МОСТЫ В ПРОШЛОЕ
Кирилл Александров Из истории послевоенной эмиграции* История образования и военно-политической деятельности послевоенной или "второй", как её чаще всего называют, эмиграции, по-прежнему во многом остаётся малоизвестной. Действительно, в эмиграции "II волны" не было такого созвездия блистательных имён как в русской диаспоре, разнесённой по миру ветрами революции и Гражданской войны. Однако послевоенная эмиграция, о которой сегодня не очень часто говорят на многочисленных конференциях и симпозиумах посвящённых истории и культурному наследию зарубежной России, остаётся во многом явлением уникальным и непознанным. Осевшая весной 1945 г. в западных оккупационных зонах волна имевших советское гражданство "перемещённых лиц", состояла из людей с опытом "подсоветской" жизни. Многие из них непосредственно пережили коллективизацию и репрессии НКВД, областные тюрьмы органов госбезопасности и лагерные пункты ГУЛАГа, включая "ударные стройки социализма". В огромном большинстве "подсоветская" эмиграция включала в себя людей, сознательно или интуитивно протестовавших против сталинского режима, познавших его лживость, нищету, террористический характер, абсолютное равнодушие и презрение к судьбам собственных граждан. Столь трагический в своей сути протест вызвал к жизни в 1941-45 гг. феномен Освободительного движения. Его уцелевшие участники никоим образом не отказывались от продолжения организованного сопротивления, которое из военного теперь становилось политическим. Можно только предполагать, насколько динамичным, деятельным и значимым мог бы оказаться характер послевоенной эмиграции, если бы она не оказалась обескровлена насильственными союзническими репатриациями 1945-47 гг.
О численность послевоенной эмиграции Обратимся к данным о миграционных процессах между Советским Союзом и странами Европы в результате II войны.
Миграция граждан СССР в результате II мировой войны в Европе в 1941-51 гг1. Всего оказались в западных оккупационных зонах в мае 1945 г. – от 3060 тыс. до 3230 тыс. 2. Выявлено в западных оккупационных зонах по состоянию на 1 июля 1946. – 2371062 .3. Возвратились добровольно или подверглись насильственной репатриации в период с мая 1945 г. по июнь 1946 г. – 2194523.4. Исчезли при репатриации из союзнических в советскую оккупационную зону в период с мая 1945 г. по июнь 1946 г. (расстреляны без суда и следствия (?) – 690 граждан СССР.5. Сумели избежать репатриации в период с мая 1945 г. по июнь 1946 г. – 175849 учтённых граждан СССР.6. Возвратились добровольно или подверглись насильственной репатриации в период с 1 июля по ноябрь 1946 г. – 1581131.7. Оказались неучтёнными советскими репатриационными комиссиями – от 276 тыс. до 446 тыс. 28. Возвратились добровольно или подверглись насильственной репатриации, а также приехали из других стран в период с июля 1946 г. по декабрь 1951 г. – 256 тыс. 39. В послевоенную эмиграцию влились: 9. 1. неучтённые репатриационными комиссиями граждане СССР, скрывшие различными путями своё гражданство или находившиеся в 1945-51 гг. в западных оккупационных зонах на нелегальном положении – от 276 тыс. до 446 тыс. человек, а также советские перебежчики 1945-51 гг; 9. 2. граждане СССР учтённые советскими репатриационными комиссиями, но избежавшие в силу обстоятельств насильственной репатриации – 175849 человек. Итого: от 450 тыс. до 620 тыс. человек (всех национальностей).
