На фоне олигархических битв разнокалиберных средств массовой информации (СМИ), псевдоправые и прочие разноцветные масс-медиа, тем не менее, демонстрируют завидную солидарность, стоит лишь коснуться темы, казалось бы, далёкой от околопрезидентских баталий. Одинаково страстно в праведном гневе и леворадикальная «Советская Россия», и «либеральные» «Известия», клеймят латышское правосудие за серию открытых судебных процессов бывших партизан и сотрудников НКВД, а правительство Латвии – за легализацию ветеранских объединений 15-й и 19-й добровольческих латышских дивизий, сражавшихся в 1943–45 гг. в составе Ваффен-СС. При этом разница между возмущающимися «Совраской» и «Известиями» заключается в данном случае лишь в большей склонности официоза КПРФ к традиционному советскому агитпропу. Но, несомненно, объединяет столь разные издания одинаковая историческая безграмотность журналистов.

Трудно отказываться не просто от стереотипов, а от идеологических мифов, внушавшихся каждому советскому человеку десятки лет. Однако претендующим на объективность «Известиям» придётся это сделать, иначе их ретроспективные суждения не будут отличаться от сталинских амальгам II мировой войны, сохраняющихся по сей день не только в историческом, но и в общественном сознании.

Накануне советской оккупации 1940 г. вооружённые силы Латвии мирного времени составляли 25000 чинов, а в военное время могли быть увеличены до 130000. По данным американского историка М.Р. Эллиота через германские вооружённые силы, включая VI корпус СС, в 1941–45 гг. прошло не менее 104000 латышей – практически мобилизационный ресурс армии военного времени. Демократические правительства Великобритании и США сочли возможным в 1941-45 гг. состоять в военно-политическом союзе с советским режимом, по сравнению, с которым гитлеровский – был бледно-ученическим.

Что уж говорить о латышских добровольцах Вермахта и СС, - гражданах де-юре оккупированного СССР государства и переживших все прелести советизации 1940-41 гг. В канун 55-летия окончания II мировой войны, как и в случае с Финляндией, пора признать: советская экспансионистская внешняя политика в 1939-40 гг. не только привела к оккупации прибалтийских государств, но и объективно заставила их граждан принять участие в боевых действиях на стороне естественного противника СССР. Кстати, будет нелишним заметить, что официальным командующим (инспектором) Латышского легиона 9 марта 1943 г. стал Рудольф Бангерскис – бывший военный министр Латвии и активный участник Белого движения на востоке России в 1918-20 гг.

Даже у русских противников советской власти и обличителей её преступлений есть право жестко осуждать действия 15-й и 19-й латышских дивизий СС. 26 мая 1944 г. старший офицер пропаганды РОА при штабе группы армий «Север» и активный участник Власовского движения полковник В.В. Поздняков получил рапорт от одного из младших офицеров РОА, свидетельствовавший о массовых бесчинствах и расстрелах, совершённых латышскими эсэсовцами в декабре 1943 г. по отношению к гражданскому населению бывшей Витебской губернии.

Но военные преступления совершались военнослужащими всех армий государств – участников II мировой войны. Поэтому независимо от нашего субъективного отношения к беспрецедентному в российской истории феномену восточных добровольцев германских вооружённых сил 1941–45 гг., сегодня пора согласиться: легитимное правительство Латвии имеет полное юридическое право санкционировать деятельность легионерских ветеранских объединений. Мало того, оно имеет на это и моральное право. Ибо с точки зрения указанного правительства, латышские добровольцы Вермахта, Люфтваффе и СС в 1941-45 гг. естественным образом, в первую очередь, сопротивлялись советизации, казавшейся им познанным, а поэтому – «более худшим» злом. Для официальной Риги легионеры не идентифицируются с НСДАП или партийным орденом СС, так как правительство Латвии прекрасно осознаёт, под влиянием каких политических обстоятельств и по каким мотивам появились латыши в германских вооружённых силах. И если того не понимают российский МИД и большинство российских масс-медиа – этому можно лишь посочувствовать.

