАРТИЙНОЕ ГОСУДАРСТВО ление к прежнему, политическому, еще и идеологи- ческое единство; он вменял им в обязанность при- держиваться одинаковых для всех философских и ругих воззрений. В этом-то и заключается сталин- ский вклад в ленинское учение о партии. Сталин вы- работал понятие об обязательном идеологическом единстве еще во времена своей ранней юности; при рем насильственное единодушие стало неписанным за- коном всех коммунистических партий и остается им юны не. Югославские руководители придерживались и все ' ще придерживаются тех же взглядов, точно так же, как советское «коллективное руководство» и руко- кодства других коммунистических партий. Этот упор на обязательное идеологическое единство в партии ! — доказательство того, что не произошло никаких коренных перемен. При нынешнем коллективном ру- ководстве свободная дискуссия так же невозможна, как и прежде, или возможна только в очень узких [рамках. Что означает обязательное идеологическое един- ство для партии, и к чему оно приводит? Его последствия имеют громадное значение. Во р сякой партии, а особенно в коммунистической, власть находится в руках ее руководителей и высших пар- тийных органов. Обязательность идеологического единства, особенно в централизованной и скованной железной дисциплиной коммунистической партии, неизбежно приводит к тому, что центральному руко- водству присваивается также и руководство над мыш- лением всех членов партии. При Ленине идеологи- ческое единство достигалось дискуссией на верхах партии; Сталин диктовал его сам. Нынешнее после- сталинское так называемое коллективное руковод- ство довольствуется тем, что делает невозможным появление сколько-нибудь новых социально-полити- ческих идей. Таким образом марксизм стал теорией, содержание которой определяется исключительно пар- тийными руководителями. Другого марксизма или коммунизма нынче нет, и развитие какой-либо иной его разновидности вряд ли возможно. 93 НОВЫЙ КЛАСС Общественные последствия идеологического един- ства были трагическими. Диктатура Ленина была су- ровой, диктатура Сталина — тоталитарной. Запрет вся- кой идеологической борьбы внутри партии означал конец всех общественных свобод, потому что никто и никакой общественный слой не мог выразить свои взгляды иначе, как через партию. Нетерпимость по отношению к другим идеям и настаивание на том, что только марксизм может считаться научным уче- нием, положили начало идеологической монополии пар- тийного руководства, которая затем превратилась в полную монополию его власти над обществом. Идеологическое единство партии делает независи- мые движения невозможными, как внутри коммуни- стической партии, так и в обществе в целом. Все за- висит от партии, которая обладает абсолютной вла- стью над обществом; и внутри ее нет ни малейшей свободы. Идеологическое единство не возникло внезапно, а как и все в коммунизме, развивалось постепенно и достигло своего апогея в период борьбы за власть между различными партийными группами. Не случай- но, что во время восхождения Сталина к власти в середине 20-х годов, от Троцкого впервые открыто потребовали, чтобы он отказался от всяких вообще идей, кроме тех, которые уже были сформулированы партией. Идеологическое единство партии, это духовная ба- за для единоличной диктатуры. Без него единоличной диктатуры и представить себе нельзя, они взаимно порождают и укрепляют друг друга. Это вполне по- нятно: идейная монополия или обязательное идеоло- гическое единство — только дополнение и теорети- ческая маска для единоличной диктатуры. Хотя еди- ноличная диктатура и идеологическое единство на- чали проявляться уже при первых шагах современного коммунизма или большевизма, твердо установились обе эти черты только тогда, когда коммунизм достиг полновластия. Можно думать, что как господствую- щие формы, или хотя бы как тенденции, они не ис- чезнут, пока не падет сам коммунизм. 94 ПАРТИЙНОЕ ГОСУДАРСТВО Подавление идеологических разногласий между ру- ководителями партии уничтожило также различные фракции и течения, а тем самым и всякую демократию в коммунистических партиях. В коммунизме начался период «вождизма» : идеологами считаются теперь в партии просто люди, облеченные властью, хоть и не блещущие умственными способностями. Покуда сохраняется принцип идеологического един- ства в партии, сохраняется и единоличная диктатура, или диктатура небольшой группы олигархов, временно уживающихся вместе или соблюдающих равновесие сил, как это происходит сейчас в Советском Союзе. Тенден- цию к идеологическому единству можно наблюдать и в других партиях, особенно в партиях, социалистических, на ранних ступенях их развития. Но во всех этих пар- тиях это только тенденция, тогда как в коммунисти- ческих партиях единство и в самом деле сделалось обя- зательным. Обязательно не только быть марксистом, но и придерживаться той разновидности марксизма, которая предписана руководством партии и желатель- на для него. Из свободной революционной идеологии марксизм превратился в предписанную сверху догму. Как в древневосточных деспотиях, верховная власть толкует и диктует догму; царь и первосвященник — одно лицо. Обязательное идеологическое единство партии прой- дя через различные стадии и формы, осталось и по сей день самой важной характерной чертой боль- шевистских или коммунистических партий. Если бы эти партии не полагали в то же самое время основу новым классам, и если бы у них не было особой исторической роли, обязательное идеологиче- ское единство не могло бы в них существовать. За исключением коммунистической бюрократии, никакой класс и никакия партии в новейшие времена не достиг- ли полного идеологического единства. Но и ни один класс, ни одна партия не ставили себе задачи пере- строить целиком все общество путем политических и административных мероприятий. Для выполнения та- кой задачи необходима абсолютная, фанатическая ве- ра в справедливость и возвышенность взглядов данно- 95 НОВЫЙ КЛАСС го класса или данной партии. Такая задача требует исключительно суровых мер против других социальных групп и других идеологий. Она требует также идео- | логической монополии над обществом и абсолютного I единства правящего класса. По этой причине комму- нистическим партиям нужна была исключительная иде- ологическая сплоченность. і После того, как такое идеологическое единство | установлено, оно приобретает силу укоренившегося предрассудка. Коммунистам смолоду внушается мысль, что идеологическое единство или предписывание идей [ сверху — святая святых, и что фракционализм в пар- тии — величайшее преступление. Подобно тому, как полнота власти над общест- вом не могла быть достигнута без сведения счетов с другими социальными группами, так и идеологиче- ское единство невозможно без сведения счетов в ря- дах самой партии. Оба эти процесса происходят почти одновременно. В представлении сторонников тотали- тарной власти они кажутся «объективно» тождествен- ными, хотя первое из них — расправа правящего класса со своими противниками, а второе — расправа внутри правящего класса. Сталин прекрасно знал, что Троцкий, Бухарин, Зиновьев и другие вовсе не бы- ли иностранными шпионами и предателями «социали- стического отечества». Но так как их разногласия с ним явно задерживали установление тоталитарной вла- сти, ему нужно было их уничтожить. Его преступле- ния против партии состояли в том, что он превратил «объективную враждебность» — идеологические и по- литические разногласия в партии — в субъективную вину отдельных людей и групп, приписывая им пре- ступления, которых они не совершали. 3 Таков, однако, неизбежный путь всех коммунисти- ческих систем. Методы установления тоталитарной вла- сти или идеологического единства, могут быть менее 96 ПАРТИЙНОЕ ГОСУДАРСТВО суровыми, чем сталинские, но сущность везде та же. Даже там, где индустриализация не оправдывала уста- новления тоталитарной власти (например, в Чехосло- вакии или Венгрии) коммунистическая бюрократия вынуждена была вводить те же формы государствен- ной власти, что и в Советском Союзе. И происходит это не просто потому, что Советский Союз навязывает эти формы зависимым от него странам, а потому, что они связаны с самой сущностью коммунистических партий и с их идеологией. Власть партии над всем об- ществом, тождество правительства и правительствен- ного аппарата с партией, право высказывать свои мыс- ли только в соответствии со своим положением в пар- тийной иерархии — все это существенные и непре- ложные черты всякой коммунистической бюрократии, как только она приходит к власти. Партия — главная движущая сила коммунистиче- ского общества и государства. Ею все дышет и живет. Она — или, что то же, новый класс — правит стра- ной, владеет ее богатством, распоряжается ее мыслью. Вот почему военная диктатура невозможна при ком- мунизме, хотя, повидимому, в Советском Союзе и на- мечались военные заговоры. Военная диктатура не смогла бы охватить все области жизни, не смогла бы даже временно убедить народ в необходимости с его стороны исключительных усилий и самопожертвова- ния. Это может сделать только партия, и притом пар- тия с такими широкими целями, что ее деспотизм ка- жется ей самой и ее сторонникам необходимым, пред- ставляется им высшей формой государственной и об- щественной организации. С точки зрения свободы, установление военной дик- татуры при коммунизме означало бы значительный прогресс. Оно означало бы конец тоталитарной власти партии или партийной олигархии. Но, теоретически го- воря, военная диктатура была бы возможна только в случае военного поражения или исключительно серь- езного политического кризиса. И даже в таком случае ей пришлось бы принять на первых порах форму пар- тийной диктатуры или прикрыться партией. Тем не 97 НОВЫЙ КЛАСС менее, это привело бы под конец к изменению всей системы. Тоталитарная диктатура партийной олигархии не есть результат временных политических условий; это — результат длительного и сложного социального прогресса. Изменение в ней не ограничилось бы ка- кой-либо одной стороной, а привело бы к изменению всей системы в целом, или положило бы начало та- кому изменению. Коммунистическая диктатура — уже сама по себе система, душа системы, ее сущность. Государственная власть при коммунизме очень бы- стро оказывается в руках узкого круга партийных ру- ководителей. Тем самым, утверждение, что режим этот — диктатура пролетариата, становится пустым лозунгом. Процесс, ведущий к такому положению ве- щей, развивается неизбежно, стихийно, а теория, со- гласно которой партия, это авангард пролетариата, только способствует его ускорению. Это не значит, что в период борьбы за власть пар- тия не была руководителем трудящихся масс и не действовала в их интересах. Но дело в том, что роль партии в отношении масс и самая ее борьба проходят различные стадии по мере ее продвижения к власти. Хоть борьба эта и помогает рабочему классу, но она укрепляет и партию, а значит и положение будущих держателей власти, будущего нового класса. Как толь- ко партия приходит к власти, она овладевает всей властью вообще и всем народным богатством, ссыла- ясь на то, что она представляет интересы рабочего класса и всех трудящихся. За исключением короткого периода революционной борьбы, пролетариат играет при этом столь же незначительную роль, как и любой другой класс, несмотря на то, что он, или некоторые его слои, временно и были заинтересованы в том, чтобы партия оставалась у власти. Несмотря также и на то, что крестьяне поддерживали тех, кто заявля. ; о своем намерении, путем индустриализации, освобо- дить их от безнадежной нужды. Пусть трудящиеся массы в некоторой своей части іі поддерживали временно партию, — правительствен ная власть им все равно не принадлежит, да их уча 98 ПАРТИЙНОЕ ГОСУДАРСТВО стие в правительстве не было бы существенно для об- разования новых производственных отношений и для общего социального развития. В коммунистической си- стеме не делается ничего, чтобы помочь трудящим- ся, особенно рабочему классу, получить власть и права. Иначе и не может быть. Рабочие, крестьяне, народные массы не обладают властью, но партия осуществляет эту власть от их имени . Во всякой партии, включая самые демократи- ческие, руководители играют важную роль, и власть, которой партия обладает, есть в сущности власть ее руководителей. Так называемая «диктатура пролета- риата», неизбежно ведущая к диктатуре партии, столь же неизбежно превращается в диктатуру ее вождей. В тоталитарном режиме такого типа, диктатура про- летариата, это всего лишь теоретическая формула или идеологическая маска, прикрывающая власть неболь- шой кучки олигархов. Маркс представлял себе диктатуру пролетариата, как демократию внутри самого пролетариата и в его интересах; то-есть, как государственный строй, до- пускающий одновременно существование различных социальных течений или партий. Парижская коммуна 1871 года, единственная дик- татура пролетариата, опытом которой мог пользовать- ся Маркс для своих выводов, состояла из нескольких партий, и среди них марксистская партия была не са- мой большой и не самой значительной. Но диктатура пролетариата, которая непосредственно проводилась бы самим пролетариатом — чистейшая утопия, так как никакое управление государством невозможно без политических организаций. Ленин передал дикта- туру пролетариата в руки одной партии, — своей собственной. Сталин превратил диктатуру пролетари- ата в свою личную власть, свою личную диктатуру над партией и над государством. После смерти ком- мунистического императора, его наследникам, поль- зуясь формулой «коллективного руководства», уда- лось разделить власть между собой. Во всяком случае, диктатура пролетариата при коммунизме, это или уто- 99 НОВЫЙ КЛАСС пический идеал, или функция, забронированная для избранной группы партийных руководителей. Ленин считал, что советы — это «последнее откры- тие» Маркса — именно и представляли собой дикта- туру пролетариата. На первых порах, вследствие их революционной инициативы и участия масс, могло ка- заться, что это было действительно так. Троцкий тоже считал, что советы были соответствующей времени формой, подобно парламентам, зародившимся неког- да в борьбе против абсолютной монархии. Но это была иллюзия. Из революционных органов советы превратились в органы тоталитарной диктатуры ново- го класса или породившей этот класс партии. Так же обстояло дело и с ленинским демократиче- ским централизмом, и в партии, и в правительстве. Пока в партии допускались открытые разногласия, можно еще было говорить о централизме, хотя и не особенно демократическом. Но со времени возникно- вения тоталитарной власти, централизм в ленинском смысле, исчезает вовсе и на смену ему появляется голый деспотизм олигархии. Из этого можно сделать вывод, что существует постоянная тенденция превращения олигархической диктатуры в диктатуру единоличную. Идеологическое единство, неизбежная борьба на верхушке партии, а также и требования системы в целом — все это влечет к единоличной диктатуре. На верхушку власти под- нимается вместе со своими личными сторонниками тот руководитель, которому удается удачнее других, в данный момент, выражать и защищать интересы но- вого класса. Бывает, что и в другой исторической обстановке тоже проявляется стремление к единоличной дикта- туре. Так, например, все силы страны должны быть под- чинены одной идее и одной воле во время интенсивной индустриализации или во время войны. Но существует особый, чисто коммунистический стимул для едино- личной диктатуры; он заключается в том, что власть — основная цель и основное средство как для коммунизма в целом, так и для каждого отдельного коммуниста. Среди коммунистов жажда власти неодолима и нена- 100 ПАРТИЙНОЕ ГОСУДАРСТВО сытна. Одержать победу в борьбе за власть, значит стать полубогом; быть побежденным в этой борьбе, означает самое страшное несчастье и унижение. Кроме того, коммунистические руководители неудер- жимо склоняются к излишествам и роскошествам в личной жизни. Склонности этой они не в силах сопро- тивляться, во-первых, по человеческой слабости, а, во-вторых, потому что всякий, находящийся у власти, стремится быть для других примером блеска и могу- щества. Карьеризм, жажда власти, злоупотребление властью неизбежны; столь же неизбежна коррупция. Дело не в коррупции чиновников, которая, быть может, наблю- дается тут и реже, чем при государственном устрой- стве, предшествовавшем коммунистическому. Речь идет о совершенно особом виде коррупции, основанном на том, что управление страной находится в руках одной единственной политической группы, и что оно — источник всех привилегий. Забота о том, чтобы «угодить родному человечку», назначение «своих» на выгодные посты и раздача им всякого рода привиле- гий, становятся бытовым явлением. То обстоятель- ство, что правительство и партия тождественны с го- сударством, что собственность сосредоточивается в одних руках, создает положение, при котором комму- нистическое государство предает коррупции самое себя, поскольку оно не может обойтись без привиле- гий и без паразитов. Один югославский коммунист очень картинно изоб- разил обстановку, в которой живет обычный, сред- ний коммунист. Он говорил: «Я собственно разры- ваюсь на три части; я гляжу на тех, чьи автомобили лучше моего, и думаю, что они не более преданы партии и социализму, чем я; но я гляжу также сверху вниз на тех, у кого нет автомобилей и думаю, что они его не заслужили. Так что в общем я доволен, что у меня все-таки есть автомобиль». Человек этот, видимо, не был настоящим комму- нистом. Он один из тех, кто стал коммунистом, по- тому что был идеалистом, а потом, разочаровавшись в коммунизме, пытался удовлетвориться тем, что мог 101 НОВЫЙ КЛАСС бы получить в результате обычной бюрократической карьеры. Настоящий коммунист, это смесь фанатика и ненасытного властолюбца. Только такие люди и ста- новятся настоящими коммунистами. Остальные — ли- бо идеалисты, либо карьеристы. Так как коммунистическая система построена на администрировании, она не может избежать бюро- кратизма и строго иерархической организации. При коммунистической системе, вокруг политических вож- дей и партийных органов образуются замкнутые груп- пы. Вся работа по принятию тех или иных решений сводится к борьбе внутри этих узких групп, в ко- торых процветает принцип «свои люди сочтемся». Чем такая группа высокопоставленней, тем, обычно, и семейственней. Ужины в своем кругу, поездки на охоту, беседы вдвоем или втроем — вот та обста- новка, в которой решаются самые важные государ- ственные вопросы. Собрания партийных органов, пра- вительственные совещания и съезды существуют толь- ко для показа и для официальных заявлений. Они созываются лишь для подтверждения того, что уже было заранее решено в интимном кругу. А в виду того, что коммунисты обожествляют государство и прави- тельство, то те же люди, те же группы людей, кото- рые внутри партии ведут себя запросто и по домаш- нему, становятся чопорными и напыщенными, когда выступают, как представители государства. Все это похоже на монархию, но отнюдь не на просвещенную. Сам монарх-диктатор не считает се- бя ни монархом, ни диктатором. Когда Сталина на- зывали диктатором, он над этим смеялся. Он считал себя представителем коллективной воли партии. От- части он был прав; но вряд ли какой-либо другой вла- ститель в истории обладал такой же вполне единолич- ной властью, как он. Сталин, как и всякий другой коммунистический диктатор, сознавал, что если бы он отошел от идеологических основ партии, от принципа монополии нового класса, от его права собственности, распространяющегося на все народное богатство, от вытекающей отсюда тоталитарной власти, это неиз- бежно привело бы к его гибели. Сталину, впрочем, та- 102 ПАРТИЙНОЕ ГОСУДАРСТВО кое отступление и в голову не приходило: он то ведь и был главным представителем и создателем этой си- стемы. Однако, и он зависел от этой, им же создан- ной, системы, и от мнения партийной олигархии. Пойти против или обойтись без нее он не мог. Из всего этого ясно, что в коммунистической си- стеме независимости нет ни для кого. Зависимы все, даже те, кто принадлежат к партийной верхушке, даже сам верховный руководитель партии. Все они за- висят друг от друга и должны остерегаться того, чтобы не оторваться от своего окружения, от его преобла- дающих идей и интересов. При таких условиях, есть ли малейший смысл го- ворить о диктатуре пролетариата при коммунизме? 4 Коммунистическое учение о государстве, разработан- ное подробно Лениным, дополненное Сталиным и други- ми, благоприятствует тоталитарной диктатуре пар- тийной бюрократии. В этом учении есть два основных элемента: теория государства и доктрина об отмира- нии государства. Эти два элемента тесно связаны меж- ду собой и вместе составляют одно учение. Ленин- ская теория государства полнее всего изложена в его книге «Государство и Революция», которая была написана в период, когда он скрывался от Временного Правительства, накануне Октябрьской революции. Как и все другое у Ленина, теория эта опирается на ре- волюционную сторону марксистского учения, дове- денную здесь до крайности, причем основывался Ле- нин главным образом на опыте русской революции 1905-го года. В историческом его отношении эта его книга имела гораздо большее значение, как идеоло- гическое орудие революции, чем как основа для раз- вития новой власти, согласно выраженным в ней идеям. Ленин свел понятие государства к понятию принуж- дения, или, точнее говоря, толковал государство, как 103 НОВЫЙ КЛАСС тиранию, при помощи которой один класс угнетает другие классы. Пытаясь найти наиболее подходящую формулу для определения сущности государства, Ле- нин писал: «Государство, это дубинка». Признавал он, конечно, и другие функции государства, но не- изменно вскрывал в них то, что, по его мнению, было самой неотъемлемой принадлежностью государства — применение грубой силы одним классом против дру- гих. Ленинская теория, призывавшая к разрушению ста- рого государственного аппарата, далеко не была на- учной. Эта книга Ленина — 1 чрезвычайно важная с исторической точки зрения — очень типична для всех вообще коммунистических теорий. Исходя из требо- ваний определенного момента, все вообще партии вы- двигают общие положения и теории полунаучного или псевдонаучного характера, объявляют полуправ- ду правдой. Нельзя отрицать того, что сила и при- нуждение характерны для всякой государственной власти, и что отдельные общественные и политиче- ские группировки пользуются государственным аппа- ратом для своих целей, особенно при вооруженных столкновениях. Однако, опыт показывает, что госу- дарственный аппарат необходим обществу, необхо- дим народу и по другой причине — для развития и объединения всех разнообразных функций в жизни страны. Нынешняя коммунистическая теория, как и прежняя ленинская, совершенно игнорируют эту сто- рону вопроса. В первобытные времена существовали общества без государства и без твердо установленной власти. Это не были подлинные общества, а нечто переходное между полуживотными и человеческими формами об- щественной жизни. Но даже и в самых первобытных обществах власть, в каком-то виде, все же существо- вала. Учитывая постепенное усложнение форм обще- ственной жизни, было бы наивно думать, что в буду- щем необходимость в существовании государства от- падет. Однако, Ленин, опираясь на Маркса, который в этом соглашался с анархистами, имел в виду и пы- тался создать именно такое общество без государ- 104 ПАРТИЙНОЕ ГОСУДАРСТВО ства. Не входя в рассуждения о том, в какой степени его предположения были обоснованы, напомним толь- ко, что он представлял себе это общество, как бес- классовое общество. По его теории, классы в буду- щем исчезнут и исчезнет классовая борьба; никто не будет угнетать и эксплуатировать других; исчезнет необходимость в государстве; а до того, как настанет это время, «самое демократическое государство в ми- ре», это государство, где установлена «диктатура пролетариата», так как оно-то, мол, как раз и упразд- няет классы и тем самым делает себя постепенно не- нужным. Поэтому все, что укрепляет эту диктатуру или ведет к «ликвидации» классов, оправдано, прог- рессивно и либерально. Там, где управление страной не находится в руках коммунистов, они ратуют за самые демократические учреждения и методы управ- ления, потому что они облегчают им борьбу, но там, где им удалось захватить власть в свои руки, они становятся противниками всех демократических учреж- дений, заявляя, что это «буржуазные» учреждения. Вновь и вновь они провозглашают свое нелепое де- ление демократии на «буржуазную» и «социалисти- ческую», тогда как единственно верное и справедли- вое различие возможно лишь на основе того, суще- ствует ли при данной форме демократии свобода, в какой мере она существует, осуществлена ли она полностью. Пробелы этого ленинского или коммунистического учения о государстве велики, как с научной, так и с практической точки зрения. Опыт показал, что на деле произошло нечто совершенно противоположное то- му, что предсказывал Ленин. При «диктатуре проле- тариата» классы не исчезли, а сама «диктатура про- летариата» отнюдь не начала отмирать. Образова- ние тоталитарной власти коммунистов и ликвидацию классов старого общества пытались изобразить, как ликвидацию классов вообще. Однако, рост государ- ственной власти, или, точнее говоря бюрократии, че- рез которую осуществляется ее тирания, не остано- вился при диктатуре пролетариата. Напротив, он уси- лился. Теорию пришлось соответственно этому под- 105 НОВЫЙ КЛАСС править. Сталин выдвинул мысль о том, что до своего «отмирания» советское государство будет играть еще большую «воспитательную» роль. Если проанализи- ровать до конца коммунистическую теорию государ- ства и в особенности коммунистическую практику, согласно которым насилие и принуждение — глав- ная, а то и единственная функция государства, то о сталинской теории можно будет сказать, что выс- шую или «воспитательную» роль она предоставляет играть полиции. Такое толкование не будет невер- ным, оно будет лишь несколько тенденциозным. В теории Сталина мы наталкиваемся на одну из тех коммунистических полуправд, о которых говорилось выше. Сталин не знал, как объяснить тот очевидный факт, что власть и сила государственного аппарата все время продолжают расти в так называемом «соци- алистическом обществе». Он назвал поэтому одну из функций государства — воспитательную функцию — главной. Открыто назвать тиранию своей главной функцией он не мог, потому что оппозиционных клас- сов больше не существовало. В Югославии наблюдается такое же точно положе- ние с теориями ее коммунистических вождей об «ав- тономии». Во время конфликта со Сталиным, им нуж- но было как-то исправить его «уклон» и сделать что- то такое, в результате чего государство вскоре нача- ло бы «отмирать». Как и Сталин, они не смущались тем, что на самом деле развивали и укрепляли ту функ- цию государства — принуждение, — которая была для них всего важней, и на которой они основывали свое учение о государстве. Сталинская идея о том, как государство отмирает, становясь в то же время сильней, т. е. о том, как функ- ции государства все время расширяются, и как оно втягивает в свой аппарат все большее число граж- дан, чрезвычайно любопытна. Видя неуклонное развитие и расширение роли государственного ап- парата, несмотря на уже начинавшийся будто бы переход к «совершенно бесклассовому» обществу, Сталин считал, что государство исчезнет потому, что все граждане поднимутся до государственного 106 ПАРТИЙНОЕ ГОСУДАРСТВО уровня и будут заниматься государственными дела- ми. Ведь Ленин говаривал, что придет время, когда «и кухарки научатся управлять государством». Как мы уже сказали, и в Югославии существуют теории, напоминающие сталинскую. Но ни одна из этих тео- рий не смогла перекинуть мост через все расширяю- щуюся пропасть между коммунистической доктриной, с ее тезисами об «исчезновении классов» и «отмира- нии» государства, и действительным положением ве- щей, то-есть, тоталитарной властью партийной бюро- кратии. 5 Самая важная проблема коммунизма, как в теории, так и на практике, это вопрос о государстве. Вопрос этот — источник постоянных трудностей, поскольку он обличает явное противоречие внутри коммунисти- ческой доктрины. Коммунистический режим, это нечто вроде посто- янной гражданской войны между правительством и народом. Дело тут не только в том, что государство при коммунизме — орудие тирании; дело еще и в том, что общество, а также исполнительные органы государственного аппарата, находятся в постоянной активной оппозиции по отношению к олигархии, ко- торая стремится подавить эту оппозицию грубой си- лой. Коммунисты не Могут построить государство, которое держалось бы на одной лишь грубой силе; полностью подчинить себе общество они тоже не в состоянии. Но они могут командовать органами при- нуждения, полицией и партией, которые в свою оче- редь, подчиняют себе весь государственный аппарат со всеми его функциями. Оппозиция со стороны ис- полнительных органов государства и отдельных го- сударственных служащих против «неразумных дей- ствий» партии, полиции или отдельных партработни- ков, это не что иное, как оппозиция общества, кото- рая проявляется через государственный аппарат. 107 НОВЫЙ КЛАСС Это — выражение недовольства, протест против угне- тения общества, против того, что его стремления и объективные потребности не получают удовлетворе- ния. Не то, чтобы в коммунистической системе государ- ство и государственные функции сводились к при- нуждению и были тождественны с органами принуж- дения; скорей можно сказать, что государство, как организация народной и общественной жизни, подчи- нено этим органам. Устранить этот порок коммунизм неспособен, потому что, в силу своего собственного то- талитарного деспотизма, он неизбежно вступает в кон- фликт со всеми другими общественными течениями, а течения эти могут получить выражение даже и в об- щественных функциях государства. По этой причине, а также в силу постоянной и не- устранимой склонности коммунистов рассматривать государство преимущественно, как орудие принуж- дения, коммунистическое государство не может стать правовым государством, т. е. государством, где суд был бы независим от правительства, и законность гос- подствовала бы нераздельно. Коммунистическая си- стема противится такому порядку вещей. Даже если бы коммунистические руководители и пожелали соз- дать правовое государство, они не могли бы этого сделать, не подвергая опасности свою тоталитарную власть. Независимый суд и господство законности сдела- ли бы возможным появление открытой оппозиции. Собственно говоря, в коммунистических государствах нет закона, который запрещал бы высказывать свое мнение или учреждать общества, созывать собрания. Напротив, законы в этих государствах гарантируют гражданам всевозможные права и предусматривают независимый суд. Но на деле ничего этого нет. Коммунистические режимы формально признают свободы, но исходят из одной решающей предпосыл- ки: эти свободы могут быть использованы исключи- тельно в интересах так называемого «социализма», за которым стоят коммунистические вожди, иначе го- воря, исключительно для укрепления их власти. Это 108 ПАРТИЙНОЕ ГОСУДАРСТВО положение вещей, противоречащее существующим законам, неизбежно приводит к тому, что партийные и полицейские органы прибегают к самым суровым и аморальным методам. Формальная законность дол- жна быть соблюдена, но и монополия власти тоже должна быть обеспечена. Обычно при коммунистическом государственном строе законодательная власть неотделима от исполни- тельной. Ленин считал это идеальным решением. Югославские руководители тоже стоят за это. При однопартийной системе такое отсутствие разделения властей — один из главных источников деспотизма и всемогущества правительственной власти. Точно так же и полицейская власть на практике не отделена от судебной. Органы, производящие аре- сты, также и судят и приводят в исполнение пригово- ры. Круг замыкается: исполнительные, законодатель- ные, следственные, судебные и карательные органы, все это одно и то же. Но зачем коммунистической диктатуре пользовать- ся в такой мере законами? Зачем ей прикрываться законностью? Одна из причин — политическая пропаганда для внешнего мира. Другая важная причина, это тот факт, что коммунистический режим, в своих собствен- ных интересах, должен утверждать и обеспечивать права тех, от кого он зависит — нового класса. Все законы, о которых идет речь, пишутся в интересах нового класса или, что то же, партии. Официально законы пишутся для всех граждан, но граждане мо- гут пользоваться правами, предоставленными им за- коном только при условии, что они не являются так называемыми «врагами социализма». В результате коммунисты натыкаются на бесконечные затруднения, когда вынуждены обходить созданные ими же самими законы. Постепенно они осваиваются с этими труд- ностями и постоянно оставляют в законе лазейку, да- бы иметь возможность обойти собственный закон. Так, например, югославские законодательные орга- ны настаивают на том принципе, что никто не может быть осужден, если он не совершил преступления, 109 НОВЫЙ КЛАСС точно определенного законом. Однако, большинство политических процессов проводятся на основании об- винений в так называемой «вражеской пропаганде», хотя точного определения этого понятия не дано, и оп- ределить его предоставляется судьям политической полиции. По этим причинам исход политических процессов в коммунистических странах большей частью известен заранее. Задача суда в этих случаях — доказать то, что желательно людям, находящимся у власти. Иначе говоря, они должны придать легальный харак- тер политическому приговору над «враждебными дей- ствиями» обвиняемого. В судебных процессах, которые ведутся таким об- разом, самое важное, это признание обвиняемых. Они сами должны признать, что они — враги режима. Это подтверждает тезис обвинения. Улики, подчас со- вершенно ничтожные, должны быть заменены призна- нием в вине. Политические процессы в Югославии — всего лишь копия московских политических процессов. Так на- зываемые московские процессы, это самый разитель- ный и самый кровавый пример судебной комедии при коммунистической системе. Большинство других по- добных процессов схожи с ними в отношении обви- нений и приговоров. Как организуются политические процессы? Прежде всего, по подсказке партийных аппаратчи- ков, партийная полиция устанавливает, что такой-то — «враг» существующих порядков; что, помимо всего другого, уже мнения, высказываемые им в беседах с близкими друзьями, представляют собой опасность — по крайней мере для местных властей. Следующий шаг, это подготовка к легальному устранению врага. Делается это либо с помощью провокаторов, кото- рые вызывают намеченную жертву на «компромети- рующие заявления» или склоняют ее к участию в нелегальной организации; либо с помощью простого доносчика, который дает показания против намечен- ной жертвы по указке полиции. Большинство неле- гальных организаций в коммунистических странах ор- 110 ПАРТИЙНОЕ ГОСУДАРСТВО . ганизуются политической полицией для того, чтобы заманивать в них возможных оппозиционеров и ста- вить их в положение, при котором полиция может свести с ними счеты. Коммунистические правительства не удерживают «неблагонадежных» граждан от того, чтобы они нарушали закон и совершали преступле- ния; наоборот, они толкают их на такие нарушения закона. Сталин обычно действовал без суда и широко при- менял пытки. Но даже при отсутствии пыток и если дело разбирается судом, сущность остается та же: коммунисты сводят счеты со своими противниками не потому, что те совершили преступления, а потому, что они * — противники. Можно смело утверждать, что большинство политических обвиняемых с правовой точки зрения были неповинны, хоть они и были про- тивниками существующего режима. С коммунистиче- ской точки зрения, эти противники режима наказы- ваются в законном порядке, хотя для осуждения их может и не быть законного основания. В тех случаях, когда граждане по собственной ини- циативе восстают против мероприятий режима, комму- нистические власти расправляются с ними, не взирая на конституционные правовые гарантии. История но- вого времени не знает других столь жестоких, бес- человечных и беззаконных действий против оппозиции масс, как действия коммунистических правительств. Хорошо известны действия коммунистических властей в Познани, но они еще далеко не были самыми же- стокими. Даже оккупационные и колониальные вла- сти редко прибегают к столь суровым мерам, хотя они действуют как победители, на основании особого законодательства или законов военного времени. Коммунистические правители проводят эти меру у се- бя дома и попирая собственные законы. Даже если дело идет о неполитических вопросах, суды и законодательные органы не избавлены от вме- шательства со стороны тоталитарной партийной вла- сти. Новый класс и его отдельные представители то и дело вмешиваются в работу как судебных, так и законодательных органов. Это повседневное явление. 111 НОВЫЙ КЛАСС Статья в белградской газете «Политика» от 23 мар- та 1955 года хорошо рисует положение судов в Юго- славии (хоть и надо отметить, что в Югославии всег- да было больше законности, чем в других коммуни- стических странах) : «На продолжавшейся два дня ежегодной конферен- ции, проводившейся под председательством государ- ственного прокурора Браны Ефремовича, прокуроры Воеводины и Белграда, выступившие в дискуссии по проблемам, связанным с правонарушениями в области экономики, говорили о необходимости сотрудниче- ства между судебными органами и автономными хо- зяйственными, а также всеми политическими органа- ми, в целях успешной борьбы против преступников, действующих в области экономики. «Прокуроры считают, что общество не проявило еще достаточной энергии, чтобы избавиться от по- добных преступников...» «Прокуроры пришли к заключению, что реакция общества должна быть более энергичной. По мнению прокуроров, более строгие наказания и более суро- вые методы при выполнении наказаний, это только часть необходимых мероприятий...» Примеры, приведенные выступавшими в дискуссии, подтверждают мнение, что некоторые вражеские эле- менты, проиграв борьбу на политическом фронте, те- перь перенесли свою деятельность в область эконо- мики. Таким образом, вопрос о правонарушителях в области хозяйства, это не только судебная, но и по- литическая проблема, разрешение которой требует сотрудничество всех государственных органов и об- щественных организаций. «Подводя итоги дискуссий, федеральный прокурор Брана Ефремович подчеркнул значение законности в условиях, возникших в Югославии вследствие децент- рализации, и указал на ряд моментов, оправдываю- щих ту суровость, с которой наши высшие руководи- тели относятся к лицам, совершившим преступления в области хозяйства». Очевидно, прокуроры пришли к заключению, что 112 ПАРТИЙНОЕ ГОСУДАРСТВО суды должны судить и выносить приговоры согласно намерениям «высших руководителей». Что же остает- ся после этого от суда и законности? При коммунистической системе юридические тео- рии меняются в зависимости от обстоятельств и от нужд олигархии. Принцип Вышинского, по которому приговоры должны быть основаны на «максимальной надежности», то-есть, на политическом розыске и по- литических обвинениях, теперь отброшен. Но даже, если теперь приняты более гуманные и более научные принципы, это не изменит сути дела, пока не изме- нятся отношения между правительством и судом, между правительством и законом. Периодические кампании за соблюдение «законности» и хвастливое заявление Хрущева, что «теперь», мол, партии уда- лось поставить под контроль работу полиции и су- дов, свидетельствуют о том, что потребность правя- щего класса в правовых гарантиях возрастает, но от- нюдь не доказывает, что изменилась сущность его позиции по отношению к обществу, государству, су- дам и законам. 6 Коммунистическая система не может освободиться от формализма в области права и не может устранить решающее влияние партийных органов и полиции на судебные процессы, на выборы и на все прочее. Чем выше поднимаешься, тем более пустым словом стано- вится законность, и тем большую роль играет прави- тельство в судопроизводстве, выборах и других по- добных делах. Общеизвестны показанные торжественность и внут- ренняя бессмыслица выборов в коммунистических странах. Помнится, Эттли весьма остроумно назвал их «скачками, в которых участвует только одна лошадь». Но кое-что все же стоит сказать и об этом. Почему коммунисты не могут обойтись без выборов, даже если 118 НОВЫЙ КЛАСС эти выборы никакого политического значения не име- ют? Почему они не могут обойтись без такого слож- ного и дорого стоющего аппарата, как парламентские органы? Здесь опять-таки играет роль пропаганда и внеш- няя политика. Но кроме того, никакое правительство, даже правительство коммунистическое, не может су- ществовать, не имея под собой правовой основы. В современных условиях это достигается наличием вы- борного представительства. Народ должен формаль- но одобрять все, что делают коммунисты. Но есть и другая, более глубокая и важная при- чина существования парламентской системы в комму- нистических странах. Верхушка партийной бюрокра- тии, иначе говоря политическое ядро нового класса, должно одобрять мероприятия правительства, как сво- его высшего органа. Коммунистическое правительство может пренебрегать общественным мнением, но дол- жно считаться с мнением партии. Поэтому, хотя выбо- ры в глазах коммунистов сами по себе никакого смыс- ла не имеют, партийная верхушка все же тщательно отбирает тех людей, которые войдут в парламент. При отборе принимается во внимание все: служебный стаж, место, занимаемое данным лицом и роль, исполняемая им в партии и в стране, численное соотношение про- фессий, представленных в парламенте и так далее. С внутрипартийной точки зрения, выборы имеют для ру- ководства огромное значение: они объединяют вокруг него на определенный срок те партийные силы, кото- рые считаются самыми важными, а руководство в це- лом приобретает законное основание, чтобы действо- вать от имени партии, класса и народа. Попытки выставлять двух или нескольких коммуни- стических кандидатов на одно место в парламенте не принесли положительных результатов. В Югославии, после ряда таких попыток, руководство решило, что они имели подрывной эффект. После недавних собы- тий, в некоторых странах восточной Европы, стали выставлять по нескольку коммунистических кандида- тов на одну должность. Таким образом, тенденция такого рода налицо, но вряд ли она приведет к проч- 114 ПАРТИЙНОЕ ГОСУДАРСТВО ным результатам. Это было бы шагом вперед, а то и началом поворота коммунистической системы в сторо- ну демократии. Но мне кажется, что до всего этого нам еще далеко, и что развитие в странах восточной Европы сначала пойдет в направлении югославской системы «рабочего управления», а не политической де- мократии со всеми вытекающими из этого перемена- ми. Властолюбивое ядро нового класса продолжает держать все в своих руках, сознавая, что малейшее ослабление партийного единства было бы чрезвычай- но для него опасным. Каждое проявление свободы внутри партии ставит под угрозу не только власть ее руководителей, но и тоталитарный режим в целом. Коммунистические парламенты не в состоянии при- нимать сколько-нибудь важные решения. Подобранные заранее партией и польщенные таким вниманием с ее стороны, члены этих парламентов не имеют ни воз- можности, ни мужества обсуждать вопросы по суще- ству, даже, если бы они того хотели. Кроме того, по- скольку их мандаты не зависят от избирателей, депу- таты парламента не чувствуют себя ответственными перед ними. Коммунистические парламенты совершен- но справедливо называют «мавзолеями» для попавших туда депутатов. Их права и занятия состоят только в том, чтобы время от времени единогласно утверждать то, что было уже решено — за них и без них. Дру- гого парламента этой системе не нужно; жаловаться на эти парламенты ей не приходится, за исключением разве того, что обходятся они очень дорого и являют- ся, конечно, совершенно излишними. 7 Будучи основано на насилии и находясь в постоян- ном конфликте с народом, коммунистическое государ- ство, даже если для этого нет внешних причин, не мо- жет не быть милитаристическим. Культ силы, особен- ной военной силы, нигде не развит так, как в комму- нистических странах. Милитаризм, это то, в чем нуж- 115 НОВЫЙ КЛАСС дается новый класс, одна из сил, обеспечивающих существование, могущество и привилегии нового класса. Вынужденное быть прежде всего, а в случае на- добности исключительно, органом насилия, коммуни- стическое государство было с самого начала госу- дарством бюрократическим. Держась на деспотизме небольшой кучки правящих им людей, оно сосре- дотачивает в своих руках, посредством всевозможных законов и указов, гораздо больше власти, чем любое другое государство. Не успело оно возникнуть, как оно уже обрастает различными постановлениями, в которых даже юристам и судьям становится трудно разбираться. Все должно быть точно отрегулировано и зафиксировано, даже если толку от этого очень ма- ло. Руководствуясь идеологическими соображениями, коммунистические законодатели нагромождают один на другой законы, не учитывая практических возмож- ностей и реального положения вещей. Зачарованные юридическими и абстрактными, не подлежащими кри- тике «социалистическими» формулами, они втискива- ют жизнь в тесные параграфы, которые механически утверждаются так называемыми выборными органами. Но коммунистическое правительство перестает быть бюрократическим, когда затрагиваются интересы оли- гархии и в том, что касается метода работы ее руко- водителей. Когда дело идет не о мелочах, руководи- тели партии и правительства не любят связывать себя собственными постановлениями. Определение полити- ческого курса и право принимать политические ре- шения принадлежат им, а вопросы эти не терпят отла- гательства или слишком строгих формальностей. В решениях, касающихся экономики страны в целом, и во всех других важных вопросах, руководители дей- ствуют, не считаясь с установленным регламентом. Эти творцы самой жестокой в мире системы бюрократизма и политического централизма сами отнюдь не бюро- краты и законы для них не писаны. Сталин, напри- мер, ни в каком смысле бюрократом не был. В канцеляриях и управлениях многих коммунисти- ческих руководителей царят беспорядок и проволоч- 116 ПАРТИЙНОЕ ГОСУДАРСТВО ка. Время от времени они считают нужным поднимать знамя борьбы с бюрократизмом, т. е. с этим самым беспорядком и проволочкой. Нынче, например, они ведут борьбу против сталинской формы бюрократи- ческого управления. Но у них нет ни малейшего на- мерения устранить коренной, основоположный бю- рократизм, процветающий в политическом аппарате, в экономике и во всей государственной жизни. В своей «борьбе с бюрократизмом» коммунистиче- ские руководители ссылаются обычно на Ленина. Од- нако, тщательное изучение трудов Ленина показывает, что он отнюдь не предвидел превращения нового строя в политическую бюрократию. В конфликте с бюрократией, частично унаследованной от царского режима, Ленин приписывал большинство трудностей «отсутствию аппарата, составленного из коммунистов или лиц, окончивших советские партийные школы». При Сталине старые чиновники исчезли, их место заняли коммунисты, но несмотря на это, бюрократизм продолжал расти. Даже в Югославии, где наблюда- лось значительное ослабление бюрократической ад- министрации, ее сущность — монополия политической бюрократии и вытекающие отсюда последствия — не была устранена. Даже там, где бюрократизм устра- няется, как административный метод управления, он продолжает существовать как основа социально-поли- тического строя. Коммунистическое государство, через посредство своего правительства, стремится полностью обезличить отдельного человека, весь народ и даже самих пред- ставителей нового класса. Оно тяготеет к тому, что- бы полностью стать государством чиновников. Оно стремится определять и регулировать, прямо или кос- венно, заработную плату, жилищные условия и даже умственную деятельность всех своих граждан. Коммунисты не делают различия между чиновниками и нечиновниками; все граждане считаются чиновника- ми. Они различают людей лишь по тому, сколько они зарабатывают и какими привилегиями пользуют- ся. Даже крестьяне, в результате коллективизации 117 НОВЫЙ КЛАСС постепенно становятся членами единого бюрократи- ческого общества. Так это выглядит снаружи. Как рабочий отличается от капиталиста, хотя каждый из них пользуется сво- бодным контролем над своим производством, так и при коммунистической системе социальные группы резко разграничены. И все же коммунистическое об- щество более едино, чем какое-либо другое. Но еди- нение это слабо, потому что покоится на принужде- нии и полно внутренних противоречий. В коммунистическом государстве, как в абсолют- ной монархии, развитие человеческой личности не больше, чем абстрактный идеал. В эпоху абсолютной монархии, когда меркантилисты подчиняли хозяйство государству, сами монархи, например, Екатерина Вто- рая, считали, что правительство обязано перевоспи- тывать народ. Коммунистические правители мыслят и поступают точно так же. Но в эпоху абсолютной монархии правительство делало это, пытаясь подчи- нить существовавшие тогда идеи своим идеям. Те- перь, в коммунистической системе, правительство од- новременно и собственник, и идеолог. Это не значит, что человеческая личность перестала существовать, или что все люди превратились в бессловесные, без- личные колесики, которые по воле всемогущего вол- шебника вращаются в огромном, безжалостном госу- дарственном механизме. Человеческую личность, по самой своей природе объединяющую в себе кол- лективные и индивидуальные начала, уничтожить не- возможно, даже при коммунистической системе. Од- нако, в этой системе она более подавлена, чем в лю- бой другой, и ее индивидуальные черты должны искать себе иное выражение. Ее мир, это мирок мелких будничных забот. Ког- да эти заботы и потребности сталкиваются со всей громадою системы, монопольно простирающей свою власть на всю материальную и духовную жизнь лю- дей, то даже этот мирок оказывается не свободным и не защищенным. В коммунистической системе от- сутствие уверенности в завтрашнем дне определяет жизнь личности. Государство дает человеку возмож- 118 ПАРТИЙНОЕ ГОСУДАРСТВО ность обеспечить себе прожиточный минимум, но при условии его полного подчинения своей воле. От- дельная личность разрывается между своими стремле- ниями и реальными возможностями. Она может при- знать интересы коллектива и подчиняться им, как в любой другой системе; но может и восстать против узурпаторов, представляющих коллектив. Большин- ство людей в коммунистических странах ничего не имеет против социализма, как такового, но они про- тив тех приемов и мер, какими он проводится в жизнь. Это лишний раз доказывает, что коммунисты не строят подлинного социализма. Личность восстает только против ограничений, налагаемых в интересах правящего меньшинства. Она принимает ограниче- ния, обусловленные интересами общества. Тем, кто не живет в условиях коммунистической системы, трудно понять, каким образом люди, каким образом мужественные и гордые народы, могли дой- ти до такого отказа от свободы слова и труда. Са- мым верным, хоть и не полным объяснением этого положения вещей, следует считать ссылку на суро- вость и всеобъемлющий характер тирании. Но есть и более глубокие причины. Одна из этих причин — чисто теоретическая: народ должен утратить часть своей свободы в результате неудержимого стремле- ния к перемене хозяйственного строя. С этим связана и другая причина — духовного и морального порядка. Поскольку вопрос об индустриализации становится вопросом жизни и смерти, социализм или коммунизм, как идейное выражение- индустриализации, становит- ся идеалом и надеждой, предметом веры и чуть ли не религиозной одержимости не только для коммуни- стов, но и для части народа. Таким образом, в пред- ставлении людей, не принадлежащих к прежним пра- вящим классам, сознательный и организованный бунт против партии или против правительства оказывает- ся равносильным измене родине и высшим идеалам. Но все же основная причина отсутствия органи- зованного сопротивления коммунизму заключается во всеобъемлющем, в тоталитарном характере коммуни- стического государства. Оно целиком пронизывает 119 НОВЫЙ КЛАСС всю живую ткань общества и образующих его лично- стей, проникает в мышление ученых, во вдохновение поэтов, в мечты влюбленных. Восстать против него, значит не только погибнуть, испытав отчаянье под- линного одиночества, но и быть заклейменным обще- ством, быть отлученным от него. Для зажатой в же- лезных тисках коммунистического режима личности, нет ни воздуха, ни света. Ни та, ни другая из двух главных групп оппозиции, — ни оппозиция, идущая от прежних правящих клас- сов, ни оппозиция, выросшая из самого коммунизма, — не нашла путей и средств, чтобы предотвратить это ограничение своей свободы. Первая группа тя- нула назад, в то время, как вторая вела бесцельную и безрассудную революционную деятельность и бес- плодные догматические споры. Для нахождения новых путей условия еще не созрели. Между тем, народ инстинктивно не доверял ком- мунистической системе и оказывал сопротивление каж- дому мероприятию, даже и в мелочах. Нынче это соп- ротивление народа представляет самую большую и са- мую действенную угрозу для коммунистических пра- вительств. Они и не знают больше, что думают и что чувствуют массы. Коммунистическим олигархам приходится править в атмосфере глубокого и злове- щего недовольства. Хотя история не знает примеров столь успешного подавления оппозиции, какие дает коммунистическая диктатура, верно вместе с тем и то, что никакая дру- гая система не вызывала такого глубокого и широ- кого недовольства. Похоже на то, что чем больше подавляется сознание граждан и чем трудней воз- никнуть организованной оппозиции, тем глубже ста- новится недовольство. Тоталитарный характер коммунизма приводит к та- кому же всеобъемлющему недовольству, при котором постепенно стираются все различия во мнениях, и остаются только отчаянье и ненависть. Стихийного сопротивления, недовольства миллионов людей всеми условиями повседневной жизни коммунисты не в си- лах преодолеть. Это подтвердилось во время советско- го ПАРТИЙНОЕ ГОСУДАРСТВО германской войны. Когда немцы напали на Советский Союз, у советских граждан, повидимому, было мало охоты оказывать сопротивление. Однако, Гитлер ско- ро показал, что его намерением было уничтожить Россию, как самостоятельное государство, и превра- тить славянские и другие народы Советского Союза в обезличенных рабов «герренфолька». Тогда в народ- ных глубинах ожила вековая, неугасимая любовь к Ро- дине. За все время войны Сталин никогда не говорил народу ни о советском правительстве, ни о социа- лизме; он говорил только об одном — о Родине. А за Родину стоило умереть, несмотря на сталинский социализм. 8 Коммунистическим режимам удалось решить мно- гие вопросы, которых не могли решить предшество- вавшие коммунизму режимы. Успешно решают они также и национальный вопрос — в той форме, в ка- кой он существовал в момент захвата ими власти. Это касается прежде всего искоренения конфликтов между буржуазными национализмами. Но разрешить национальную проблему в целом им не удалось. Эта проблема снова появилась в коммунистических стра- нах, и притом в новой и более серьезной форме. В Советском Союзе, при помощи сильно развитой бюрократии, создано устойчивое положение в вопросе о национальностях. Но в Югославии, например, по- стоянно происходят раздоры из-за трений между от- дельными национальными бюрократиями. Ни в том, ни в другом случае не идет речь о национальных распрях в прежнем смысле слова. Коммунисты — не националисты; для них упор на национализм, это только прием, среди многих других приемов, при по- мощи которых они укрепляют свою власть. Ради этого они даже действуют иногда, как рьяные шо- винисты. Сталин был грузином, но и на практике, и в вопросах пропаганды он, в случае надобности, вел 121 НОВЫЙ КЛАСС себя, как ярый великорусский шовинист. Даже Хру- щев признал, что к числу «ошибок» Сталина отно- сится истребление целых народов, действительно од- но из самых страшных его деяний. Сталину и компании ничего не стоит использовать национальные предрас- судки русского народа, точно так же, как если бы это были не русские, а готтентоты. Коммунистические вожди всегда готовы воспользоваться всем, что они считают для себя полезным. Они, например, пропо- ведуют равноправие национальных бюрократий и на- зывают это равноправием народа. Нужно сказать, однако, что конфликты между от- дельными коммунистическими национальными бюро- кратиями не вызваны подлинными национальными чув- ствами и интересами. Настоящие их причины — со- вершенно иные: стремление к главенству в своей соб- ственной зоне, в области, подвластной той или иной бюрократии. Эта борьба за авторитет и власть в своей республике не идет дальше желания укрепить свою собственную власть. Коммунистические нацио- нально-государственные формации — всего-навсего административные деления на основе различий языка. Коммунистические бюрократы становятся яростными местными патриотами в отведенных им административ- ных округах, даже когда они вовсе в них не укоре- нены, ни в смысле языка, ни в смысле национально- сти. В Югославии, например, в некоторых чисто административных единицах ( областных советах) на- блюдается большая степень шовинизма, чем в прави- тельствах национальных республик. В коммунистической среде встречаются как уз- кий бюрократический шовинизм, так и полное отсут- ствие национального сознания. Нередко обе эти чер- ты сочетаются даже в одном и том же человеке и проявляются в зависимости от обстоятельств и тре- бований момента. Язык, на котором говорят комму- нисты, это совсем не язык их народов. Слова те же, но выражение, смысл, внутреннее содержание этих слов, все это совершенно иное. Будучи приверженцами автархичной, замкнутой вну- три самой себя системы, коммунисты, если это отвеча- 122 ПАРТИЙНОЕ ГОСУДАРСТВО ет их интересам, могут быть и рьяными национа- листами. Народы, у которых некогда была своя исто- рия, своя надежда на будущее, у которых было свое неповторимое лицо, впали теперь в застой и вла- чат унылое, бесцветное существование под властью всемогущих, всезнающих и по существу своему не национальных олигархий. Коммунистам не удалось пробудить народы к новой жизни; в этом смысле они национального вопроса не разрешили. Что слышно нынче об украинских писателях и политических дея- телях? Что произошло с этой нацией, живущей на территории такого же размера, как Франция, и быв- шей когда-то самым развитым народом в России? По- жалуй, можно подумать, что под обезличивающим гнетом давящего сверху принуждения осталась толь- ко бесформенная людская масса. Однако, это все же не так. Подобно тому, как все еще жива человеческая лич- ность, как еще живы классы, и живы идеи, так живы еще и народы. Они борются против деспотизма; они сохраняют нетронутыми свои отличительные черты. Их сознание и душа приглушены, но не сломлены. Хоть они и под ярмом, они не сдались. Силы, которые движут их нынче, это нечто большее, чем старый, так называемый «буржуазный» национализм; это — не- истребимое желание быть хозяевами своей судьбы и на пути своего собственного свободного развития до- стигнуть более полного единения со всем человече- ским родом. 128 Глава пятая ДОГМАТИЗМ В ЭКОНОМИКЕ 1 Развитие экономики при коммунизме, это не осно- ва, на которой развивается режим, а только отраже- ние его развития от революционной диктатуры к ре- акционному деспотизму. Весь ход этого развития, сквозь все споры и раздоры, показывает, как вмеша- тельство правительства в экономику — на первых по- рах необходимое — постепенно становится предме- том личного жизненного интереса для правящих бю- рократов. На первых порах государство захватывает все средства производства в свои руки, чтобы распо- ряжаться всеми капиталовложениями, нужными для быстрой индустриализации. А под конец доходит до того, что все дальнейшее экономическое развитие по- лучает направление, отвечающее, прежде всего, инте- ресам правящего класса. Все другие собственники действуют, правда, в том же духе: ими всегда руководят интересы личного порядка. Однако, новый класс отличается от других собственников тем, что в его руках сосредоточены едва ли не все народные средства, и что он развивает свою хозяйственную мощь сознательно и организо- ванно. Другие классы пытаются сделать то же — объединить все хозяйство в своих руках путем раз- личных политических и экономических мероприятий, но это им не удается, потому что во всех экономиче- 124 ОТМАТИЗМ В ЭКОНОМИКЕ іких системах, предшествовавших коммунизму, по крайней мере при нормальных, мирных условиях, со- хранялись свободная инициатива и элемент конкурен- ции, т. е. известная стихийность хозяйственного про- цесса. Собственников было много и существовали различные, соприкасающиеся одна с другой, формы собственности. Даже коммунистической экономике не удалось пол- ностью уничтожить стихийный характер хозяйства, хотя она упорно стремится к этому в противополож- ность всем другим экономическим системам. Коммунистические руководители убеждены, что им известны экономические законы и что они могут руководить производством с научной точностью. На самом же деле, единственно, что они знают, это, как захватить в свои руки власть над хозяйством страны. Их уменье в этой последней области, как и их победа во время революции, вызвали у них иллюзию, что они победили вследствие своих исключительных знаний и способностей. Убежденные в верности своих теорий, коммунисты руководят экономикой, главным образом, на основа- нии этих теорий. Общеизвестна шутка, что они сна- чала проводят знак равенства между намеченными ими экономическим мероприятием и какой-нибудь маркси- стской идеей, а потом уже начинают проводить это мероприятие в жизнь. В Югославии официально утверждалось, что планирование ведется по Марксу, хоть Маркс и не был ни плановиком, ни теоретиком планирования. На практике ничего не делается по Марксу. Но утверждение, что планирование ведется по Марксу, успокаивает совесть и используется для того, чтобы оправдать тиранию и хозяйственный гнет ссылками на идеальные цели и научные истины. Догматизм в экономике, это неотъемлемая составная часть коммунистической системы. Нельзя сказать, од- нако, чтобы отличительной чертой коммунистиче- ской экономики было ее подчинение догматическим предвзятостям. Коммунистические вожди показывают себя мастерами в «приспособлении» экономической 125 НОВЫЙ КЛАСС теории; они отходят от этой теории каждый раз, когда это им выгодно. В добавление к продиктованной исторической не- обходимостью быстрой индустриализации коммунисти- ческой бюрократии надо было построить такую эко- номику, которая обеспечила бы сосредоточение вла- сти в ее руках. Под предлогом уничтожения экс- плуатации и создания бесклассового общества, она построила замкнутую экономическую систему, осно- ванную на этой форме собственности, которая спо- собствует безраздельному господству партии. Сна- чала коммунисты перешли ю этой, так называемой, «коллективной» форме собственности, по объективным причинам, теперь же они продолжают укреплять ее, не считаясь с тем, служит-ли она интересам народ- ного хозяйства и дальнейшей индустриализации: они действуют исключительно в своих собственных инте- ресах, в интересах коммунистического нового класса. Сначала они руководили и управляли всей экономикой во имя провозглашенных ими идеальных целей, а те- перь они это делают, чтобы удержать в своих руках абсолютную власть над хозяйством и над страной. Этим и объясняются свойственные коммунистической экономике широко захватывающие и крутые полити- ческие меры. В интервью, данном им в 1956-ом году, Тито при- знал, что в западной экономике есть «социалистиче- ские черты», но что «намеренно» они там в эконо- мику не вводятся. Этим он выразил суть коммунисти- ческой идеи: именно и только потому, что в экономике коммунистических стран «социализм» строится «наме- ренно», то есть путем организованного принуждения, коммунисты и считают себя вправе применять деспо- тические методы в управлении страной и сохранять свою монополию в области собственности. Такое предписывание важного и даже решающего значения «намеренности» в развитии экономики и общества вскрывает эгоистический и принудительный характер экономической политики коммунистов. Если бы это было не так, зачем нужно было бы посто- янно настаивать на этой «намеренности»? 126 ДОГМАТИЗМ В ЭКОНОМИКЕ Решительный отказ коммунистов от всех форм соб- ственности, кроме тех, которые они считают комму- нистическими, показывает прежде всего их неизмен- ное стремление захватить власть и удержать ее в своих руках. Они, однако, отрекались от этой радикальной позиции, или изменяли ее, когда она противоречила их интересам; в этих случаях они не считались со своей собственной теорией. В Югославии, например, они сначала организовали, а потом распустили кол- хозы, действуя каждый раз во имя «непогрешимости марксизма» и «социализма». Теперь они следуют в этом вопросе третьему, весьма запутанному, так на- зываемому среднему курсу. Сходные примеры можно найти во всех коммунистических странах. Однако, устранение всех форм собственности, кроме «коллек- тивной», то есть их собственности, остается все же их неизменной целью. Каждая политическая система служит выраже- нием тех или иных экономических сил и пытается в то же время управлять ими. Коммунистам не удает- ся полностью подчинить себе производство, но они до- стигли такой степени власти над ним, что они посто- янно заставляют его служить своим идеологическим и политическим целям. Этим то как раз и отличается коммунизм от всякой другой политической системы. 