МОСТЫ В ПРОШЛОЕ

Минуло 60 лет

А. Г.

СОЛДАТЫ СССР В ФИНСКОЙ ВОЙНЕ

“Мы не ненавидим многострадальные и всегда угнетённые народы Советского Союза, но после всего случившегося вряд ли можно ожидать от нас, что мы наденем траурные костюмы по поводу того, что господин Молотов и вместе с ним ответственные за политику СССР круги стали сейчас жертвами своей шакальей политики”.

Из радиовыступления президента Финляндии Р. Рюти с объявлением состояния войны между Финляндией и СССР, 26 июня 1941 г. (6., с.59).

 

Шесть десятилетий минуло с тех пор, когда на рассвете 26 ноября 1939 года взрывы в районе деревни Майнила на советской территории Карельского перешейка, возвестили миру об очередной провокации СССР. С неё начиналась кровопролитная советско-финляндская война, стоившая жизни многим десяткам тысяч людей. Советская пропаганда тут же возложила всю ответственность на другую сторону, а всю войну изображала как самоотверженный бой единых по духу и преданных партии советских воинов против мирового империализма. Такое освещение войны продолжалось десятилетиями. Последние публикации несколько меняют столь одностороннее восприятие этой кампании во всех её проявлениях. Особенно это касается духа советских воинов и их поведения в ходе войны, который и будет предметом подробного рассмотрения в этой статье.

 

Две недели, или шесть месяцев?

По первоначальному плану краснозвёздных стратегов удар по Финляндии в трёх местах должен был

- лишить Суоми выхода к Ледовитому океану;

- рассечь её посередине на две части;

- лишить столицы.

Оккупацию страны решено было провести примерно в две недели. (О целях СССР в войне см., например: 4).

Финны более оптимистично смотрели в будущее: по оценкам их генштаба в одиночку против СССР можно было бы продержаться около полугода, а при благоприятных условиях, по мнению финских военных, советы вообще не сумели бы захватить Суоми.

Жизнь нарушила планы, как той, так и другой стороны.

В самом начале войны в финской армии присутствовала некоторая неуверенность, а у солдат даже пораженческие настроения. И это понятно - маленькая страна почти не имела танков, самолётов, не хватало крупнокалиберных орудий. Стрелковое вооружение тоже оставляло желать лучшего - армия была вооружена разными типами винтовок, что затрудняло снабжение. Вопреки заявлениям советской пропаганды, иностранная помощь Финляндии была совсем незначительной, а закупки вооружения за границей затруднялись пока ещё союзной СССР Германией. Население Финляндии (3,7 млн. чел.) было почти в 50 раз меньше, чем население СССР. Максимум, под ружьё можно было поставить 400 000 бойцов.

Против такой страны Сталин двинул армаду со многими сотнями танков, самолётов, пушек. В ходе войны концентрация советских войск усиливалась, и количество бронетехники в войне с десятками финскими танками достигло семи тысяч (1., речь Д. Павлова от 17 апреля). (Для сравнения - Гитлер в сентябре того же года бросил против более мощной Польши всего 2 800 танков). Перевес по авиации и артиллерии был почти столь же огромен. Численность советской группировки достигла почти миллиона человек. При таком перевесе сил возможность сопротивления финнов была минимальной. Если бы Финляндия не обладала некоторыми преимуществами перед агрессором, то война действительно могла бы принять характер очередного “красного блицкрига”.

 

“Линия Маннергейма”

Но задолго до начала войны на Карельском перешейке (главном направлении боёв) был построен техполосный укрепрайон. А. Хренов (в финляндской кампании был начальником инженеров Северо-западного фронта), 14 апреля 1940 года подводил итоги:

“В общей сложности на Карельском перешейке нами было захвачено и разрушено 285 железобетонных укреплений и 2026 деревокаменных и деревоземляных сооружений. Сюда не входит громадное количество окопов и отдельных пулемётных и орудийных гнёзд. В указанных сооружениях насчитывалось 1 443 пулемёта и 186 артиллерийских орудий.

Общая протяжённость Выборгского укреплённого района по фронту составляла 80 км, а в глубину 30 км, не считая полосы предполья. (...)

Всего на Карельском перешейке финны имели следующие основные виды заграждений:

- проволочных препятствий 220 км, или в среднем каждый квадратный километр фронта имел 0,5 километро-проволоко-препятствий;

- лесных завалов 200 км, или в среднем на один квадратный километр фронта 0,5 км завалов;

- минных полей 386 км, или в среднем 0,9 км на один квадратный километр фронта;

- эскарпов и рвов 50 км;

- надолбов, в основном, гранитных и частично железобетонных, 80 км.

Достаточно указать, что в полосе наступления наших войск финнами было взорвано 142 моста, виадука и других дорожных сооружений” (1., с. 12, 13).