Историческая безграмотность чиновников МИД РФ и разномастных журналистов ещё больше проявилась, как только начался процесс Василия Кононова – участника одной из советских партизанских групп, обвинённого латышской юстицией в расстреле группы крестьян, численность которой колебалась, по различным свидетельствам, от 9 до 12 человек. Никакой правовой реакции МИД РФ и российских СМИ на «дело Кононова» не последовало. Была лишь истерика, основанная на советских мифологемах II мировой.

Суть всех, в общем-то, прогнозируемых обличений латышского правосудия со страниц российской прессы от «Совраски» до «Известий» сводилась к популяризации нескольких псевдоисторических догм, а именно: «правительство Латвии санкционирует деятельность войсковых объединений ветеранов Латышского добровольческого легиона СС и тем самым оправдывает нацистов»; «участники партизанского движения в годы войны героически боролись исключительно против немецко-фашистских оккупантов». Из совокупности вышесказанного следовал недвусмысленный вывод: сегодня в Латвии нацисты судят бывших партизан, где же реакция ЕС и мировой общественности?! Писать о «деле Кононова» и прочих подобных процессах, несомненно, выгодно. Сама постановка вопроса («защитники нацистов судят партизан») затрагивает эмоции советского человека и гарантирует не только «справедливое негодование», но и определённый успех у читателей. Действительно, кто сегодня в России возьмётся дезавуировать потоки брани в адрес латышской юстиции? И тем не менее…

В общественном сознании прочно держится миф о партизанах – «народных мстителях Великой Отечественной войны», пускавших под откос вражеские эшелоны и периодически поджигавших землю под ногами оккупантов. В действительности, очень далёкие от какой бы то ни было романтики, подконтрольные московскому Центральному Штабу партизанского движения группы и отряды в 1942-44 гг. решали не только задачи разведывательно-диверсионной деятельности и дезорганизации немецкого тыла. Не менее (а зачастую и более!) важной задачей было уничтожение противников советской власти и, практически неизвестное по сей день, провоцирование оккупационных властей на жестокие карательные акции против мирного населения. По сути своей на оккупированных территориях СССР в 1941-44 гг. шла не только известная по книгам и фильмам война партизан против оккупантов. Параллельно ей шла жестокая и беспощадная с обеих сторон гражданская война между партизанами-чекистами и частью народа. И в ходе этой последней войны партизаны, особенно в Белоруссии, на Брянщине и Орловщине неоднократно совершали действия, вполне квалифицируемые, как военные преступления. Свидетельства и документы о них до сих пор не публикуются, так как опровергают мифологизированный облик советских партизан, создававшийся режимом на протяжении последних 50 лет. Из известных автору достаточно привести лишь несколько.

Осенью 1942 г. в деревне Котка под Глусском (под Бобруйском) партизаны расстреляли крестьянскую семью, в доме которой некоторое время жил офицер русского добровольческого батальона. Главе семьи язык прибили гвоздями к столу. Весной – летом 1943 г. чины 604-го русского добровольческого батальона «Березина» постоянно вылавливали из р. Птичь трупы крестьян, расстрелянных партизанами за продпоставки оккупантам. В деревне Ольховичи Глусского района партизаны распилили несколько пленных связистов Вермахта. (Свидетельства Георгиевского кавалера, начальника разведотдела штаба русского восточного добровольческого полка «Центр» майора И.К. Соломоновского)

На рубеже 1943-44 гг. сотрудниками УНКГБ по Ленинградской области (группа «Расплата»), действовавшими в Волотовском, Солецком и Шимском районах под руководством Л.Е. Щербакова, были расстреляны 9 противников советской власти, сотрудничавших с оккупационными властями. Всего в 1941-44 гг. лишь чекисты спецгрупп УНКГБ-УНКВД по Ленинграду и области, по объявленным сведениям, расстреляли 1160 (!) человек по обвинениям в сотрудничестве с комендатурами противника. (Свидетельства петербургского историка В.А. Кутузова). По утверждению комиссара 5-й партизанской бригады, И.И. Сергунина известный русский журналист И. Свободин был похищен из псковской редакции и повешен партизанами на шоссе Ленинград – Киев.