На 1 августа 1945 г. в советской оккупационной зоне насчитывалось 86 лагерей, 18 комендатур, сортировочно-пересыльных пунктов и 6 приёмопередаточных пунктов для граждан СССР, поступающих от союзников. К январю 1946 г. из всех репатриированных, включая захваченных РККА оставшихся по разным причинам в советской оккупационной зоне, согласно сводке № 45 управления уполномоченного СНК СССР по делам репатриации от 1 февраля 1946 г. 283092 человека были переданы в распоряжение НКВД-НКГБ. Ими были участники боевых действий на стороне Германии в 1941-45 гг. По нашим подсчётам из-за зональной границы и из-за рубежа было насильственно репатриировано в советскую оккупационную зону в период с февраля 1946 г. по май 1947 г. ещё более 4 тыс. восточных добровольцев. Всего в период с ноября 1944 г. по май 1947 г. репатриации в СССР подверглось не менее 290 тыс. советских граждан, принимавших участие в боевых действиях на стороне Германии. Однако конечная цифра существенно превышает установленный предел. Какое-то количество служивших в разнообразных формированиях советских граждан сумели при репатриации скрыть сведения о своей военной службе и оказались переданными в НКВД-НКГБ по категории штатских лиц, каковых на январь 1946 г. насчитывалось 55015 человек. Безусловно, некой части репатриированных солдат и младших офицеров Восточных войск, Украинской национальной армии или власовцев удалось вообще скрыть факт своей службы на стороне противника. Своё пребывание в западной оккупационной зоне они объяснили в проверочно-фильтрационных комиссиях угоном на работу, поиском родственников, участием в европейском партизанском движении, нахождением на спецпроверке и т. п. (В частности, так избежал ареста лётчик 1-го власовского авиационного полка подпоручик Г.Н. Юла. На спецпроверке в мае-октябре 1945 г. он показал, что с 24 октября 1944 г. до 3 марта 1945 г. находился в плену, а затем бежал к чешским партизанам, в рядах которых сражался до 17 мая 1945 г. 8 декабря 1945 г. он был демобилизован с сохранением звания лейтенант.) Безусловно, могли репатриироваться как лояльные советские граждане дезертиры из Восточных войск, скрывавшиеся на протяжении последних 6 месяцев войны на территории Венгрии, Польши, Чехословакии и законспирированная агентура противника. Осталось неизвестным, какой процент граждан СССР был передан органам НКВД-НКГБ СССР из категории пленных, находившихся на фильтрационных пунктах действовавших фронтов – ведь их задержание в полосе наступления фронта ещё не являлось основным доказательством вины. Принадлежность к подразделения Вермахта и СС могли доказать обмундирование, документы, показания сослуживцев, но и они не всегда присутствовали. Например, на 22 мая 1945 г. лишь на одном проверочно-фильтрационном пункте № 61 57 армии 3 Украинского фронта в Глейсдорфе содержалось 5760 русских мужчин призывного возраста в гражданской одежде. Согласно донесению в штаб 3 Украинского фронта спецкомиссии подполковника Конаевым до 40% из них служили в Вермахте (на основании чего проводился подсчёт?), а остальные лишь “привлекались к оборонным работам на территории Австрии”. На этом же пункте содержалось ещё 8180 бывших бойцов и командиров Красной Армии, из которых 6,2 тыс. человек служили в Вермахте, в том числе 4780 – в 14-й гренадерской дивизии СС "Галичина". Из проверенных 3 тыс. на пункте в армейский запасной полк 57 армии всё-таки было отпущено 150 человек. Как могла сложиться судьба почти 3 тыс. "русских мужчин призывного возраста", на которых не существовало компрометирующих доказательств, учитывая огромный некомплект в войсках в последние недели войны? Сколько подобных ситуаций возникало на прочих армейских проверочных пунктах? Очень многие из репатриированных западными союзниками в ноябре 1944 – мае 1947 гг. чинов восточных добровольческих подразделений подвергались бессудным расстрелам на месте и при конвоировании от зональной границы до фильтрационно-репатриационных лагерей, как это было в случаях с людьми 1-й пехотной дивизии ВС КОНР и 2 казачьих корпусов. В совокупности не менее нескольких сот человек покончили с собой при этапировании союзниками к зональной границе и в момент выдачи. Наконец, несколько тысяч советских граждан союзники возвратили на Родину до ноября 1944 г., в 1943-44 гг. (добровольцы группы армий "Африка" Роммеля и т. д.). Поэтому в итоге мы определяем суммарную численность репатриированных восточных добровольцев из советской и западных зон ответственности в 1943– 1947 гг. примерно в 350 тыс. человек (в том числе из западных зон – в 320 тыс. человек). Это составляет 32% от общего числа граждан Советского Союза, принимавших участие в боевых действиях на стороне германских Вооружённых Сил в 1941–1945 гг. Оставшиеся 68% (750 тыс. человек) по нашему мнению приходятся на безвозвратные потери (не менее 215 тыс. человек), пропавших без вести, избежавших репатриации из западных оккупационных зон в 1945-51 гг. (военная и послевоенная эмиграция из СССР), попавших в плен на Восточном фронте в 1941-45 гг., дезертиров, перебежчиков на сторону партизан и сил европейского Сопротивления, перешедших на сторону антисоветского вооружённого подполья в 1943-44 гг., разоружённых по причинам неблагонадёжности и возвращённых немецким командованием в лагеря военнопленных, не боевые потери, погибших в ходе прямых советских и немецких внесудебных репрессий и т. п. Из 63,5 тыс. солдат и офицеров собственно Власовской армии, оказавшихся в американской, британской и французской оккупационных зонах после 8 мая 1945 г., по нашим подсчётам сумели избежать насильственных репатриаций лишь примерно 20700 человек (3–5 % от общей численности послевоенной эмиграции).