Помимо того, что по позициям финнов было выпущено огромное количество снарядов, мин и авиабомб, укрепления преодолевались и следующим способом, о котором рассказывал М. Кирпонос, (в финляндской кампании был комдивом): “Взять 70-ю дивизию, которой я командую. Мы совершали ледовый поход, расчищали острова и выходили на материк. Перед нами был противник, занимающий острова, покрытые хвойным лесом. Этот плохо просматриваемый лес усеян большим количеством гранитных валунов, за которыми лежали белофинны и вели огонь, причём все эти естественные препятствия усилены железобетонными и деревоземляными сооружениями. Следовательно, противник укрыт, его трудно поражать огнём, а он нашу пехоту поражает автоматическим и миномётным огнём, так как мы ничем не укрыты, а наступали по льду с покровом снега до 50 см и больше, что в сильной степени затрудняло продвижение пехоты” (1, с. 32).

Не требуется большого ума, чтобы гнать людей на верную смерть батальонами и дивизиями. Тем более что заградотряды НКВД вполне доходчиво разъясняли солдатам, что приказы надо выполнять. (Вопреки распространённому мнению, заградотряды в СССР были воссозданы ещё летом 1939 года, а не летом 1942-го). В общем, такими способами “линию Маннергейма” прорвать было возможно. Но нельзя сказать, что успехи РККА в войне с Финляндией были определены лишь карательными мерами. Победа в войне, в том числе достижение относительно высокого морального духа войск, связана с комбинацией целого ряда факторов.

 

Человеческий фактор

Солдаты РККА проявили себя в этой войне довольно странно. Как в воспоминаниях финских солдат, так и в отчётах высшего командования отмечались следующие положения: массовый героизм части красноармейцев (особенно стойко они себя вели в окружении, а также относительно легко отдавали жизнь, идя в самоубийственные атаки), нежелание воевать и оппозиционное отношение к режиму у другой части бойцов РККА.

Например: “За высказывания с осуждением войны, а также направленные против правительства и руководства Красной Армии, было привлечено к суду военного трибунала 843 военнослужащих” (2, с. 224).

Всего в ходе войны финнами было захвачено около пяти тысяч пленных, что, впрочем, для тех условий не так уж и много. (Потери убитыми и ранеными составляли большую цифру, в отличие от начального периода войны с Германией, когда количество военнопленных значительно превышало количество убитых). Сдача в плен советских солдат, попавших в безвыходную ситуацию, подсказала идею создания русских батальонов, которые смогли бы воевать против сталинского режима, не только усиливая финскую армию, но и способствуя моральному разложению РККА. На таком варианте действий настаивали представители НТС (были также предложения о заброске на советскую территорию десантников, которые смогли бы способствовать восстаниям в тылу РККА).

Также в ответ на организацию Советами марионеточного правительства О. Куусинена в высших кругах Финляндии рассматривался вопрос о создании альтернативного русского правительства во главе с Александром Керенским или Львом Троцким. Вероятно, финны опасались следующего хода событий: Сталин, испугавшись возможности свержения своей диктатуры, приказал бы стереть с лица земли всю Финляндию, не считаясь уже с мнением мирового сообщества. Но насколько идеи использования русского сопротивления могли быть широко использованы в борьбе против коммунизма, показывает диалог Сталина с комиссаром А. Запорожцем:

Запорожец. Много было самострелов и дезертирства.

СТАЛИН. Были дезертиры?

ЗАПОРОЖЕЦ. Много.

СТАЛИН. К себе в деревню уходили или в тылу сидели?

ЗАПОРОЖЕЦ. Было две категории. Одна - бежала в деревню, потом оттуда письма писала. Я считаю, что здесь местные органы плохо боролись, вторая - бежала не дальше обоза, землянок, до кухни. Таких несколько человек расстреляли. Сидят в землянке 3-5 человек, к обеду выходят на дорогу, видят - идёт кухня, возьмут обед и опять в землянку. Когда появился заградительный отряд НКВД, он нам очень помог навести порядок в тылу (sic!-А.Г.), до этого с тылом было тяжёлое положение. Вот был такой случай в 143-м полку. В течение дня полк вёл бой, а к вечеру в этом полку оказалось 105 человек самострелов. В одном полку 105 самострелов.

СТАЛИН. В левую руку стреляют?

ЗАПОРОЖЕЦ. Стреляют или в левую руку, или в палец, или в мякоть ноги, и ни один себя не изувечит.

СТАЛИН. Дураков нет. (Смех)” (1., с. 242).

Надо полагать, что, на самом деле, Сталину было не до смеха. Известно, что во время войны с Германией он просто панически боялся возможности создания русского правительства и массовой русской армии, выступающей против его режима. А тут дело обстояло иначе: война велась не против нацизма, а против демократической Финляндии, причём война откровенно агрессивная. Если в одном полку за день было 105 “самострелов” (укомплектованный советский полк тогда - 3-4 тыс. чел.), то можно представить, с каким рвением переходили бы красноармейцы на сторону финнов, в случае, если бы знали, что им будет предоставлена возможность воевать против Сталина или просто мирно сидеть в финском плену.

