В. Широков

"ДУБОСЕКОВО: ПЯТИДЕСЯТИЛЕТНИЙ МИФ"

 

28 героев-панфиловцев… О них сложены песни, написаны книги. Их подвигу посвятили свои произведения Н. Тихонов, М. Светлов, Н. Хикмет и другие известные литераторы. Но первым, кто громогласно заявил о героях, был А. Кривицкий - спецкор газеты "Красная звезда", в которой он 28 ноября 1941 года опубликовал передовую статью "Завещание 28 павших героев".
Основой для статьи послужило якобы найденное тогдашним редактором газеты Д. Ортенбергом в Главпуре политдонесение, содержание которого он позднее приведет в своей книге "Июнь-декабрь сорок первого":
16 ноября у разъезда Дубосеково 28 бойцов во главе с политруком Диевым отразили атаку танков противника, наступавшего в два эшелона - 20 и 30. Один боец струсил, поднял руки и был без команды расстрелян своими товарищами. 28 бойцов погибли как герои, задержали на 4 часа танки противника, из которых подбили восемнадцать".
В Центральном архиве Министерства обороны ЦАМО) СССР (расположенном в г. Подольске) в фондах 316-й (8-й Гвардейской) стрелковой дивизии нет ни одного документа военного времени, который рассказывал бы о бое 28 панфиловцев.
Как бы там ни было, но после публикации материала А. Кривицко-го в редакцию утром следующего дня позвонил М. И. Калинин:
- Читал статью… Вы поднимаете на щит героев - хорошо. Надо бы разузнать их имена. Нельзя, чтобы герои остались безымянными.
29 ноября 1941 года А. Кривицкий поехал а Панфиловскую дивизию, которую якобы отыскал на переформировании на станции Пав-шино (в действительности дивизия в это время занимала оборону около станции Крюково!). Тем не менее, он сумел-таки побеседовать с командованием дивизии и командиром 4-й роты капитаном П. Гундиловичем. Вот что он пишет, в частности, в своей книге "Неподвластно времени":
"Начальник штаба полковник Серебряков твердо заявил мне, что слыхом не слыхивал ни о каком политруке Диеве. Комиссар дивизии Егоров тоже не мог припомнить такую фамилию.
К исходу дня случай свел меня с капитаном Гундиловичем из полка Капрова. Еще ничего не зная о цели моего приезда и только услышав расспросы о Диеве, он спокойно сказал:
- Ну как же, Диев…. Политрук моей роты. Его настоящая фамилия Клочков, а Диевым его прозвал один боец - украинец, от слова "дие" - дескать, всегда-то наш политрук в деле, всегда действует". Ах, Клочков, Клочков! Геройский был парень. Он со своими бойцами остановил полсотни танков у Дубосекова.
"Оказалось, в донесении ошибся сам Гундилович. После встречи с ним я получил поименный список двадцати восьми".
Трудно поверить в правдивость слов А. Кривицкого, что-де командование дивизии ничего не знало о бое группы бойцов у разъезда Дубосеково и что капитан Гундилович написал донесение в Главпур без согласования с тем же комиссаром дивизии Егоровым.
Далее, в уже известной нам книге Кривицкий пишет о том, как ему удалось разыскать живого участника боя И. Натарова в одном из подмосковных госпиталей:
"Он был плох, перенес сложные операции, врачи говорили - не выживет. Я робел, расспрашивая его, но узнав, чем интересуется военный корреспондент, сам попросил записать его рассказ..."
И опять приходится сомневаться в правдивости Кривицкого. Дело в том, что он не мог встретиться с И. Натаровым. Согласно политдо-несению военкома 1075-го стрелкового полка Мухамедьярова, хранящемуся в фондах того же Центрального архива, Иван Моисеевич На-таров погиб в одном из боев 14 ноября 1941 года, то есть за два дня до сражения у разъезда.
Как бы итогом журналистского расследования явился уже очерк А. Кривицкого, опубликованный в той же "Красной звезде" 21 января 1941 года. В нем, по словам Кривицкого, восстановлена полная картина гибели горстки храбрецов и названы их имена и фамилии.
А вот как им была описана картина боя:
"…Полк Капрова занимал оборону по линии высота 251 - деревня Петелено-разъезд Дубосеково".
В тот же день (16 ноября) разведка донесла, что немцы готовятся к новому наступлению. В населенных пунктах Красикова, Жданова, Муромцево они сконцентрировали более 80 танков, 2 полка пехоты, б минометных и 4 артиллерийских батареи, сильные группы автоматчиков и мотоциклистов.