2 Коммунисты толкуют особую роль производителей с точки зрения своей полной собственности и, часто, что еще важней, с точки зрения преобладающей роли идеологии в хозяйственной жизни. Непосредственно после революции в Советском Сою- зе была ограничена свобода труда. Но потребность ре- жима в быстрой индустриализации не позволила в то время полного ограничения этой свободы. Оно прои- зошло только после победы промышленной революции и после образования нового класса. В 1940 году был издан закон, по которому граждане не могли свободно 127 НОВЫЙ КЛАСС выбирать себе работу и подлежали наказанию, если они самовольно уходили с производства. В этот пери- од, а также и после второй мировой войны, развилась особая форма рабского труда: лагери принудительного труда. Более того, различие между трудом в этих ла- герях и трудом на заводах почти совершенно стерлось. Труд в лагерях и некоторые виды так называемого «добровольного» труда это лишь крайние и худшие формы принудительного труда. В других системах они могут применяться временно, но при коммунизме при- нудительный труд стал его постоянной чертой. Хотя в других коммунистических странах принудительный труд не принял тех же форм и не применялся в таких размерах, как в Советском Союзе, ни в одной из этих стран не существует вполне свободного труда. Принудительный труд в коммунистической системе, это результат партийной монополии на собственность всего или почти всего народного имущества. Рабочий оказывается в таком положении, что он вынужден не только продавать свой труд, но еще и продавать его в условиях, которых он не может изменить, поскольку он лишен возможности искать другого, лучшего рабо- тодателя. Есть только один работодатель — государ- ство. Рабочему ничего другого не остается, как при- нять условия этого работодателя. Самый худший, са- мый вредный с точки зрения рабочих аспект раннего капитализма — рынок труда — заменен монопольной собственностью нового класса, распоряжающегося ра- бочей силой по своему усмотрению. Рабочие от этого отнюдь не стали свободней. В коммунистической системе, положение рабочего, будь то даже в лагерях принудительного труда, не может не отличаться от положения раба в древнем ми- ре. В древности на раба — ив теории и на практике * — смотрели, как на неодушевленный предмет. Даже величайший мыслитель древности Аристотель верил, что люди рождаются либо свободными, либо рабами. Хотя он советовал человечнее обращаться с рабами и выступал за реформу рабовладельческой системы, он все же смотрел на рабов, как на орудие производства. При современном развитии техники смотреть таким же 128 ! ДОГМАТИЗМ В ЭКОНОМИМ образом на рабочих невозможно, потому что лишь раз- витой и заинтересованный рабочий может делать ту работу, которая ныне от него требуется. Принудитель- ный труд в коммунистической системе существенно отличается от рабства в древности или в позднейшие времена. Он не вытекает, или в очень незначительной степени вытекает из технических условий производ- ства; он — результат монополии собственности и свя- занных с ней политических условий. Поскольку современная техника нуждается в рабо- чих, располагающих значительной долей свободы, она находится в постоянном конфликте с принудительным рудом или с политической и собственнической моно- полиями коммунистического тоталитаризма. Даже при коммунистическом режиме рабочий теоретически сво- боден, но шансы его использования свободы на прак- тике чрезвычайно ограничены. Формальное ограниче- ние свободы нельзя считать неотъемлемой чертой коммунизма, но на деле это так, и особенно в отноше- і ии труда и рабочей силы. Труд не может быть свободен в обществе, где все і іатериальные блага монополизированы одной груп- пой. Собственностью этой группы оказывается, кос- і енно, и рабочая сила, хотя и не вполне, поскольку рабочий, как отдельная личность, сам пользуется ча- гтично плодами своего труда. Выражаясь отвлеченно, пожно сказать, что рабочая сила, взятая в целом, со- і тавляет один из факторов производства. Новый пра- і ящий класс, пользуясь своей материальной и поли- тической монополией, использует этот фактор почти : ак же, как он использует все остальное народное имущество и все другие факторы производства, и об- ращается с ним точно так же, не считаясь с тем, что ! данном случае он имеет дело с людьми. Рассматривая рабочую силу, лишь как один из фак- торов производства, бюрократия не проявляет инте- I еса ни к условиям труда на различных предприятиях, і и к той связи, какая существует между заработной Платой и прибылями. Заработная плата и условия тру- | а определяются в связи с отвлеченным понятием ра- бочей силы или в связи с личной квалификацией ра- 129 НОВЫЙ КЛАСС бочих, но почти без всякого учета действительных результатов производства на данном предприятии или в данной отрасли промышленности. Это лишь общее правило: встречаются и исключения, зависящие от осо- бых условий и требований на отдельных участках производства. Но система в целом неизбежно ведет к отсутствию интереса со стороны самих производите- лей, то есть, рабочих. Она ведет также к низкому ка- честву продукции, к падению производительности, за- медлению технического прогресса и к износу обору- дования. Коммунизм постоянно старается добиться повышения производительности отдельных рабочих, не считаясь, или почти не считаясь со степенью про- изводительности труда в целом. При такой системе приходится постоянно прилагать усилия, чтобы как-нибудь заинтересовать рабочих в повышении производительности труда. Бюрократия предлагает различные награды и премии, чтобы урав- новесить отсутствие интереса у рабочих. Но пока ком- мунисты не меняют самой системы, пока они удержи- вают полноту власти и сохраняют монополию на всю собственность, они не в состоянии пробудить надолго интерес у отдельных рабочих, не говоря уже о рабо- чей силе в целом. В Югославии было сделано несколько сложных по- пыток дать рабочим участие в прибылях. Такие же ме- роприятия обсуждаются теперь и в других странах Во- сточной Европы. Но эти мероприятия очень быстро сводятся к тому, что бюрократия удерживает в своих руках «излишки прибылей», оправдывая это тем, что она борется с инфляцией и производит разумные ка- питаловложения. Все, что остается рабочим, это не- большие номинальные суммы, да еще «право» предла- гать, как они должны быть использованы, причем эти предложения делаются черед партийные и профсоюз- ные организации, т. е., через ту же бюрократию. Не имея права бастовать, и решать, что кому принадле- жит, рабочие имеют очень мало шансов добиться под- линного участия в прибылях. Становится совершенн і очевидным, что все эти права тесно связаны между со- бой и с различными формами политической свободы., 130 ДОГМАТИЗМ В ЭКОНОМИКЕ Они не могут быть достигнуты независимо одно от другого. При такой системе свободные профсоюзные органи- зации невозможны и забастовки проходят лишь в иск- лючительных случаях, подобных взрывам недоволь- ства среди рабочих в Восточной Германии в 1953 году и в Познани в 1956 году. Коммунисты объясняют вынужденное отсутствие за- бастовок тем, что, по их словам, власть принадлежит «рабочему классу», который владеет всеми средства- ми производства через «свое» государство, и что если бы рабочие стали бастовать, они бастовали бы против самих себя. Это наивное объяснение основывается на том факте, что при коммунизме собственниками яв- ляются не отдельные частные лица, а, как мы знаем, новый класс, собственность которого затушевывает- ся, как тем фактом, что она коллективна, так и тем, что формально нельзя установить, кто же настоящий собственник. Забастовки при коммунизме невозможны прежде всего потому, что есть только один собственник, ко- торый распоряжается всеми продуктами производства и всей рабочей силой. Было бы трудно провести про- тив него сколько-нибудь действенную акцию без уча- стия в ней всех рабочих. Забастовка на одном или на нескольких предприятиях, даже если предположить, что она вообще могла бы состояться при тоталитарной диктатуре, не была бы для такого собственника боль- шой угрозой. Его собственность состоит не из отдель- ных предприятий, ему принадлежит весь аппарат про- изводства. Ему не страшны потери на отдельных пред- приятиях, потому что тем, кто работает на этих пред- приятиях или обществу в целом, приходится покрывать эти потери. Вследствие этого, забастовки для комму- нистов — скорей политическая, чем экономическая проблема. Если отдельные забастовки почти невозможны и безнадежны в отношении своих результатов, то для всеобщих забастовок нет соответствующих политиче- 131 НОВЫЙ КЛАСС ских условий, и они могут происходить только в исключительных случаях. Когда отдельные забастовки все же происходили, они обычно превращались во все- общую забастовку и принимали ярко выраженный по- литический характер. Кроме того, коммунистические правительства постоянно вносят раскол в рабочий класс через вышедших из его рядов наемных агентов, которые «воспитывают» рабочих, «поднимают их иде- ологический уровень» и руководят ими в повседнев- ной жизни. Профсоюзы и другие профессиональные организа- ции, принимая во внимание их функции и задачи, мо- гут быть только орудиями собственника и властителя, иначе говоря, политической олигархии. В ее глазах, их главная задача — «строительство социализма», то есть рост производства. Другие задачи заключаются в том, чтобы сеять иллюзии и содействовать распро- странению благожелательных к режиму настроений среди рабочих. Эти организации сыграли только одну положительную роль: они способствовали повыше- нию культурного уровня трудящихся. Рабочие организации при коммунистической системе не что иное, как «соглашательские» или «штрейкбре- херские», т. н. «желтые» организации особого рода. Мы говорим «особого рода», потому что в данном слу- чае работодатель, это одновременно и правительство, и выразитель господствующей идеологии. При других системах эти два фактора, обычно, отделены один от другого, так что рабочие, если даже они не могут положиться ни на один из них, могут, по крайней ме- ре, пользоваться разногласиями и конфликтами меж- ду ними. Недаром коммунистический режим больше всего ин- тересуется именно рабочим классом, — не по идеали- стическим или гуманным соображениям, а просто потому, что это класс, от которого зависит произ- водство, и тем самым возвышение, благополучие, да и само существование нового класса. 132 ДОГМАТИЗМ В ЭКОНОМИКЕ 3 Несмотря на отсутствие свободы труда и свободных рабочих организаций, даже при коммунистической системе существует какой-то предел эксплуатации. Для определения этого предела потребовался бы бо- лее глубокий и конкретный анализ. Здесь мы ограни- чимся тем, что рассмотрим наиболее важную сторону этого вопроса. Помимо политических причин, помимо страха перед недовольством рабочих и других преходящих сообра- жений, есть еще и постоянные факторы, ограничиваю- щие возможность эксплуатации. Те ее степени и фор- мы, которые становятся слишком невыгодными для си- стемы, приходится рано или поздно менять. Так, указом от 25-го апреля 1956-го года, в Совет- ском Союзе была отменена судебная ответственность рабочих за самовольный уход с предприятий и за про- гул без уважительной причины. Многие рабочие были освобождены из лагерей, причем оказалось, что не- возможно было провести различие между политиче- скими заключенными и людьми, сосланными в лагери просто потому, что режиму была нужна рабочая сила. Этот указ не дал полного освобождения труда; оста- лись еще значительные ограничения, но все же он означал самый важный шаг в этом направлении со вре- мени смерти Сталина. В Советском Союзе принудительный рабский труд принес режиму политические затруднения, а также, по мере внедрения передовой техники, стал обходить- ся слишком дорого. Рабочий, выполняющий такой рабский труд, как бы скудно его ни содержали, обхо- дится стране дороже, чем та продукция, которую он дает, если принять во внимание стоимость админи- стративного аппарата, необходимого для его принуж- дения к труду. Его работа становится непроизводитель- ной; приходится от нее отказаться. Современные ме- тоды производства налагают на эксплуатацию и другие ограничения. Истощенный, занимающийся принуди- тельным трудом рабочий не может должным образом обслуживать машину. Здоровье рабочего и соответ- 133 НОВЫЙ КЛАСС ствующие бытовые условия становятся необходимой предпосылкой производительности его труда. Таким образом, в коммунистической системе экс- плуатации положены известные пределы. Но положе- ны пределы и свободе рабочих. Пределы эти опреде- ляются режимом собственности и особым характером государственного строя. Пока то и другое не изме- нится, рабочая сила не может стать свободной: она останется подвластной экономическому и администра- тивному принуждению, в его более мягкой или более суровой форме. Поскольку коммунистический режим нуждается в производстве, он регулирует условия труда и положе- ние рабочей силы. Он проводит многосторонние и все- объемлющие специальные мероприятия: устанавлива- ет длительность рабочего дня, решает все, что касает- ся отпусков, страхования, образования, женского и детского труда. Многие из этих мероприятий остают- ся на бумаге, другие — в конечном счете — прино- сят вред. При коммунистической системе существует посто- янная тенденция регулировать трудовые отношения и заботиться о мире и порядке в производстве. Един- ственный коллективный собственник решает все воп- росы, касающиеся рабочей силы во всеобъемлющем масштабе. Он не может мириться с анархией ни в чем, а в рабочем вопросе всего меньше; по его мнению, рабочая сила нуждается в регулировке, точно так же, как и всякий другой фактор производства. Хвастливое утверждение, что при коммунистической системе не существует безработицы, не может скрыть язв, становящихся очевидными при внимательном изу- чении вопроса. Поскольку всеми продуктами произ- водства распоряжается одна единственная социальная группа, все производство, как и все вопросы рабочей силы, должны стать объектом планирования. Боль- шую роль в планировании играют политические сооб- ражения, а это неизбежно приводит к тому, что в про- мышленности сохраняется целый ряд отраслей, кото- рые существуют лишь за счет других ее отраслей. Таким образом планирование служит прикрытием для Ш ДОГМАТИЗМ В ЭКОНОМИКЕ фактической безработицы. Как только отдельные сек- торы народного хозяйства получат больше свободы, или как только режим найдет, что ему незачем под- держивать одну отрасль промышленности за счет дру- гой, безработица проявится открыто. Более тесная связь с мировым рынком тоже может содействовать такой децентрализации хозяйства. Можно сказать, таким образом, что отсутствие без- работицы, это результат не коммунистического «со- циализма», а экономической политики, проводящейся по приказу сверху. В конечном счете, это результат несогласованности и непроизводительности труда. От- сутствие безработицы показывает не мощь, а слабость коммунистической экономики. В Югославии был не- достаток рабочей силы до тех пор, пока не удалось добиться достаточной производительности труда. Как только это произошло, появилась безработица. И она стала бы еще сильней, если бы Югославия достигла максимальной производительности труда. В коммунистической экономике отсутствие безра- ботицы означает скрытую безработицу. Нужда, в ко- торой живут все граждане, прикрывает безработицу некоторых из них, точно так же, как необычайное развитие некоторых секторов экономики прикрывает отсталость других секторов. В силу тех же причин, монопольные собственники и властители могут предотвратить хозяйственную ка- тастрофу, но не в состоянии избежать хронического кризиса в экономике. Эгоистические интересы нового класса и идеологическая направленность экономики делают невозможным установление здоровой и гармо- нически развивающейся хозяйственной системы. 4 Маркс не был первым, кто стал представлять себе экономику будущего общества, построенной на пла- нировании. Но он был первым, или одним из первых, кто признал, что современная экономика нуждается 135 НОВЫЙ КЛАСС в планировании не только в силу социальных причин, но и потому, что она построена на основе современной научной техники. Гигантское планирование в наци- ональном и международном масштабе впервые начали монополии. В наши дни планирование стало явлением всеобщим и важным элементом в экономической по- литике большинства правительств, хотя в промышленно развитых странах оно носит другой характер, чем в промышленно отсталых. Планирование становится не- обходимым, когда производство достигает высокой сте- пени развития. Оно не связано тесно ни с какими теориями вообще, не говоря- уже о теориях Маркса, относившихся к гораздо менее развитой стадии обще- ственных и хозяйственных отношений. Когда Советский Союз стал первой страной, при- ступившей к планированию в национальном масштабе, его руководители, будучи марксистами, связали это свое планирование с марксизмом. Но, по правде ска- зать, хоть учение Маркса и дало идейную основу для революции в России, позже оно стало прикрытием для любых мероприятий, проводимых советскими вождя- ми. Все исторические и вообще особые, конкретные причины для советского планирования стали выво- диться из соответствующих теорий. Теория Маркса была самой близлежащей и наиболее приемлемой, при- нимая во внимание историю и социальную базу ком- мунистического движения. Хотя вначале коммунисты неизменно ссылались на Маркса, их планирование вызвано было гораздо более сложными идейными и материальными причинами. При единственном собственнике, как можно руководить экономикой, иначе чем по плану? При таких огром- ных капиталовложениях в целях индустриализации, как можно их делать не по плану? Идеалом становится лишь то, в чем ощущается нужда. Так обстоит дело и с коммунистическим планированием. Оно направлено на развитие тех отраслей хозяйства, которые обеспе- чивают укрепление режима. Это общее правило, хотя в каждой коммунистической стране, особенно в тех из 136 г ДОГМАТИЗМ В ЭКОНОМИКЕ них, которые становятся независимыми от Москвы, встречаются отступления от этого правила. Для укрепления режима требуется, конечно, успеш- ное развитие народного хозяйства в делом, да и не- возможно надолго отделить одну или несколько ус- пешно развивающихся отраслей производства от остальных его отраслей. Однако, во всех коммунисти- ческих системах упор в планировании всегда делается на развитие тех отраслей производства, которым при- писывается решающее значение для сохранения поли- тической устойчивости режима. Это те отрасли, раз- витие которых способствует росту значения, власти и привилегий бюрократии, а также те, что укрепляют режим в его отношениях с другими странами и дают ему возможность усиливать индустриализацию. До сих пор это были тяжелая и военная промышленность. Это не значит, однако, что в той или другой стране поло- жение не может измениться. С недавних пор, особен- но в Советском Союзе, первое место в планировании заняла атомная энергия, и, можно сказать, что в этом сыграли роль прежде всего соображения военного и внешне-политического характера. Этим целям подчиняется все. Поэтому многие от- расли хозяйства отстают и работают нерентабельно; неизбежны трудности и перебои в развитии; чрезмер- ная себестоимость продукции и инфляция — посто- янные явления. По данным Андрэ Филиппа («Нью Лидер» от 1-го октября 1956 г.), вложения в тяже- лую промышленность в Советском Союзе с 53,3% общих капиталовложений в 1954 году возросли до 60% в 1955-ом. Двадцать один процент чистого на- родного дохода вкладывается в промышленность, хотя тяжелая промышленность содействовала увеличению дохода на душу населения лишь в размере 7,4%, при- чем 6,4% проистекали из увеличения производства. Вполне понятно, почему при данных условиях новые собственники меньше всего заботятся о жизненном уровне трудящихся, хотя Маркс и утверждал, что лю- ди — самый важный фактор в производстве. Англий- ский публицист Эдвард Крэнкшоу, стоящий близко к кругам английской лейбористской партии, пишет, что 137 НОВЫЙ КЛАСС тем, кто зарабатывает в Советском Союзе меньше 600 рублей в месяц, приходится вести тяжелую борьбу за существование. Гарри Шварц, главный специалист га- зеты «Нью Иорк Таймс» по советским делам, высчитал что около восьми миллионов рабочих в Советском Союзе зарабатывают меньше 300 рублей в месяц, а «Трибьюн» — еженедельник, выражающий взгляды левого крыла английской лейбористской партии — по- ясняет по этому поводу, что именно эта экономическая причина, а вовсе не равноправие, объясняет, почему в Советском Союзе большое число женщин заняты тяжелым ручным трудом. Кстати сказать, недавнее увеличение заработной платы на 30 процентов отно- силось именно к этим низко оплачиваемым группам со- ветских рабочих. Таково положение в Советском Союзе. Немногим отличается и положение в других коммунистических странах, даже таких, в техническом отношении весьма развитых, как Чехословакия. Югославия когда-то была экспортером сельскохозяйственных продуктов, теперь она сама их ввозит. По официальным статистическим данным, жизненный уровень рабочих и служащих там теперь ниже, чем до второй мировой войны, когда Югославия была отсталой капиталистической страной. Основным стимулом коммунистического планиро- вания являются вовсе не интересы хозяйства в целом, а политические и идеологические мотивы, особенно в тех случаях, когда речь идет об экономическом про- грессе, т.е. о повышении жизненного уровня, и о по- литических и классовых интересах. Из идеологических соображений коммунисты делают крупные капитало- вложения в определенные отрасли хозяйства. Это при- водит к глубоким нарушениям нормального хозяй- ственного развития, которые нельзя уравновесить поступлениями от национализированного имущества, отнятого у капиталистов и крупных землевладельцев, а приходится компенсировать низкой заработной пла- той рабочих и ограблением крестьян, путем введения системы принудительных заготовок. Правда, можно сказать, что если бы Советский Союз 138 ДОГМАТИЗМ В ЭКОНОМИКЕ не проводил такого планирования, или не делал бы упора на развитие тяжелой промышленности, он вошел бы во вторую мировую войну невооруженным и стал бы легкой добычей для гитлеровского завоевания. Это верно, но только до известной степени. Сила любой страны — не в одних танках и пушках. Если бы Сталин не преследовал в своей внешней политике империали- стических целей, а во внутренней не был бы тираном, то никакая группировка держав не привела бы к тому, чтобы Советский Союз оказался в одиночестве, лицом к лицу с захватчиком. Ясно одно: идеологический подход к планированию и развитию хозяйства не сыграл решающей роли в развитии военной промышленности. Упор на военную промышленность делался потому, что властители стра- ны стремятся к полной свободе рук как внутри, так и вне ее; требования национальной обороны играли лишь второстепенную роль, хоть они и были налицо. Со- ветский Союз мог бы получить то же количество во- оружения, действуя по иным планам, которые сблизили бы страну с иностранными рынками. Большая зависи- мость от иностранных рынков вызвала бы необходи- мость в совершенно иной внешней политике. При современных условиях, когда интересы различных стран переплетаются между собой, и когда война носит тотальный характер, масло почти так же важно для ведения военных операций, как пушки. Верно это и в отношении сельского хозяйства. При нынешних условиях передовое сельское хозяйство означает индустриализацию. Но передовое сельское хозяйство не обеспечивает коммунистическому режи- му независимости от внешнего мира, а внутри страны оно делает режим зависимым от крестьян, хотя бы и при коллективной форме крестьянского хозяйства. Вот почему на первом месте в планировании стоит произ- водство стали, а колхозная продукция остается низкой. Политическому могуществу дано в планировании пред- почтение перед экономическим прогрессом. Советское или вообще коммунистическое планиро- вание, это совершенно особое планирование. Оно раз- 139 НОВЫЙ КЛАСС вилось отнюдь не в результате технического повышения производства или так называемой «социалистической сознательности» его организаторов. Своим возникно- вением оно обязано особому виду государственной власти и особому режиму собственности. Эти факторы и поныне определяют его развитие, хотя избежать влияние технических и других факторов коммунисти- ческому планированию не удалось. Это очень важно отметить, поскольку именно особый характер этого типа планирования обусловливает возможности ком- мунистической экономики. Результаты, которые достигают эта экономика и это планирование, могут быть различны. Концентрация всех ресурсов для достижения какой-либо отдельной цели дает людям, находящимся у власти, возможность необычайно быстро добиться прогресса в некоторых отраслях хозяйства. Советский Союз, например, достиг в некоторых отраслях прогресса, который не превзой- ден нигде в мире. Но если принять во внимание его отсталось в других отраслях хозяйства, то этот про- гресс не оправдывает себя с точки зрения общей экономики. Правда, некогда отсталая Россия занимает теперь второе место в мире по некоторым очень важным отраслям производства. Советский Союз стал самой мощной континентальной державой в мире. Там создан многочисленный рабочий класс, широкий слой техни- ческой интеллигенции; там в изобилии есть сырье для производства товаров широкого потребления. Таким образом, там существуют все предпосылки для повы- шения жизненного уровня населения, а вместе с тем и для ослабления диктатуры. Но монополия собствен- ности и политические соображения, для которых хо- зяйственный план служит орудием и только, воспре- пятствовали, как сколько-нибудь значительному ослаб- лению диктатуры, так и поднятию жизненного уровня. Исключительная монополия одной группы в экономике, как и в политике, планирование, направленное на уси- ление власти и защиту ее интересов в стране и во всем мире, постоянно тормозит улучшение жизненного 140 ДОГМАТИЗМ В ЭКОНОМИКЕ уровня населения и мешает гармоническому развитию хозяйственной жизни в ее делом. Самое важное пре- пятствие, это, несомненно, отсутствие свободы. В ком- мунистической системе вопрос своболы стал основной проблемой, и хозяйственной жизни, и жизни вообще. 5 Коммунистическое плановое хозяйство таит в себе анархию особого рода. Несмотря на свой плановый характер, это хозяйство едва ли не самое расточитель- ное, какое когда-либо существовало. Такое утвержде- ние может показаться странным, особенно если при- нять во внимание сравнительно быстрое развитие от- дельных отраслей хозяйства, да и всей экономики в целом. Но для него есть все же серьезные основания. Расточительность, достигающая фантастических раз- меров, была бы неизбежной, даже если группа людей, находящихся у власти, не рассматривала бы все, вклю- чая народное хозяйство, с идеологической и узко- собственнической точки зрения. Как может вообще отдельная группа людей бережливо и успешно управ- лять современной сложной экономикой, — экономикой, которая, вопреки самому полному и тщательному пла- нированию, обнаруживает изо дня в день разнород- ные, а подчас и противоречивые, как во внутренней своей структуре, так и в своих отношениях к внешнему миру, тенденции? Отсутствие всякой критики, или хотя бы сколько-нибудь существенных свободных выска- зываний на этот счет, неизбежно ведет к непроизводи- тельным затратам, убыткам и застою. Вследствие политического и экономического все- могущества правящей группы, убыточность предприя- тий нельзя избежать, даже при самых лучших намере- ниях. Очень мало внимания обращается на то, во что обходятся такие предприятия хозяйству в целом. Во что обходится народу сельское хозяйство, находящееся в застое, оттого что коммунисты суеверно боятся 141 НОВЫЙ КЛАСС крестьян и производят ни с чем несоразмерные капи- таловложения в тяжелую промышленность? Во что обходятся капиталовложения в нерентабельные отрасли производства? Во что обходится отсталая система транспорта? Во что обходится плохая оплата рабочих, которые вследствие этого надувают администрацию и работают нарочито медленно? Во что обходится низ- ко качественная продукция? Никто не подсчитывает этих убытков, да их нельзя и подсчитать. Точно так же, как они управляют хозяйством, ком- мунистические главари распоряжаются и всем другим, — в полном противоречии с собственным учением, то есть, исходя из одних своих личных интересов. Хо- зяйство, это как раз та область, которая менее всего допускает произвол. Но даже, если бы они хотели, коммунистические заправилы не могли бы учитывать интересы хозяйства в целом. Руководствуясь полити- ческими соображениями, правящая группа решает, что именно следует считать «жизненно необходимым», «основополагающим» и «решающим». Ничто не мешает этой группе проводить в жизнь свои решения, так как она не боится потерять ни свою власть, ни свою собственность. Периодически, руководители занимаются критикой или самокритикой и приводят данные, доказывающие, что где-либо наблюдается отсталость, или стала оче- видной вопиющая бесхозяйственность. Хрущев крити- ковал Сталина за его сельскохозяйственную политику. Тито критиковал свой собственный режим за чрез- мерные капиталовложения и миллиардные убытки. Охаб критиковал самого себя за «относительное» не- внимание к жизненному уровню населения. Но по сути дела все остается по-старому. Те же самые люди, теми же методами стараются продлить существование той же системы, пока снова не обнаруживаются прорывы и «неправильности». Понесенные убытки возместить нельзя; поэтому режим и партия и не берут на себя ответственности за убытки. Они «отметили» ошибки, они заявили, что ошибки эти будут «исправлены». И все начинается с начала. 142 ДОГМАТИЗМ В ЭКОНОМИКЕ Не было случая, чтобы хоть один коммунистиче- ский руководитель пострадал из-за того, что имевшиеся средства были непроизводительно израсходованы или растрачены попусту самым фантастическим образом. Зато многие были сняты со своих постов за «идеоло- гические уклоны». В коммунистической системе кражи и незаконные присвоения имущества неизбежны. Дело тут не толь- ко в нужде, которая заставляет людей красть «на- родную собственность». Дело в том, что собствен- ность вообще как-будто никому больше не принадле- жит. Все ценности, как бы утратили ценность, а это создает благоприятную обстановку для краж и убы- точных операций. В 1954 году, в одной только Юго- славии, было обнаружено 20.000 случаев кражи «со- циалистической собственности». Коммунистические властители распоряжаются народным имуществом, как- будто оно принадлежит им, но транжирят его, как- будто оно принадлежит кому-то другому. Такова при- рода собственности и природа власти в этой системе. Самую крупную убыточность даже и не замечают. Это убыточность рабочей силы. Медленная, непродук- тивная работа многих миллионов незаинтересованных людей, наряду с запретом всякой работы, которая не считается «социалистической», — вот те неучитывае- мые, не бросающиеся в глаза и вместе с тем огром- ные убытки, которые коммунистический режим не смог избежать ни в одной стране. Будучи последова- телями теории Адама Смита о том, что труд создает ценности, теории, которую принял в своем учении Маркс, коммунистические правители уделяют, одна- ко, меньше всего внимания вопросам рабочей силы и труда, рассматривая рабочую силу, как нечто легко заменимое и обладающее очень небольшой ценой. Страх коммунистов перед «возрождением капита- лизма» и все другие их хозяйственные предубежде- ния, вытекающие из узких классовых или идеологи- ческих мотивов, стоили народу огромных денег и за- тормозили его развитие. Целые отрасли производ- ства были уничтожены, потому что государство ока- 143 НОВЫЙ КЛАСС залось не в состоянии поддерживать или развивать их; а ведь только то, что принадлежит государству, считается «социалистическим». Долго ли и до каких именно пор будет народ пере- носить такое положение? Приближается момент, ког- да индустриализация, некогда сделавшая коммунизм неизбежным, приведет к тому, что в результате ее собственного развития коммунистический государ- ственный строй и коммунистический режим собствен- ности станет чем-то излишним и отжившим. Хозяйственная убыточность становится огромной благодаря замкнутости коммунистической экономики. Всякое коммунистическое хозяйство, по существу ав- тархично. Автархия эта проистекает из особенностей государственного строя и связанного с ним режима собственности. Ни одна коммунистическая страна, не исключая Югославии, вынужденной вследствие своего конфлик- та с Советским Союзом в большей мере сотрудничать с не-коммунистическими странами, не сумела развить свою внешнюю торговлю так, чтобы она вышла за пределы обычного старого товарообмена. Плановое производство в крупном масштабе не было достиг- нуто и в сотрудничестве с другими странами. Коммунистическое планирование, кроме всего про- чего, очень мало считается с потребностями мирового рынка или производства в других странах. Частью вследствие этого, частью же по идеологическим и дру- гим мотивам, коммунистические правительства не учи- тывают в должной мере естественных условий, влия- ющих на производство. Часто строят заводы, не учи- тывая недостатка сырьевых ресурсов и почти никогда не считаются с мировым уровнем цен и производства. Производство иных товаров обходится им в несколько раз дороже, чем другим странам. Между тем, другие отрасли промышленности, где производство могло бы превысить средний мировой уровень, а цены товаров могли бы быть ниже средних мировых цен, не удо- стаиваются внимания. Зато пускаются в ход целые новые отрасли промышленности, хотя мировой рынок 144 ДОГМАТИЗМ В ЭКОНОМИКЕ пресыщен товарами, которые они будут производить. За все это должен расплачиваться народ, ради того, чтобы обеспечить неуязвимость олигархов. Это — одна сторона проблемы, общей для всех коммунистических режимов. Другая, это бессмыс- ленная погоня «ведущей социалистической страны», то-есть, Советского Союза, за тем, чтобы догнать и перегнать самые высокоразвитые страны. Во что это обходится? И к чему это ведет? Возможно, что Советский Союз способен догнать наиболее развитые страны в некоторых областях хо- зяйства. Путем огромной непроизводительной затра- ты рабочей силы, при низкой заработной плате и пре- небрегая другими отраслями производства, есть воз- можность это достигнуть. Другой вопрос, оправдыва- ет ли это себя с хозяйственной точки зрения? Такие планы агрессивны сами по себе. Что должен думать некоммунистический мир о том, что Советский Союз решил занять первое место в производстве стали и нефти ценой низкого жизненного уровня? Что остается от толков о «сосуществовании» и «мир- ном сотрудничестве», если они сводятся к соперниче- ству в тяжелой промышленности и очень незначи- тельному торговому обмену? Что остается от сотруд- ничества, если коммунистическая экономика разви- вается автархически, а проникает на мировую арену, главным образом, руководствуясь идеологическими соображениями? Такого рода планирование и такие хозяйственные отношения приводят к растрачиванию рабочей силы и народного богатства, как внутри страны, так и в мировом масштабе, и не могут быть оправданы ни с какой точки зрения, кроме точки зрения коммунисти- ческой олигархии. Технический прогресс и изменяю- щиеся жизненные потребности выдвигают на первый план то одну, то другую область производства; это верно и в отношении отдельных стран и всего мира в целом. Что произойдет, если, скажем, через пятьде- сят лет сталь и нефть потеряют то значение, которое они имеют в наши дни? Коммунистические властители 145 НОВЫЙ КЛАСС не считаются с этим, как не считаются и со многим другим. То, что делается для установления связи между коммунистической, прежде всего советской, экономи- кой и остальным миром, и для продвижения этой эко- номики на мировую арену, не соответствует ее техни- ческим возможностям. В теперешней стадии своего хозяйственного развития, коммунистические страны могли бы экономически сотрудничать с внешним ми- ром в гораздо большей степени, чем они это делают. Отказ использовать свои возможности для сотрудни- чества с внешним миром и стремление проникнуть во внешний мир, продиктованное идеологическими сооб- ражениями, объясняются монополией коммунистов в области хозяйства и их желанием удержать власть в своих руках. Ленин был в общем прав, когда утверждал, что политика, это «сгущенная экономика». Но в коммуни- стической системе получилось обратное: экономика стала сгущенной политикой; иначе говоря, политика играет в экономике почти что решающую роль. Отрыв от мирового рынка, или, что то же, ор- ганизация «мирового социалистического рынка», ко- торую начал Сталин, и к которой до сих пор стремят- ся советские правители, это едва ли не основная при- чина мирового напряжения в области международных отношений и убыточности во всем мировом хозяйстве. Монополия собственности, устарелые методы про- изводства — все равно, где и какие — противоречат мировым экономическим потребностям. Монополисти- ческая собственность или свобода, — таков вопрос, поставленный теперь в мировом масштабе. Уничтожение частной или капиталистической соб- ственности в отсталых коммунистических странах сде- лало возможным быстрый, хоть и не лишенный пере- боев, хозяйственный прогресс. Эти страны, обновив- шись, приобрели большую материальную силу, а ру- ководит ими самоуверенный и фанатический новый класс, вкусивший сладость власти и собственности. При таком положении вещей не может быть решен 146 ДОГМАТИЗМ В ЭКОНОМИКЕ ни один вопрос из тех, что казались важными клас- сическому социализму девятнадцатого века, или хотя бы, позже, Ленину; и еще меньше может быть обес- печен экономический прогресс без внутренних труд- ностей и потрясений. Несмотря на мощную концентрацию сил в одних руках и на быстрые, хоть и не равномерные успехи, коммунистическая хозяйственная система с самого мо- мента своей полной победы стала обнаруживать тре- щины и слабости. И хотя она еще не достигла вер- шины своего могущества, она уже наталкивается на трудности. Ее будущее делается все более сомнитель- ным; коммунистической хозяйственной системе, как внутри коммунистических стран, так и за их предела- ми, придется вести самую ожесточенную борьбу за свое существование. 