ОЧЕВИДНОЕ ПРОШЛОЕ И ВЕРОЯТНОЕ БУДУЩЕЕ

“Советское – значит отличное”

Широко распропагандированная коммунистическим режимом в 30-е годы “поголовная грамотность” (которая и сейчас нередко преподносится как “великое завоевание социализма”) не давала никакой информационной свободы. Любая информация (от положения в мире до классификации французских вин) находилась под спудом партийно-советской цензуры, признавалась “ненужной”, “вредной”, “спорной”. Типичная для тоталитарного режима издательская политика порождала абсурдные, с точки зрения элементарного маркетинга и здравого смысла явления. Вспомним безликий и бессодержательный ассортимент книжных магазинов 70-80 гг. Партийная “классика” печаталась многомиллионными тиражами, а “крохотные” по тем меркам (15-20 тыс.) тиражи отечественных и зарубежных классиков литературы и истории становились раритетами уже на момент выхода из печати. Большинство этих изданий, как известно, распространялись по закрытой подписке или за макулатуру (анекдот того времени – для приобретения абонемента на “Королеву Марго” сдам в макулатуру “Историю КПСС”).

“Черный" книжный рынок воспринимался как явление вполне естественное, характерное, впрочем, и для других товаров. Скучные бело-красные прилавки (обложки собраний сочинений “классиков” издавались, как правило, в красных тонах, а отдельные “труды” заключались в белые мягкие переплеты) не привлекали покупателей, однако безубыточность книготорговли была гарантирована (еще один штрих того времени – в нагрузку к А. Блоку продавались сборники постановлений последних пленумов ЦК). И лишь малодоступные произведения тамиздата и самиздата вносили разнообразие в серость бытия.

Великая информационная революция

Но оставим в покое прошлое далекое. Обратимся к прошлому недавнему. Рубеж 80-90 гг несомненно, войдет в историю не только как время падения партийно-советской системы, но и обретения долгожданной информационной свободы. Взрыв номенклатурной крепости изнутри был во многом предопределен появлением на книжных прилавках новой, неизвестной для большинства российских читателей, литературы. Такие небольшие по формату и объему книжки как “Читая Ленина” Солоухина, “Красный террор в России” Мельгунова сыграли в деле разрушения тоталитарных стереотипов роль не меньшую чем многотысячные демонстрации “Демократического союза” и защита Белого дома в августе 1991 года. Россия стала “самой читающей страной” уже не благодаря рассчитанному показателю количества печатных изданий на “душу населения”, а из-за огромного, искреннего интереса к запрещенной ранее литературе.

Спрос, в какой-то мере, даже опережал предложение. Многим крупным издательствам потребовалось, впервые за долгие годы своего безбедного существования, изучать читательский интерес, искать книги и авторов, которые смогли бы удовлетворить взыскательного потребителя. Подлинным достижением книгоиздательского дела следует считать возврат на рынок книг М. Булгакова, В. Соловьева, М. Цветаевой, В. Набокова, А. Солженицына, сотен других авторов.

Следует отметить, что в это же время проявилась весьма примечательная, почти забытая теперь тенденция – произведения одного и того же автора предлагать и в виде солидного академического издания и в виде аннотированной, небольшой по формату и объему книжки. Например, параллельно с выходом в свет собрания сочинений Бердяева отдельные его работы издавались брошюрами. У читателя появилась возможность выбора, самостоятельного решения, что не только разрешало проблему спроса, но и существенно увеличивало обороты книжного рынка. Заниматься книготорговлей становилось выгодно.

Другая сторона информационной революции в России рубежа 80-90 гг – появление большого числа новых, частных издательств. Для “раскрутки” не нужно было углубляться в дебри книжного маркетинга. Достаточно было выбрать одно-два популярных названия, заключить договор с книготорговыми базами и близлежащими книжными магазинами или, что было еще не так накладно, обзавестись собственной торговой точкой. А дальше… Устойчивый спрос, умелая реклама, плюс умение “выживать” в конкурентной борьбе (пусть даже не всегда законными способами) гарантировали стабильное будущее. В начале 90-х в издательской сфере произошел своеобразный “естественный отбор”, при котором целый ряд лидеров книготорговли, монопольно делившие сферы влияния в советское время (“Политиздат”, “Воениздат”, “Мысль”, “Наука”, “Высшая школа”, “Просвещение” и другие) сдали свои позиции, а совершенно неизвестные, да еще и с непривычными советскому уху названиями “Терра”, “Вагриус”, “Владос”, “Дрофа” оказались фаворитами.

“Время разбрасывать…”

В первой половине 90-х на книжном рынке сложилась новая ситуация. Существенно упала покупательная способность населения. Интеллигенция, основной потребитель “интеллектуальной литературы”, уже не могла себе позволить регулярно обновлять свои книжные полки, следить за новинками. Для учителей, преподавателей вузов, сотрудников академических институтов многие издания стали недоступны, а “надбавки” на покупку литературы, выплачиваемые крайне нерегулярно, далеко не всегда тратились по назначению.

Множество проектов, особенно академического характера, осталось “на бумаге”. Интересующиеся российской историей ХХ в., так и не смогли дождаться окончания задуманного “Наукой” издания “Очерков русской смуты” Деникина, равно как и широко разрекламированного проекта 20-томного “Белого Дела” (издательство “Голос”). Огромное количество ранее заключенных договоров с авторами было расторгнуто. Многие издательства закрывались, объединялись с другими, более удачливыми и расчетливыми.

В аналогичном положении оказалась книготорговля. Книжные магазины снижали обороты, сдавая помещения разнообразным фирмам – от парфюмерных, до строительных. Московский Дом книги смог в этих условиях объединить в систему более 30-ти книжных магазинов, многие из которых приближались к “коммерческой гибели”, сохранить свою региональную сеть. Но подобных примеров, к сожалению, не так много. Разумеется, большое число крупных магазинов было уже не нужно. Их исчезновение отчасти компенсировали многочисленные книжные лотки, открывавшиеся в самых неожиданных, казалось бы, местах – от подземных переходов метро до театральных фойе.

В то же время, безропотно повинуясь принципу “спрос рождает предложение” книжный рынок стал слепо следовать удовлетворению любых, подчас весьма низкопробных, интересов “новых” читателей, имевших деньги. По существу, к середине 90-х можно было бы с уверенностью констатировать, что весь книгооборот держится на “трех китах” – детективы, “дамские романы”, гороскопы. Самое плачевное продолжавшейся информационной революции состояло в резком падении уровня тематических запросов и у тех, кто раньше всегда интересовался “толстыми” интеллектуальными книгами и журналами, был завсегдатаем солидных книжных магазинов и антикварных “развалов”. Чтение только “на сон грядущий”, “под шум метро” располагало к усвоению в лучшем случае “Мастера и Маргариты”, в худшем (типичном) к разрешению бесконечного количества сканвордов.

Многотомные издания, финансово поддержанные различными грантами и государственными субсидиями, становились, зачастую, лишь украшениями книжных шкафов богатых заказчиков (как в “застойные времена”). Уместен пример знаменитого переиздания Энциклопедического словаря Брокгауза и Евфрона. Фотопортреты на фоне золотого переплета этого репринта стали признаком хорошего тона для чиновников и бизнесменов 90-х (раньше позировали на фоне “Полного собрания сочинений…” или, в крайнем случае, “Большой Советской Энциклопедии”).

“Время собирать…”

Конец 90-х принес новый взлет интереса к “серьезной” литературе. В рейтингах продаж 1999 – 2000 гг стали лидировать мемуары политиков, исторических деятелей, а сочинения экономистов и философов смогли потеснить, казалось бы, неприступные позиции детективов и “дамских романов”. Снова на полках появились солидные академические издания, свободные и от идеологической зашоренности и от наносного дилетантизма. Отсутствие “запретных тем” привело к огромному выбору книгопродукции по самым разным направлениям. Хотя и небольшими тиражами (от 500 до 5000 экз.) продолжали выходить специализированные издания. Существенно выросли обороты магазинов, а издательская деятельность стала лидировать по темпам производства. Оптимисты заговорили о “ренессансе” читательского спроса. Но не нужно питать иллюзий – книжного бума рубежа 80-90-х, конечно, не произойдет. Однако не воспользоваться сложившейся благоприятной ситуацией было бы неразумно.

Очевидная тенденция, о которой уже шла речь – издатель с начала 90-х, перестал формировать читательский вкус, а стал под него подделываться. Причем имеется в виду формирование отнюдь не в “марксистско-ленинском” понимании “соответствия определенным идеологическим установкам”. Читатель все меньше задумывается над тем, что он читает, превращаясь в простого “потребителя” информации. Издатель это понимает и… уверен, что так и должно быть. Примитивно бухгалтерский подход – раз плохо продается, – значит и нечего издавать, способен погубить любое хорошее начинание. Правда, вряд ли оправдан и другой принцип, – пусть не продается, все равно будем издавать, ведь это “разумное, доброе, вечное”.

Именно поэтому сейчас имеет смысл говорить о разработке специальной научно-издательской программы, рассчитанной не только на одномоментный коммерческий эффект, но, главным образом, на отдаленную перспективу.

Словосочетание “научно-издательская” не случайно. Следует помнить, что научные труды, всегда считались уделом для избранных, не предназначались для, так сказать, “массового читателя”. Абсурдно пытаться (хотя очень многие это делают) приспособить “Овидия под Маринину”. Но замыкаться в рамки формулы “наука ради науки”, равно как и в другие, похожие – “история для историков”, “философия для философов” – столь же бессмысленно.

Если быть реалистом, то стоит признать, что завоевание читательского интереса и, тем более, формирование читательского спроса – дело весьма непростое. Множество неизвестных ранее “белых пятен”, “запрещенных тем” становятся раскрытыми, знакомыми, а, следовательно, уже малоинтересными. Доступ в большинство закрытых ранее архивов свободен. Появление большого числа новых документов, фактов способных захватить внимание читателя ожидать не приходится. Издательства начинают повторять темы, делать их более мелкими (пример – пишут не о русских царях вообще, а об особенностях царской кухни, или придворных церемониалах).

Нужна, очевидно, иная “подача” материала. Если первый период (рубеж 80-90 гг) был периодом “открытий” новых фактов, имен, событий, то теперь необходим период “осмысления” этих фактов. Период длительный, но наиболее плодотворный.

Осмысление должно иметь особую форму. Если идти по пути подражания читательским запросам, можно легко вписаться, к примеру, в “концепцию” академика Фоменко: и просто и, в то же время, вроде бы умно. Можно ощутить себя приобщенным к исторической науке. Беда только в том, что ничего общего с исторической наукой подобные теории не имеют.

Следует сочетать научное содержание с интересной формой. Даже академическое издание должно быть приятно взять в руки и профессору, и студенту, и человеку от науки далекому. Для этого не стоит ориентироваться на разукрашенные глянцевые переплеты, мелованную бумагу и изобилие цветных иллюстраций. Внешняя сторона играет существенную роль, но лишь, если содержание книги того стоит. Концептуальное содержание должно быть оригинальным, отличным от предыдущих изданий, несущим конкретную смысловую нагрузку. В противном случае получается замкнутый круг. По принципу “новое – хорошо забытое старое”, эти “новые взгляды” представляют собой чуть-чуть подновленные “старые песни о главном”. Так во многих исторических публикациях происходит реанимация советских формул, попытки “переосмыслить” “феномен Сталина”, “эпоху Брежнева”, “героические подвиги первых пятилеток”. Отсюда исходят корни возрождающегося ныне “национал-большевизма”.

Несомненно, благоприятная тенденция последних лет – рост интереса к учебной литературе. Причем не только к учебникам по бухгалтерскому учету или юриспруденции. Налицо интерес к учебной литературе гуманитарного профиля. Не стоит забывать, что именно она во многом формирует читательские вкусы. Печальный опыт учебников – “кирпичей” советского времени как по форме, так и по содержанию для высшей и средней школы многому научил современных издателей. Учебников стало много, они разные, хотя многие из них до сих пор остаются дефицитными даже в Москве, не говоря уже о провинции.

Но дело не только в количестве. Снова приходится говорить и о концептуальном содержании учебной литературы. Нужны не наборы красивых страниц с бессодержательными комментариями, а книги, построенные на одном стержне, идее, учебники, которые могут научить самостоятельно мыслить, станут первой “ступенькой” к другим книгам.

Региональная научно-издательская политика – отдельная тема. Здесь следует делать ставку на дешевую литературу, но отнюдь не в смысле содержания. Ни для кого не секрет, что многие столичные издательства размещают заказы на издание своих книг в провинциальных типографиях, где расценки ниже, а качество не хуже. Региональный рынок для многих “terra incognita”. Но очевидно, что интерес и к учебной литературе и к русской литературной, исторической, философской классике здесь немалый. Увы, прилавки книжных магазинов многих небольших городов, все еще держатся на тех же пресловутых “трех китах” – детективах, эротике, гороскопах (последний кит, правда, иногда предстает в образе кулинарных книг и пособий по садоводству). В этом отношении сейчас более чем уместен опыт “народной библиотеки” Сытина. Издавать доступную, но содержательную литературу – одна из главных задач региональной книгоиздательской работы.

Вероятное будущее?

Теперь немного о “светлом” будущем или “хорошо забытом” прошлом. Кому как нравится… В общем – “информация к размышлению”.

Участники любого рынка в той или иной мере стремятся стать монополистами. Не является исключением и рынок книжный. Конкуренция – явление естественное и закономерное. Хуже, когда рынок пытаются регламентировать (“все скоты равны, но некоторые равнее других”). Если наиболее крупные издательства будут пытаться использовать государство для решения собственных проблем, распределять между собой выгодные казенные заказы, вытеснить с рынка или подчинить себе тех, кто не “удостоен чести быть членом клуба”, – то может сложиться положение очень близкое к достопамятным временам раздела сфер влияния между “Политиздатом”, “Воениздатом”, “Наукой”.

Высшим аттестационным комитетом утвержден список “академических” издательств. Только опубликованные в них книги могут засчитываться соискателям при защите кандидатских и докторских диссертаций. Иными словами – умные книжки в “умные” издательства. Формально никто не лишает остальных возможности публиковать у себя соискателей, но большинство последних вынуждены будут сделать выбор в пользу “избранных”.

Еще один факт, ставший уже “притчей во языцех”. Учебная литература при выходе в свет должна иметь “гигиенический сертификат” и, желательно, также издаваться лишь в “избранных” издательствах. Учебники без грифа “Утверждено Министерством образования” печатать, конечно, разрешается, но где гарантия, что эти учебники не останутся на книжных прилавках, дойдут до школ и вузов, а учителя не будут говорить своим ученикам и их родителям, что “книжки, где написано “рекомендовано” читать нужно, а книжки где этого слова нет, лучше в руки не брать”.

Но хотелось бы верить, что подобные рецидивы не приобретут характера системы и, рано или поздно, будут изжиты. Ведь главный выбор будет делать все же не “вышестоящие инстанции”, а читатель образованный (а не примитивно “грамотный”) и самостоятельно мыслящий, которой сможет сам разобраться, какие книги ему нужны.

Юбилей и перспективы “Посева

Уместно в связи с 55-летием издательства “Посев” оценить итоги и перспективы нашей работы. “Посев” всегда представлял собой пример формирования читательского спроса, никогда не подделываясь под требования “среднестатистических читателей”. “Посев” отличала продуманная, целенаправленная издательская политика. Во многом благодаря этому и стала возможной его мировая известность. В конце 80-х, к моменту разрушения “железного занавеса”, “Посев” был своего рода монополистом в издании книг русского зарубежья (стоит вспомнить, что первые издания сочинений А. Солженицына, А. Галича, Б. Окуджавы, В. Максимова в тамиздате было сделаны именно нами). “Посев” и сейчас находится на линии фронта, борьбы с национал-большевицкой идеологией. Только линия эта проходит на полках книжных магазинов.

Программу по изданию учебной литературы “Посев” начинает с издания двух учебников по истории России. Первый, “Россия 1801 – 1917”, еще не выходивший на отечественный рынок, принадлежит перу известного историка русского зарубежья профессора С.Г. Пушкарева. Во втором – “Непокоренная Россия” отражается история антибольшевицкого сопротивления в России в ХХ веке “от генерала Корнилова до академика Сахарова” и ставится вопрос о возможности “альтернатив” советской модели развития.

У издательства есть планы по переизданию вышедших ранее книг. В ближайшее время ожидается выход книги Ю. Трегубова “Восемь лет во власти Лубянки”. Следующим этапом станет издание сборника воспоминаний активистов Союза “От Зарубежья до Москвы”. Планируется также и подготовка серии публикаций из архива НТС во Франкфурте.

В региональной книгоиздательской программе “Посев” делает расчет на распространение брошюр серии “Библиотечка россиеведения” (кстати, сам термин “россиеведение” введен в научный оборот “Посевом”). Вышло в свет уже 5 выпусков, отражающие, в частности, историю антибольшевицкого сопротивления в регионах (“Ярославское восстание. 1918 год”, “Ижевско-Воткинское восстание. 1918 год”).

В отношении коммерческой продажи у “Посева” имеется хороший опыт публикации календарей. Но и здесь издательство следует определенному тематическому подбору (2000 г. – календарь “Белая Гвардия”, 2001 г. – календарь “Иконы Русского Зарубежья”). Эти издания ориентированы не только на покупателей с близкими “Посеву” взглядами, но на всех тех, кто размышляет над прошлым нашей страны.

“Посев” поддерживает интерес читателей к истории Белого движения. Большим спросом пользуется альманах “Белая Гвардия”. Одна из задач “Посева” совмещение опыта Русского Зарубежья и современной России. В связи с этим была выпущена работа Г. Гинса “Предприниматель”), в ближайшем будущем запланировано издание сборника трудов профессора-экономиста А. Билимовича.

У “Посева” нет заданного темпа изданий в месяц или в квартал. Количественные показатели никогда не были главной целью издательства. Наша научно-издательская программа реалистична и “Посев” имеет все возможности для того, чтобы занять свое положение на книжном рынке России и зарубежья. Нужны новые концепции, новые идеи.

"ПОСЕВ" № 2 2001
posevru@online.ru
ссылка на "ПОСЕВ" обязательна