Вот одна из независимых оценок происходящего непосредственным очевидцем тех событий (эта запись появилась в дневнике автора 10 декабря 1939 года): “Мы, несомненно, пролили (и ещё прольём) уйму крови. Во имя чего? Посадить Народное правительство и ратифицировать заключённый с ним договор? Если только это, то это будет дорого окупленной роскошью... Сами финны, несомненно, повели против нас партизанскую войну, хотя газеты пишут, что “лесные разбойники” вербуются из кулаков. Да иначе и быть не может. Вековая ненависть к москалям, сгущённая агитацией правительства и страхом крестьянства перед колхозным чудовищем, пришествие которого ожидается вслед за нашими войсками, национальная упрямость - всё это потребует много лишних жертв на потребу гнусной затеи” (3., с. 182).

Майор Пискунов из Ленинградского артиллерийского училища говорил своим сослуживцам: “Создали какое-то правительство во главе с членом исполкома Коминтерна и договариваются. Какая тут, в сущности, разница между нами и Японией, ведь она поступает так же, не присоединяя завоёванные области Китая, насаждает там китайские правительства, а всем управляет сама. Нужен лозунг, что ведём войну не для захвата, а для освобождения, и его создали, но пойдут ли сами финны за новым правительством, это ещё вопрос” (7., с. 50).

Кстати, одной из причин яростных действий красноармейцев стало то, что советская пропаганда усиленно твердила: финская армия поголовно состоит из садистов и маньяков.

Конечно, жестокости (и часто неоправданные) со стороны финских бойцов были, но это и понятно: они защищали свою родину, свою свободу и саму жизнь, они были озлоблены советскими бомбардировками и артобстрелами мирных финских городов и селений. Народная война (а в Финляндии “Зимняя война” была именно таковой - даже большинство коммунистов отреклись от Сталина и Коминтерна) зачастую принимает бесчеловечные формы. Советские историки не упоминают об аналогичных действиях РККА, но стоит просто почитать давно опубликованные мемуары советских офицеров, где иногда с неподдельным цинизмом и бахвальством рассказывается о том, как финнов жгли огнемётами и давили гусеницами танков.

Но, подчеркнём ещё раз, далеко не все верили выдумкам советской агитации и безоговорочно поддерживали войну. Владимир Невежин, специализирующийся на советской пропаганде периода II мировой войны, отмечает, что после первых неудач на фронте: “Среди красноармейцев и командиров, несмотря на угрозу наказания в судебном порядке по законам военного времени, были распространены разговоры о несправедливом характере действий СССР в отношении Финляндии, о нежелании народа и армии воевать против неё. Различными инстанциями отмечались многочисленные случаи невыполнения приказов, самовольного ухода с передовой” (5, с. 93).

Война была прекращена 13 марта 1940 года вовсе не из-за оппозиционного настроения в РККА - к тому времени финны были уже сломлены и материально и даже морально. Только из-за целой комбинации внешнеполитических интересов СССР Сталину пришлось прекратить войну. Но Финляндия не использовала шанс - сделать русское сопротивление основой борьбы против коммунизма. Пришлось вести ещё одну войну с СССР (1941-1944), также окончившуюся неудачей и внешнеполитическим подчинением страны приказам из Москвы. Хотя у финнов были возможности стереть СССР с карты мира, устранив террористический режим и обезопасив будущее своего государства.

ФИНСКИЕ ПЛАКАТЫ ВРЕМЕН ЗИМНЕЙ ВОЙНЫ

fplakat1.JPG (25369 bytes)

fplakat4.JPG (20805 bytes)

fplakat6.JPG (30054 bytes)

Все фото из книги «Принимай нас Суоми-красавица»

  1. Зимняя война 1939-1940. Книга вторая. И.В. Сталин и финская кампания. (Стенограмма совещания при ЦК ВКП (б)). - М., 1998.
  2. Зимняя война 1939-1940. Книга первая. Политическая история. - М.: Наука, 1998. - 382 с.
  3. Маньков А. Из дневника 1938-1941 гг. // Звезда. 1995, № 11.
  4. Мельтюхов М.И. “Народный фронт” для Финляндии?: К вопросу о целях советского руководства в войне с Финляндией 1939-1940 гг.// Отечественная история. 1993, № 3.
  5. Невежин В.А. Синдром наступательной войны. Советская пропаганда в преддверии “священных боёв”, 1939-1941 гг. (Послесловие Б. Боневича).- М., 1997.
  6. По обе стороны Карельского фронта, 1941-1944: Документы и материалы. - Петрозаводск, 1995.
  7. Романичев Н.М. Советско-финляндская война - новые аспекты // Вторая мировая война, Великая Отечественная война: Тезисы конференции (Москва, 28 февраля - 2 марта 1995 г.) - М., 1995.

 

"ПОСЕВ" № 3 2000

posev@glasnet.ru

ссылка на "ПОСЕВ" обязательна