РЕЛИГИЯ И ЦЕРКОВЬ ПРОТОИЕРЕЙ АЛЕКСИЙ (ГОСТЕВ) СОЦИАЛЬНОЕ СЛУЖЕНИЕ ЦЕРКВИ НА ПОРОГЕ III ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ
Социальное служение – важнейшая грань жизни Церкви, “литургия после литургии”, евангельская закваска, призванная одушевить все стороны жизни, распространение ее спасительной миссии на общество, на все сферы деятельности человека. “Церковь ответственна за мир… она беспокоится не только об отдельных людях, но и об обществе, даже человечестве в целом… ее цель – не только спасти людей от власти мира сего, но и спасти сам мир. В частности, поскольку человек – существо социальное, Церковь должна решать задачу искупления общества” (Г. Флоровский “Империя и пустыня”). Социальное служение благодатно, оно не – некая “внеклассная работа”, но одушевляемо дарами Святаго Духа, присущими Церкви, как длящейся Пятидесятнице, и вдохновляющими основное таинственное ее служение.“Все религии... всегда оказывают мощное воздействие на все отрасли социальной жизни и творчества народов. Так и Православная Церковь … была и будет социальным фактором жизни России. Нужно только способствовать тому, чтобы это как бы невольное, бессознательное социальное служение православия русскому народу было осознано, признано, организовано и развито” (А. Карташев “Церковь как фактор социального оздоровления России"). Необходима принципиальная основа социального служения Русской Церкви, богословская база, анализ, позиция. Краеугольным камнем социальной активности Церкви должно быть осмысление положения человеческой личности в условиях современности. Церковь обращается, прежде всего, к конкретному человеку, уникальному, любимому Богом, а затем уже к государству, нации, человечеству. Недооценка достоинства человеческой личности остается важнейшей проблемой нашего российского бытия. Если мы хотим вступить в третье тысячелетие после Рождества Христова под знаком возрождения христианских ценностей, именно Церковь должна возвестить необходимость ставить человеческую личность во главу угла во всех сферах социальной жизни, не допуская как тоталитарного подавления ее, так и разрушительной вседозволенности неолиберализма. Мир сегодня становится постхристианским. Искажается само понимание человека, как существа, созданного по образу и подобию Божию, понимание его богоданных свобод и обязанностей. Долг Церкви возвещать основанное на Слове Божием и христианской традиции понимание человека, как “венца творения”, как образа Создателя, творческой личности, наделенного свободой и, как следствие, – ответственностью. В условиях секулярной глобализации и глобальной секуляризации Церковь призвана осмыслять проблемы антропологические, историософские и культурные. Ее голос должен звучать, ее оценки должны доводиться до всеобщего сведения. Большое достижение сегодня – то, что появилась программа социального служения Русской Церкви, регламентирующая различные аспекты социального бытия и активности Православия. К сожалению, в виду отсутствия богословской базы, этот документ совмещает попытку осмысления современности и свод нормативных положений по социальному служению. В результате, для богословского трактата он оказался слишком краток и недостаточно систематизирован и концептуален, а для руководства к действию в большинстве разделов излишне пространен и абстрактен. Документ, принятый на архиерейском соборе 2000 года, – бесспорно, важный шагом вперед на путях социального служения Церкви. Его ожидает соборная рецепция, а значит, обсуждение, уточнение и дополнение. Кроме того, важно, чтобы основные положения его были изложены в сжатой, доступной и императивной форме, чтобы быть уже на данном этапе реальным руководством к действию и осуществляться на практике.Конкретные формы социального служения Церкви, рассматривающиеся в “Основах социальной концепции”, традиционно называющиеся церковной дьяконией, охватывают всю социальную проблематику и должны конкретизироваться по мере ее актуализации на каждом этапе исторического бытия. Важно, чтобы традиционные и вновь возникающие вопросы получали адекватное с богословской точки зрения осмысление. “С точки зрения Евангелия должна быть оцениваема вся наша жизнь, каждый ее момент, каждая точка. От суда Церкви и совести верующего не может быть свободно ничто в этом мире… У Церкви должны быть принципиальные ответы на все решительно вопросы жизни” (А. Карташев). В “Основах социальной концепции Русской Церкви”, затрагивающих более или менее подробно всю совокупность проблематики, связанной с социальным служением, наиболее подробно освещены вопросы церковно-государственных отношений. С одной стороны это оправдано, так как определенность в этих столь непростых для Православия вообще и для Русской Православной Церкви, в частности, вопросах необходима и, в особенности, на современном этапе. Однако провозглашение свободы Церкви и ее независимости, а также определение желательных и возможных форм конкордата, “симфонии” с современным светским государством (статус “церкви большинства” и т.