По вопросу об итоговой численности послевоенной эмиграции советских граждан мнения расходятся. Председатель НТС В.Д. Поремский в 1954 г. оценивал общую численность эмиграции в 130 тыс. человек, из них 30 тыс. он относил к эмигрантам довоенным. Однако более реальными нам представляются цифры от 415 тыс. до 620 тыс. человек, причём без учёта довоенных эмигрантов. (В 1956 г. дипломатические представители МИД СССР констатировали, что только из плена остались на Западе 250 тыс. советских военнопленных.) Последняя верхняя цифра оставшихся на Западе граждан СССР, подтверждается и сведениями о миграции "перемещённых лиц". По официальным опубликованным данным генерального директора Международной организации по делам беженцев В. Тока, с 1 июля 1947 г. по 1 июня 1949 г. из лагерей "Ди-Пи" выехало 355 тыс. человек (89 тыс. – в Великобританию, 210 тыс. – в США, 48,5 тыс. – в Канаду, 21,5 тыс. – в Аргентину, 74 тыс. – в Израиль). К 30 июня 1950 г. на попечении ИРО ещё оставалось 304 тыс. “перемещённых лиц”. Начало политической активности Несмотря на растерянность в среде "перемещённых лиц", вызванную насильственными репатриациями, многие советские граждане, участвовавшие в 1941-45 гг. в боевых действиях на стороне Германии стремились к возобновлению политической деятельности. Бывшие чины ВС КОНР к весне 1947 г. в массе своей сосредоточились в американской оккупационной зоне. В числе избежавших насильственной репатриации оказались и несколько офицеров, обладавших достаточной известностью. Из бывших военнослужащих РККА к ним относились: полковники Г.И. Антонов, А.А. Зубакин, В.Г. Киселёв, С.Т. Койда, А.Г. Нерянин, В.В. Поздняков, А.И. Спиридонов, подполковники В.П. Артемьев, М.И. Головинкин, М.А. Калугин, майоры Ф.М. Легостаев, Н.А. Нарейкис (Троицкий) и др. Из офицеров Русской армии, принявших участие во Власовском движении, известностью и авторитетом пользовались полковники А.Д. Архипов, К.Г. Кромиади, И.К. Сахаров и др. Некоторые из них начали проявлять активность почти сразу же после капитуляции Германии. В частности К.Г. Кромиади и И.К. Сахаров приложили много усилий для спасения и укрывания бывших советских граждан от насильственных репатриаций в лагерях “перемещённых лиц”. В этом же направлении бурную деятельность с июня 1945 г. развил Русский Красный Крест (РКК) для бесподданных при военном губернаторстве под руководством генерал-майора резерва ВС КОНР А.А. фон Лампе. РКК работал в тесной связи с общественными представителями довоенной русской диаспоры: С.В. Юрьевым (Мюнхен), генерал-лейтенантом Ф.В. Даниловым (Кемптен), К.В. Болдыревым (Кассель), протоиереем о. Нафанаилом (Львовым). Летом 1945 г. ежедневно центральное управление РКК в Линдау (юго-западнее Мюнхена, близ швейцарско-немецкой границы) посещало до 150 русских беженцев. НТС: ПОЗИЦИЯ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Наиболее политически активно в 1945-46 гг. действовал НТС, собиравший собственные кадры в лагере Менхегоф под Касселем. Союз, возглавлявшийся В.М. Байдалаковым, понёс тяжёлые потери во время войны (из почти 2 тыс. членов в 1939 г. к 1946 г. сохранилось несколько сотен, с учётом вступивших в 1941–1945 гг. советских граждан). Тем не менее, НТС оказался в более выгодном положении, чем прочие организации эмиграции, так как интенсивно действовал во время войны. В 1945-46 гг среди членов НТС были и многие власовцы: А.Н. Зайцев, И.М. Грачёв, М.Н. Залевский, В.И. Кривошапов, А.И. Спиридонов, Н.В. Тензоров и др. Однако уже летом 1945 г. по отношению к Власовскому движению НТС предпринял резкий демарш.