…Прежде чем 28 героев, притаившихся в окопчике у самого разъезда, отразили мощную танковую атаку, они выдержали многочасовую схватку с вражескими автоматчиками". Более 70 вражеских трупов валялось около их окопа.
…Танки! Двадцать бронированных чудовищ движутся к рубежу, обороняемому 28 гвардейцами". Из противотанковых ружей храбрецы подбивали вражеские машины, зажигали их бутылками с горючим. Уже 14 танков неподвижно застыли на поле боя.
…В сумеречной дымке показался второй эшелон танков, среди них - несколько тяжелых. Тридцать новых машин насчитал Клочков… Тридцать минут идет бой, и нет уже боеприпасов у смельчаков. Один за другим они выходят из боя".
(Против полка Капрова, по архивным данным, было сосредоточено около 60 танков и полк пехоты. Нет слов - это огромная мощь! Но дело в том, что такая раскладки сил полностью расходится с данными А. Кривицкого.)
Шли годы. И стало известно, что несколько человек из 28 панфиловцев остались в живых: Д. Тимофеев, Г. Шемякин, Н. Васильев, И. Шадрин, а в 1988 году в газетах появилась и фамилия И. Добробабина.
(Добробабин в бою был ранен, взят в плен, бежал из концлагеря. Вернулся в родное село Перекоп Харьковской области. Вступил в местную полицию. В 1948 году осужден на 15 лет лишения свободы и лишен звания героя Советского Союза. Ныне живет в Ростовской области.)
Никто из оставшихся в живых никаких изменений в описание боя не вносил. Все их воспоминания были построены на фактах, описанных А. Кривицким. Кому-то было нужно, чтобы подвиг 28 героев-панфиловцев был канонизирован в известной нам форме. Но в связи с рассекречиванием ЦАМО СССР, с преданием гласности материалов по делу И. Добробабина стали известны новые факты.
По сути, первое упоминание о сражениях панфиловцев появилось (за два дня до передовой статьи Кривицкого!) 26 ноября в "Комсомольской правде". В заметке спецкора Д. Чернышева "Слава бесстрашным героям" рассказывалось о группе красногвардейцев во главе с политруком Диевым, вступившей в схватку с 54 вражескими танками. Днем позже в "Красной звезде" появилась публикация военкора В. Коротаева "Гвардейцы-панфиловцы в битве за Москву", также рассказывающая о бое группы бойцов политрука Диева. В том и в другом случае давалась вполне объективная оценка массового героизма воинов Панфиловской дивизии, но разговоров о 28 героях не было. Число же "28" появилось, как известно, уже в "Завещании" А. Кривицкого. О том, как вошла эта цифра в историю, можно узнать из показаний корреспондентов А. Чернышева и В. Коротаева (Военно-исторический журнал № 8-9, 1990, А. Катусев "Чужая слава").
Тот и другой показали, что они вместе выезжали в конце ноября 1941 года на фронт. В. Чернышев дал материал в "Комсомолку" со слов дивизионного инструктора-информатора, проверить точность этих слов он не мог, как не смог и побеседовать с непосред-ственными участниками сражения, поскольку к месту событий пробраться не представлялось возможным. В. Коротаев подтвердил, что на место сражения они не выезжали. С общей обстановкой были ознакомлены в штабе 1в-й армии лично Рокоссовским. А при выходе из штаба встретили комиссара Панфиловской дивизии Егорова, который рассказал о том, как, несмотря на чрезвычайно тяжелую обстановку, героически дерутся панфиловцы на всех участках фронта. В частности, он привел пример битвы одной роты с! немецкими танками.