147 Глава шестая УГНЕТЕНИЕ ДУХА 1 Было бы лишь отчасти правильно искать корни той тирании над мышлением, которую коммунисты осу- ществляют с прямо-таки циничной утонченностью, когда приходят к власти, в самой коммунистической философии. Правда, коммунистический материализм — едва ли не самое нетерпимое и замкнутое в себе из всех современных мировоззрений. Последователи его так им заворожены, что уже не могут стать ни на какую другую точку зрения. Но если бы это миро- воззрение не было связано с особыми формами соб- ственности и государственного строя, нельзя было бы им одним объяснить те чудовищные методы подав- ления и разрушения человеческого мышления, кото- рые применяют его сторонники. Всякая идеология — как и любое мнение — стре- мится, чтобы ее считали единственно верной. Это свойственно человеческому мышлению. Маркса и Энгельса отличают от других мыслителей не столько их идеи, сколько методы обращения с этими идеями. Взгляды своих современников они от- вергали, не признавая за ними никакой научной или социально-прогрессивной ценности, и объявляли их всех оптом «буржуазной наукой», чем исключалась за- ранее всякая серьезная дискуссия и всякое изучение предмета. Источником всей идеологической нетерпи- 148 УГНЕТЕНИЕ ДУХА мости коммунизма стало особенно одно поражающее своей узостью убеждение Маркса и Энгельса: они счи- тали, что оценку трудов любого современного уче* ного, мыслителя или художника нельзя отделять от оценки его политических взглядов. В силу этого, если кто-либо принадлежал к противоположному по- литическому лагерю, все, что он делал или писал, пол- ностью отвергалось и вообще не принималось во вни- мание. Эту позицию Маркса и Энгельса можно лишь ча- стично объяснить резким сопротивлением их взглядам со стороны собственников и правящих кругов, с са- мого начала встревоженных «призраком коммунизма». Объяснение тут надо скорей искать в другом: в их убеждении, что они проникли в глубины всяческой философии, и что поэтому никто не мог достигнуть никаких, сколько-нибудь значительных результатов в области мысли, не принимая за основу их соб- ственное мировоззрение. Создавая свою теорию в на- учной атмосфере той эпохи и исходя из потребностей социалистического движения, Маркс и Энгельс при- шли к выводу, что все, не представлявшее значения для них или для этого движения, было незначитель- ным само по себе; иначе говоря то, что не было свя- зано с движением, вообще не представляло интереса. Поэтому они разрабатывали свою теорию, совер- шенно не считаясь со взглядами многих выдающихся умов своей эпохи и пренебрегая мнением несогласных с ними даже в собственном движении. В трудах Марк- са и Энгельса нет никаких упоминаний о таких мыс- лителях, как Шопенгауэр или Тэн. Не упоминают они и об известных писателях и деятелях искусства своего времени. Нет у них даже никаких ссылок на тех, кто был захвачен тем же идейным и общественным течением, к которому принадлежали они сами. С оп- понентами своими в социалистическом движении они сводили счеты крайне резко и нетерпимо. Это, мо- жет быть, не имело значения для социологии Пру- дона, но зато сыграло очень большую роль в разви- тии социализма и социальной борьбы, особенно во 149 НОВЫЙ КЛАСС Франции. То же можно сказать о Бакунине. Обруши- ваясь на идеи Прудона в своей «Нищете философии», Маркс в гневе потерял всякое чувство меры. Точно так же он и Энгельс отнеслись к немецкому социали- сту Лассалю и к другим своим оппонентам внутри социалистического движения. С другой стороны, они тщательно следили за мно- гими важными явлениями в умственной жизни их вре- мени. Они приняли теорию Дарвина. Они многое по- черпали из прошлого, особенно из древности и Воз- рождения, из основных источников европейской куль- туры. Они многое позаимствовали из английской по- литической экономии (Адам Смит и Рикардо), из клас- сической немецкой философии (Кант и Гегель), из социальных теорий французских социалистов и дру- гих французских послереволюционных мыслителей. Они питались теми великими научными, культурными и общественными течениями, которые содействова- ли образованию демократической и прогрессивной ду- ховной среды в Европе и повсюду в мире. В развитии коммунизма есть своя логика и после- довательность. Маркс был более ученым, был объек- тивнее, чем Ленин, который прежде всего был вели- ким революционером, воспитавшимся в условиях цар- ского самодержавия, полуколониального русского ка- питализма и мировых конфликтов между монополия- ми, боровшимися за сферы влияния. Опираясь на Маркса, Ленин учил, что материализм всегда в истории был прогрессивной доктриной, а идеализм — реакционной. Утверждение это было не только односторонним и неточным, но еще и усугуб- ляло обособленность теории Маркса, отгороженность ее от всего другого. Кроме того, оно проистекало из недостаточного знания истории философии. В 1909 году, когда Ленин писал свою работу «Мате- риализм и эмпириокритицизм», он не был хорошо зна- ком с теориями великих философов, классических или современных. Ради того, чтобы сразить оппозиционе- ров, взгляды которых задерживали развитие его пар- тии, Ленин отбрасывал все, что расходилось с теорией 150 УГНЕТШИЕ ДУХА Маркса. Для него все не-марксистское было ошибоч- но и не могло иметь никакой ценности. Следует приз- нать, что в этом отношении сочинения Ленина пред- ставляют собой выдающийся пример последователь- ного и в известных пределах убедительного догма- тизма. Исходя из убежденния, что материализм всегда был идеологией революционного и ниспровергающе- го старый строй социального движения, он пришел к одностороннему заключению, что материализм всег- да был прогрессивен — даже в области научного ис- следования и развития человеческого мышления — тогда как идеализм всегда отличался реакционностью. Ленин смешивал форму и содержание, не отличал на- учного метода от истин, открываемых наукой. Для Ленина достаточно было уличить кого-нибудь в идеа- лизме, чтобы уже не считаться с его трудами и со зна- чением его открытий. Он распространял свою полити- ческую нетерпимость чуть ли не на всю историю че- ловеческой мысли. В 1920 году английский философ Бертранд Рас- сель, приветствовавший в свое время октябрьскую ре- волюцию, дал следующее, весьма точное определение ленинского или коммунистического догматизма: «Есть, однако, и другая сторона большевизма, го- раздо менее для меня приемлемая. Большевизм, это не только политическая доктрина; это еще и религия со сложными догматами и собственным священным пи- санием. Когда Ленин хочет доказать какое-нибудь по- ложение, он делает это, по возможности, цитируя тексты из трудов Маркса или Энгельса. Подлинный коммунист, это не просто человек, считающий, что земля и капитал должны быть общей собственностью и что доходы с них должны распределяться по возмож- ности поровну между всеми; это человек, придержи- вающийся целого ряда сложных догматических ве- рований — таких, например, как философский мате- риализм — которые, быть может, и соответствуют истине, но которые научно мыслящий человек скло- нен считать недоказанными. 151 НОВЫЙ КЛАСС «Эта привычка высказывать настойчивую уверен- ность в объективно вызывающих сомнение вещах, относится к тем привычкам, от которых, начиная с эпохи Возрождения, мир начал постепенно освобож- даться, переходя к тому конструктивному и плодо- творному скептицизму, который характеризует совре- менное научное мировоззрение. Я считаю, что это на- учное мировоззрение представляет для человечества огромную ценность. Если бы более справедливая хо- зяйственная система была достижима только ценой искоренения из человеческого ума всякой свободной пытливости, так что человечество оказалось бы от- брошенным в умственную тюрьму средневековья, я сказал бы, что цена эта слишком высока. Нельзя, однако, отрицать, что на короткий период времени, догматическое верование помогает в борьбе». Но это писалось в ленинские времена... Сталин пошел дальше; он «развил» учение Лени- на, но не обладал ленинскими знаниями и глубиной. Тщательное исследование показало бы, что Сталин, которого Хрущев и сейчас еще считает «лучшим марк- систом» своего времени, не читал даже и «Капитала» Маркса, важнейшего марксистского труда. Сталин был практиком и при своем крайнем догматизме не нуж- дался даже в знакомстве с экономическими трудами Маркса, чтобы создать свою собственную разновид- ность «социализма». Сталин и вообще не был близко знаком ни с какими философскими учениями. Он об- ходился с Гегелем, как с полным ничтожеством, при- писывая ему «реакцию прусского абсолютизма на французскую революцию». Зато Сталин на редкость хорошо был знаком с тру- дами Ленина. Он постоянно искал в них опору, гораз- до чаще еще, чем Ленин у Маркса. Хорошо знал Ста- лин только политическую историю, особенно русскую, и обладал исключительной памятью. Больше ему ничего и не нужно было для той роли, которую он хотел играть. Все, что не совпадало с его потребностями и взглядами, он просто объявлял «враждебным» и на все это налагал запрет. 152 УГНЕТШИЕ ДУХА Маркс, Ленин и Сталин — эти три человека пред- ставляли полный контраст друг другу, как люди, да и писали совершенно по разному. Маркс был не только революционером, он был также и настоящим ученым. Его стиль был образен, причудлив, непринуж- ден и не лишен некоторого олимпийского остроумия. Ленин казался воплощением революции, как таковой. Его стиль был красочен, язвителен и логичен. Сталин был убежден, что его власть — вершина всех чело- веческих желаний, и что его мышление — высшее выражение человеческой мысли. Его язык был бес- цветен и однообразен, но его упрощенная логика и догматизм были убедительными для людей, неспособ- ных критически мыслить. В его трудах можно найти общие места, позаимствованные подчас у отцов церк- ви, что объясняется не столько его религиозным вос- питанием, сколько примитивностью его мышления, свойственной вообще доктринерам-коммунистам. У преемников Сталина нет даже и его грубой по- следовательности мышления, как и его догматической убежденности и силы. Они во всем средние люди, только и знающие что окружающую их действитель- ность. Эта их приверженность к бюрократической си- стеме, в которой они живут, делает их неспособными создать новую систему, порождать новые идеи. Они способны только удушать всякую творческую мысль. Такова эволюция того догматизма, той замкнутости в себе, которые характеризуют коммунистическую иде- ологию. Так называемое «дальнейшее развитие марк- сизма» привело к усилению нового класса, и не толь- ко к владычеству одной единственной идеологии, но к владычеству этой идеологии в том виде, в каком она принималась отдельным человеком или отдельной группой олигархов. Это привело, в свою очередь, к умственному упадку и обнищанию самой идеологии. Наряду с этим возросла нетерпимость к чужим идеям и к человеческому мышлению вообще. Идеология вы- рождалась, теряла те элементы истины, которые зак- лючались в ней, по мере того, как росло матери- альное могущество ее сторонников. 153 НОВЫЙ КЛАСС Становясь все более односторонним и нетерпимым, современный коммунизм все больше довольствуется полуправдами и пытается их оправдать. На первый взгляд может показаться, что взятые в отдельности его положения верны. Однако, они неизлечимо зара- жены ложью. Его полуправды раздуты и искажены до полной нелепости. И чем больше коммунизм ко- стенеет и проникается ложью, тем больше он укреп- ляет монопольную власть партийных вождей над об- ществом, а тем самым и над коммунистической тео- рией. 2 Убеждение, что марксизм — универсальный метод, убеждение, которое коммунисты обязаны разделять, на практике неизбежно ведет к угнетению духа, к тирании во всех областях умственной деятельности. Что делать несчастным физикам, если атомы не же- лают подчиняться гегелианско-марксистской теории и не поступают согласно учению о тождестве противо- положностей и об их развитии к высшему единству? Что делать астрономам, если космос проявляет рав- нодушие к марксистской диалектике? Как быть био- логам, если растения не ведут себя в соответствии с лысенковско-сталинской теорией о гармонии и сотруд- ничестве классов в «социалистическом» обществе? Поскольку наука не может лгать, ученым приходит- ся страдать за свои «ереси». Для того, чтобы их открытия были признаны, они вынуждены делать такие открытия, которые подтверждали бы формулы марксизма-ленинизма. Ученых постоянно преследует страх, как бы их идеи и открытия не разошлись с официальной догмой. Поэтому, в своей научной ра- боте, им приходится быть оппортунистами и прибе- гать к компромиссам. Так обстоит дело не с одними учеными, но и со всей интеллигенцией. В современном коммунизме есть черты, напоминаю- 154 УГНЕТЕНИЕ ДУХА щие нетерпимость средневековых религиозных сект, догматическую узость пуритан при Кромвеле и поли- тическую нетерпимость якобинцев. Но есть и суще- ственная разница. Пуритане верили в библию, ком- мунисты верят в науку. Коммунистическая власть бо- лее абсолютна, чем власть якобинцев. Кроме того, никакая религия и никакая диктатура и не мечтали в прошлом о такой всеобъемлющей и безграничной вла- сти, какая выпала на долю коммунистической си- стемы. Уверенность коммунистических вождей в том, что они идут по пути, ведущему к абсолютному счастью и к идеальному обществу, росла по мере роста их власти. Кто-то в шутку сказал, что коммунистические руководители в самом деле создали коммунистическое общество, но только для самих себя. И действитель- но, они постоянно отождествляют себя с обществом и его чаяниями. Абсолютный деспотизм они отожде- ствляют с верой в абсолютное человеческое счастье, а получается у них из этого безграничная и всеобъ- емлющая тирания. Чем дальше, тем больше коммунистические прави- тели толкуют о «сознательности». Их забота об этой «сознательности» точно так же растет вместе с ро- стом их власти и «строительства социализма». Югославия в этом не исключение. Ее руководите- ли, не устававшие подчеркивать «высокий уровень сознательности нашего народа» в течение революци- онного периода, то есть, в то время, когда «наш на- род», хотя бы в известной своей части, активно их поддерживал, находят теперь, что «социалистическая» сознательность того же народа очень низка, так что выходит — только демократия сможет ее поднять. Югославские руководители открыто говорят, что вве- дут демократию именно тогда, когда проявится рост «социалистической сознательности», той сознательно- сти, которая, по их мнению, будет автоматически до- стигнута благодаря индустриализации. А пока что эти теоретики демократии, прописываемой в малых дозах, практикуют нечто совершенно противоположное де- 155 НОВЫЙ КЛАСС мократии и утверждают, что они имеют право — во имя будущего счастья и будущей свободы — пресе- кать малейшее проявление каких бы то ни было идей и какой бы то ни было сознательности, непохожих на их собственные идеи и на их собственную «созна- тельность». Быть может, вначале советские правители и в са- мом деле вынуждены были пускаться в пустые обе- щания насчет демократии «в будущем». Теперь они попросту утверждают, что в Советском Союзе свобо- да уже осуществлена. На самом же деле, они, разу- меется, сознают, что стремление к свободе подрывает их власть. Они только и делают, что «поднимают сознательность» граждан, забивают им головы вывет- рившимися марксистскими формулами и своими соб- ственными политическими мудрствованиями, да еще вынуждая их сверх того заявлять об их преданности социализму и об их вере в непогрешимость партий- ного руководства. Граждане коммунистических стран постоянно муча- ются сомнениями относительно своей верности пар- тийной линии и страхом, что они в чем-либо прови- нились. Они все время боятся, как бы им не пришлось доказывать, что они не враги социализма, точно так же, как в средние века людям постоянно приходилось доказывать свою преданность церкви. Вся система воспитания, да и вся вообще обще- ственная и умственная деятельность организуется сверху именно с тем расчетом, чтобы внушать граж- данам такого рода поведение. От колыбели до моги- лы каждый отдельный гражданин «окружен заботой» правящей партии, которая неусыпно печется о его совести и о его сознательности. Журналисты, идео- логи, наемные писаки, специальные школы, утверж- денные свыше идеи и огромные материальные сред- ства — все это используется для такого «строитель- ства социализма». При ближайшем рассмотрении, дру- гих органов печати, кроме официальных, не суще- ствует. И точно так же обстоит дело с радиовещанием 156 УГНЕТЕНИЕ ДУХА и другими подобными орудиями воздействия на граж- дан. Но результаты всего этого не велики. Во всяком случае, они совершенно не соответствуют затрачен- ным средствам и усилиям. Убежден во всем, в чем сле- дует быть убежденным, собственно один лишь новый класс, который и убеждать было незачем. Значитель- ные результаты достигнуты лишь в том отношении, что граждане лишены возможности проявлять какую бы то ни было сознательность, кроме официально одобренной, и что всякая возможность для них вы- разить свое особое мнение в корне устранена. Даже при коммунизме люди не перестают думать, просто потому, что не думать они не могут. Больше того: они думают не так, как им предписывают. Мыш- ление их раздваивается: с одной стороны — их соб- ственные мысли, мысли «про себя», а с другой — мысли, высказываемые вслух, официальные мысли. Даже при коммунизме люди не настолько отупели от постоянной пропаганды, чтобы они не могли сами додуматься до истины или до каких-нибудь новых идей. И все же, в области умственной жизни, плани- рование олигархов ни к чему не приводит, кроме как к застою, разложению и упадку. Эти олигархи, эти блюстители порядка, которые следят за тем, чтобы человеческое мышление не сде- лалось крамольным и не отклонилось от партийной линии; эти бессовестные производители низкокаче- ственных, но по их вине единственных, имеющихся на рынке потребительских товаров; эти глашатаи не- подвижных, выветрившихся, отошедших в прошлое идей, — именно они замораживают и тормозят твор- ческие импульсы своего народа. Вольные мысли для них, что сорные травы, которые они грозятся выпо- лоть из человеческого сознания. Подрезая крылья свободной мысли, оскопляя умы, они не только кале- чат других, но и лишают самих себя всякой творче- ской инициативы, как и всякой способности к крити- ческому мышлению. У них, словно театр без зрите- 157 НОВЫЙ КЛАСС лей: актеры рукоплещут друг другу, восторгаясь соб- ственной игрой. И ведь эти верховные жрецы, и в то же время жан- дармы коммунизма, бесконтрольно распоряжаются, как всеми средствами передачи мыслей — печатью, ра- дио, кинематографом, телевидением — так и всеми ма- териальными благами: пищей, одеждой, жилищем и всем прочим. Современный коммунизм, это узкое сектантство, ко- торому выпала на долю безграничная власть над мил- лионами людей. 3 Несмотря на все это, в коммунистических странах технический прогресс все же налицо. Но это прогресс особого рода и достигаемый при особых условиях. Быстрая индустриализация приводит к образованию широкого слоя технической интеллигенции, которая даже и не достигая особенно высокого уровня, при- влекает таланты и стимулирует изобретательность. Сильней всего стимулируется она в тех отраслях, где и индустриализация проводится всего быстрее. Советский Союз не проявлял значительного отстава- ния в военной технике, ни во время второй мировой войны, ни после нее. Не отстает он от Соединенных Штатов и в развитии атомной энергии. Техника в этой области развивается, несмотря на то, что бюрократи- ческая система, вообще говоря, затрудняет продви- жение изобретений. Нередко они годами залеживают- ся в архивах государственных учреждений, а отсут- ствие интереса со стороны руководителей производ- ства еще более тормозит деятельность изобретателей. Будучи людьми практичными, коммунистические правители немедленно устанавливают сотрудничество с техниками и учеными, не обращая особого внимания на их «буржуазные» взгляды. Правителям хорошо из- вестно, что индустриализацию нельзя провести без тех- 158 УГНЕТЕНИЕ ДУХА нической интеллигенции, и что сама по себе эта ин- теллигенция не может стать опасной. Как во всех дру- гих областях, так и в этой у коммунистов есть упро- щенная и лишь наполовину верная теория: услуги спе- циалистов всегда оплачивает тот класс, которому они служат. Следовательно, почему бы «пролетариату», то есть, на самом деле новому классу, не делать то- го же самого? На основании этой теории они немед- ленно приступают к установлению системы премий. Но несмотря на технический прогресс, показатель- ным остается тот факт, что при советском режиме не было сделано ни одного крупного научного открытия. В этом отношении Советский Союз отстает, по всей видимости, и от царской России, страны технически отсталой, но в которой делались крупнейшие научные открытия. Главное препятствие для научных открытий — не примат техники, а социальная структура коммунисти- ческого общества. Новый класс сильно заинтересован в том, чтобы его идеологическая монополия не под- вергалась опасности. Между тем, всякое крупное на- учное открытие предполагает некоторый сдвиг в ми- ровоззрении того, кто совершил это открытие. Но од- нажды принятое официальное мировоззрение ни в ка- кую сторону сдвигать не полагается. В коммунистиче- ской системе любой ученый вынужден призадуматься раньше, чем рисковать, что его объявят «еретиком», если его теории не совпадут с утвержденной, предпи- санной и выгодной для нового класса догмой. Другое, и еще большее, препятствие для научных открытий заключается в официальной доктрине о том, что марксизм или диалектический материализм — са- мый эффективный метод во всех областях научной, умственной и всякой другой деятельности. В Совет- ском Союзе нет ни одного известного ученого, кото- рый не подвергался бы политическим неприятностям. Для этого было много причин, но одна из главных — несогласие с официальной точкой зрения. В Югосла- вии было меньше таких случаев; но зато там были 159 НОВЫЙ КЛАСС случаи, когда оказывалось поощрение «преданным» коммунизму, но отнюдь не выдающимся ученым. Коммунистическая система стимулирует техниче- ский прогресс, но вместе с тем и тормозит всю ту серьезную исследовательскую работу, для которой необходима свобода мышления. Это может показаться противоречием, но, тем не менее, это именно так. Если коммунистические режимы не в полной мере препятствуют развитию точного научного знания, то в других областях умственной деятельности они пол- ностью противятся всякому прогрессу и всякому от- крытию. Укорененные в одной единоспасающей фи- лософии, они решительные враги всякой другой фи- лософии. В коммунистических странах еще не поя- вилось до сих пор, да и не могло появиться ни од- ного сколько-нибудь выдающегося мыслителя, всего меньше в области общественных наук, — конечно, если не считать самих правителей, которые чаще всего выступают также и в качестве главных филосо- фов, мастеров по части «подъема сознательности» у своих подданных. При коммунизме новая мысль, но- вая философия или социальная теория, могут продви- гаться лишь по очень извилистым и тайным путям, обычно через литературу или другой вид искусства. Новая мысль должна всячески таиться и прятаться, раньше чем выйти на поверхность и начать свою под- линную жизнь. Из всех отраслей науки и мысли, общественным на- укам и анализу социальных проблем приходится все- го хуже; они едва могут существовать. Все, что от- носится к социальным проблемам, толкуется согласно теориям Маркса и Ленина и руководители оставляют за собой монопольное право рассуждать на эти темы. Истории, особенно истории коммунистического пе- риода, фактически не существует. Нарочитое умалчи- ванье и фальсификация истории не только допуска- ются — они представляют собой общее явление. Монополисты нового класса конфискуют в свою пользу также и все духовное наследие народа. Они изображают дело так, как будто вся история толь- 160 ГНЕТЕНИЕ ДУХА го к тому и шла, чтобы подготовить их появле- і.ие на исторической сцене. Они судят о прошлом, іо всем его многообразии, по себе и перекрашивают го по собственному образу и подобию, прилагая ко і-сему одну и ту же мерку, деля всех людей и все і вления на «прогрессивные» и «реакционные». Они озвышают пигмеев и низвергают гигантов, — осо- ! енно гигантов своего собственного времени. Оттого то их единоспасающий научный метод так иля них и важен, что он один защищает и оправды- ! ает их монополию, их неограниченную власть над і бществом и над наукой. 4 То же самое происходит и в области искусства, десь поощряются, чем дальше, тем больше, те, кто і ридерживаются привычных форм и шаблонных взгля- дов. Это вполне понятно: нет искусства без идей Или по крайней мере без какого-то воздействия на еловеческую мысль. Но ведь к важнейшим прерога- іивам коммунистических правителей как раз и при- і адлежит монополия на идеи и право влиять на мыш- ' енье людей. Стремление сохранить эти прерогативы н заставляют их поощрять привычное, избитое; но ! то связано также и с их невежеством, с их неиску - і енностью в вопросах литературы и искусства. Не- которые из них готовы были терпеть известную ме- !' у свободы в этой области, но лишь в качестве при- дания, что современного искусства они не понимают, і потому и не вмешиваются в его дела. Таково было тношение Ленина к футуризму Маяковского. Несмотря на все это, отсталые народы могут при і оммунистической системе испытать нечто вроде куль- іурного, как и технического расцвета. Культура ста- ! овится доступной для них, хоть они и получают ее ілавным образом в виде пропаганды. Новый класс і аинтересован в распространении культуры потому, 161 НОВЫЙ КЛАСС что индустриализация вызывает потребность в более квалифицированном труде, а значит, и в повышении образовательного уровня. Сеть учебных заведений и школ прикладного искусства быстро расширяется, да- же иногда выходя за пределы реальных потребностей и возможностей. Прогресс в этой области неоспорим. Значительные произведения искусства обычно соз- даются тотчас после революции, до установления полной монополии нового правящего класса. Так бы- ло в Советском Союзе до 1930-го года, так обстоит дело нынче в Югославии. Можно подумать, что ре- волюция пробуждает спящие таланты, хотя деспо- тизм, тоже порождаемый революцией, постепенно удушает искусство. Два основных метода удушения искусства заклю- чаются в запрете идеалистических взглядов на него и в осуждении его новых форм. В сталинское время дело дошло до того, что были запрещены все виды художественного выражения кро- ме тех, которые нравились Сталину. Особенно тонким вкусом Сталин не отличался; на ухо был туговат; в поэзии дальше четырехстопного ямба не шел. Ан- глийский историк Дейчер утверждал в свое время, что сталинская манера писать стала национальным советским стилем. Принятие официальной точки зре- ния на искусство сделалось столь же обязательным, как принятие официальной идеологии. Не всегда это было так в коммунистической систе- ме, и неизбежным такое положение вещей не было. В 1925-ом году в Советском Союзе партийное руковод- ство приняло резолюцию, в которой говорилось что партия в целом не может связывать себя с опреде- ленным направлением в искусстве. Этим партия от- нюдь не отказывалась от так называемой «идеологиче- ской помощи» искусству, то-есть, от своего идеоло- гического и политического надзора над ним. Но все же это была максимальная степень демократии, до- стигнутая при коммунизме в этой области. Югослав- ское партийное руководство точно такую же позицию заняло теперь. После 1953-го года, когда начался от- 162 УГНЕТЕНИЕ ДУХА каз от демократических форм в угоду бюрократии, поощрялось все самое примитивное и реакционное и велась бешеная травля «мелкобуржуазной» интелли- генции, с явной целью прибрать к рукам все виды искусства. Сразу же вся интеллигенция заняла по отношению к режиму враждебную позицию. Пришлось бить отбой. В одном из своих выступлений Кардель заявил, что партия не может предписывать ту или иную художественную форму, но что она не допу- стит «антисоциалистической идейной контрабанды», то есть, распространения взглядов, которые партия счи- тает «антисоциалистическими». Как мы видели, пар- тия большевиков высказывалась в том же духе в 1925 году. Так был достигнут максимум «демократично- сти» в отношении югославского режима к искусству. Но личное отношение к нему со стороны многих юго- славских руководителей отнюдь не изменилось. Они продолжают считать всю интеллигенцию, интересую- щуюся искусством, и весь аристократический мир чем- то «ненадежным», «мелкобуржуазным», или, по мень- шей мере, «идеологически сбивчивым». Самая круп- ная югославская газета «Политика» цитировала 25 мая 1954 года «незабываемые» слова Тито: «Хороший учебник гораздо ценнее любого романа». Время от времени повторяются истерические нападки на дека- дентство, «упадочнические идеи» и «враждебные взгляды» в искусстве. В Югославии крамольные мнения относительно ху- дожественных форм не исчезли совсем, а скорей за- таились, ушли в подполье. В Советском Союзе их вытравляли более решительно. Дамоклов меч висит над югославской культурой, но советскую культуру этот самый меч уже сразил. Впрочем, даже и относительная свобода формы, по- давляемая лишь время от времени, не означает пол- ной свободы искусства. Искусство, пусть косвенно, пусть через посредство одной лишь формы, не может не выражать новых идей. Даже в тех коммунистиче- ских странах, где искусству предоставлена наиболь- шая свобода, противоречие между декретированной 163 НОВЫЙ КЛАСС свободой формы и все еще обязательным надзором за идеями, остается неразрешимым. Это противоречие прорывается наружу, то в нападках на «контрабанд- ные» идеи, то в самом художественном творчестве, оттого что в нем форм от идей отделить нельзя. Да и не может оно не прорываться наружу, потому что оно выражает основной конфликт между безгранич- ными монополистическими притязаниями режима и непреодолимыми творческими стремлениями художни- ков. По существу, это тот же самый конфликт, кото- рый противополагает научное творчество коммуни- стическому догматизму, только перенесенный в дру- гую область. Тут и там от каждой новой идеи тре- буется, чтобы она была сначала тщательно провере- на, взвешена на идеологических весах, а затем втисну- та в безопасные рамки. Этих конфликтов, как и мно- гих других, коммунистические правители не могут разрешить. Они только, как мы это видели, умеют периодически выпутываться из конфликтов, обычно в ущерб подлинной свободе творчества. Оттого-то коммунистической системе не удается, ни наметить подходящие темы для художественного творчества, ни построить удовлетворительную теорию искусства. Произведение искусства по самой своей природе исходит, обычно, из критики существующего положе- ния вещей или существующих нравов, навыков, при- вычек. Поэтому при коммунизме, художественное творчество, основанное на темах, взятых из жизни, оказывается невозможным. Допускается ведь только прославление существующего положения вещей или критика того, что думают или делают его противники. При таких условиях нельзя ожидать от искусства произведений жизненно и художественно полноцен- ных. В Югославии официальные представители режима и некоторые художники жалуются на то, что нет про- изведений, которые изображали бы «нашу социали- стическую действительность». Зато в Советском Сою- зе появляется бесчисленное количество произведе- ний, темы которых взяты из жизни; но так как прав- 164 УГНЕТЕНИЕ ДУХА і ы в них нет, то и цена их не велика, народ их бы- ітро отвергает, а позже они даже подвергаются иног- і а официальной критике. Методы могут быть различны, но конечный ре- ультат всегда один. 5 Во всех коммунистических странах царит и вла- і твует теория так называемого «социалистического | еализма». В Югославии эта теория потерпела аварию, и те- перь ее поддерживают только самые реакционные і.артийные начетчики. В этой области, как и в других, | ежим был достаточно силен, чтобы пресечь распро- і гранение нежелательных ему теорий, но слишком слаб, чтобы всем навязать желательные ему теории. Іо же самое можно сказать и о других странах Во- і точной Европы. Теория «социалистического реализма» даже не і редставляет собой законченной системы. Впервые применил этот термин Горький, вероятно имея в ви- зу свои собственные реалистические приемы. Он счи- тал, что в переходное «социалистическое» время искусство должно вдохновляться новыми, социали- стическими идеями и в то же время изображать дей- ствительность возможно , правдивей. Все остальное, сто еще можно найти в теории социалистического ре- ілизма — типичность, подчеркнутость идеологии, упор на партийную солидарность и так далее — либо по- заимствовано из других теорий, либо прибавлено по соображениям чисто политическим. «Социалистический реализм», не превратившись в законченную систему, ничего другого не означает, кроме идеологической монополии коммунистических правителей и сводится к требованию облекать в ху- дожественную форму их отсталые, узкие идеи и опи- сывать их подвиги с романтической восторженностью. 165 НОВЫЙ КЛАСС Он приводит к фарисейскому оправданию надзора над умственной жизнью страны и к бюрократическому урезыванию неотъемлемых прав искусства. В разных коммунистических странах надзор этот принимает разный вид — от партийно-бюрократиче- ской цензуры до идеологического нашептывания свыше. В Югославии, например, к цензуре никогда не прибегали. Надзор осуществлялся косвенно. Партий- цы работающие в издательствах, ассоциациях худож- ников, журналах или газетах, представляют на рас- смотрение соответствующих органов все, что они счи- тают «подозрительным». В результате получается не цензура, а самоцензура. Хоть партийцы и могли бы пропустить кое-какую вольную мысль, но самоцензу- ра, которой они, как и непартийные интеллигенты, вынуждены подвергать самих себя, заставляет их за- ниматься доносительством и угашением мысли. И это еще приходится считать прогрессом; это — «социа- листическая демократия», а не бюрократический дес- потизм. Но и в Советском Союзе и в других коммунистиче- ских странах, наличие цензуры, в собственном смысле слова, не избавляет писателей и художников от само- цензуры. Люди умственного труда обречены на са- моцензуру своим положением и существующими об- щественными отношениями. В настоящее время, са- моцензура в коммунистической системе, это основная форма партийно-идеологического надзора за работой мысли и творческого воображения. В средние века людям умственного труда нужно было прежде всегда знать, что подумает церковь об их работе; при комму- низме им нужно прежде всего уяснить себе, чего, собственно, от них ждут, а нередко еще и сообра- зовываются с личным вкусом людей, находящихся у власти. Цензура или самоцензура носит название «идеоло- гической помощи». Так ведь, впрочем, и все вообще при коммунизме изображается, как направленное на достижение абсолютного счастья. Вот почему такие 166 ! ГНЕТЕНИЕ ДУХА выражения, как «народ» или «трудящиеся», несмотря На их крайнюю неопределенность, так и мелькают в коммунистических высказываниях об искусстве. Преследования, запрещения, навязывание мыслей и форм, доктринерская власть полуграмотных бюрокра- тов над одаренными людьми, — все это делается или существует во имя народа и для народа. Даже по своей терминологии «социалистический реализм» ма- ло чем отличается от гитлеровского национал-сопиа- лизма. Один югославский автор венгерского происхож- дения, Эрвин Шинко, провел следующее интересное сопоставление того, что писали теоретики искусства этих двух диктатур: «Советский теоретик Тимофеев писал в своей «Тео- рии литературы» : «Литература, это идеология, которая помогает человеку ознакомиться с жизнью и осо- знать, что он в ней участвует». «В книге, озаглавленной «Основы национал-социа- листической культурной политики говорилось: «Ху- дожник не может быть только художником, он одно- временно с этим и воспитатель». «Бальдур фон Ширах, руководитель гитлеровских организаций молодежи, утверждал: «Каждое настоя- щее произведение искусства обращается ко всему народу». «Жданов, член Политбюро ЦК КПСС, заявил: «Все творческое общедоступно». В «Основах национал-социалистической культурной политики» Вольфганг Шульц писал: «Национал-социа- листическая политика, даже та ее часть, которая на- зывается культурной политикой, определяется фюре- ром и теми, кому он дал соответствующие полномо- чия. Если мы хотим знать, что такое национал-социа- листическая культурная политика, мы должны при- сматриваться к этим людям, к тому, что они делают и к тем директивам, которые они давали с целью воспи- тать себе ответственных помощников». На 18 -ом съезде Ярославский сказал: «Товарищ Ста- лин вдохновляет художников, он дает им руководя- щие идеи... Резолюции Центрального Комитета совет- 167 НОВЫЙ КЛАСС ской коммунистической партии и доклад А. А. Ждано- ва дают советским писателям полностью разработан- ную рабочую программу». Вывод из этого один: деспотические режимы, хотя бы и враждебные один другому, оправдывают себя одним и тем же, и даже применяют при этом одни и те же выражения. 