д.), закрепленные юридически, – все это непременные, но лишь условия для социального служения Церкви, как такового. Так, например, в соборном документе провозглашается независимость Церкви, плоть до мирного неповиновения, “если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и его Церкви, а также ко греховным и душевредным деяниям”. Это положение концепции вызвало резонанс в обществе. Однако, как известно, отрекаться от Христа прямо не заставляли христиан даже большевики. Упоминание о “греховных и душевредных деяниях” весьма неконкретно, – какие из них имеются в виду при провозглашении неповиновения? В тоже время в настоящий момент существуют ситуации не гипотетические, а вполне реальные, в которых голос Церкви мог бы звучать действительно независимо, возможно даже наперекор государству. Например, по вопросам гимна и мавзолея. В сравнении с разделом “Церковь и государство”, разделы, посвященные вопросам культуры, выглядят менее подробными и содержательными. А ведь именно культура – форма человеческого самосознания, именно в культурном пространстве должна звучать апелляция Церкви к человеку, через преображение культуры может и должно осуществляться преображение человека и мира. Настоятельно требуют церковной оценки такие фундаментальные категории современной постмодернистской культуры, как нравственный релятивизм, мировоззренческий плюрализм, дезантологизация и деморализация художественного творчества. (Попытки проанализировать эти реальности с православной точки зрения, предпринимаемы на частном, т.с. любительском уровне, как правило выглядели доселе довольно некомпетентно и неубедительно).Главное, – голос Церкви должен звучать, не только в единожды сформулированной концепции, но непрестанно и во всеуслышание, должна даваться оценка политическим, социальным и культурным явлениям ex catedra , какие бы формы не принимали церковно-государственные взаимоотношения, к какому бы “пост” небытию не эволюционировал мир. А что бы голос Церкви звучал авторитетно и нравственно оправданно, необходимо, чтобы она являла собою пример миру, в своем социальном измерении являлась свидетельницей того, что в мире можно жить не по законам “века сего”, быть народом Божиим, градом Божиим, закваской Царствия Небесного, его свидетельством и предвозвещением. Члены Церкви – члены Тела Христова – в Евхаристии являют Христа и Его грядущее Царство. Царство это – “не от мира сего”. Условием и задачей социального служения Церкви является свидетельствовать об этом миру, являть пример того, что возможны на земле иные социальные отношения, иные принципы власти, чем господствуют в падшем, не преображенном мире. Церковь сама есть “Образец нового общества… новых социальных взаимоотношений, в единстве веры и узах любви” (Г. Флоровский “Империя и пустыня”).Начиная с эпохи императора Константина Церковь вступает с миром в тесную связь. В результате этого была создана великая христианская культура, охватившая все сферы человеческого бытия и распространившаяся далеко за пределы Средневековья. Ценой этой христианизации (постепенное развоплощение которой мы наблюдаем сегодня) стало, однако, проникновения в жизнь Церкви начал “мира сего”, частичное уподобление ее “граду земному”, в особенности, в области церковной организации, в принципах и путях осуществления власти, в области права и некоторых иных сферах. Ныне, на рубеже второго и третьего тысячелетия после Рождества Христова, положение христиан начинает приближаться к положению христиан первых столетий, находившихся в условиях прямо или косвенно враждебного и чуждого им мира. Прямые гонения постепенно сменяются более тонкими опасностями и искушениями. Именно поэтому императивом и в плане внутренне церковного бытия и в плане социального служения Церкви является обращение к первохристианским нормам, конечно же, с учетом накопившегося опыта истории. Все положительные потенции константиновского периода реализованы и, очевидно, исчерпаны. Наступает пора возвращения к первоистокам в преддверии “сретения Жениха”. В особенности необходимо возвращение к началам подлинной соборности, являющейся важнейшим принципом бытия Церкви, основой ее социального служения, свидетельства и примера. “Для того, чтобы Церковь наша оживилась во внешнем смысле приближения к пульсу общенародных переживаний, необходимо, чтобы она преодолела остатки ее бюрократической мертвенности – наследия государственного порабощения – и провела бы в своей структуре начало соборности сверху донизу… Прямым последствием бюрократизма и бессоборности строя Церкви и бывает убогий клерикализм на путях воздействия Церкви на внешний мир” – так писал еще в первой половине ХХ века выдающийся православный богослов и историк А.В. Карташев, и мысли эти сегодня не теряют злободневность. Церковь есть любовь (св. Игнатий Богоносец), и соборность есть выражение и воплощение этой любви в церковном строе и церковном служении. Именно в соборности снимается неизбежный в падшем мире и земной истории конфликт личности и коллектива (будь то государство, класс или любое иное человеческое сообщество). Соборность означает совершенное единение уникальных человеческих личностей между собой и Богом, исключает как эгоизм и самоутверждение личности, так и подавление ее коллективом. Соборность означает, что в Церкви присутствует лишь “власть любви” (прт. Н. Афанасьев), как осуществление власти Самого Бога, взаимное подчинение и жертвенное служение. В сущности, это и есть главный принцип бытия и социального служения Церкви во все времена и при любых условиях и обстоятельствах, тем более на пороге третьего тысячелетия после Рождества Христова.
"ПОСЕВ" № 1 2001 |