Борис Пушкарев Его трудолюбие и добросовестность изумляли

Я встретился с ним впервые в декабре 1991 г. в Праге, где тогда проходил первый совместный семинар членов НТС из Зарубежья и из России. Деле­гация из Санкт-Петербурга, в которую помимо Штамма входили Р. Евдокимов и И. Шауб, шумной ватагой ввалилась в гостини­цу – отмечали день рождения Александра Юрьевича. Ему тогда исполнилось 45 лет. К концу заседаний семинара пришло изве­стие об упразднении Советского Союза. Оно до глубины души потрясло тогдашнего председателя НТС Е.Р. Островского, но на прочих участников семинара большого впечатления не произве­ло. Главные события уже произошли в Августе.

Следующей памятной встречей стало заседание Совета НТС в декабре 1995 г. Двумя годами ранее Штамм был избран в Совет НТС. А тут в конце года М.В. Горбаневский ушел с поста главно­го редактора журнала «Посев», и очевидной замены ему видно не было. Выбор Е.Р. Островского пал на А.Ю. Штамма, с которым у него только что произошла существенная размолвка. Но в ходе ее Евгений Романович почувствовал в Александре Юрьевиче род­ственную душу – прежде всего, политика.

С января 1996 г. в помещениях НТС в Москве на Петровке начало хозяйничать новое Исполнительное Бюро во главе с Ма­ратом Нуруллиным. Ребята вели себя довольно вальяжно. И не переставали удивляться, как это Штамм, приезжая из Петербурга, работает за компьютером днями и ночами. Его трудолюбие и до­бросовестность их изумляли.

Меня изумляло многое другое. В частности, его колоссальная память и ее энциклопедический спектр. Он происходил из воен­но-морской семьи, его дед проектировал баржи на Ладоге во вре­мя блокады, потому Штамм «знал все» про военно-морской флот, не только наш, но и американский. Но он кроме этого знал много другого – и про военную технику, и про технику космическую, и про Вторую мировую войну, и про спорт. Он был компьютерным программистом, руководил в прошлом большим коллективом сотрудников, но технократическим уклоном не страдал; стоило послушать только его рассказы из истории императорской гвар­дии или из истории тех или иных петербургских архитектурных достопримечательностей. Когда я гулял с ним по городу, ему было что сказать едва ли не о каждом доме. Он хорошо знал литературу и был человеком глубоко верующим, хотя и не церковным. Его впечатляла Америка, но он был российским патриотом и ушел из Демсоюза в июне 1989 г. именно потому, что счел его безразлич­ным к национальным и религиозным ценностям. Вместе с Юлием Рыбаковым он в том же году основал общество «Свободная Рос­сия» в тогдашнем Ленинграде. С НТС он был негласно связан дав­но, открыто вступил в 1990-м.

В последующие полтора десятилетия он был признанным лидером Петербургской группы НТС, организатором собраний, выступлений, передач по радио и статей в газетах, состоял в прав­лении фонда «Стратегия», читал курсы политологии, написал в книге «Две России ХХ века» главу «Советский быт», высоко оце­ненную историками за своевременность и оригинальность.

В молодые годы он отличался незаурядной физической си­лой. Я помню, как эффектно он плавал в озере у своей дачи на Карельском перешейке и как почти десяток лет подряд, приезжая в Москву ежемесячно по делам журнала и привозя мне приготов­ленную его женой Татьяной баклажанною икру, он каждый раз уезжал загруженный совершенно неподъемным рюкзаком с ли­тературой «Посева». Но его физические силы в последние годы стали сдавать, обнаружилось несколько болезней, с которыми врачи до поры до времени старались справиться. Его трагическое восприятие мира, чувство «непобедимости зла», нетерпимость и обостренные отношения со многими людьми, были, вероятно, и причиной и следствием этого упадка сил. И сколь преувеличен­но пессимистичны ни были некоторые его взгляды в политике, сроки своей смерти он предвидел верно. В возрасте 62 лет ушёл из жизни человек незаурядного масштаба и близкий друг.

Оставить отзыв
Заказать звонок