6 Будучи врагом мысли во имя науки и врагом сво- боды во имя демократии, коммунистическая олигар- хия не может не вызывать полного распада духовной жизни. Капиталистические магнаты и феодальные вла- стители платили художникам и ученым сколько мог- ли и хотели, и этим одновременно помогали им и подкупали их, сеяли среди них коррупцию. При ком- мунистической системе коррупция стала неотъемле- мой частью государственной политики. Коммунистическая система, как правило, душит и подавляет всякую умственную деятельность, которая ей не нравится, то есть, все, что глубоко и оригиналь- но. С другой стороны, она вознаграждает, поощряет и тем самым подкупает всех тех, чей умственный труд, по мнению коммунистических правителей, идет на пользу «социализму», то есть самой коммунистиче- ской системе. Даже если оставить в стороне такие могуществен- ные факторы коррупции, как «сталинские премии», как использование личных связей с членами правящей группы или тенденциозные заказы художникам и та- кая же покупка их произведений партийными вельмо- жами, останется все же тот несомненный факт, что система эта сама по себе разлагающе влияет на ин- теллигенцию и особенно на деятелей искусства. Пря* мые награды со стороны режима могут отпасть, но дух коррупции и насилия от этого не исчезнет. Дух этот создается и поощряется партийно-бюро- 168 УГНЕТЕНИЕ ДУХА кратической монополией, как в области мысли, так и в области материальных средств. Человеку умственного труда не от кого что-либо ждать, кроме как от пар- тийных бюрократов, снабжающих его идеями и опла- чивающих его труд. Их власть, даже если это не пря- мая правительственная власть, распространяется на се учреждения и организации. В конечном итоге, решения принимают именно они. Для художника или писателя очень важно, чтобы централизма было возможно меньше, чтобы возмож- но меньше стесняли его свободу, хотя бы сущность его социального положения от этого и не менялась. Вот почему писателям и художникам гораздо легче живется и работается в Югославии, чем в Советском Союзе. Угнетенный человеческий дух не в силах сопро- тивляться коррупции. Если спросить себя, почему на протяжении четверти века в Советском Союзе почти не было выдающихся произведений, особенно лите- ратурных произведений, придется ответить, что в этом бесплодии коррупция повинна столько же, если не больше, чем насилие. При коммунистической системе творчески одарен- ные люди заподазриваются, преследуются, принуж- даются заниматься «самокритикой». Зато подхалимы и льстецы получают превосходные «условия труда», высокие гонорары, награды, дачи, доступ в привиле- гированные дома отдыха, скидки, автомобили, дипло- матические посты, протекцию Агитпропа и всякие дру- гие даруемые свыше милости. Как правило, следова- тельно, эта система поощряет людей малоодаренных, несамостоятельных и нетворческих. Вполне понятно, что подлинно талантливые люди сбиваются при этом с пути, теряют веру в себя и в свои силы. Самоубий- ство, отчаянье, пьянство и разврат, потеря внутрен- ней силы и цельности из-за необходимости лгать се- бе и другим — все это стало частым явлением в ком- мунистической системе и как раз среди тех, кто хотел и кто мог бы создать что-либо новое. Нельзя оста- новить творчество человеческого духа. Но при ком- 169 НОВЫЙ КЛАСС мунизме он вынужден творить в состоянии отчаяния и симулировать оригинальность. Созидательные умы, которые заставляют работать в таких условиях, сви- детельствуют о нерушимости созидательной силы и также о пустоте и бесплодности самого коммунисти- ческого режима. 7 Принято думать, что коммунистическая диктатура проводит грубую классовую дискриминацию. Это не совсем верно. В ходе истории, по мере того, как рево- люция замедляет темп, классовая дискриминация осла- бевает, но идеологическая дискриминация усиливает- ся. Представление о том, что пролетариат находится у власти, ошибочно, но ошибочно и представление, что коммунисты преследуют такого-то, на том осно- вании, что он «буржуй». Правда, их общие меро- приятия весьма резко направлены против прежних правящих классов, особенно против буржуазии. Но те представители буржуазии, которые капитулируют или перакрашиваются, могут занять доходные места и добиться личных привилегий. Больше того, поли- тическая полиция часто находит в их рядах способ- ных агентов, а новые правители отличных слуг. Преследование демократической и социалистической мысли, расходящейся со взглядами правящей олигар- хии, проводится гораздо свирепей и полней, чем пре- следование самых реакционных сторонников старого режима. Это и понятно: последние менее опасны, потому что они оглядываются на прошлое, которое вряд ли вернется и привлечет к себе народные массы. Всюду, где коммунисты приходят к власти, их по- ход против частной собственности создает иллюзию, что мероприятия их направлены прежде всего против собственнических классов и предприняты в интере- сах рабочего класса. Однако, последующие события показывают, что цель этих мероприятий была другая, 170 УГНЕТЕНИЕ ДУХА что собственности коммунисты добивались не для рабочих, а для себя. Такое их стремление и должно было выразиться скорей в идеологической, чем в классовой дискриминации. Если бы это было не так, если бы коммунисты действительно стремились к соб- ственности для трудящихся масс, тогда, разумеется, преобладала бы классовая дискриминация. Преобладание идеологической дискриминации сра- зу же должно вызвать у любого стороннего наблю- дателя впечатление, что перед ним новая религи- озная секта, секта, которая неуклонно придерживает- ся своих материалистических и атеистических веро- ваний и силой навязывает их другим. На самом деле, хоть коммунизм и не религиозная секта, но коммуни- сты ведут себя так, как если бы они были членами такой секты. Тоталитарная коммунистическая идеология — не только результат определенного режима собствен- ности и определенного государственного строя, но и в значительной мере их источник, их настоящий ко- рень. С исчезновением тоталитарной идеологии и ос- нованной на ней дискриминации, исчезла бы и сама коммунистическая система. Было бы ошибочно думать, что другие виды ди- скриминации — расовая, кастовая, национальная — хуже идеологической дискриминации. Они могут по- казаться грубей на первый взгляд, но они менее ядо- виты и не столь всеобъемлющи. Они касаются отдель- ных сторон общественной жизни, тогда как идеоло- гическая дискриминация относится к обществу в це- лом и к каждому члену общества. Другие виды ди- скриминации могут уничтожить человека физически, но идеологическая дискриминация поражает в чело- веке то, что скорей всего может считаться самой его сущностью. Угнетение духа — самая жестокая и за- конченная форма угнетения; всякое другое с него на- чинается и им кончается. Идеологическая дискриминация в коммунистических странах запрещает одни идеи и предписывает другие. 171 НОВЫЙ КЛАСС Эти два момента, вместе взятые, именно и образуют худшую из всех, тоталитарную форму тирании. Мысль открывает новое; она — самое творческое, что есть на свете. Без нее люди не могут ни жить, ни творить. Нравится им это или нет, коммунисты вы- нуждены с этим считаться. Именно по этой причине они подавляют всякое иное мышление, кроме одоб- ренного ими, особенно когда это касается социальных проблем. Человек может отказаться от многого. Но от права мыслить по своему, он не может отказаться, и у него есть глубокая потребность высказать эту свою мысль. Невыносимо молчать, когда чувствуешь потребность высказаться. Самое страшное угнетение — заставлять людей думать не так, как они хотят, и принуждать их высказывать не свои, а навязанные им мысли. Ограничивать свободу мысли, это значит не только посягать на те или иные политические или социаль- ные группы, это значит, посягать на человека, как такового. Неугасимое стремление человека к свободе мысли всегда прорывается наружу, каждый раз в новой конкретной форме. Если оно еще не проявило себя при коммунистической системе, то из этого не следует делать вывод, что оно угасло. Нынче оно та- ится во тьме, в глухом сопротивлении, в неясных чая- ньях народа. Похоже на то, что тоталитарное угнете- ние сглаживает все местные, племенные, националь- ные различия и объединяет весь народ в требованьи свободы мысли и вообще свободы. История простит коммунистам многое; она призна- ет, что многие их жестокости были вызваны услови- ями времени и необходимостью самозащиты. Но уду- шение всех несогласий, всякой самостоятельной мыс- ли, угнетение духа ради защиты своих личных инте- ресов — это, в глазах истории, навсегда пригвоздит коммунистов к позорному столбу. 172 седьмая Глава ЦЕЛЬ И СРЕДСТВА 1 Все революции и все революционеры имееют в сво- ем распоряжении множество жестоких средств угнете- ния. Но ни в одной другой революции революционеры не применяли эти средства более сознательно. Они не имели возможности улучшить свои методы, чтобы до- стигнуть рутинных достижений искусных профессио- налов. Коммунисты добились этого. «Вам нет надобности заботиться о выборе методов в борьбе с нашими врагами... Вы должны карать не только изменников, но и равнодушных; вы должны карать всех, кто бездействует в Республике, всех, кто ничего не делает для нее». Эти слова Сен-Жюста мог бы повторить в наши дни любой из коммунистических вождей. Разница в том, что Сен-Жюст произносил эти слова в разгаре рево- люции и ради ее спасения, тогда как коммунисты вто- рят ему и действуют в его духе постоянно: от начала революции до прихода к полновластию, и даже во вре- мя упадка этой власти. Хотя методы коммунистов и превосходят все дру- гие революционные методы широтой захвата, дли- тельностью применения и суровостью, но во время революции они большей частью не используют всех тех методов, к которым прибегают их противники. Однако, если методы коммунистов по началу и были 173 НОВЫЙ КЛАСС менее кровавыми, они становятся все бесчеловечней по мере того, как революция уходит в прошлое. Как любое другое общественное и политическое движение, коммунизм вынужден пользоваться метода- ми, соответствующими соотношению сил и интересов. Этому подчинены все другие соображения, включая и моральные. Мы разбираем здесь только методы, применяемые современным коммунизмом. Методы эти могут, в за- висимости от обстоятельств, быть мягкими или су- ровыми, человечными или бесчеловечными. Нас инте- ресует то, что отличает эти методы от применяемых другими политическими и общественными движения- ми, то, чем коммунизм отличается от всех других дви- жений, революционных или нет. Отличие это заключается не в том, что коммунисти- ческие методы едва ли не самые жестокие в истории. Грубость и жестокость — самая очевидная, но не са- мая существенная черта. Движение, которое ставит се- бе целью перестроить общество и хозяйство путем тирании, вынуждено прибегать к суровым методам. Но ведь и другие революционные движения намерева- лись применять и применяли такие методы. Однако тирания их была гораздо менее длительной, вследствие чего они не успевали применять их полностью. Да и условия, в которых они их применяли, были не те, и не давали им тех же возможностей. Еще ошибочней было бы искать объяснение ком- мунистических методов в отсутствии у коммунистов моральных принципов. Они, хоть и коммунисты, но все же и люди, как все другие, и в отношениях между собой придерживаются обычных правил общежития. Отсутствие у них моральных принципов — не при- чина их методов, а следствие этих методов. В теории, они не перестают заявлять себя сторонниками морали и человечности. Более того, они искренне верят, что лишь «временно» вынуждены прибегать к методам, противоречащим их моральным убеждениям. Они ду- мают также, что было бы много лучше, если бы им не пришлось поступать наперекор этим убеждениям. Во 174 ЦЕЛЬ И СРЕДСТВА всем этом они мало чем отличаются от участников других политических движений. Можно сказать только, что их отказ от человечности более длителен, и дохо- дит подчас до чудовищных размеров. Таким образом отличительные черты коммунизма носят главным образом количественный характер и связаны с особыми историческими условиями и с осо- быми целями коммунистов. Есть, однако, одна не- отъемлемая черта современного коммунизма, резко отличающая его методы от методов других политиче- ских движений и придающая ему сходство с некото- рыми религиозными обществами прошлого. Коммунисты ставят себе идеологические цели и для осуществления их не останавливаются ни перед ка- кими средствами. Средства эти становятся все более свирепыми по мере того, как цели делаются неосу- ществимыми. Но никакими идейными целями примене- ние таких средств оправдать нельзя. Тех, кто прибе- гает к таким средствам нельзя иначе назвать, как бес- принципными и безжалостными узурпаторами. Преж- них классов, партий, прежнего режима собственности больше не существует, но методы коммунистов в ос- новном не изменились. Напротив, именно теперь эти методы и достигают пределов бесчеловечности. По мере своего продвижения к власти, новый класс эксплуататоров пытается оправдать свои отнюдь не возвышенные методы, ссылаясь на свои высокие цели. Бесчеловечность сталинских методов достигла апо- гея, когда он строил «социалистическое общество». Поскольку новому классу необходимо показать, что удовлетворение его интересов, это и есть единствен- ная или высшая цель всего общества, и поскольку он не хочет потерять свои монополии и свой престиж, ему приходится все время утверждать, что методы, кото- рые он применяет, не имеют значения. Важны не средства, важна цель, твердят представители нового класса, все остальное — мелочи. Важно одно, то, что у нас теперь социализм. Так коммунисты оправды- вают тиранию и самые преступные меры угнетения. Само собой разумеется, для достижения высшей 175 НОВЫЙ КЛАСС дели нужны особые средства, нужно особое орудие — партия. Тем самым она становится носительницей верховной власти, подобно церкви в средние века. Вот что писал епископ Дитрих фон Нихейм в 1411 году: «Церковь свободна от моральных правил, если ее существованию грозит опасность. Единство, как ко- нечная цель, оправдывает все средства: торговлю цер- ковными должностями, предательство, измену, тюрем- ные узы и смерть. Ибо общественный строй существу- ет ради целей общества и личность должна быть при- несена в жертву общему благу». Эти слова звучат так, как если бы их произнес ка- кой-нибудь современный коммунист. В догматизме нынешних коммунистов есть изувер- ство, напоминающее феодальные времена, но мы живем не в средние века и коммунизм не церковь. Притяза- ние на идеологическую и всякую вообще монополию только на первый взгляд делают коммунизм подобным средневековой церкви. Сущность его — иная. Цер- ковь была лишь частично собственником и властите- лем; и лишь в отдельных случаях она стремилась подкрепить существующий общественный строй путем утверждения своей власти над человеческим духом. Церковь преследовала еретиков даже и по таким дог- матическим причинам, которые не были связаны с ее прямыми практическими интересами. Церковь верила, что спасает грешные еретические души, физически уничтожая еретиков. Если все земные средства объяв- лялись дозволенными, то это делалось ради достиже- ния небесного блаженства. В противоположность этому, коммунисты хотят прежде всего прямой политической власти. Догмати- ческие преследования, угнетение духа — лишь вспо- могательные средства для укрепления этой власти. В отличие от церкви, коммунизм не служит опорой существующего строя, он сам и есть этот строй, он воплощает этот строй в себе. Новый класс не возник сам собой, он — результат превращения революционной группы в группу соб- 176 ЦЕЛЬ И СРЕДСТВА ственников и реакционеров. И методы нового класса, хоть они и кажутся прежними, на самом деле изменили свою сущность и из революционных превратились в тиранические, из методов самозащиты превратились в методы деспотизма. Коммунистические методы, по самой своей сути, аморальны и недобросовестны, даже тогда, когда они не отличаются особой суровостью. Полностью тотали- тарный коммунистический режим не имеет в своем распоряжении большого выбора средств. Людей можно притеснять, грабить и разорять, не прибегая к тюрь- мам и виселицам, а просто-напросто отказывая им в участии в социальной перемене, распоряжаясь их тру- дом и выражая их мысли. Подобно тому, как комму- нисты принимают законы, обеспечивающие социаль- ную собственность и одновременно усиливают свои собственнические права и, говоря об отмирании госу- дарства, расширяют одновременно границы своего ти- ранического правления, — точно так же они дей- ствуют и в отношении правительственных методов: даже, когда они их смягчают, то происходит это услов- но. Все зависит от того удалось ли им окончатель- но уничтожить своих противников или противники еще существуют, но лишены уже возможности дей- ствовать. 2 Коммунисты говорят о «коммунистической морали», о «новом социалистическом человеке» и о других ве- щах в этом роде, как о каких-то высших моральных категориях. Но эти туманные понятия имеют смысл лишь постольку, поскольку преследуют определен- ную практическую цель: спайку коммунистических ря- дов и противодействие влиянию извне. Никаких под- линных моральных категорий эти понятия не образу- ют. В интересах коммунистической касты они, однако, еще сильней подчеркиваются именно потому, что ни- какой особой коммунистической морали и никакого 177 НОВЫЙ КЛАСС особого социалистического человека нет и не может быть. Понятия эти — не абсолютные принципы, а изменчивые моральные критерии, всецело зависящие от иерархической структуры коммунизма, при которой верхушке позволено почти все, тогда как на низах весьма многое строго воспрещается. Этот кастовый дух и эта дифференцированная мо- раль прошли сложный процесс развития параллель- ный развитию самого нового класса. Под конец пар- тийная олигархия добилась установления как бы осо- бых моральных кодексов для различных слоев партии. Эта дифференциация кастовой, морали отвечала росту нового класса и была равнозначна его отказу от вся- кой подлинной морали и человечности. Этот момент необходимо осветить подробнее. Как и все другое в коммунизме, кастовая мораль развилась из революционной морали. На первых по- рах мораль эта, хотя она и была провозглашена от- дельной группой, заявляла себя более человечной, чем мораль любой другой секты или касты. Это и не удивительно. Ведь коммунистическое движение всегда начиналось, как движение высокого идеализма и са- мопожертвования, привлекавшее в свои ряды самых одаренных, мужественных и великодушных людей в целом народе. Это, как и многое другое, что я говорю в этой кни- ге, относится к странам, где коммунизм вырос из осо- бых национальных корней и где он достиг полноты власти (Советский Союз, Югославия и Китай). Но с некоторыми ограничениями это относится и к комму- низму в других странах. Всюду коммунизм начинается, как движение, на- правленное к созданию прекрасного, идеального об- щества. Поэтому он привлекает к себе людей с высо- кими моральными принципами и другими выдающими- ся качествами. Но поскольку коммунизм интернацио- нален, он, как подсолнечник, поворачивающийся к солнцу, ориентируется на то движение, которое всех сильнее, — до сих пор главным образом на совет- ский коммунизм. Вследствие этого, коммунисты даже и 178 ЦЕЛЬ И СРЕДСТВА в тех странах, где они к власти не пришли, быстро те- ряют те черты, которыми они обладали в начале дви- жения и приобретают черты коммунизма, облеченного полнотою власти. Вот почему коммунистические руко- водители на Западе и в других странах привыкли так же легко пренебрегать истиной и моральными прнци- пами, как и коммунисты Советского Союза. Каждое коммунистическое движение в своем начале выдвигает высокие моральные принципы, которых отдельные его члены могут придерживаться и в дальнейшем, что не- редко ведет к кризисам внутри коммунизма, когда его вожди начинают действовать аморально и прини- мать произвольные решения о переменах курса. В истории не много было движений, выдвигавших вначале столь высокие моральные принципы, как ком- мунизм, и имевших в своих рядах таких преданных, пол- ных энтузиазма и вместе с тем трезвого ума борцов, связанных притом друг с другом не только общими идеями и общими страданиями, но и бескорыстной любовью, солиданостью и товариществом, а также той откровенностью, которая встречается лишь среди лю- дей, плечом к плечу сражавшихся в боях, обещавших им только смерть или победу. Дружные усилия, мысли и желания, вплоть до напряженного старания достиг- нуть единство мысли и чувства со всеми другими; поиски личного счастья и совершенствованья при соб- людении полной преданности партии и рабочему кол- лективу; самопожертвование для блага других; забо- та о молодежи наряду с искренним уважением к ста- рикам — вот идеалы, которые воодушевляли настоя- щих коммунистов, когда это движение начиналось и было еще подлинно коммунистическим. Так и женщина коммунистка. Она была чем то большим, нежели товарищ и соратник. Нельзя забы- вать, что входя в партию, она жертвовала всем — счастьем любви, как и счастьем материнства. Внутри движения возникали чистые, дружеские, теплые отно- шения между мужчинами и женщинами, в которых чувственная любовь побеждалась товарищеской лю- бовью. Верность, взаимная помощь и откровенность 179 НОВЫЙ КЛАСС даже в самом личном и тайном, — таков был идеал настоящих, высоко державших свое знамя коммуни- стов. Но все это было так, лишь пока движение было мо- лодо, пока коммунисты не вкусили плодов власти. Путь к достижению таких идеалов долог и труден. Коммунисты и коммунистические движения выраста- ли из различных социальных корней. Внутренняя спай- ка достигалась не сразу, а путем ожесточенной борьбы групп и фракций. При благоприятных условиях вы- игрывала в этой борьбе та группа или фракция, кото- рая больше всего сознавала продвижение к коммуниз- му и которая в момент своего прихода к власти, отли- чалась наиболее высоким моральным уровнем. Преодолевая моральные кризисы, политические инт- риги, взаимные клеветнические обвинения, бессмыс- ленную ненависть и варварские междуусобицы, сквозь всяческие ошибки и падения, коммунистическая пар- тия медленно продвигалась к власти, уничтожая на своем пути отколовшиеся группы и отдельных лиц, отбрасывая лишних, укрепляя свое ядро и свою док- трину, свою мораль, свою особую психологию и свои особые методы работы. В тот момент, когда коммунистическое движение становилось действительно революционным, оно и его представители достигали на время только что описан- ного высокого морального уровня. Это тот период в истории коммунизма, когда нельзя отделить слова от дел, или вернее, когда руководящие, да и все подлин- ные, искренние коммунисты твердо верят в свои иде- алы и стремятся проводить их, как в политическом дей- ствии, так и в своей личной жизни. Это период пред- шествует борьбе за власть, но встречается лишь в тех движениях, которым предстоит за нее бороться. Правда, и в этот период мораль коммунизма — сек- тантская, но все же уровень ее высок. Движение замкнуто в самом себе, часто оно не видит истины; но это еще не значит, что оно ее не ищет, что оно не стремится к истине. 180 ЦЕЛЬ И СРЕДСТВА Внутренняя — моральная и умственная — спайка среди коммунистов появилась в результате долгой борьбы за идеологическое и оперативное единство. Без этой спайки не может быть и речи о настоящем революционном коммунистическом движении. «Един- ство мысли и действия» невозможно без нее, а она невозможна вне этого единства, для которого нет пи- санных правил или законов, которое возникает само собой, становится обычаем, и сознательной привыч- кой, и объединяет коммунистов в нерасторжимую семью, непонятную и непроницаемую для других, не- поколебимую в своей солидарности, в одинаковости всех ее реакций, чувств и мыслей. Больше, чем что- либо другое, существование этого нравственного и умственного единства — которое не достигается сра- зу и которое до конца определяется только как цель, к которой следует стремиться — служит самым вер- ным признаком того, что коммунистическое движение окончательно сложилось, неудержимо увлекло за со- бой своих последователей и приобрело мощь, потому что слилось в одно целое с единым телом и единой душой. И в то же время это признак, что появилось новое целостное движение, которому предстоит со- всем иное будущее, чем то, какое предвидели его уча- стники, когда оно началось. Однако, все это медленно бледнеет, распадается и исчезает в процессе продвижения к полноте власти и собственности. Остаются лишь голые формы и обы- чаи, лишенные настоящего содержания. Внутренняя монолитная спайка, которая создалась в борьбе с оппозицией и с полу-коммунистическими группами, превращается во внешнее объединение по- корных партийных работников и роботов-бюрократов. По мере продвижения к власти, существовавшие ког- да-то высокие принципы сменяются нетерпимостью, раболепством, робостью мысли, надзором над личной жизнью (вместо товарищеской солидарности и взаи- мопомощи), пренебрежением к роли женщин, эгоиз- мом и оппортунизмом. Замечательные моральные чер- ты замкнутого в себе движения постепенно превра- 181 НОВЫЙ КЛАСС щаются в нетерпимую и фарисейскую мораль приви- легированной касты. Политиканство и угодливость сменяют искренность подлинных революционеров. Ес- ли прежние герои, которые готовы были пожертво- вать всем, вплоть до своей жизни, для других, для идеи, для блага народа, не были убиты или отстра- нены, они становятся себялюбивыми трусами, гото- выми отречься от чего угодно — от чести, от своего имени, от истины и морали — чтобы сохранить свое место среди правящего класса и на иерархической верхушке. Мир видел не много героев, всегда гото- вых к самопожертвованию и страданию, таких каки- ми были коммунисты накануне и во время революции. Но, пожалуй, не видал он и таких бесхарактерных отбросов человечества, таких защищающих бесплод- ные формулы тупиц, какими становятся коммуни- сты, достигнув власти. Те замечательные моральные черты были условием для создания и роста движения, а нетерпимый кастовый дух и полное отсутствие мо- рали стали условием для сохранения завоеванной им власти. Честь, искренность, самопожертвование и лю- бовь к истине были некогда чем-то, что ценилось само по себе; ныне же сознательная ложь, низкопоклон- ство, клевета, обман и провокация постепенно стано- вятся неизбежными спутниками мрачной, нетерпимой, но всеобъемлющей власти нового класса, и отража- ются даже на отношениях между людьми, образую- щими этот класс. 3 Тот, кто не понял этой диалектики в развитии ком- мунизма, не в состоянии понять ни так называемых «московских процессов», ни того, почему периодиче- ские моральные кризисы коммунизма, вызванные от- казом от принципов, еще недавно считавшихся свя- щенными, не могут иметь для него то значение, какое они имели бы для обыкновенных людей или для дру- гих политических движений. 182 ЦЕЛЬ И СРЕДСТВА Хрущев признал, что избиение заключенных игра- ло решающую роль в их так называемых «признани- ях» и самообвинениях во время сталинских чисток. Он утверждал, что наркотики при этом не применя- лись, хотя есть доказательства, что прибегали и к ним. Но самым мощным наркотиком для получения вынуж- денных признаний было моральное состояние обви- няемого. Обычные преступники, то-есть, не коммунисты, не впадают в транс, не делают истерических признаний и не молят о смерти в качестве кары за свои грехи. Это делали только люди «особой складки», коммуни- сты, предварительно испытав моральный шок от из- биений и пыток, которым они подвергались по распо- ряжению партийной верхушки. В полную ее амо- ральность они верить не могли, даже если им и слу- чалось прежде ее критиковать. Они были сбиты с тол- ку, почва ушла у них из-под ног; они были невинны, но их собственный класс пригвоздил их к позорному столбу, как преступников и изменников. Они были воспитаны в убеждении, постоянно провозглашавшем- ся ими, что всеми фибрами своего существа они свя- заны с партией и ее идеалами. Теперь они совершен- но растерялись. Они ничего не знали, или все забыли, или отреклись от всего, что было вне коммунистиче- ской секты и узкой ее идеологии. Теперь было слиш- ком поздно для них обратиться к чему-либо иному. Они были в полном, одиночестве. Человек не может бороться, не может жить вне об- щества. Это его неотъемлемая характерная черта, от- меченная уже Аристотелем, назвавшим его «полити- ческим», то есть общественным животным. Что же делать такому морально уничтоженному, ли- шенному всякой опоры сектанту, подвергаемому к то- му же самым утонченным и жестоким пыткам, как не попытаться оказать услугу своему классу, своим «то- варищам», требуемыми от него «признаниями»? Ему внушили, что эти признания необходимы классу для его борьбы с «антисоциалистической» оппозицией и «империалистами». Признания, это единственный еще 183 НОВЫЙ КЛАСС возможный для него и, как ему говорят, «великий», «революционный» вклад в дело того движения вне которого для раздавленной и растерявшейся жертвы вообще ничего не существует. Каждый настоящий коммунист воспитан и воспиты- вает других в убеждении, что фракция и фракцион- ная борьба, это одно из самых страшных преступле- ний против партии и ее целей. И в самом деле, комму- нистическая партия, раздираемая фракционной борь- бой, не могла бы совершить революцию и установить свое владычество. Единство любой ценой стало ми- стическим лозунгом, за которым притаились стремле- ния олигархов к полноте власти. Но даже если он догадывался об этом, деморализованный партийный оппозиционер все же не был в состоянии освободить- ся от этой мистической идеи. Кроме того, он мог ду- мать, что вожди приходят и уходят, что те, кто су- дят его — преступные, глупые, эгоистические, непо- следовательные и цепляющиеся за власть существа — исчезнут, а цель останется. Цель, это все. Разве когда-нибудь в партии кто-нибудь думал иначе? Даже Троцкий, самая значительная личность среди всех оппозиционеров, не шел дальше этого в своих рассуждениях. В момент самокритики он во всеуслы- шание заявил, что партия непогрешима, так как она — воплощение исторической необходимости, залог бесклассового общества. Пытаясь в своем изгнании объяснить чудовищную аморальность московских про- цессов, он прибегал к историческим аналогиям: Рим в эпоху раннего христианства, Возрождение в пе- риод начинающегося капитализма. В те времена так же, мол, наблюдались, в качестве неизбежного явле- ния, предательские убийства, клевета, ложь, и чудо- вищные массовые преступления. То же, заключал он, должно было произойти и во время перехода к со- циализму; язвы старого строя должны были проявить- ся и в строительстве нового строя. Но объяснить он этим ничего не смог; ему удалось только успокоить свою совесть тем, что давая подобное толкование, он не предавал «диктатуры пролетариата», как единствен- 184 ЦЕЛЬ И СРЕДСТВА но возможной формы перехода к новому бесклассово- му обществу. Если бы Троцкий занялся более глу- боким анализом этого вопроса, он увидел бы, что при коммунизме, как в эпоху Возрождения и в другие исторические эпохи, когда собственнический класс прокладывал себе путь, моральные соображения иг- рали все меньшую роль по мере того, как увеличива- лись трудности этого класса и как росло его власто- любие. Точно так же те, кто не понимал, какой именно об- щественный переворот произошел в результате того, что коммунисты победили, не могли переоценить серь- езность моральных кризисов, имевших место в комму- нистической среде. Развенчание Сталина и нападки на Сталина, ничем не отличавшиеся от сталинских мето- дов, со стороны его бывших лакеев были истолкова- ны, как моральные кризисы. Моральные кризисы, большие и малые, неизбежны при всякой диктатуре, потому что ее сторонники, привыкнув думать, что одинаковость политического мышления — величайшая патриотическая доброде- тель и самая священная гражданская обязанность, не могут не приходить в смущение от неизбежных пере- боев и перемен. Но коммунисты чувствуют и знают, что их тотали- тарное владычество не слабеет, а скорей усиливает- ся при таких перебоях; знают, что перебои неизбеж- ны и что моральные и другие принципиальные сооб- ражения большой роли не играют, а могут явиться и препятствием. Практика очень быстро учит их этому. Поэтому их моральные кризисы, как бы глубоки они ни были, кончаются очень быстро. Само собой разу- меется, коммунисты не могут быть очень разборчивы в средствах, если они хотят достигнуть свою реаль- ную цель, ту самую, к которой они стремятся и кото- рую скрывают под покровом своих идеальных целей. 