В период с 30 апреля по 5 мая 1942 г. в деревнях Тарасовка и Шемякино Брасовского района Брянской области партизаны расстреляли несколько десятков жителей, преимущественно из состава семей бойцов Локотского ополчения и крестьян, приступивших к полевым работам на полученных земельных наделах (Из приказа № 132 от 8 мая 1942 г. бургомистра Б.В. Каминского по управлению Локотского уезда Орловской губернии). Сегодня не скрываются факты непосредственного участия в организации партизанского движения на оккупированных территориях резидентур из местных кадров территориальных управлений НКГБ-НКВД. В частности, в 1941 г. Гдовский, Плюсский, Стругокрасненский районные аппараты органов госбезопасности целиком остались на территории Ленинградской области для ведения партизанской деятельности.

В шумихе, поднятой по поводу «дела Кононова», журналистами и публицистами остались не услышанными робкие предложения министерства юстиции Латвии предоставить следственное дело Кононова для открытой публикации. «Не надо никакой публикации, – отмахнулся с телеэкрана ОРТ известный защитник гласности, сын полковника ГБ Любимов, – Почему партизан судите?» А действительно, почему? Непосредственно «героя-партизана» Василия Кононова судили за конкретное военное преступление. На следствии и суде был доказан факт участия Кононова в расстреле и сожжении заживо, по меньшей мере, 9 латышских крестьян. Российская сторона уверяла неискушённое общественное мнение в том, что расстрелянные имели оружие от службы безопасности и, таким образом, являлись территориальными полицейскими. (Странно только, что патриотически-настроенные крестьяне вместо того, чтобы кормить, поить и прятать «народных мстителей», просят у оккупационной администрации оружие, чтобы от них защищаться.) Однако в российских СМИ практически нигде не фигурировало то, что среди расстрелянных и сожженных заживо - 3 женщины, из которых 1 была беременна.

Латвийское правосудие обвинили в политической подоплёке процесса, в действительности таковым его сделали те, кто участвовал в истерическом обличении «гонителей партизана-антифашиста». Для наших «властителей дум», для интеллигенции до сих пор дико, что партизаны, на подвигах которых они воспитывались и взращивались до и после ХХ съезда КПСС, тоже могут быть военными преступниками и привлекаться к ответственности за содеянное. Ибо, как справедливо утверждало ещё советское «правосудие», подобные преступления срока давности не имеют.

Следующим после Кононова на скамье подсудимых оказался бывший сотрудник Рижского УНКГБ-УНКВД Саенко, но «правозащитная» кампания на этом не прекратилась, наоборот, она ещё более усилилась. Вновь, никоим образом не интересуясь аспектами следственного дела, российская общественность требует прекратить уголовное преследование чекиста, как «участника Великой Отечественной войны». Аргументация слабая: во-первых, для Латвии завершение войны в 1945 г. не принесло прекращения оккупации и геноцида, а во-вторых, аналогичным образом можно было бы просить об освобождении от ответственности следователей Гестапо, «участвовавших в боевых действиях на Восточном фронте». Тем не менее, эмоциональный взрыв общественного интереса к процессу над Саенко имеет своё психологическое объяснение. Латвия из всех бывших советских республик наиболее последовательно ведёт уголовное преследование лиц, имевших отношение к преступлениям высшей партноменклатуры и репрессивного аппарата органов госбезопасности.

А ведь по некоторым сведениям, только в РФ сегодня получают значительную пенсию несколько десятков тысяч ветеранов НКВД–МГБ: следователи, делопроизводители, технический персонал, надзиратели и внутренний персонал лагерей, чины конвойных войск и т. д. Некоторые из них привлекаются к преподавательской работе, ведут активную общественную деятельность в советах ветеранов ФСБ, встречаются с личным составом «органов» – вероятно, делятся сердечными воспоминаниями. А ведь суд над Саенко и аналогичные процессы – это прецедент… Как тут вновь не вспомнить Александра Галича: