СОБЫТИЯ И КОММЕНТАРИИ

“ВАШ ПРОФСОЮЗ НЕЖЕЛАТЕЛЕН”

При советской власти членство во “всесоюзной богадельне”, так в народе прозвали советские профсоюзы (ВЦСПС), было не только обязаловкой, но и мерой вынужденной (не состоявшим в профсоюзах пенсии, пособия по инвалидности и по больничным листам платили в половинном размере). За членство в свободном профсоюзе при коммунистах можно было угодить в лагерь или в психушку.
Когда с 1 июля 1990 г. дискриминационные меры в оплате не желавших состоять в официальных профсоюзах были отменены, начался повальный выход из них. Тем временем номенклатурщики из ВЦСПС, не теряя времени, создали т. н. ФНПР (Федерацию независимых профсоюзов России), куда они автоматически, и в нарушение законодательства, записали членов бывшего ВЦСПС. Понятно, что и имущество советских профсоюзов было присвоено их верхушкой, а на средства из профсоюзных фондов были приобретены многочисленные виллы на Средиземноморье. В то же время созданные снизу свободные профсоюзы влачат жалкое существование, а ныне и преследуются властями. О нынешних проблемах профдвижения с председателем самарского свободного профсоюза “Солидарность” и руководителем Самарской группы НТС Николаем Филипповичем Лакомым беседует Борис Сергеевич Пушкарев.

— Посев” неоднократно рассказывал о преследованиях активистов “Солидарности” в 1999 – 2001 гг. Но ведь гонения на профсоюз начались раньше.
— Действительно, еще в 1997 г. администрация Трамвайно-троллейбусного управления Самары в Кировском трамвайном депо, где действует наш союз, объявила нас агентами ЦРУ.
— Чем же это было вызвано?
— Тем, что, в отличие от ФНПРовских организаций, “Солидарность” не занималась ерундой. Мы не участвовали в идиотских краснофлажных акциях, устроители которых стараются переключить направление недовольства работающих с руководства конкретных предприятий на власть в стране в целом. Ельцин виноват, Гайдар виноват, Чубайс виноват… Конечно, доля вины власти всегда есть. Но для выражения недовольства ею существуют выборы. Дело же профсоюзов защищать права и интересы работников на предприятиях. Но для этого надо портить отношения с администрацией данной конторы, не боясь указывать ей и на недостатки, и на лица. Этим и занималась “Солидарность”. Профбонзы же ФНПР, как правило, хорошо прикормлены начальством. Интересы членов своих профсоюзов им глубоко безразличны. Поэтому нудную, постоянную и трудную ежедневную работу на предприятиях они заменяют дешевой митинговой трескотней, пытаясь нажить на бесправии работников политический капитал.
— А какая же она конкретно, эта “нудная, ежедневная работа”?
— Например, охрана труда. Производственный травматизм, гибель людей на производстве всегда были бичом советской экономики. В год погибало, кажется, до 60 тыс. человек, причем по далеко неполным данным. Но тогда лукавая статистика тщательно прятала сведения об этих явлениях, засекречивала их. ВЦСПС же молчал в тряпочку о подобных безобразиях. Ныне же ФНПРовские вожаки валят вину на “демократов”.
Стоит разобраться с такими утверждениями. В нашем депо никто не мешал администрации создать нормальные условия для охраны труда. Но во влажные ямы для ремонта трамваев было подведено напряжение 220 вольт, причем многие провода были оголены. Нормы же электробезопасности разрешают применение в помещениях с повышенной влажностью лишь 36 вольтового напряжения. К тому в этих ямах, вопреки всем нормам, стояла вода. Словом, по вине администрации сложились все условия для “производственного травматизма со смертельным исходом”. “Солидарность” неоднократно требовала от начальства депо принять меры по охране труда. На наши требования оно практически не реагировало.
Тогда 1 декабря 1999 г. мы обратились в Рострудинспекцию с просьбой провести проверку охраны труда. Ее инспектор убедился в том, что наши требования справедливы, и выдал предписание, которое администрации надо было выполнить до 1 сентября 2000 г. Вместо того чтобы заняться охраной труда, руководство депо решило свалить все с больной головы на здоровую, занявшись борьбой со свободным профсоюзом. А меж тем, положение дел с охраной труда ухудшалось, и нашему профкому вновь пришлось обратиться в Рострудинспекцию. На этом фоне требование администрации о сдаче рабочими экзаменов по охране труда выглядело уж вовсе издевательством. К тому же Рострудинспекция на сей раз отделалась обычной отпиской: ждите, мол…
— И что же сделал Ваш профсоюз тогда?
— Наш профком принял единственно возможное в этих условиях решение: объявить бойкот сдаче экзаменов до полного выполнения администрацией норм охраны труда. Уведомили Рострудинспекцию, прокуратуру всех уровней (областную и районную). После этого из прокуратуры ответили: надо сдавать экзамены, будто мы и не обращались к ним ранее с заявлениями о грубейших нарушениях норм охраны труда. 20 марта 2000 г. администрация нас предупредила, что мы будем отстранены от работы: бойкоты не признаются, согласно уставам профсоюзов.
— Чего Вы хотели добиться, отказавшись от этих экзаменов?
— Заставить администрацию выполнить ее элементарные обязанности, обусловленные законодательством... Действительно, как я, будучи председателем профсоюза, смог бы смотреть в глаза своих искалеченных из-за халатности администрации людей (ведь Господь, создав человека, не создал к нему запасных частей), а как смотреть в глаза сирот и вдов погибших на производстве? В попытках добиться соблюдения своих прав мы исчерпали все возможности. Власть во всех ее ипостасях не желала защищать наши права. А ведь ради этих прав, собственно говоря, и существует она сама. В противных же случаях, она уже не власть, – а произвол. С последним, правда, не всегда в прямых, но часто в замаскированных и изощренных формах мы и столкнулись.
— Как же это происходило?
— 20 марта нас предупредили, что мы будем отстранены от работы. 4 апреля появился приказ, где нам объявили выговор и бессрочно отстранили от работы. Мы сидим на рабочих местах, в свою смену выходим и сидим. 24 апреля нам объявляют строгий выговор, а 25 нас увольняют по статье 33 пункт 3, что обозначает – систематическое неисполнение своих обязанностей (если вас отстранить, вы не можете их выполнять – так они и сделали). Причем был уволен весь профком, что противоречит закону.
— Но это действия не властей, а администрации предприятия, а что делали власти?
— В мае начался судебный процесс, продолжавшийся до 1 ноября. Показательно, что суд не очень-то стремился вникнуть в существо нашего иска к администрации. Начали выяснять, на законных ли основаниях существует профсоюз... Делали вид, что не знают, что у нас с позднеперестроечных времен действует не разрешительный, а уведомительный порядок регистрации профсоюзов. На стороне ответчика выступила прокуратура, которая якобы призвана стоять на страже закона. Мы, конечно, постарались пригласить прессу и общественные организации. В нескольких газетах появились сообщения о суде. Правда, журналистам некоторых газет запретили о нас писать. Из общественных организаций в суде был представлен лишь “Мемориал”, остальные заявили, что их это не интересует.
— Чем же закончился Ваш процесс?
— Номинально мы его выиграли. Приказы о выговорах и нашем увольнении отменили. Но по настоянию прокуратуры не был отменен приказ об отстранении нас от работы. Получилось в духе известных слов Ленина: “По закону, может, и правильно, а существу – издевательство”. Впрочем, чего еще можно было ожидать от ленинских идейных наследников.
— А что происходило за кулисами суда? Пытались ли оказывать на Вас давление?
Когда нас уволили, меня вызвали повесткой в ФСБ. Там сказали: “Вы когда основывали профсоюз, почему взяли такое название, “Солидарность”? Все-таки это что-то связанное с большевиками, а вы – против”. Я говорю: “А какое это имеет значение?” “Вы, как мне помнится, член НТС и руководитель самарской группы. Или вам это приказали из-за границы? Вы же переписывались”. Я спрашиваю: “Откуда такие сведения? Читаете, что ли?” – “Нет. Я за чужие грехи не отвечаю”. Что-то меня задело. В кабинете стоял дубовый стол, большой портрет Дзержинского... И снова: “Николай Филиппович, зачем вам скандал? Вам могут статью убрать, если вы добровольно напишете заявление на увольнение”. Я говорю: “Почему вы в этом деле разбираетесь? Вроде, ФСБ не должна иметь отношения к профсоюзам. У нас все на основании закона. Или мы террористическая организация?” — “Мы просто совет хотим дать. У нас область демократическая...” — “Демократия, — говорю я, — это когда соблюдается закон. Вот только не пойму, почему меня вызвали сюда?” — “Мы вас не вызывали, а пригласили. Мой совет вам: просто взять написать заявление”. Я его спрашиваю: “А вы, какое отношение имеете к муниципальному предприятию?” — “Мы просто по-дружески вам советуем, чтобы вы объяснили своим товарищам”. — “Это у вас товарищи, а у нас друзья и единомышленники”. — “Я понял, что вы не поняли. Когда поймете, вы напишете заявление”. Мы, конечно, не послушали, заявления не написали.
Правда, на том история эта не закончилась. Перед самым вынесением судебного решения встречает меня тот самый сотрудник ФСБ (назвался он в свое время Калмыковым, но документов не предъявлял). “Вы меня помните?” — “Помню”, — говорю. “А как Вам мой совет? Убедились в его справедливости?” Отвечаю: “Нас фактически на работе восстановили”. — “Ну, то, что восстановили, еще ни о чем не говорит. Мой совет — лучше уходите из “Солидарности”. Ваш профсоюз нежелателен, он как камень на дороге”. Я сказал, что мы ничего противозаконного не делаем. “Знаете что, Николай Филиппович, вы немного бы умерили свой гонор и ушли из профсоюза. А то, знаете, бывает машина задавит или балкон упадет...”. Я в ответ: “А при чем тут профсоюз?” После этого начались угрозы. По вечерам звонил телефон, и спрашивали: вы еще живы, сволочи? И все в том же духе.
Все эти действия я связываю с приходом Путина. Как только он пришел, давление на нас усилилось. До этого прокуратура как-то реагировала, после – начались сплошные отписки.
— Но что же все-таки происходит со свободными профсоюзами?
— Нашу “Солидарность” стремятся выкинуть за ворота предприятий. Председатель нашего областного профсоюза Александр Степанович Беленко, токарь, был уволен под предлогом сокращения его рабочего места. Якобы станок передают в другие цеха. Станок не убрали, но прислали туда другого токаря. Председатель профкома шоколадной фабрики “Нестле” был уволен как не прошедший переаттестацию. Не слишком ли много совпадений? Мне администрация сообщила прямым текстом: сколько бы денег нам ни платить вам в качестве компенсаций, а вас на территории предприятий не будет. На одном из заводов Самары за выход из “Солидарности” 300 рублей дают, как Иуде 30 сребреников, а ФНПРовский профсоюз в сговоре с администрацией дает отработавшим 25 лет льготы ветеранов труда, членам нашего профсоюза, конечно, – шиш. Добавьте к этому замалчивание и искажение по указке сверху почти всеми средствами массовой информации фактов о деятельности “Солидарности” (кроме радио “Свобода” и малотиражной газеты “Числа”), и Вы поймете, как пытаются ликвидировать свободные профсоюзы.
— Однако не все свободные профсоюзы работают нормально…
— Конечно, в них хватает всякого рода подстрекателей и бузотеров. Например, в нашем городе существует т.н. стачком. Он ни фига не действует. Им только сесть на Горбатом мосту и написать – “Все начальники – сволочи!”. Вот в этом и заключается вся “работа”. Нас уволили. Они говорят: бастуйте, мужики. Я им говорю: вы что, не в своем уме? Как можно бастовать, если вас уже выкинули за забор?
У нас другие формы и методы отстаивания своих прав. Существует суд. Надо им пользоваться. Я, например, за последние полгода участвовал в 6 процессах.
Однако не все хотят жить в правовом государстве. Многие рассуждают по старинке: “Попугаем начальство, перекроем дорогу и дадут нам зарплату”. Этот номер давным-давно не проходит. И уж вовсе без толку, подобно некоторым профсоюзным вожакам ожидать деприватизации… Это примерно то же, что в советское время было надеяться на коммунизм.
— Каковы же перспективы российских свободных профсоюзов?
— С моей точки зрения, не особенно радужные. Команда Путина в безудержном стремлении усилить пресловутую властную вертикаль явно не стремится к диалогу с обществом вообще и с профсоюзами в частности. Наши незадачливые руководители наивно полагают, что они смогут управлять работающими через ФНПРовские профсоюзы.
Отчасти поэтому и родился новый КЗОТ (о других причинах я умолчу). На манер советского, его положения ведут к тому, чтобы оставить на предприятиях лишь один профсоюз, сращенный с администрацией. Этим КЗОТом нас лишат права защищать уволенных, сокращенных и т.д. Зачем же нужен профсоюз, который ничего не защищает? Так что изменение влияет на работу всех свободных профсоюзов.
Что же касается положения в них самих, то здесь явно не хватает единства и координации. Амбициозность профвождей ведет не к усилению, а лишь к распаду.
Сегодня, в условиях усиливающихся устремлений к установлению диктатуры чиновников и бюрократов и явного презрения властей к обществу всем нам как никогда нужна солидарность. Я верю, что через непродолжительное время идеи солидаризма, которые несет НТС, будут востребованы нашим народом в борьбе за свои права и достоинство.

"ПОСЕВ" № 3 2001
posevru@online.ru
ссылка на "ПОСЕВ" обязательна