185 НОВЫЙ КЛАСС 4 Моральное падение коммунизма в глазах посторон- них, еще не означает его ослабления. До сих пор, по крайней мере, оно означало как раз обратное. Повто- ряющиеся чистки и «московские процессы» укрепили коммунистическую систему и власть Сталина. Прав- да, известные круги интеллигенции на Западе, с Андрэ Жидом во главе, отказались из-за этого от комму- низма и усомнились в том, что коммунизм, такой, ка- ким он стал, способен осуществить провозглашенные им идеалы. Но коммунизм, сам по себе, от этого не ослабел. Новый класс, проливая кровь идейных ком- мунистов, освободился от морали и стал сильней, стал уверенней в себе. Морально он пал — не в глазах своего класса, а физически окреп и укрепил свою власть над обществом. Нужно нечто совсем другое для того, чтобы совре- менный коммунизм потерял престиж в глазах своего собственного класса. Нужно, чтобы революция не только пожрала своих детей, но и пожрала самое себя. Нужно, чтобы правящий класс пришел сам к заключению, что цели его неосуществимы, фанта- стичны и недосягаемы. Нужно, чтобы лучшие умы коммунизма осознали, что их партия — не что иное, как эксплуататорский новый класс, владычество ко- торого ничем оправдать нельзя. Выражаясь точнее, нужно, чтобы новый класс понял, что в ближайшем будущем не может быть и речи об отмирании госу- дарства, не может быть и речи о коммунистическом обществе, в котором каждый бы работал по своим способностям и получал по своим потребностям, и что возможность создания такого общества вообще остается под вопросом. Тогда средства, которыми но- вый класс пользуется для достижения своих целей и укрепления своей власти, стали бы в его собственных глазах бесчеловечными, нелепыми, несовместимыми с его великой целью. А это значило бы, что внутри него начались раздоры и колебания, предотвратить которые было бы уже невозможно. Другими словами, 186 ЦЕЛЬ И СРЕДСТВА борьба за собственное существование привела бы правящий класс или отдельные его фракции к отказу от его теперешних методов вместе с отказом от мыс- ли, что цели его реальны, и уж тем более, что они близки к осуществлению. Все это, однако, — чистая теория; никаких призна- ков такого развития пока не наблюдается ни в одной из коммунистических стран, и меньше всего их можно обнаружить в послесталинском Советском Союзе. Пра- вящий класс там все еще составляет одно целое. Осуждение сталинских методов свелось к осуждению единоличной диктатуры. Выступая на ХХ-ом съезде партии, Хрущев защищал «необходимый террор» про- тив «врагов», противополагая его сталинскому террору, направленному против «хороших коммунистов». Хру- щев отнюдь не осуждал сталинских методов вообще, он осудил только их применение к людям правящего класса. Повидимому, кое-что изменилось внутри но- вого класса, который стал достаточно силен, чтобы не нуждаться в абсолютном подчинении власти сво- его вождя и его полицейского аппарата, как это было при Сталине. Но если говорить о методах нового класса или о его цельности и сплоченности, то ника- ких особенных перемен тут установить нельзя. Прав- да, первые признаки некоторого раскола налицо: они обнаруживаются в идеологическом кризисе. Но не- смотря на это, процесс морального распада находит- ся еще в зачаточном состоянии; едва ли даже налицо сейчас все необходимые для него условия. Присваивая себе те или иные права, правящая оли- гархия не может избежать то, чтобы кое-какие крохи с ее стола перепадали и другим. Люди нового класса, даже в своем кругу, не могут толковать о том, как они были лишены прав при Сталине, без того, чтобы эти толки не вызвали соответствующего отголоска среди людей, еще значительно более бесправных. Французская буржуазия в конце концов восстала про- тив своего императора, когда войны и бюрократиче- ский деспотизм Наполеона стали нестерпимы, но не- которую пользу от этого получил и французский на- 187 НОВЫЙ КЛАСС род. К сталинским методам, в оправдании которых догматическое учение о будущем обществе играло немалую роль, возврата нет, но это не значит, что нынешние олигархи, даже и не решаясь к ним вер- нуться, полностью от них откажутся, или что Совет- ский Союз так-таки сразу и станет правовым демокра- тическим государством. Но кое-что, все-таки, изменилось. Правящий класс более не может оправдывать себя, даже в собственных глазах, ссылкой на то, что цель оправдывает средства. Разглагольствований о своей конечной цели, создании коммунистического общества, он, разумеется, не пре- кратит, так как иначе ему пришлось бы отказаться от своего абсолютного владычества. Не откажется он и от применения любых средств для своей защиты, но каждый раз, применяя их, он будет вынужден тут же их осуждать. И другая сила — страх перед мировым общественным мнением, страх, что он повредит сам себе и своей абсолютной власти — будет удерживать его и колебать его волю. Новый класс почувствовал себя достаточно сильным, чтобы устранить культ сво- его создателя, создателя всей системы Сталина, но, устранив этот культ, он нанес смертельный удар са- мому себе, подорвал свою идеологическую основу. Достигнув высшей власти, он начал растеривать те идеологические догматы, которые его к власти при- вели, и одновременно раскалываться на фракции. На верхушке все как будто мирно и спокойно, но внизу, в народных массах, растут новые настроения, рож- даются новые мысли и готовятся будущие потрясения. В результате своего вынужденного отказа от ста- линских методов, придется новому классу отказаться и от своей догмы. Ведь методы эти именно и были вы- ражением этой догмы, той практикой, которую оправ- дывала эта догма. Не добрая воля, и уж, конечно, не человечность, побудила соратников Сталина признать вред сталин- ских методов. Только самая насущная необходимость заставила правящий класс пойти в этой области на уступки. Но, избегая эти методы, осуждая их свире- 188 ЦЕЛЬ И СРЕДСТВА постъ, они невольно бросают семена сомнения в на- род. Некогда цель оправдывала средства, любые сред- ства. Отказ от иных средств пробуждает сомнения и относительно цели. Раз те средства, которые могли бы обеспечить достижение этой цели критикуются, как преступные, сама цель будет казаться недости- жимой. Важнее всего в политике — средства, по- тому, что цели всегда кажутся издали прекрасными. Недаром благими намерениями вымощена дорога в ад. 5 История не знает высоких целей, которые были бы достигнуты низкими бесчеловечными средствами, точ- но так же, как она не знает свободного общества, которое было бы построено рабами. Ничто не обна- руживает подлинности и величия цели так ясно, как те средства, которые применяются для ее достижения. Если приходится целью оправдывать средства, то зна- чит в самой цели, в самой сущности ее, есть что-то недостойное. То, что освещает конечную цель, что оправдывает все усилия и жертвы, приносимые ради нее, это именно средства: их постоянное совершен- ствованье, их гуманность; растущая, благодаря им, свобода. Современному коммунизму еще и не снится такое положение вещей. Он остановился в замешательстве, он колеблется насчет средств, но в своей цели он все еще уверен. Никакой демократический, или хотя бы относитель- но демократический режим в истории не был основан на стремлении к великим отвлеченным целям, в ущерб осуществлению мелких повседневных задач. И вместе с тем, каждый такой режим, как бы походя и само со- бой, достигал великих целей. Зато все деспотические режимы пытались оправдать себя высокими целями. Но ни один деспотический режим никакой высокой цели не достиг. 189 НОВЫЙ КЛАСС Абсолютная неразборчивость в средствах вполне со- ответствует, как грандиозности коммунистических це- лей, так и их явной нереальности. Применяя революционные методы, современный ком- мунизм сумел разрушить одну форму общества и дес- потически установить другую. Сначала он руководил- ся самыми прекрасными исконными человеческими идеалами равенства и братства. Но позже эти же идеа- лы стали служить ему прикрытием для установления любыми средствами своей безраздельной власти. Достоевский в «Бесах» так говорит о Шигалеве устами Петра Верховенского: ' «У него хорошо в тетради... каждый член общества смотрит один за другим и обязан доносом. Каждый принадлежит всем и все каждому. Все рабы, и в раб- стве равны. В крайних случаях клевета и убийство, а, главное, равенство... Рабы должны быть равны: без деспотизма еще не бывало ни свободы, ни равенства». Таким образом, когда целью оправдывают средства, эта цель становится все более далекой и нереальной, а безобразная реальность средств все более очевид- ной и невыносимой. 190 Глава восьмая СУЩНОСТЬ КОММУНИЗМА 1 Ни одна из теорий о сущности современного ком- мунизма не исчерпывает вопроса. Не претендует на это и предлагаемая мной теория. Современный комму- низм — продукт целого ряда причин, исторического, политического, идеологического, национального и ин- тернационального характера. Всякий категорический ответ на вопрос об его сущности рискует быть ве- точным. Сущность современного коммунизма вообще была неясна, пока он ее не обнаружил в самом ходе сво- его развития. Только когда он достиг зрелости, стала очевидной настоящая природа его власти, его соб- ственничества, его идеологии. Покуда он был юн, по- куда он почти из одной только идеологии и состоял, едва ли было возможно разглядеть истинную его сущность. Да и сейчас — развитие его продолжается. Смотреть на него, как на нечто вполне законченное, нельзя. А потому и распознавание его — дело мед- ленное и трудное, для которого требуется большое количество направленных к одной цели усилий. Современный коммунизм является созданием много- численных авторов, стран и движений. Правда о ком- мунизме обнаруживается постепенно, параллельно с развитием самого коммунизма. Окончательная сущ- 191 НОВЫЙ КЛАСС ность коммунизма еще неизвестна, так как он не за- вершил своего развития. Тем не менее, в большинстве теорий, касающихся коммунизма, есть известная доля истины. Каждой из них удавалось, обычно, уловить какую-нибудь одну его сторону или черту. Две из этих теорий можно считать основными. Первая утверждает, что современный коммунизм — нечто вроде новой религии. В нашем анализе мы уже установили, что это неверно, что он — не религия и не церковь, хотя в нем есть элемеыты и того и дру- гого. Вторая теория рассматривает коммунизм, как рево- люционный социализм, иначе говоря, как движение, возникшее в результате развития современной про- мышленности, современного капитализма и в ответ на особые нужды и запросы пролетариата. Мы уже ви- дели, что и эта теория только отчасти верна; совре- менный коммунизм возник в промышленно развитых странах. В качестве социалистической идеологии он был ответом на страдания трудящихся масс в период индустриальной революции. Но придя к власти в про- мышленно отсталых странах, он превратился в нечто совсем иное — в эксплуататорскую систему, не толь- ко не отвечающую интересам пролетариата, но и про- тиворечащую большинству из них. Высказывался также взгляд, что современный ком- мунизм, это всего лишь современная форма деспо- тизма, того деспотизма, к которому люди всегда скло- нялись, как только достигали власти, причем совре- менная экономика, требующая централизованного ру- ководства, дала этому деспотизму возможность стать абсолютным. В таких воззрениях тоже есть доля исти- ны: современный коммунизм, это и в самом деле сов- ременный деспотизм, неизбежно стремящийся к тота- литарной власти. Однако, не все виды современного деспотизма представляют собой разновидности ком- мунизма, и к тому же все они менее тоталитарны, чем коммунизм. 192 УЩНОСТЬ КОММУНИЗМА Таким образом, какую бы теорию мы ни взяли, мы идим, что она объясняет только какую-нубидь од- -У черту коммунизма и содержит часть истины, но не сю истину о нем. Мою теорию, точно так же законченной считать ельзя. Это неустранимый недостаток всякого опре- еления таких текучих, меняющихся явлений, как со- циальные группировки и движения. Но в главных чертах сущность современного комму- изма все-таки можно установить, и мы ее уже в этой ниге установили. Формы его, однако, постоянно ме- няются; без этих перемен он не мог бы существовать; изменения формы отражаются и на сущности. Необ- одимо поэтому изучать эти перемены и постараться роанализировать глубже однажды найденную уже істину. Сущность современного коммунизма — продукт осо- ых условий, исторических и других. Но как только оммунизм становится силен, сама эта его сущность елается фактором, определяющим его развитие. Нуж- о поэтому изучать эту сущность, применительно к ем условиям, в которых он проявляется и действует данный момент. 2 Теория, утверждающая, что современный коммунизм разновидность современного тоталитаризма, не толь- ко самая распространенная, но и самая верная из всех. I :адо только условиться о том, как понимать этот тер- цин «современный тоталитаризм», когда речь идет о і оммунизме. Современный коммунизм, это тот вид тоталитарно- ю владычества, который включает в себя три фактора: іласть, собственность, идеологию. Все они монополи- ; ированы одной и единственной партией, или, по цоей терминологии, новым классом, и, в настоящее іремя, олигархией этой партии или этого класса. Ни- і акая другая тоталитарная система в истории, даже в 19В НОВЫЙ КЛАСС современной истории, не включала в себя одновре- менно все эти три фактора, а потому и не достигала такого абсолютного господства над народом. Когда рассматриваешь эти факторы поочередно, приходишь к заключению, что власть, это тот из них, который играл и все еще играет наиболее важную роль в развитии коммунизма. Возможно, что второй или третий фактор когда- нибудь возьмет верх над фактором власти, но на ос- нове теперешних условий, этого сказать нельзя. Я считаю, что власть все еще остается основной чертой коммунизма. Коммунизм возник сперва, как идеология, правда уже содержавшая в себе зародыш его тоталитарной и монополистической природы, но и в настоящее время можно с уверенностью утверждать, что идеи не игра- ют больше основной, решающей роли во владычестве коммунизма над народом. Коммунизм, как идеология, отжил свой век. Ничего нового он миру уже не ска- жет. Другое дело — власть и собственность. Можно сказать, что борьба за власть, за физиче- ское, умственное или экономическое преобладание, всегда играла первенствующую роль в политике и в общественной жизни вообще. Доля правды в этом есть. Но современный коммунизм искал и добился не | просто власти, а чего-то большего, — такой власти,) которая распространяется на все народное богатство, на все мышление народа. И власть эта превратилась для него в самоцель. Советский коммунизм, наиболее развитой из всех, прошел в своем развитии через три фазы, — как и коммунизм в других странах, где партия пришла к власти, кроме Китая, который пока дальше второй фазы не пошел. Три фазы эти — революционный, догматический и недогматический коммунизм. В общих чертах их мож- но охарактеризовать так. Первая фаза — революция или захват власти; Ленин. Вторая фаза — «социализм» или создание системы; Сталин. Третья фаза — «за- 194 СУЩНОСТЬ КОММУНИЗМА конность» или стабилизация системы; так называемое «коллективное руководство». Важно отметить, что эти три фазы резко одна от другой не отграничены; элементы любой из них мож- но обнаружить в двух других. В ленинский период было сколько угодно догматизма, и так называемое «строительство социализма» при нем уже началось. Сталин не отказался от революции и не отбросил тех элементов догмы, которые противоречили создавае- мой им системе. Теперешний, недогматический ком- мунизм недогматичен лишь относительно: он просто не отказывается из догматических соображений даже от малейшей практической выгоды для себя, и, поль- зуясь этими выгодами, он в то же время безжалостно подавляет даже самые робкие сомнения в истинности его догмы. Сообразуясь со своими практическими нуждами и возможностями, он, даже, подчас, сверты- вает паруса революции, останавливает свою военную экспансию. Но это вовсе не значит, что он и в самом деле отказался от экспансии и от войны. Деление на три фазы верно лишь в принципе и в общих чертах. Четко очерченных фаз, да еще в точ- ности соответствующих определенным периодам в жиз- ни отдельных стран, установить нельзя. Границы их текучести и формы, принимаемые ими в разных стра- нах, различны. Югославия, например, прошла через все три фазы в сравнительно короткое время и при все том же руководстве,, менявшем свои взгляды и свои методы действий. Во всех трех фазах фактор власти играл повсюду первенствующую роль. В период революции нужно было захватить власть; во время «строительства со- циализма» нужно было, пользуясь той властью, соз- дать новую социальную систему; нынче та же власть призвана эту систему охранять. В ходе развития от первой к третьей фазе, власть перестала быть средством и стала самоцелью. Соб- ственно, власть всегда была целью в некоторой мере, но коммунистические вожди отчета себе в этом не от- 195 НОВЫЙ КЛАСС давали, считая, что они пользуются властью лишь, как средством для достижения идеальной цели. Одна- ко, именно потому, что власть служила средством для утопического преобразования общества, она и не мог- ла сама не превратиться в цель, и притом в самую важную, в основную цель коммунизма. В первой и во второй фазе власть могла еще казаться только сред- ством. Но теперь, с наступлением третьей фазы, уже нельзя скрыть, что власть для коммунизма — само- цель; что она — сущность коммунизма. Чем больше он отмирает, как идеология, тем сильней цепляется за власть. В революции, как и в любой войне, все было сосре- доточено естественным образом на вопросе о власти: войну надо было выиграть. В период индустриализа- ции тоже еще можно было ставить власть во главу уг- ла: без нее нельзя было построить так называемое «социалистическое общество», то есть, проще говоря, новую промышленность. Но по мере того, как все это отходило в прошлое, становилось очевидным, что власть при коммунизме — не только средство. Нынче она его главная, если не единственная цель. Или, вернее, она для нового класса и цель, и сред- ство одновременно. Она ему нужна для охраны его привилегий и собственности, но поскольку эта особая форма собственности неотделима от власти, власть и собственность, средство и цель сливаются в одно. Другие классы, порой, и умели, быть может, сохра- нять собственность без монополии власти или власть без монополии собственности; но для нового класса, образовавшегося благодаря коммунизму, это было до сих пор невозможно и вряд ли окажется возможным в будущем. Через все три фазы его развития власть была для коммунизма тайной, невидимой, не подлежащей об- суждению, но естественной и основной целью. Функ- ция ее менялась в зависимости от потребностей момен- та. В первой фазе, идеи были движущей силой и тре- бовали захвата власти; во второй фазе, власть сама была движущей силой и требовала своего сохране- 196 1 УЩНОСТЬ КОММУНИЗМА і ия; нынче «коллективное руководство» только к ее іребованиям и прислушивается, а других вообще не ! нает. Власть, это альфа и омега современного коммуниз- ма, хочет он того или не хочет. Идеи, философские и моральные принципы, нация, ! арод, его история, отчасти даже собственность — і сем этим можно поступиться, но не властью. Пото- пу что отрекаясь от власти, коммунизм отрекся бы от амого себя. Отдельные люди могут это сделать. Но гласе, партия, олигархия этого сделать не могут. I ласть, это их цель, это смысл их существования. I сякая власть, будучи средством, в то же время стано- іится и целью — для тех, что стремится к ней. Для і оммунистов она — цель, в чистом почти виде, хотя I ы потому уже, что она источник и гарантия всех ривилегий, которыми они пользуются. Собственность і равящего класса, это не что иное, как власть его над народным имуществом. А духовное владычество его іиждется на его власти запрещать и разрешать идеи, ! бъявлять правоверной или крамольной ту или иную человеческую мысль. Именно эта гипертрофия власти при коммунизме и і тличает его от всех других политических систем. I Іменно жажда власти и делает тоталитарным, нетер- і имым, замкнутым в себе. Если бы у него были дру- і ие цели, кроме власти, пришлось бы допустить и дру- іие силы, соперничающие с ним, и которые вошли I ы с ним в законную борьбу. Как именно мы определим современный коммунизм, і ожалуй, не так уж важно. Но для целей анализа какое-то определение все-таки нужно, даже если су- ! чествующее положение вещей и не благоприятствует і икакому определению. Я имею в виду то положе- і ие вещей, при котором коммунисты прославляют івою систему, как «социализм», «бесклассовое обще- і тво» или «осуществление извечной мечты человече- гтва», а их противники объясняют ее случайным успе- хом террористической группы и называют бессмыс- ленной тиранией или бедствием для человечества. 197 НОВЫЙ КЛАСС Всякое научное определение вынуждено пользовать- ся имеющимися налицо общими понятиями. Но есть ли в науке об обществе какая-либо категория, куда, пусть даже с известной натяжкой, можно было бы втиснуть современный коммунизм? Как и многие другие авторы, исходившие из других позиций, я, в недавние годы, истолковывал коммунизм, как государственный капитализм или, вернее, как го- сударственный капитализм, ставший тоталитарным. Это толкование пришлось по вкусу вождям юго- славского коммунизма во время их конфликта с пра- вительством Советского Союза. Но в соответствии с тем правилом, что, когда дело касается практических требований момента, всякие, даже самые «научные» анализы теряют силу, югославские партийные вожди отказались от этого толкования после своего «прими- рения» с советским правительством, и снова провоз- гласили Советский Союз социалистической страной. Одновременно они заявили устами Тито, что совет- ское империалистическое покушение на независимость Югославии было трагическим недоразумением, выз- ванным «произволом отдельных личностей». Современный коммунизм и в самом деле похож, в основных своих чертах, на государственный капита- лизм, возведенный в высшую степень, ставший тота- литарным. На эту мысль наводят и его историческое происхождение, и те задачи, что стояли перед ним. Он провел такую же индустриализацию, какую рань- ше проводил капитализм, с той только разницей, что на этот раз она была проведена с помощью госу- дарственного аппарата. Но некоторых оговорок это определение все же требует. Если бы при коммунизме государство было соб- ственником от имени общества или народа, то формы государственной власти менялись бы в зависимости от меняющихся нужд общества и народа. Государ- ство, по своей природе, — орган единства и гармонии в обществе, а не только воплощение насилия. Госу- дарство не может быть одновременно собственником и правителем. При коммунизме это иначе. Государ- 198 СУЩНОСТЬ КОММУНИЗМА ство является орудием и всегда подчинено интере- сам единственного собственника и единственной по- литической группы. Государстсвенную собственность в западных стра- нах скорее можно рассматривать как государственный капитализм, чем государстсвенную собственность при коммунизме. Нередко также утверждение, что совре- менный коммунизм — не что иное, как государствен- ный капитализм (с ударением на слово капитализм) диктуется «угрызениями совести» тех, кто разочаро- вался в коммунизме и кому захотелось вследствие это- го приравнивать его зло ко злу капитализма. С дру- гой стороны, раз при коммунизме нет частной соб- ственности, а есть лишь собственность, формально принадлежащая государству, то представляется впол- не логическим приписывать все зло государству. Кро- ме того, это приравниванье коммунизма к государ- ственному капитализму нравится также и тем, кто ви- дит в частном капитализме «меньшее зло». Эти люди любят говорить, что коммунизм — худший вид капи- тализма. Что же касается разговоров о том, что со- временный коммунизм — переход к чему-то иному, то они уж окончательно никуда не ведут и ничего не объясняют. Ведь нет ничего на свете, что не было бы переходом к чему-либо иному. Даже если согласиться с тем, что в коммунизме есть много черт всеобъемлющего государственного капитализма, то все же есть в нем и столько черт, принадлежащих ему одному, что правильнее считать его особой, не совпадающей ни с какой другой соци- альной системой. У современного коммунизма есть своя особая сущ- ность, не позволяющая смешивать его ни с чем дру- гим. Коммунизм, хоть и включает в себя черты самых разнообразных других систем — феодализма, капита- лизма и даже рабовладельческого строя — остается все же самим собой и особой, независимой от дру- гих системой. 199 Глава девятая НАЦИОНАЛЬНЫЙ КОММУНИЗМ 1 По своей сути, коммунизм везде один, но в каждой отдельной стране он осуществляется в различной сте- пени и по разному. Вот почему и можно говорить о различных коммунистических системах, как о различ- ных формах одного и того же явления. Различия, существующие между коммунистически- ми странами — те самые различия, которые Сталин тщетно пытался силой устранить — проистекают пре- жде всего из различия исторических предпосылок. Даже самое поверхностное наблюдение показывает, например, что современная советская бюрократия кое в чем связана преемственно со старым строем, при ко- тором чиновники, как отметил Энгельс, составляли «особый класс». То же, отчасти, можно сказать об югославском коммунистическом режиме. После их при- хода к власти, коммунистам приходится иметь дело в разных странах с весьма различными общественными условиями, различным уровнем культуры и техники, с исторически сложившимся различием народов. Раз- личия эти влияют и на дальнейший ход событий. По- скольку обстоятельства, приведшие их к власти, были в общем одинаковы и поскольку им пришлось вести борьбу против тех же внешних и внутренних врагов, коммунисты в отдельных странах действовали более 200 НАЦИОНАЛЬНЫЙ КОММУНИЗМ ‘или менее одинаковым образом и опирались при этом Іна ту же самую идеологию. Однако, тот международ- ный коммунизм, который был некогда исходной точ- ной и в то же время задачей коммунистических рево- люционеров, постепенно переродился, как и все про- чее в коммунистической системе, и стал ареною борь- бы между коммунистическими бюрократиями, враж- дующими между собой сплошь и рядом из национа- листических побуждений. От прежнего интернацио- нального пролетариата осталась лишь голая доктрина, лишенная содержания, слова, за которыми кроются национальные и интернациональные интересы, стрем- ления и планы различных коммунистических олигар- хий, прочно окопавшихся, каждая в своей стране. Одинаковая идеология, одинаковое отношение к вла- істи и собственности и сходная точка зрения в между- і ародных вопросах неизбежно связывают коммуни- стические страны в одно целое. Но было бы ошибкой і:е учитывать или недооценивать столь же неизбежных ( азличий, противополагающих их одна другой. Для каждой из них, не меньшую роль, чем коммунизм, как : аковой, играют те местные условия, от которых за- висят степень и метод его проведения в жизнь. Пусть национальные формы коммунизма и похожи одна на і ругую, но иначе как в национальной форме комму- низм не может существовать. Чтобы остаться у власти н должен стать национальным. Государственный строй, режим собственности и идеология во всех коммунистических странах те же, или почти те же. Больших различий тут быть и не ічожет, потому что в основе повсюду лежит тот же і ринцип — абсолютная власть. Но если коммунисты орожат своей победой и хотят пользоваться ее пло- ами, им приходится приспособлять степень и способ і воего властвования к национальным условиям. Различия между коммунистическими странами, как равило, соответствуют тому, насколько коммунисты Побились победы и пришли к власти собственными силами . В сущности говоря, только в трех странах в Советском Союзе, Китае и Югославии — они са- 201 НОВЫЙ КЛАСС мостоятельно совершили революцию и начали «строи- тельство социализма». Именно эти три страны и оста- лись независимыми коммунистическими государства- ми. Китай, хоть и находится под сильнейшим влияни- ем Советского Союза, остается все же независимым от него, и то же самое было верно в отношении Югосла- вии даже в период «братской любви» и «вечной друж- бы» с Советским Союзом. В своем докладе на закры- том заседании ХХ-го съезда, Хрущев признал, что в свое время едва удалось предотвратить столкновение между Сталиным и китайским правительством. Конф- ликт с Югославией, таким образом, не был единствен- ным конфликтом этого рода, но лишь первым по вре- мени и самым драматическим. В других коммунисти- ческих странах коммунизм был введен советским правительством насильственно, с помощью «воору- женных миссионеров», то есть, советской армии. По- этому он и следует там советскому образцу, не про- являя таких отличий от него, как в Югославии и Ки- тае. Но по мере того, как правящие бюрократии этих стран крепнут, они начинают сознавать, что повину- ясь Советскому Союзу и копируя во всем советский коммунизм, они ослабляют свое положение. Осознав это, они идут по стопам Югославии, то есть, пытают- ся приобрести независимость. Коммунистические страны Восточной Европы стали сателлитами Советского Союза не потому, что это было им выгодно, а потому, что они были недоста- точно сильны, чтобы это избежать. Как только они становятся сильней, или как только создаются благо- приятные для этого условия, у коммунистов этих стран появляется стремление к независимости и к защите «своих», то есть подвластных им народов от советско- го владычества. Когда коммунистическая революция побеждает в какой - либо стране и власть переходит к новому классу, этот новый класс вовсе не желает от- казываться от своих завоеванных в суровой борьбе привилегий, а если он и подчиняет свои интересы ин- 202 НАЦИОНАЛЬНЫЙ КОММУНИЗМ тересам такого же класса в другой стране, то разве лишь во имя идеологической солидарности. В тех странах, где местные коммунисты добились победы собственными силами, они стремятся и дальше итти по собственному пути. Отсюда происходят тре- ния с другими коммунистическими государствами, осо- бенно с Советским Союзом, наиболее мощным и наи- более империалистическим из них. Правящая коммуни- стическая бюрократия тех стран, где она самостоятель- но пришла к власти, уже вкусила сладость этой власти и сладость обладания так называемой «обобществлен- ной» собственностью. Государство, которым она пра- вит, она считает «своим» государством, и свою власть над ним рассматривает, как национальную государ- ственную власть. Естественно поэтому, что она тре- бует равенства в отношениях с другими коммунисти- ческими государствами. Это не значит, что если дело дойдет до конфликта, он так и останется конфликтом между двумя правящи- ми бюрократиями. В такой конфликт неизбежно втя- нутся и все революционные элементы в вассальной стране, во-первых, потому что они не склонны тер- петь чужеземное государство, а во-вторых, потому что по их мнению отношения между коммунистиче- скими государствами должны быть и на деле таким же образцом совершенства, каким изображают их в теории. При таком конфликте и народные массы, жаждущие независимости, не могут оставаться равно- душными, тем более, что такой конфликт и вообще выгоден для них. Он избавляет их от необходимости платить дань иностранному правительству, а давление со стороны их собственного правительства, которому больше незачем копировать чужие приемы, да и не- ловко подражать им, тоже уменьшается. Легко втяги- ваются в такой конфликт и другие, некоммунистиче- ские силы, но сущность его от этого не меняется, как и сам конфликт не меняет характера столкнувших- ся в нем партийных бюрократий. Ни советские, ни юго- славские коммунисты не перестали быть тем, чем они были, ни во время, ни после их ссоры. Тот факт, что 203 НОВЫЙ КЛАСС монополию свою они укрепили в разной степени и разными путями, позволил им, правда, отрицать суще- ствование социализма в лагере противника. Но как только они примирились между собой, они снова при- знали, что социализм есть и там и тут, потому что осознали необходимость согласиться на некоторые различия, ради сохранения того общего, которое бы- ло и осталось самым для них важным. Вассальные коммунистические правительства в стра- нах Восточной Европы не только могут заявить, но и непременно заявят рано или поздно о своей независи- мости от советского правительства. Никто не может сейчас сказать, как далеко зайдет это стремление к независимости и какие трения оно вызовет. Конечный результат зависит от многих непредвиденных усло- вий, внутренних и внешних. Но нет никакого сомнения в том, что национальные коммунистические бюрокра- тии стремятся к большей полноте власти для самих себя. Это показали процессы против сторонников Тито, при Сталине, в странах Восточной Европы; это показывает также требование «собственного пути к социализму», получившее за последнее время столь резкое выражение в Польше и в Венгрии. Советскому правительству причиняет трудности не только нацио- нализм, проявляемый восточноевропейскими коммуни- стическими правительствами, но еще и тот, что про- являют правительства советских республик (Украина, Кавказ). Важную роль во всем этом играет то обстоя- тельство, что Советский Союз оказался неспособным и вряд ли окажется способным в будущем ассимили- ровать экономику восточноевропейских стран. Стремления к национальной независимости, несом- ненно, еще усилятся в дальнейшем. Их можно усы- пить, задержать на время, то ли грубой силой, то ли устрашающими ссылками на опасность, якобы грозя- щую со стороны «империалистов» или «капитали- стов», но искоренить их нельзя. Напротив, их сила будет расти. Невозможно предвидеть, какие именно формы при- мут взаимоотношения между коммунистическими го- 204 НАЦИОНАЛЬНЫЙ КОММУНИЗМ сударствами. Если сотрудничество между их прави- тельствами может привести в более или менее близ- ком будущем к слияниям и федерациям, то конф- ликты между ними столь же легко могут вызвать войну. Открытый вооруженный конфликт между Советским Союзом и Югославией был предотвращен не из-за сходства их государственного строя, называемого со- циалистическим, а потому что не в интересах Сталина было итти на конфликт, размеры которого нельзя бы- ло предвидеть. Взаимоотношения коммунистических государств зависят от всех тех факторов, которые и вообще влияют на политические события. Но ясно также, что в ближайшее время интересы отдельных коммунистических бюрократий, тяготеющих то к еди- нению, то к обособлению, вместе с неустранимой тен- денцией ко все большей национальной независимости, будут играть в этом вопросе весьма существенную роль. 2 Понятия «национальный коммунизм» не существо- вало до конца второй мировой войны, когда советский империализм стал угрожать не только капиталистиче- ским, но и коммунистическим странам. Приобрело оно смысл главным образом в результате конфликта между Советским Союзом и Югославией. Отказ так называе- мого «коллективного руководства» Хрущева-Булга- нина от сталинских методов может, вероятно, смягчить отношения между Советским Союзом и другими ком- мунистическими странами, но разрешить этот вопрос полностью не может. Политика Советского Союза связана не только с коммунизмом, но и с империализ- мом советского государства. Империализм этот спо- собен изменить свою форму и свои приемы, но он так же не может исчезнуть, как не могут исчезнуть стрем- ления других стран к независимости. Да и не только к независимости. При благоприятных обстоятельствах, они и сами будут тяготеть к империализму. 205 НОВЫЙ КЛАСС В развитии внешней политики Советского Союза были две империалистических фазы. По началу поли- тика эта сводилась почти исключительно к расшире- нию советского влияния путем революционной про- паганды в других странах. В высших партийных кру- гах наблюдались, правда, и тогда сильные империали- стические тенденции в отношении, например, Кавказа. Но все же, по моему, нет достаточных оснований считать эту первую революционную фазу безусловно империалистической, тем более, что и вся тогдаш- няя политика Советского Союза была скорее оборо- нительной, чем наступательной. Если, таким образом, революционную фазу не счи- тать империалистической, то можно сказать, что им- периализм начался одновременно с победой Сталина, с индустриализацией и с установлением власти ново- го класса в 30-х годах, когда сталинское правитель- ство перешло к действию и сразу же далеко отошло от всех прежних пацифистских и антиимпериалисти- ческих позиций. Отразилась она и на смене лиц, лю- безного, разговорчивого и до известной степени прин- ципиального Литвинова заменил угрюмый и бесприн- ципный Молотов. Империалистическая политика Советского Союза целиком проистекает из эксплуататорской и деспоти- ческой природы нового класса. Но для того, чтобы он мог проявить свои империалистические склонности, нужны были благоприятные условия и он сам должен был достаточно окрепнуть. Условия эти наступили и сил у него накопилось довольно, к тому времени, как началась вторая мировая война. Для империалисти- ческих замыслов открылось широкое поле действия. Маленькие балтийские государства, например, не мог- ли представлять опасность, особенно при современ- ной военной технике, для такого колосса, как Совет- ский Союз. К тому же они были союзниками и отнюдь ни о каком нападении не помышляли. Но уж слишком лакомый кусок представляли они собой для ненасыт- ных вожделений советской партийной бюрократии. 