В первом циркулярном письме к кадрам Союза Байдалаков фактически дезавуировал какую бы то ни было связь с Власовским движением. Б.В. Прянишников был склонен мотивировать его поступок желанием избавиться от возможных нареканий в коллаборационизме со стороны американских оккупационных властей. 5-9 июля 1946 г. Совет НТС, состоявший из 5 старых и 7 новых членов, принял срезолюцию "О Русском Освободительном Движении". Руководство НТС сделало вывод о смерти Освободительного движения, так как "исчезла с исторической сцены обусловившая его политическая конъюнктура". Некоторые оценки ОДНР, сделанные в 1946 г. Советом НТС, сегодня нельзя не признать адекватными. Но большая часть власовцев восприняла эти замечания как критику движения в целом и многие из них покинули ряды Союза (А.И. Спиридонов и др.). К.А. Крылов – один из корреспондентов известного историка и политического деятеля Б.И. Николаевского – в письме от 6 июня 1948 г. даже мотивировал демарш НТС по отношению к Власовскому движению "боязнью политической конкуренции". В другом своём письме Крылов назвал Союз "врагом всех настоящих российских демократов". Впрочем, Байдалакова и членов Совета конфликты с критиками Союза из эмиграции беспокоили крайне мало – НТС разворачивал самостоятельную политическую деятельность. 11 ноября 1945 г. в Менхегофе вышел 1-й номер еженедельника "Посев", приобретавшего новых читателей в лагерях "перемещённых лиц". С 11 ноября 1945 г. по 31 октября 1946 г. главным редактором "Посева" был старый "новопоколенец" и член КОНР Б.В. Прянишников. В условиях разраставшейся "холодной войны" между бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции, НТС к лету 1950 г. наладил "закрытую работу" на восточную оккупационную зону, вплоть до запуска в воздушное пространство ГДР, а затем и СССР, воздушных шаров с антисталинской литературой. Одним из инициаторов "шаровых акций" стал бывший офицер власовской разведки майор А.А. Тенсон. Кстати, начальник разведотдела штаба ВС КОНР подполковник И.М. Грачёв (он же В.А. Копылов) в 1946-47 гг. занимался созданием службы безопасности НТС, но затем начал тесно сотрудничать с ЦРУ США. По оперативным данным КГБ в 1953-54 гг. Грачёв преподавал в разведшколе в Алатзее, затем – в Бад-Висзее на территории ФРГ и даже намечался к переброске в СССР.
Эмиграция относилась к деятельности НТС противоречиво и по большей части – скорее отрицательно, чем нейтрально-положительно. Тем не менее, редактор журнала "Часовой" и деятельный чин РОВС капитан В.В. Орехов в письме к А. А. фон Лампе в сентябре 1952 г. с похвалой отозвался о редакционном совещании “Посева”, на котором присутствовал гостем и особенно хорошо отозвался о молодых членов НТС. "Я отчётливо вижу и, несомненно, слабые места солидаристов, их несомненную партийность и желание навязать всем свою программу...– писал Орехов – Я никогда не был и никогда не буду хоть в какой-либо степени "солидаристом", но долг совести заставляет меня признать, что они немногие, кто сумел возвыситься над нашими эмигрантскими дрязгами и мелочами". "Закрытый" сектор НТС автор письма сравнивал с Боевой организацией А.П. Кутепова 20-х гг. Всё же, несмотря на безусловную динамичность и постепенный дрейф политической программы НТС от умеренного этатизма в сторону либеральной демократии, выразителем настроений подавляющего большинства участников Власовского движения НТС не стал и не мог стать. Для большей части власовцев Пражский манифест 1944 г. с апологетикой "народной Февральской революции" 1917 г. оставался единственно признаваемой политической программой. Окончание следует 1Возможно, что сюда и в категорию № 7 попала какая-то часть советских граждан из категории № 5. В таком случае число неучтённых советских граждан в западных оккупационных зонах (категория № 6) будет ещё выше обозначенного порога. 2Сюда мы не включаем эмигрантов "первой волны" покинувших страны просоветского блока. 3Сведения о количестве репатриированных из государств несоветского блока и западных оккупационных зон с декабря 1946 г. по декабрь 1951 г. варьируются от 105 тыс. до 250 тыс. тысяч. Разница в 145 тыс. показывает, что какие-то миграционные потоки либо оказались неучтены, либо число армян и представителей других национальных меньшинств, а также эмигрантов “первой волны”, возвратившихся в СССР в 1946 – 1951 гг., оказалось выше.
"ПОСЕВ" № 7 2001 |