206 НАЦИОНАЛЬНЫЙ КОММУНИЗМ Во время второй мировой войны коммунистический интернационализм, являвшийся уже раньше неотъем- лемой составной частью советской внешней политики, стал отвечать интересам правящей бюрократии, и ор- ганизация, служившая воплощением этого интерна- ционализма, оказалась ненужной. Мысль о роспуске Коммунистического Интернационала (Коминтерна) по- явилась, по свидетельству Георгия Димитрова, после аннексии балтийских стран и в период сотрудничества с Гитлером, хоть и была осуществлена лишь во второй фазе войны, в период союза с западными державами. Коминформ, в который вошли коммунистические партии восточноевропейских стран, Франции и Ита- лии, был создан по инциативе Сталина, с целью обес- печить советское владычество в странах-сателлитах и усилить советское влияние в Западной Европе. Мож- но сказать, что в некоторых отношениях Коминформ был еще хуже, чем Коминтерн, в котором, хоть он и под- чинялся полностью советскому руководству, были все же формально представлены все коммунистические пар- тии. Коминформ был уже без всяких оговорок простым проводником советского влияния. В частности, зада- ча его, как показал конфликт с Югославией, заклю- чалась в том, чтобы приструнивать правительства и выпрямлять партийную линию в тех коммунистических странах, где наблюдался рост национального комму- низма. После смерти Сталина Коминформ был распу- щен. Пришлось и советскому правительству, дабы из- бежать крупных и опасных ссор, принять тезис, ес- ли не национального коммунизма, то по крайней мере «разных путей к социализму». Эти организационные перемены коренились в более глубоких переменах экономического и политического характера. Покуда коммунистические партии Восточ- ной Европы были слабы, а Советский Союз не был достаточно силен экономически, советскому прави- тельству только и оставалось, что прибегать к адми- нистративному воздействию для подчинения себе во- сточноевропейских стран, так что нужно думать, он прибегал бы к такого рода приемам, даже при отсут- 207 НОВЫЙ КЛАСС ствии специфически сталинского произвола и деспо- тизма. Советскому империализму приходилось урав- новешивать свою экономическую слабость особенно энергичными политическими мерами, вплоть до мер полицейских и военных. Военный империализм, кото- рый был всего лишь усовершенствованным продолже- нием военно-феодального империализма царских вре- мен, лучше всего соответствовал также и внутренней структуре Советского Союза, в которой полицейский и административный аппарат, находившийся в распо- ряжении одного человека, играл первенствующую роль. Сталинизм был смесью .единоличной коммуни- стической диктатуры с империализмом и милитариз- мом. Империализм этот все время принимал новые фор- мы. Вот некоторые из них: смешанные акционерные общества; погашение экспорта восточноевропейских стран путем политики цен, искусственно удерживае- мых на уровне ниже среднего мирового уровня; столь же искусственное создание «социалистического ми- рового рынка»; строгий надзор за поведением вас- сальных партий и правительств; превращение искон- ной привязанности коммунистов к «социалистическо- му отечеству» в прямое обоготворение советского го- сударства, Сталина и всех сталинско-советских ме- тодов. Но что тем временем произошло? В среде совет- ского правящего класса произошли под сурдинку пе- ремены и только личность Сталина предупредила их оглашение. Такие же перемены, в другой форме, име- ! ли место в восточноевропейских странах. Новые на- | циональные бюрократии стремятся ныне к окончатель- ной консолидации своей власти, но наталкиваются при этом на трудности, вызванные давлением со сто- роны советского правительства. Прежде они отказыва- лись от всего национального ради захвата власти, но теперь такой отказ был бы препятствием к дальнейше- му их властвованию. Кроме того, и для советского пра- вительства стало неудобным продолжать рискованную сталинскую политику изоляции и военного давления, 208 НАЦИОНАЛЬНЫЙ КОММУНИЗМ и, проповедуя антиколониализм, в то же время дер- жать под своим ярмом европейские страны. После долгих колебаний советскому руководству пришлось признать, что югославских коммунистов на- прасно обзывали гитлеровцами и американскими шпи- онами только потому, что они защищали свое право строить и укреплять свою коммунистическую систему по своему. Тито стал самой выдающейся личностью в современном коммунизме. Принцип национального коммунизма получил официальное признание. Но тем самым Югославия перестала быть единственным источ- ником новшеств в коммунизме. Югославская револю- ция отошла в прошлое и для страны началось обыкно- венное будничное существование. Вчерашние враги не стали от этого закадычными друзьями и их разно- гласия не пришли к концу. Это было всего лиш. на- чалом новой фазы. Для Советского Союза эта новая фаза характери- зуется тем, что его империалистическая политика осу- ществляется теперь прежде всего в области экономи- ки. По крайней мере так можно подумать, судя по событиям последнего времени. В настоящее время национальный коммунизм стал явлением всеобщим. В различной степени все комму- нистические партии — за пределами Советского Сою- за, против которого эта тенденция как раз и направ- лена, — охвачены национальным коммунизмом. Соб- ственно советский коммунизм и сам стал национальным коммунизмом с тех пор, как отказался от интернацио- нализма, превратив его, в сталинские времена, всего лишь в орудие своей внешней политики. Но теперь он вынужден, хотя бы и под сурдинку, признать право на такую же перемену и за другими, признать нацио- нальный коммунизм, как новое явление в коммунизме. Изменяясь внутренне, советский империализм вы- нужден был изменить свою позицию и по отношению к внешнему миру. Он ищет теперь не столько админи- стративного властвования над восточноевропейскими странами, сколько экономической интеграции с ними. Эта интеграция осуществляется путем совместного пла- 209 НОВЫЙ КЛАСС нирования в основных отраслях экономики, на которое правительства этих стран пока что охотно соглашают- ся, все еще чувствуя себя более слабыми, как по от- ношению к внешнему миру, так и внутри собствен- ной страны. Такое положение, однако, не может долго продол- жаться, потому что в нем таится радикальное проти- воречие. Национальные коммунистические системы становятся сильнее, но советский империализм от это- го не становится слабей. И советское правительство, и правительства восточноевропейских стран, вклю- чая Югославию, путем соглашений и сотрудничества, ищут укрепления самого для них главного: власти и собственности правящего класса. Но если в отно- шении собственности и можно прийти к компромиссу, то в отношении власти это куда трудней. Поэтому, хоть условия для дальнейшей экономической интегра- ции с Советским Союзом и создаются, но условия, ведущие к политической независимости восточноев- ропейских стран создаются еще быстрей. Советский Союз не отказался от верховной власти над этими странами, но правительства этих стран тоже не отка- зались от стремления добиться рано или поздно чего- то похожего на независимость Югославии. Конечно, добьются они той же степени независимости только, если это позволит и их внутренняя сила и междуна- родная обстановка, но, во всяком случае, то призна- ние «своего пути к коммунизму», на которое при- шлось таки, хоть и со скрежетом зубовным, пойти со- ветскому правительству, имеет огромное значение и таит в себе значительную опасность для советского империализма. Связано оно в известной мере и с допущением сво- бодной дискуссии; это значит, что от политической независимости намечается переход к независимости идейной. Отныне, судьба некоторых «ересей» в ком- мунизме будет зависеть не только от терпимости со- ветского руководства, но и от возможностей, предо- ставленных этим ересям в других коммунистических государствах. Отклонения от линии советского руко- 210 НАЦИОНАЛЬНЫЙ КОММУНИЗМ водства, стремящегося удержать свое влияние в ком- мунистическом мире на так называемой «доброволь- ной» или «идеологической» основе, будет уже не- возможно остановить. Кроме того, и само советское руководство теперь уже не то, каким оно когда-то было. Оно утратило монополию на новые идеи и моральное право пред- писывать единственно дозволенную политическую ли- нию. Отрекшись от Сталина, оно отреклось и от своего идеологического главенства. В самом Совет- ском Союзе эпоха коммунистических самодержцев пришла к концу и началось царствование посред- ственных коммунистических бюрократов. «Коллективное руководство» не предвидело тех труд- ностей, что возникли в результате самого развития коммунизма, как внутри страны, так и вне ее. Но что им оставалось делать? Сталинский империализм был слишком крайним, слишком опасным, да и не достигал желаемых результатов. При Сталине не только народ, но и сами коммунисты роптали, и притом в период очень напряженного международного положения. Мировой центр коммунистической идеологии нахо- дится в полном распаде. Единство мирового коммуни- стического движения нарушено и нет никаких при- знаков того, что его можно будет восстановить. Но точно так же, как переход от Сталина к так называе- мому «коллективному руководству» не изменил сущ- ности коммунизма в Советском Союзе, так и нацио- нальный коммунизм, несмотря на все растущую воз- можность освобождения от советского владычества, оказался неспособным изменить ту же самую свою внутреннюю сущность, которая заключается в предо- ставлении партийной бюрократии абсолютной моно- полии на власть, собственность и идеологию. Правда, он значительно смягчил нажим, и несколько ограничил монополию в области сельского хозяйства. Но нацио- нальный коммунизм остается коммунизмом, не хочет и не может быть ничем другим; да и как он ни бьется, все-таки продолжает что-то притягивать его к его источнику, Советскому Союзу. Он неспособен отде- 211 НОВЫЙ КЛАСС лить свою судьбу от судьбы коммунизма и порвать цепь, приковывающую его страну ко всем другим ком- мунистическим странам и движениям. Национальный коммунизм опасен для советского им- периализма, особенно для империализма сталинского типа, но не для коммунизма, как такового: он не ме- няет его сущности. Напротив, там, где коммунизм на- ходится у власти, эта его национальная окраска мо- жет его даже укрепить и сделать его более приемле- мым для внешнего мира. Национальный коммунизм соответствует недогматической — послесталинской и антисталинской — фазе в развитии коммунизма. Эта фаза, пока что, именно в нем и получила конкретное свое осуществление. 3 Национальный коммунизм не может в корне изме- нить ни существующие ныне международные отноше- ния, ни положение вещей внутри рабочего движе- ния. Но влияние его, и тут и там, может быть весьма значительным. Так, например, югославский коммунизм, в качестве одной из форм национального коммунизма, сыграл чрезвычайно важную роль в ослаблении советского империализма и в развенчании сталинизма внутри коммунистического движения. Перемены, происходя- щие в Советском Союзе и в восточноевропейских странах, обусловлены, разумеется, положением внут- ри каждой из этих стран. Но все же начались эти перемены в Югославии, и там же впервые получили законченный облик. Таким образом, югославский на- циональный коммунизм, во время конфликта со Ста- линым, фактически положил начало послесталинской фазе в развитии коммунизма. Тем самым он вызвал изменения во всем коммунизме, как целом, но на меж- дународные отношения и на некоммунистическое ра- бочее движение решающего влияния не оказал. 212 НАЦИОНАЛЬНЫЙ КОММУНИЗМ Ожидания, что югославский коммунизм будет раз- виваться в сторону демократического социализма или что он послужит мостом между социал-демократией и коммунизмом, оказались ошибочными. Среди самих югославских руководителей возникли разногласия по этому вопросу. В период советского давления на Юго- славию, они выражали горячее желание сблизиться с социал-демократами. Но в 1956-ом году, в период примирения с Советским Союзом, Тито высказал мне- ние, что и Коминформ и Социалистический Интерна- ционал одинаково не нужны, несмотря на то, что Со- циалистический Интернационал бескорыстно защищал Югославию, тогда как Коминформ усердно нападал на нее. Следуя своей политике так называемого ак- тивного сосуществования, отвечавшей их интересам в данный момент, югославские руководители называ- ли обе эти организации «неумеренными», «крайними», обвиняя их в том, что они представляли два враждеб- ных блока. Говоря так, они принимали свои желания за действительность и, в угоду своим преходящим ин- тересам, затушевывали глубокие исторические и со- циальные различия. Не подлежит сомнению, что Коминформ был ору- дием Сталина в его стремлении создать коммунисти- ческий военный блок. Что же касается Социалисти- ческого Интернационала, то будучи западноевропей- ской организацией, он тем самым связан с западным блоком и с Атлантическим Пактом. Он, однако, су- ществовал бы даже, если бы никаких блоков не было. Он, в первую очередь, не что иное, как объединение социалистов в передовых европейских странах, где существует политическая демократия. Военные союзы и блоки — явления временные, а западный социализм и восточный коммунизм отража- ют каждый по своему, гораздо более глубокие и устойчивые тенденции развития. Контраст между коммунизмом и социал-демокра- тией — не столько результат различных принципов, сколько различных направлений развития, как в об- ласти экономики, так и в области идей. Столкновение 213 НОВЫЙ КЛАСС между Мартовым и Лениным на Втором Съезде русских социал-демократов в Лондоне, в 1903- ем году, по воп- росу о членстве в партии и о большем или меньшем значении централизма и дисциплины в ней — то столк- новение, которое английский историк Дейчер назвал на- чалом величайшего раскола в истории — имело гораздо более широкие последствия, чем это возможно было тогда предвидеть. С этого момента началось образо- вание не просто двух движений, но и двух противо- положных одна другой общественных систем. Раскол между коммунистами и социал-демократами нельзя будет устранить до тех пор, пока не изменится самая сущность этих двух движений или те условия, которые в конечном счете привели к расколу. В те- чение полустолетия, несмотря на отдельные попытки сближения, пропасть между ними все расширялась и природа их становилась все более различной. Теперь социал-демократия и коммунизм, это не просто два движения, это два мира. Национальный коммунизм, сколько бы он ни отхо- дил от советского руководства, раскол этот устранить не мог. Он только обходил его, как это показало сотрудничество югославских коммунистов с социал- демократами, которое было скорее видимым, чем ре- альным, скорее вежливым, чем искренним, и которое не принесло ни той, ни другой стороне сколько-ни- будь важных или просто ощутимых результатов. По совершенно другим причинам не было достиг- нуто единение и между западными и азиатскими со- циалистами. Теоретически различия между ними были не велики, но оказались велики на практике. В силу чисто национальных условий азиатские социалисты оставались отделенными от западноевропейских со- циалистов. Эти последние, даже выступая как против- ники колониализма, все же остаются представителями стран, эксплуатирующих отсталые страны уже по при- чине самой этой их отсталости. Противоречие между і азиатскими и западноевропейскими социалистами про- сто-напросто отражает, внутри социализма, противо- 214 НАЦИОНАЛЬНЫЙ КОММУНИЗМ речие между отсталыми и передовыми странами. Оно не устраняет внутреннего родства социалистических движений, а только затемняет его в условиях нынеш- ней мировой политики. 4 Национальный коммунизм, вроде того, который су- ществует в Югославии, мог бы иметь огромное зна- чение для коммунистических партий в некоммунисти- ческих странах. Роль его здесь могла бы быть даже и более важной, чем в странах, где коммунистическая партия находится у власти. Это особенно верно в от- ношении компартий Франции и Италии, охватываю- щих значительное большинство рабочего класса, и которые, вместе с некоторыми азиатскими партиями, одни только и пользуются существенным влиянием в некоммунистическом мире. До сих пор проявления национального коммуниз- ма в этих партиях не имели решающего значения и силы. Но проявления эти были все же неизбежны и в конечном счете они способны привести к глубоким и важным переменам в этих партиях. Партиям этим приходится соперничать с социал-де- мократами, которые благодаря своей собственной со- циалистической программе и своим собственным дей- ствиям, могут перетянуть недовольные массы на свою сторону и отвлечь их от коммунизма. Но это не един- ственная причина возможного отхода этих коммуни- стических партий от советского руководства. Дру- гие причины следует искать во все более частых, но всегда неожиданных переменах направления советской компартии, да и других правящих коммунистических партий. Эти перемены вызывают внутренние кризисы в ненаходящихся у власти компартиях. Им приходится отрекаться от того, чему они вчера поклонялись, и менять свою линию по указаниям извне. Если что-ни- будь играет роль в развитии этих партий, так это 215 НОВЫЙ КЛАСС именно судороги такого рода, а никак не враждеб- ная пропаганда и не административное давление. Основную причину отхода коммунистических пар- тий в некоммунистических странах от советского руководства следует искать в общественном строе этих стран. Когда рабочий класс убедится — а он уже и сейчас в этих странах все больше в этом убеждается — что время не за горами, когда он до- бьется демократическими, парламентскими путями, не только улучшения своего положения, но и коренных изменений общественного строя, он, несмотря на свое революционное прошлое, откажется от коммунизма. Только узкая группа партийных доктринеров в таких странах может относиться равнодушно к этому, уже намечающемуся отходу рабочих от партии. Серьез- ные партийные руководители будут стремиться пред- отвратить этот отход, даже ценой ослабления связей с советским партийным руководством. Парламентские выборы, на которых коммунисты в этих странах получают большое число голосов, нельзя считать точным мерилом могущества их партии. Циф- ры тут свидетельствуют, главным образом, о недоволь- стве и о заблуждении народных масс. Массы эти, как покорно они ни следуют за коммунистическими вож- дями, немедленно их покинут, как только им станет ясно, что эти вожди готовы пожертвовать и демокра- тией и конкретными Интересами рабочего класса, ради своих собственных бюрократических интересов, обеспечиваемых так называемой «диктатурой пролета- риата», и ради того, чтобы не порывать связей с со- ветским руководством. Конечно, все это гипотеза. Но нельзя отрицать то, что партии эти уже и сейчас оказались в затруднитель- ном положении. Если они намерены действовать внут- ри демократической парламентской системы, их вож- дям придется, либо отказаться от своего всегдашнего антипарламентаризма, либо перейти к национальному коммунизму, который, в свою очередь, скорей разла- гающе действует на партии, не находящиеся у власти. 216 г НАЦИОНАЛЬНЫЙ КОММУНИЗМ Есть целый ряд факторов, направляющих коммуни- стическое руководство в некоммунистических странах на путь, ведущий к национальному коммунизму. Вот некоторые из них. Рост уверенности в том, что пре- образование общества и улучшение положения рабо- чих может быть достигнуто демократическими сред- ствами. Перемены в курсе советского руководства, ко- торое, развенчав Сталина, само положило конец сво- ему идеологическому главенству. Соперничество со стороны социал-демократических партий. Тенденция, проявляемая Западом к объединению на глубокой и прочной социальной основе, в дополнение к объеди- нению военному. Укрепление военной мощи западно- го блока, которое оставляет все меньше возможностей для «братской помощи» советской армии. Наконец, невозможность возникновения новых коммунистических революций без новой мировой войны. Но в то же время страх перед неизбежными результатами пере- хода к парламентаризму и разрыва с советским руко- водством не позволяет коммунистическим вождям в демократических странах принять какое-либо ясное и твердое решение. Все растущие социальные разли- чия между Западом и коммунистическими странами сказываются с неумолимой силой. Хитрый Тольятти недоумевает, бравый Торез колеблется. Партийные дела становятся слишком сложными для них. Когда Хрущев, в своем выступлении на ХХ-ом съез- де, заявил, что в наши дни к социализму можно прийти парламентским путем, он хотел облегчить этим работу коммунистических партий в «капиталистиче- ских» странах и способствовать сотрудничеству ком- мунистов с социал-демократами в целях образования «народных фронтов». Перспективы этого рода откры- лись, по его словам, в связи с переменами, привед- шими к укреплению коммунизма в обстановке всеоб- щего мира; но выдвигая именно эти перспективы, он, тем самым, и признал невозможность коммунисти- ческой революции в промышленно развитых странах, а вместе с тем и невозможность дальнейшей экспан- сии коммунизма без риска новой мировой войны. 217 НОВЫЙ КЛАСС Политика советского правительства сведена к сохра- нению существующего ныне положения вещей, а ком- мунистическому движению приходится думать о по- степенном завоевании новых позиций новыми путями. В коммунистических партиях некоммунистических стран фактически начался кризис. Если они перейдут к национальному коммунизму, они рискуют потерять свою сущность, а если не перейдут к нему, рискуют потерять своих сторонников. Их вождям, которые во- площают в этих партиях дух коммунизма, придется прибегнуть к самым сложным и бессовестным манев- рам, чтобы выпутаться из этого противоречия. Но мало вероятно, что им удастся остановить разброд и разложение их партий. Слишком уж велико их рас- хождение с подлинными тенденциями развития в их странах и во всем мире. Национальный коммунизм в некоммунистических странах неизбежно ведет к отказу от коммунизма, как такового, или к развалу коммунистических пар- тий. Возможностей у него там больше, чем в комму- нистических странах, но осуществятся они лишь при условии постепенного отхода от коммунизма. Поэто- му идея национального коммунизма может восторже- ствовать в этих партиях лишь преодолев большие трудности, в конце долгого пути, после ряда внут- ренних взрывов. На примере коммунистических партий, не находя- щихся у власти, становится ясно, что национальный коммунизм, несмотря на его стремление дать новый импульс коммунизму и укрепить его, представляет со- бой ересь, которая подтачивает коммунизм в самой его основе. Национальный коммунизм внутренне про- тиворечив. Сущность его та же, что и сущность со- ветского коммунизма, но он хочет оторваться от него и стать чем-то самостоятельным, заключенным в пре- делы одной страны. Национальный коммунизм, это на- чинающееся разложение коммунизма. 218 Глава десятая СОВРЕМЕННЫЙ МИР 1 Для того, чтобы яснее определить международное положение коммунизма в современном мире, необхо- димо вкратце обрисовать этот современный мир. В результате первой мировой войны царская Рос- сия превратилась в государство нового типа; весь ее общественный строй оказался переделанным на новый лад. Другим результатом войны было все более замет- ное отставание Западной Европы от развития техники и экономики в Соединенных Штатах. Вторая мировая война довела бы это различие до еще невиданных размеров, если бы в экономической структуре Соеди- ненных Штатов не произошли грандиозные перемены. Войны не были тут единственной причиной, они лишь ускорили развитие, которое и без них вырыло бы тот ров между Соединенными Штатами и всем остальным миром, который так ясно обнаружился в наши дни. Причины ускоренного развития Соединен- ных Штатов следует искать прежде всего в особых природных и общественных условиях и в особом ха- рактере американской экономики. Американский капи- тализм развивался в другой обстановке, чем европей- ский, и был в полном расцвете, когда европейский капитализм начал уже приходить в упадок. 219 НОВЫЙ КЛАСС В настоящее время ров, о котором идет речь, весь- ма широк. При шести процентах мирового населения Соединенные Штаты давали между первой и второй мировой войной 33 процента мировой продукции, а после второй мировой войны дают 50 процентов. Что касается Европы (не считая СССР), то ее доля в ми- ровой продукции упала — по данным ООН — с 68-ми процентов в 1870 году до 42-х процентов в 1925-29 годах, затем до 34-х процентов в 1937-ом, и наконец, до 25-ти процентов в 1928-ом году. Развитие современной промышленности и техни- ки в колониальных странах также имело большое зна- чение и привело к тому, что большинство из них по- лучили независимость после второй мировой войны. В период между первой и второй мировой войной капитализм прошел через экономический кризис, ко- торый был настолько глубок и имел такие серьезные последствия, что только ослепленные своей доктри- ной коммунисты, особенно коммунисты Советского Союза, не поняли этого. В противоположность кризи- сам 19-го столетия, страшный кризис 1929-го года по- казал, что такие потрясения означают в наше время опасность для всего общественного строя и даже для жизни целых народов. Экономически развитым стра- нам, прежде всего Соединенным Штатам, нужно было найти пути, следуя по которым кризис мог бы быть преодолен. Пути эти вели к плановому хозяйству в государственном масштабе, а перемены, вызванные таким переходом, в свою очередь, имели огромное значение для экономически развитых стран, да и для всего мира, хоть они и не нашли еще себе достаточ- ного признания в экономической теории. В тот же период, в Советском Союзе и в капита- листической Германии развились различные формы тоталитаризма. Германия, в противоположность Соединенным Шта- там, не была в состоянии разрешить проблему внут- ренней и внешней экспансии обычными экономически- ми путями. Война и тоталитаризм были единственным 220 овРЕмтный мир і ыходом для немецких монополистов, и они стали под команду милитаристической нацистской партии. Как мы видели, Советский Союз перешел к тота- литаризму по другим причинам. Там он был необхо- і имым условием для проведения индустриализации. Революционную роль сыграли также, хоть и не всем : то было ясно, современные войны. Даже когда они і е кончались революцией, они приводили к огромным гдвигам, как в международных отношениях, так и во і нутреннем положении отдельных стран. Революционный характер современных войн сказал- ся не только в том, что они давали толчек важным ехническим открытиям, но еще, и прежде всего, в : ом, что они делали необходимым изменение всей эко- I омики и всего общественного строя. Англию вторая Мировая война заставила приступить к национализа- ции промышленности в очень значительных размерах. Индия, Бирма, Индонезия вышли из войны независи- мыми странами. Объединение Западной Европы тоже началось в результате войны. Благодаря войне, Со- единенные Штаты и Советский Союз стали двумя са- мыми мощными державами. Современная война влияет на жизнь народов и всего человечества гораздо сильней, чем войны былых времен. На то есть две причины. Во-первых, совре- менная война не может не быть тотальной: техниче- ский уровень производства настолько высок и требо- вания, предъявляемые ко всему народу войной на- столько всеобъемлющи, что никакая область эконо- мики, никакая область жизни вообще, не может остать- ся незатронутой. Во-вторых, по тем же самым техническим, экономи- ческим и иным причинам, мир сделался в такой мере единым целым, что малейшие перемены в одной его части вызывают перемены и в других частях. Каждая современная война тяготеет к тому, чтобы превра- титься в мировую войну. Эти невидимые, неосознаваемые сразу военные и хозяйственные революции достигают в наше время грандиозных размеров и имеют огромное значение. 221 НОВЫЙ КЛАСС Они более стихийны, чем политические революции, менее обременены идеологическими и организацион- ными элементами. Поэтому они дают возможность бо- лее точно определить тенденции развития современ- ного мира. Современный мир теперь не таков, каким он был до второй мировой войны. Атомная энергия, которую человек вырвал из са- мой толщи материи, из самого сердца вселенной — наиболее поражающее, но не единственное знамение эпохи. В официальных коммунистических прорицаниях о будущем человеческого рода объявляется, что атом- ная энергия — символ коммунистического общества, точно так же, как пар был символом и предпосылкой власти промышленного капитализма. Как бы мы ни относились к этому тенденциозному и наивному прог- нозу, несомненно одно: атомная энергия уже сейчас меняет положение, как в отдельных странах, так и во всем мире. И ясно также, что перемены эти вовсе не идут в направлении того коммунизма или социа- лизма, о котором вещают коммунистические прори- цатели. Атомная энергия, как научное открытие, не есть достижение какого-либо отдельного народа. Это ре- зультат многих десятилетий напряженной работы со- тен лучших умов в целом ряде стран. Ее применение — также результат усилий, не только научных, но и экономических, во многих странах. Если бы мир уже не был в известной мере единым целым, то не было бы возможно, ни открытие, ни применение атомной энергии. Дальнейшая работа в области атомной энергии прежде всего будет вести к дальнейшему объедине- нию мира. На пути к этому объединению неизбежно будут сметены все унаследованные от прошлого пре- пятствия, все собственнические общественные отно- шения и, в первую очередь, все замкнутые в себе не- терпимые системы и идеологии, — такие как комму- низм, каким он был при Сталине и каким остался по- сле его смерти. 222 СОВРЕМЕННЫЙ МИР 2 Тяготение к единству всего мира — основная от- личительная черта нашего времени, хоть наблюдалось оно и раньше, только в другой форме. Тенденция к объединению при помощи мирового рынка была гос- подствующей уже в середине прошлого века, то есть в эпоху капиталистического хозяйства и национальных войн. Можно сказать, таким образом, что известное единство мира было уже достигнуто через посредство национальных хозяйственных единств и войн, в кото- рых они сталкивались между собой. Дальнейшее объединение мира происходило путем устранения докапиталистических форм производства в отсталых странах, а также эксплуатации этих стран более развитыми странами и их монополиями. То был период монополистического капитализма, колониаль- ных завоеваний и войн, в которых взаимоотношения и интересы монополий часто играли более решающую роль, чем интересы чисто национальные. В те годы тенденция к объединению мира осуществлялась, глав- ным образом, в борьбе монополий и в союзах между ними, причем осуществлялось оно на более высоком уровне, чем прежде. Капитал, шедший из националь- ных источников, проникал повсюду, расширял свое владычество, господствовал над всем миром. В наши дни тенденция к объединению проявляется по иному. Она связана с достижением чрезвычайно высокого уровня производства, а также с грандиоз- ными успехами современной науки и техники. Даль- нейшее развитие мирового единства немыслимо на узконациональной основе или на основе распределе- ния монополистических сфер влияния. Тенденция к новому единству, единству производ- ства исходит из уже достигнутых единств — рынка и капитала. Но ей препятствуют унаследованные от того же прошлого трения и противоречия в междуна- родных отношениях и еще больше во внутренней жизни общества. Если прежние формы единства до- стигались через посредство национальных раздоров 228 НОВЫЙ КЛАСС или войн, приводивших к новому разделению сфер вли- яния, то современная его форма может развиваться только путем преобразования старого общественного строя. Никто не может сказать с уверенностью, как имен- но будет достигнуто координирование и объединение мировой продукции, — путем войны или мирными путями. Но нет сомнения в том, что тенденцию к это- му объединению остановить нельзя. Война ускорила бы объединение, но ускорила бы его силой и привела бы к господству одного государ- ства или группы государств над всеми остальными. Кро- ме того, она посеяла бы семена новых раздоров, и объединение, произведенное ею, было бы совершено за счет слабых и побежденных. Порядок, принесенный ею, не устранил бы вражды между народами и оставил бы нерешенными целый ряд больных вопросов. В мировом конфликте, характеризующем нашу эпо- ху, столкнулись две системы что и делает его больше классовым конфликтом, чем столкновением между го- сударствами и народами, и придает ему исключитель- ную силу и резкость. Всякая будущая война будет скорее мировой гражданской войной, чем войною меж- ду правительствами и народами, и не только сама она была бы ужасна, — не менее ужасны были бы и по- следствия ее для всего дальнейшего развития. Единственная альтернатива этому — объединение мира мирными путями, более медленное, но куда менее болезненное и несравненно более справедливое. Подобно тому, как прежде объединение происходи- ло через столкновение наций, теперь оно произойдет через противоборство систем. Не то, чтобы современ- ные конфликты вытекали из этого противоборства, но именно в нем — и наперекор ему — тенденция к ми- ровому единству производства проявляется всего яснее. Было бы опрометчиво ожидать, что единство это будет достигнуто в ближайшем будущем. Оно потре- бует долгого времени и явится результатом организо- ванных усилий всего человечества в области хозяйства 224 СОВРЕМЕННЫЙ МИР и во всех других областях. Кроме того, полное един- ство производства вряд ли когда-либо будет осуще- ствлено. Речь идет лишь о приближении к нему. Как и прежние виды единства, то, о котором мы говорим сейчас, есть лишь мощное течение, прежде всего про- являющееся в экономике наиболее передовых стран. Будущее ему принадлежит, но это не значит, что бу- дущее будет им исчерпано. 3 К концу второй мировой войны мир уже начал раз- деляться на два враждебные лагеря, соответствующие двум соперничающим системам. Во всех странах или частях стран (Германия, Корея), которые попали под советское влияние, была установлена более или мецее одинаковая система. Аналогичный процесс происхо- дил и на Западе. Советские руководители отлично это сознавали. Я помню, как на одной интимной вечеринке в 1945-ом году, Сталин сказал: «В современной войне победитель навяжет другим свой режим, чего не бывало в прежних войнах». Он говорил это еще до окончания войны, говорил в то время, когда симпатии к его стране среди запад- ных союзников, а также их доверие к нему, их надежда на благоприятный исход войны, достигли апогея. В феврале 1948-го года он сказал нам, югославам и бол- гарам : «Они, западные державы, сделают из Западной Гер- мании свою страну, страну на свой образец, а мы поступим точно так же с Восточной Германией; это неизбежно». В настоящее время принято, и до некоторой степе- ни это естественно, противополагать нынешнюю со- ветскую политику сталинской политике. Но Сталин не изобрел борьбы двух систем, и его наследники при- дают этой борьбе отнюдь не меньшее значение. Вза- 225 НОВЫЙ КЛАСС имоотношения между системами они могут налаживать другим способом, чем он, но самую эту двойственность, самый этот контраст они мыслят совершенно так же. Хрущев, выступая на ХХ-ом съезде КПСС, говорил о «социалистическом мире», о «социалистической систе- ме», как о чем-то обособленном, отдельном. На прак- тике это именно и значит, что мир для него попрежне- му разделен на две враждующие системы и что вла- дычество своей системы он все так же стремится рас- пространить на весь остальной мир. Поскольку конфликт между Западом и Востоком есть именно конфликт системной естественно должен | принимать вид идеологической войны. Идеологическая война не прекращается даже, когда достигаются вре- [ менные компромиссы, и она постепенно усыпляет умы в обоих противоположных лагерях. Чем больше обо- стряется конфликт в материальной, экономической, политической областях, тем больше кажется, что при- сутствуешь при чистой борьбе идей. Кроме коммунистических и капиталистических стран, есть, однако, еще и страны, которые освободились от колониальной зависимости — Индия, Индонезия, Бир- ма, арабские страны. Они стремятся построить соб- ственное народное хозяйство, чтобы освободиться от экономической зависимости. При этом наблюдается смешение различных этапов хозяйственного развития и обеих современных систем, уживающихся как-то од- на с другой. Эти страны, естественным образом, со- чувствуют идеям национального суверенитета, мира, взаимного понимания народов. Но устранить конфликт между двумя системами они не могут. Они могут разве что смягчить его. Кроме того, они сами представляют собой поле битвы между двумя системами. Их роль может быть значительной и благородной, но, в насто- ящее время, она не может быть решающей. Характерным образом каждая из враждующих си- стем проникнута убеждением, что объединение мира будет достигнуто именно ею и на ее лад. Следователь- но, обе стороны считают, что мировое единство не- обходимо. Но позиции их при этом диаметрально про- 226 СОВРЕМЕННЫЙ МИР тивоположны. Тенденция современного мира к един- ству осуществляется в борьбе между противополож- ными силами, в борьбе, достигающей неслыханного в мирных условиях напряжения. Одна сторона, это западная демократия, другая — восточный коммунизм. Стремление к объединению более непосредственно и стихийно проявляется на Западе, что соответствует его более высокому техническому и культурному уров- ню, его демократическим убеждениям, его традиции духовной свободы. Режим собственности, существую- щий в этих странах, может задерживать или ускорять развитие этой тенденции, смотря по обстоятельствам, но она во свяком случае широко распространена. Препятствуют ей монополии. Они, правда, и сами хотят единства, но хотят достигнуть его уже устарев- шим средством — разделением мира на сферы влияния. Однако, противники монополий, например, английская партия лейбористов, — тоже сторонники единства, хоть и в другой форме и другими методами. Тяга к не- му вообще очень сильна в Англии, где была проведена частичная национализация промышленности. Соеди- ненные Штаты также проводят национализацию даже в более значительных размерах, но не меняют при этом режима собственности, а только передают зна- чительную часть народного дохода в руки правитель- ства. Если бы в Соединенных Штатах полностью во- сторжествовала наионализированная экономика, дело объединения современного мира сильно продвинулось бы вперед. 4 Закон общества и человечества — развивать и улуч- шать производство. На современном уровне науки и техники этот закон проявляется в тяготении к един- ству мировой продукции. Чем выше культурный уро- вень страны, тем это тяготение там сильнее. 227 НОВЫЙ КЛАСС Западная тенденция к объединению проистекает из множества причин, обуславливается экономическими, техническими, политическими и другими факторами. В советском лагере дело обстоит иначе. Коммунисти- ческий Восток, уже в силу одной своей отсталости и независимо от всего другого, вынужден изолировать себя экономически и идеологически, вынужден ком- пенсировать эту свою экономическую и всякую другую отсталость политическими мерами. Может быть, утверждение мое покажется странным, но я убежден, что оно правильно: так называемая соци- алистическая собственность, то есть существующий при коммунизме режим собственности, представляет собой главное препятствие к объединению мира. То- талитарное владычество и коллективная собственность нового класса, как раз и создает ту замкнутую в себе политическую и экономическую систему, которая это- му объединению препятствует. Эта система может из- меняться и она меняется, но крайне медленно и не в сторону сближения с другими системами. Когда ее изменяют сознательно, это делается лишь для даль- нейшего ее обособления. Все в этой системе неизбежно ведет к замкнутости и нетерпимости. Советские правители тоже стремятся к объединению мира, но на свой лад, а именно, представляя его себе на подобие их собственного, уже известного им мира, строго подчиненного их власти. Мирное сосущество- вание с Западом, о котором они говорят, означает для них не сближение и переплетение двух систем, а неподвижную их противопоставленность, продолжаю- щуюся до тех пор, пока другая система, капиталисти- ческая, либо будет побеждена, либо сгниет изнутри. Наличие конфликта между системами не значит, что исчезли другие, национальные и колониальные кон- фликты. Напротив, именно в столкновениях националь- ного и колониального характера и обнаруживается основной конфликт систем. Война за Суэцкий канал едва не превратилась в войну между двумя системами, хоть и была по существу всего лишь конфликтом меж- ду египетским национализмом и мировой торговлей, 228 СОВРЕМЕННЫЙ МИР которая в данном случае была представлена двумя старыми колониальными державами, Англией и Фран- цией. Неизбежным результатом такого положения вещей явилось крайнее напряжение во всех областях между- народной жизни. Холодная война стала обычной фор- мой мирного существования для современного челове- чества. Она становится то мягче, то суровей, но пре- кратить ее в данных условиях нельзя. Сначала нужно было бы устранить ее причины, которые приходится искать в самом существе враждующих между собой систем, особенно коммунистической. Мир, в котором мы живем, полон сомнений и бояз- ни. Это — мир поразительных открытий, которые наука приносит человечеству, но и растущего страха перед необъятной катастрофой, которую могут вызвать современные средства войны. Мир этот изменится так или иначе. Он не может остаться таким, как он есть, разделенным и вместе с тем неудержимо стремящимся к единству. Междуна- родные отношения, которые положат когда-нибудь ко- нец нынешнему запутанному положению, идеальными не будут, всех трений не устранят. Но все же они будут лучше тех, что существуют сейчас. Нынешний конфликт систем не позволяет, однако, сделать вывод, что человечество идет к какой-то одной системе. Единственный вывод, подсказываемый им, это, что дальнейшее объединение мира, или, точнее говоря, объединение мирового производства, будет достигнуто через этот конфликт между системами. Тенденция к единству мирового производства вовсе не должна всюду привести к одинаковому режиму собственности, одинаковому государственному строю и т. д. Она только приглашает устранить унаследован- ные от прошлого препятствия к процветанию произ- водства и лучше приспособить его к местным — есте- ственным и национальным — условиям. Она зовет к более совершенному учету и использованию мирового потенциала производства. Это не горе, а большое счастье, что в мире не го- 229 НОВЫЙ КЛАСС сподствует одна единственная система. Плохо, что различных систем черезчур мало. А хуже всего от- гороженность, замкнутость систем, каковы бы они ни были. Один из законов общества, это растущая дифферен- циация социальных единиц, государственных и хозяй- ственных систем, наряду с растущей эффективностью производства. Люди объединяются, человек все больше и больше приспособляется к окружающему его миру, но в то же время приобретает все более индивидуаль- ные черты. Будущий мир будет одновременно более разнообраз- ным и более объединенным. Объединение его станет возможным именно благодаря разнообразию, а не оди- наковости личностей и групп. Так, по крайней мере, шло развитие до сих пор. Одинаковость привела бы лишь к рабству и застою, а не к большей свободе про- изводства, чем те, что налицо сейчас. Народу, не сознающему подлинных тенденций со- временного мира, придется дорого за это заплатить. Он неизбежно будет отставать от других народов и, в конце концов, ему все же придется покориться исто- рической необходимости и пойти по тому же пути к мирному единству, какова бы ни была его численная и военная мощь. Этого не избежит ни один народ, точно так же, как в прошлом ни один народ не мог противостоять проникновению капитала и создаваемой им связи с другими народами через мировой рынок. Вот отчего уже и в наше время любая автархиче- ская, замкнутая в себе национальная экономика, какой бы ни был режим собственности, государственный строй или даже технический уровень данной страны, неизбежно приводит к неразрешимым противоречиям и застою. Верно это и в отношении социальных систем и всего, что связано с ними. Замкнутая в себе система способна обеспечить людям лишь очень скромные жизненные условия. Она неспособна двигаться вперед и разрешать вопросы, выдвигаемые перед ней совре- менной техникой и современными идеями. 230 СОВРЕМЕННЫЙ МИР Кстати сказать, мировое развитие вполне опровергло коммунистическую, сталинскую идею о возможности построения «социализма» в одной стране. Из попытки его построить получился лишь тоталитарный деспо- тизм и нераздельное господство нового эксплуататор- ского класса. На теперешнем этапе мирового развития строитель- ство социалистического, коммунистического, да и лю- бого другого общества «в одной стране», или хотя бы в большой группе стран, но отрезанных от всего остального мира, неизбежно ведет к тоталитарному деспотизму и мешает экономическому и социальному прогрессу в создаваемом таким образом автархическом целом. А между тем, вполне возможно, соответственно прогрессивным и демократическим чаяниям всего че- ловечества, дать людям больше хлеба и больше сво- боды, добиться более справедливого распределения материальных благ и более быстрого темпа хозяй- ственного развития. Но непременное условие для это- го — изменение существующего общественного строя, особенно внутри коммунистической системы, потому что там монополия правящего класса и связанный с ней режим собственности представляет собой самое серьезное, хоть и не единственное, препятствие для национального и мирового прогресса. 5 Тенденция к объединению проявляется, кроме того, и в изменении режима собственности. Повсюду в мире роль, которую играет государство в хозяйственной жизни, становится все более значи- тельной, а то и преобладающей. Это отражается, ко- нечно, на режиме собственности, и это ведет к объеди- нению, но только при условии, чтобы собственность, формально принадлежащая государству, не служила бы, как в коммунистических странах, простым прикры- тием для коллективной монопольной собственности захватившего власть нового класса. 231 НОВЫЙ КЛАСС В Англии частная собственность уже утратила свой престиж и свою неприкосновенность в результате на- ционализации, проведенной лейбористами. Более двад- цати процентов английской промышленности теперь национализировано. В скандинавских странах, кроме государственной собственности, развивается и коллек- тивная, на почве свободной кооперации. Растущая роль государства в народном хозяйстве особенно заметна в странах, которые еще недавно были колониями или полуколониями, независимо от того, правят ли им социалисты, как в Бирме, устано- вилась ли в них парламентская демократия, как в Индии, или военная диктатура, как в Египте. Боль- шинство капиталовложений в этих странах делает пра- вительство; оно руководит экспортом, распоряжается экспортными фондами. Инициатива в экономике при- надлежит почти исключительно ему, и националазиро- ванная собственность во всех этих странах играет бо- лее значительную роль, чем частная. В Соединенных Штатах, где капитализм достиг наи- высшего развития, положение в сущности такое же. Не только каждому ясно, что после кризиса 1929-го года вмешательство государства в хозяйственную жизнь не переставало увеличиваться, но и мало кто отрицает необходимость этого вмешательства. Джэмс Блэйн Уокер в своей книге «Эпопея амери- канской промышленности» (1919) пишет: «Все более тесное сближение между государствен- ной властью и хозяйственной жизнью страны — одна из наиболее характерных черт двадцатого века». Уокер отмечает, что в 1938-ом году было обобще- ствлено около 20-ти процентов национального дохода, а в 1940-ом году не меньше 25-ти. Систематическое правительственное планирование народного хозяйства началось при Рузвельте. В соответствии с этим ростом правительственных функций, растет и число чиновни- ков. Особенно это касается федерального правитель- ства. Джонсон и Кросс в их труде «Происхождение и развитие американской экономики» (1953) приходят 232 СОВРЕМЕННЫЙ МИР к тому же выводу. Они утверждают, что управление предприятиями все более отделяется от собственности над ними и что роль правительства, как кредитора, значительно возрасла. «Одна из главных характерных черт 20-го века это, по их словам, непрерывный рост правительственного влияния, особенно влияния фе- дерального правительства во всех хозяйственных де- лах». В своей книге «Американский путь» (1953) Шепард Б. Клаф приводит подтверждающие это цифры. Со- гласно его данным, расходы и национальный долг федерального правительства росли в такой пропор- ции: Национальный Расходы долг федер. прав. (Федеральный) Год (В милл. долл.) (В тысяч, долл.) 1870 309,6 2,436,453 1940 8,998,1 42,967,531 1950 40,166,8 266,708,000 Клаф говорит по этому поводу о «директорской ре- волюции», понимая под этим чрезвычайно быстрый рост влияния профессиональных администраторов, ди- ректоров, управляющих, без которых собственники уже не могут обойтись. В Соединенных Штатах их становится все больше и, больше, ряды их все плотней смыкаются, а о новых предпринимателях-собственни- ках, равных по таланту какому-нибудь Джону Рокфел- леру, Джону Ванамэкеру, Чарльзу Швабу, что-то ни- чего не слышно. По мнению Фэнсода и Гордона, авторов книги «Пра- вительство и американская экономика» (1941), если правительство и всегда имело влияние на хозяйствен- ную жизнь (причем различные социальные группы пытались это влияние использовать), то в наше время положение все же существенно изменилось. Регули- рующая роль правительства проявляется не только в 233 НОВЫЙ КЛАСС вопросе о рабочей силе, но и в самом производстве, и притом в таких важных для страны отраслях хозяй- ства, как транспорт, добыча натурального газа, угля и нефти. «Значительным новшеством — пишут Фэнсод и Гордон — явилось также расширение сектора госу- дарственных предприятий и усиленная забота госу- дарства о сохранении естественных и человеческих ресурсов страны. Государственная инициатива приоб- рела особенно важное значение в банковском и кре- дитном деле, в снабжении электроэнергией и в стро- ительстве дешевых жилищ». Государство, по их сло- вам, играет ныне во всем этом гораздо более важную роль, не только, чем полвека тому назад, но и чем десят лет тому назад. «Результатом этого развития — пишут они — явилась «смешанная экономика», то есть экономика, в которой одновременно участвуют госу- дарственные предприятия, частично контролируемые государством частные предприятия и более или менее независимые частные предприятия». Эти и другие авторы подчеркивают различные сто- роны этого процесса и отмечают при этом, как уве- личение запросов общества в отношении социального обеспечения, образования и других видов государ- ственного обслуживания, так и непрерывное возраста- ние числа людей, занимающихся этим обслуживанием, то есть находящихся на государственной службе. Вполне понятно, что в течение второй мировой вой- ны этот процесс, в связи с требованиями военного времени, значительно ускорился и стал более интен- сивным. Но и после окончания войны он не только не прекратился, но пошел более быстрым темпом, чем это наблюдалось до войны. Объясняется это вовсе не тем одним, что у власти в Соединенных Штатах на- ходилась демократическая партия. Приход к власти республиканского правительства Эйзенхауэра, выста- вившего на выборах 1952-го года лозунг о возврате к частной инициативе, существенной задержки этого процесса не принес. То же самое следует сказать о приходе к власти консервативного правительства в Англии. Ему удалось провести денационализацию 234 СОВРЕМЕННЫЙ МИР только в сталелитейной промышленности, и роль его в экономике страны, по сравнению с ролью лейборист- ского правительства, если не увеличилась, то и сколь- ко-нибудь заметно не уменьшилась. Совершенно ясно, что вмешательство государства в экономику — результат тех объективных тенденций развития, которые люди начали осознавать уже давно. Все серьезные экономисты, начиная с Кэйнса, были сторонниками этого вмешательства, которое наблю- дается теперь почти повсюду. Государственная ини- циатива и государственная собственность стали в наше время важным, а нередко и решающим фактором в народном хозяйстве европейских и неевропейских стран. Из этого, казалось бы, можно заключить, что нет никакой резкой, способной привести к конфликту раз- ницы между экономикой коммунистических стран, где государство играет главную роль, и западной эконо- микой, где главная роль принадлежит частной соб- ственности, или собственности монополий и акционер- ных обществ. Такой вывод кажется тем более закон- ным, что роль частной собственности на Западе все время уменьшается, а роль государства возрастает. И все-таки вывод этот был бы ложным. Не говоря уже о других различиях между этими системами, в них обнаруживается совершенно разное понимание, и го- сударственной собственности, и роли государства в экономике. В обоих случаях государственная собствен- ность налицо, но это два различных, и даже резко противоположных типа собственности. То же, прибли- зительно, можно сказать и о роли государства в эко- номике. Ни одно западное правительство не ведет себя в государственных делах, как собственник, ни об одном из них нельзя сказать, что обобществленная или на- ционализированная собственность ему принадлежит или, что оно — собственник тех сумм, которые полу- чает государство посредством налогов. Правительства эти уже потому не могут быть собственниками, что они сменяемы. Распоряжаться государственным иму- 235 НОВЫЙ КЛАСС ществом они могут лишь под контролем парламента. При распределении государственных средств прави- тельство может подвергаться различным, быть может, и вредным влияниям, но совсем по своему усмотрению их распределять оно все-таки не может. Оно только управляет, плохо или хорошо, собственностью, которая ему не принадлежит. В коммунистических странах положение совсем иное. Там правительство делает с народным имуществом что ему угодно. Новый класс, или его исполнительный орган, партийная олигархия, рассматривает это иму- щество, как свою собственность и распоряжается им, как собственник. Самое что ни на есть буржуазное и реакционное правительство не смеет и мечтать о та- ком безграничном собственническом произволе. Таким образом, поверхностное сходство между За- падом и коммунистическим миром в этой области как раз и вскрывает, при ближайшем рассмотрении, глу- бочайшую их противоположность. 6 Уже после первой мировой войны вопрос о режиме собственности был едва ли не важнейшей причиной столкновений между Западом и Советским Союзом. Тогда монополии играли гораздо более значительную роль, чем теперь, и они не могли примириться с тем, что вся огромная территория бывшей Российской им- перии ускользает из-под их влияния. Коммунистиче- ская бюрократия в те времена только еще становилась правящим классом. Режим собственности продолжал и в дальнейшем влиять на отношения коммунистического государства с другими странами. Где только он мог, Советский Союз насаждал свой режим собственности и свой государственный строй, но налаживая свои дело- вые отношения с несоветским, некоммунистическим миром, он не шел и не мог итти дальше того 23Ѳ СОВРЕМЕННЫЙ МИР простого товарообмена, который существовал меж- ду национальными государствами до первой миро- вой войны. Так же обстояло дело с югославской внешней торговлей в период ее разрыва с Совет- ским Союзом. Югославии тоже пришлось ограничиться простым товарообменом с некоммунистическими стра- нами, хоть она и надеялась — как и продолжает на- деяться сейчас — что ей удастся наладить с ними бо- лее тесное экономическое сотрудничество. Ее эконо- мика осталась столь же изолированной, как и эконо- мика Советского Союза. Существуют и другие препятствия на пути к ми- ровому экономическому единству. Если усиленное стремление к этому единству на Западе не сопровож- далось бы сознанием необходимости оказывать по- мощь отсталым странам, оно могло бы привести к безусловному владычеству одной страны — Соединен- ных Штатов — или, в лучшем случае, группы стран. Как только экономика отсталых стран вступает в контакт с экономикой стран более развитых, начи- нается — силою вещей — эксплуатация первых вто- рыми. Это не означает, однако, что они могут защитить себя от эксплуатации только самоизоляцией и поли- тическими мерами. Это — один путь. Другой путь — получить помощь извне, от развитых стран. Третье- го пути нет. Да и второй только еще намечается; помощь дается в недостаточных размерах. В настоящее время разница в уровне жизни между американским и индонезийским рабочим больше, чем разница между американским рабочим и американским богачем. В 1949-ом году на каждого гражданина Со- единенных Штатов приходилось в среднем 1.440 дол- ларов годового заработка, а индонезийский рабочий зарабатывал в год (по данным ООН) 27 долларов, т. е. в пятьдесят три раза меньше. К тому же, все дан- ные говорят о том, что различия этого рода между передовыми и неразвитыми странами не уменьшаются, а возрастают. Неравенство между западными передовыми странами и странами отсталыми носят в наше время, главным 237 НОВЫЙ КЛАСС образом, экономический, а не политический характер. Вице-короли, наместники, губернаторы, местные царь- ки и корольки — все это уходит в прошлое. Но эко- номика отсталой страны, пользующейся политической независимостью, все еще зависима от экономики ка- кой-либо промышленно развитой страны или группы таких стран. Добровольно, однако, никакой народ на такую за- висимость не идет, точно так же, как ни один народ добровольно не откажется от преимуществ, обеспе- чиваемых высоким уровнем производства. Требовать от американского или западноевропей- ского рабочего, не говоря уже о владельцах предприя- тий, чтобы они добровольно отказались от тех пре- имуществ, которыми они пользуются благодаря высо- кому уровню техники и производства, так же невоз- можно, как убедить бедного азиатского рабочего довольствоваться нищенской оплатой его труда. Что же касается помощи отсталым странам и посте- пенного устранения экономического неравенства меж- ду народами, то надо сказать, что до сих пор помощь эта оказывалась большей частью в тех случаях, когда отсталые страны, с их низкой покупательной способ- ностью и низким уровнем продукции, становились бременем для передовых стран. Но вся эта акция могла бы быть расширена, могла бы стать делом не только одной необходимости, но и доброй воли. Она уже на пути к тому, но ей препятствует нынешний конфликт двух мировых систем. И препятствие это заключается не только в том, что огромные суммы тратятся на вооружение, но еще и в том, что напряженность меж- дународного положения тормозит развитие производ- ства и стремление к объединению, мешает прогрессу наиболее развитых стран и уже тем самым мешает им оказывать помощь отсталым странам. Экономическое неравенство между развитыми и отсталымй странами отражается и на всей внутренней жизни тех и других. Было бы нелепо истолковывать западную демократию всего лишь, как выражение со- лидарности богатых стран в эксплуатировании бедных 238 СОВРЕМЕННЫЙ МИР стран. Западные страны были демократическими за- долго до времен колониальных сверхприбылей, хотя и в меньшей степени, чем теперь. Единственная связь между теперешней демократией в западных странах и демократией тех времен, когда жили Маркс и Ленин, заключается в непрерывности развития за весь про- шлый и наш век. Сходство между тогдашней и тепе- решней демократией не больше, чем между либераль- ным или монополистическим капитализмом и совре- менным хозяйственным строем, в котором государство играет всё более решающую роль. В своей книге «Вместо страха» (1952) английский социалист Эньюрин Бивен пишет: «Нужно различать намерения либерализма и его фактические достижения. Его намерением было завое- вать власть для новых форм собственности, выдвину- тых промышленной революцией. Его достижение со- стояло в том, что он завоевал власть для народа, не- зависимо от собственности. «С исторической точки зрения функция парламен- тарной демократии, при всеобщем избирательном пра- ве, состоит в том, чтобы дать народу возможность вести наступление на привилегии богатых. Парламен- тарная демократия, это меч, направленный против собственников, а парламент — арена, где происходит борьба». Бивен писал это об Англии, но его замечания могли бы относиться и к другим западным, да и не к одним только западным странам. На Западе, поэтому, стремление к мировому един- ству выражается в экономических мероприятиях. На Востоке, в коммунистическом лагере, это единство всегда мыслили политически. Для Советского Союза, после Сталина, как и при Сталине, «объединять», это значит завоевывать. Порабощенными народами назы- ваются там лишь те, над которыми владычествует не советское правительство, а какое-либо иное. Оказы- вая помощь другим странам, даже если эта помощь выражается в займах, советское правительство руко- 239 НОВЫЙ КЛАСС водствуется исключительно своей собственной поли- тической выгодой. Это означает, что советская экономика еще не до- стигла того уровня, который заставил бы ее стремить- ся к объединению мировой продукции. Противоречия и трудности, ей свойственные, зави- сят прежде всего от внутренних причин. Сам режим сможет существовать до тех пор, пока он останется изолированным от внешнего мира. Это обходится очень дорого и нуждается в широком применении методов насилия. Но положение это долго продолжать- ся не может; наступит момент, когда предел будет перейден. И это будет значить, что близок конец без- граничной власти нового класса. Существуют, конечно, и опять-таки в области по- литики, пути, следуя по которым коммунизм мог бы содействовать объединению современного мира, на- пример, своей внутренней демократизацией и отказом от своей замкнутости и отъединенное™. Однако, от этого он еще весьма далек. Да и способен ли он во- обще на это? Как рисует он себе мировое положе- ние и свою роль в современном мире? В свое время, в период монополий, марксизм, видо- измененный Лениным, рисовал довольно точную кар- тину тех внутренних и внешних отношений, которые определяли положение царской России и соседних с нею стран. Руководясь этими данными, движение, во главе которого стоял Ленин, боролось и победило. Во времена Сталина, та же самая идеология, снова видо- измененная, отвечала действительности, в той хотя бы мере, что она достаточно верно характеризовала положение и роль нового государства в международ- ных отношениях. Вследствие чего это новое государ- ство и хозяин его, новый класс, как раз и получили возможность укрепиться внутренне и вести успешную внешнюю политику, направленную к захвату всего, что только можно было захватить. Но теперь советским руководителям ориентировать- ся стало труднее. Они утратили способность разби- раться в реальном положении вещей. Мир, как он пред- 240 СОВРЕМЕННЫЙ МИР ставляется им, не тот, который существует на деле. Это — или мир, каким он некогда был, или мир того будущего, о котором они мечтают. Цепляясь за свои устаревшие догматы, коммунисти- ческие руководители воображали, что весь остальной мир придет в состояние застоя и погибнет из-за вну- тренних раздоров. Но этого не случилось. Запад про- должает развиваться экономически и духовно. Он ока- зывался единым каждый раз, когда ему грозила опас- ность со стороны другой системы. Колонии получили независимость, но не сделались коммунистическими странами и не порвали связей с прежними своими метрополиями. Крушения западного капитализма вследствие кри- зисов и войн не произошло. В 1949-ом году Вышин- ский, выступая в ООН от имени советского правитель- ства, предсказывал начало нового грандиозного кри- зиса в Соединенных Штатах и кризиса капитализма вообще. Случилось обратное. И объясняется это не тем, что капитализм хорош или плох, а тем, что того капитализма, о котором с пеной у рта твердит совет- ское руководство, более не существует. Советское руководство не замечало, что Индия, арабские госу- дарства и другие страны стали независимыми, покуда эти страны — в силу собственных побуждений — не стали одобрять советскую точку зрения на междуна- родные вопросы. Советское руководство не понимало и не понимает, что такое социал-демократия. Оно под- ходит к ней с той самой' меркой, которую оно приме- няло, когда решало участь социал-демократов в своей собственной стране. Основываясь на том факте, что Россия не достигла в свое время той ступени развития, скорое достижение которой учитывали социал-демо- краты, советские руководители считают возможным обвинять западную социал-демократию в слепоте и «предательстве». Такое же непонимание проявляют советские идео- логи и правители, когда дело касается основных проб- лем нашего времени: конфликта между двумя мирами и тенденции к объединению производства в мировом 241 НОВЫЙ КЛАСС масштабе. И здесь их оценка совершенно не соответ- ствует действительному положению вещей. Они определяют конфликт, как борьбу между двумя противоположными социальными системами. В одной из них — разумеется, их собственной — классов, по их словам, нет, или скоро не будет, а все народное имущество народу (или государству) и принадлежит. Зато в другой системе, западной, идет, по их словам, непрерывная классовая борьба, происходят постоян- ные кризисы и все материальные блага сосредоточены в руках владельцев капиталистических предприятий, а правительства — лишь послушные орудия кучки жад- ных монополистов. Подходя к международным отно- шениям с такой меркой, они высказывают убеждение, что нынешнего конфликта можно было бы избежать, если бы государственный и общественный строй на Западе, был бы иным. В этих то их взглядах вся трудность и заключается. Если положение вещей на Западе было бы таким, как его описывают коммунисты, то конфликт был бы еще острее, чем сейчас, потому что он проистекал бы не из одних только различий в режиме собственности, но еще и из противоположности самых основных стре- млений, за которыми стояла бы современная техника и жизненные интересы различных групп, классов и це- лых стран. Коммунисты изображают конфликт, а потому и де- лают его, более безвыходным, чем он есть на самом деле. Когда они расценивают современные западные правительства, как слепые орудия монополий, они так же далеки от истины, как в определении их собствен- ной системы, якобы представляющей собой бесклас- совое общество, которое не знает другого собственни- ка, кроме самого себя. Правда, монополии все еще играют важную роль в политике западных стран, но теперь эта роль не так велика, как она была до первой или даже второй мировой войны. Нечто другое, новое, теперь куда важней: непреодолимое стремление к объ- единению мира. И стремление это выражается теперь не столько через влияние и действия монополий сколь- 242 СОВРЕМЕННЫЙ МИР ко через усиление роли государства в хозяйственной жизни и через обобществление промышленности. Чем дольше какой-нибудь класс, партия или едино- личный диктатор удерживают в своих руках неогра- ниченную власть и удушают критику, тем неизбежней начинают они подходить к действительности с произ- вольной, узкой и фальшивой меркой. Именно это и происходит сейчас с коммунистиче- скими правителями. Они больше не хозяева своих реше- ний; действительность диктует им эти решения. Мож- но даже сказать, что в результате они стали трезвей, практичней. Но большого толку тем не менее от этого не получается. Слишком уж плохо они разбираются в действительности, слишком уж видят ее в свете своих предвзятых взглядов. Обветшалая идеология, старое привычное доктринерство, побуждают их к решениям, от которых им потом приходится отрекаться. Они спо- тыкаются, отступают, тянут то вперед, то назад. Оста- ется лишь выразить надежду, что в будущем зрелое размышление возьмет верх. Если коммунисты начнут подходить к действительности более здраво, комму- низм от этого, пожалуй, и пострадает, но они, как люди и все человечество в целом от этого только вы- играют. Во всяком случае, мир будет меняться, будет разви- ваться в том направлении, в котором только и может итти его развитие, — в направлении все растущего единства, прогресса и свободы. Действительность, жи- вая жизнь всегда были и всегда будут сильнее, чем любая грубая сила, чем любая предвзятая теория. 248 СОДЕРЖАНИЕ Биография 5 Предисловие 9 Исторические корни коммунизма 13 Особенности коммунистической революции 28 Новый класс 52 Партийное государство 88 Догматизм в экономике 124 Угнетение духа 148 Цель и средства 173 Сущность коммунизма 191 Национальный коммунизм 200 Современный мир 219 Цена $1,35 КНИГИ ИЗДАТЕЛЬСТВА ПРЕГЕР НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ Цена в долл. БАРБАРА УОРД Пять идей, которые меняют мир 1.35 ТИБОР МЕРАМ Тринадцать дней 1.65 ДАВИД КОЙЛ Политическая система Соединенных Штатов и как она действует 1.35 В. В. РОСТОУ Стадии экономического роста 1.35 КОНРАД СЫРОП Весна в октябре 1.35 МИЛОВАН ДЖИЛАС Новый класс 1.35 «ГОРЬКАЯ ЖАТВА» — под ред. Эдмунда 0. Стиллмана 1.65 САУЛ К. ПАДОВЕР Джефферсон — жизнь и идеи великого американца 1.35 АЛЛАН НЕВИНС и ГЕНРИ С. КОММАДЖЕР Краткая история Соединенных Штатов 1.95 * А. С. ЕСЕНИН-ВОЛЬПИН Весенний лист 3.00 (В переплете, текст по-английски и по-русски)