"По приезде… Ортенберг меня спросил, сколько людей сражалось в этой роте? - рассказывал Коротаев. - Я ответил, что состав был, видимо, неполный, человек 30-40. Я также сказал, что из этих людей двое оказались предателями… Я не знал, что готовилась передовая статья… Ортенберг еще раз вызвал меня и спросил, сколько было в роте людей, которая сражалась с немецкими танками. Я ответил, что примерно 30 человек. Таким образом и появилось в передовой количество сражавшихся - 28 человек, так как из 30 двое оказались предателями. Ортенберг говорил, что о двух предателях писать нельзя, и… разрешил… писать только об одном. В дальнейшем я к теме о бое роты с немецкими танками не возвращался, этим занимался Кривицкий…"
А вот что рассказал на следствии участник дубосековского боя, бывший командир 1075-го стрелкового полка И. Капров:
"…В роте к 16 ноября 1941 года было 120-140 человек. Мой командный пункт находился за разъездом Дубосеково, 1,5 км от позиции 4-й роты (2-го батальона). Я не помню сейчас, были ли противотанковые ружья в 4-й роте, но повторяю, что во всем 4-м батальоне было только 4 противотанковых ружья… Всего на участке 2-го батальона было 10-12 танков противника. Сколько танков шло (непосредственно) на участок 4-й роты, я не знаю, вернее, не могу определить…
Средствами полка и усилиями 2-ео батальона эта танковая атака была от-бита. В бою полк уничтожил 5-6 немецких танков, и немцы отошли. В 14-15 часов немцы открыли сильный артиллерийский огонь… и вновь пошли в атаку танками… На участках полка наступало свыше 50 танков, причем главный удар был направлен на позиции 2-ео батальона, в том числе и участок 4-й роты, и один танк вышел даже в расположение командного пункта полка и зажег сено и будку, так что я случайно смог выбраться из блиндажа: меня спасла насыпь железной дороги, около меня стали собираться люди, уцелевшие после атаки немецких танков. Больше всех пострадала 4-я рота: во главе с командиром роты Гундиловичем уцелели 20-25 человек" Остальные роты пострадали меньше".
(По архивным данным МО СССР, 1075-й стрелковый полк 16 ноября 1941 года уничтожил 15 танков и около 800 человек личного состава противника. Потери 1075-й роты: 400 - убитыми, ранеными - 100, без вести пропавшими - 600.)
Подтверждением тому может служить и дальнейший рассказ комполка И. Капрова:
"…4-я рота действительно дралась героически, причем из роты погибло свыше 100 человек, а не 28, как об этом писали в газетах. Никто из корреспондентов ко мне не обращался в этот период, и я никогда и никому не говорил о 28 панфиловцах. В конце декабря (теперь уже действительно недалеко от станции Павшинс а точнее в Нахабине), когда дивизия была отведена на формирование, ко мне в полк приехал корреспондент "Красной Звезды" Кривицкий с представителям политотдела дивизии Глушко (начальник политотдела) и Егоровым (комиссар дивизии). В разговоре со мной Кривицкий заявил, что нужно 28 (!) героев панфиловцев... Я ему заявил, что с немецкими танками дрался весь полк и в особенности 4-я рота 2-го батальона. Фамилии Кривицкому давал по памяти капитан Гундилович, который вел с ним разговор на эту тему".
Сам же Кривицкий в Дубосеково приезжал лишь однажды -летом 1942 года, когда наши войска в результате контрнаступления отогнали Немцев далеко на запад, и потом уже не бывал ни разу. Hе было у него и особого желания разговаривать с работниками местного военно-патриотического музея, изначально знавшими всю правду о сражении у разъезда. Он коротко заявил: "П. Лядов открыл для со-ветских людей Зою Космодемьянскую, а я - 28 героев-панфиловцев!" Что ж, в крайне политизированной системе того времени, может быть, и не следовало бы обвинять того же Кривицкого в преднамеренном отступлении от истины: было дано указание "поднять на щит" пример массового героизма наших воинов на фронте, и он выполнил это указание. Но беда в том, что из-за насквозь пронизанной враньем политизации действительный пример массового героизма в данном случае был принижен до основания. И вместо подвига многих сотен панфиловцев из "пепла возродилось" надуманное число - 28!
В результате кривда Кривицкого стала обрастать всевозможными кривотолками. Нередко среди экскурсантов, приезжающих на мемориал 28-ми героев-панфиловцев, можно услышать что-то наподобие: "А был ли мальчик? Может, мальчика и не было?!" Кстати, в настоя-щий момент, готовясь к 50-летию битвы под Москвой, по приказу командования Московского военного округа на мемориале ведет благоустроительные и ремонтные работы группа воинов знаменитой Кантемировской дивизии, той самой - не поддержавшей "гекачепистов" в событиях августа 1991 г.
- Что толку? - рассуждали все они при встрече. - Руки не лежат к работе. Кто ни приходит, сразу говорит, что тут никто и никакого подвига не совершал… Едва три танка появилось на горизонте, как эти "панфиловцы" сразу разбежались в разные стороны!
Вот она, цена исторического принижения правды! Можно, конечно, во избежание мнимого кощунства о многом сегодня и умолчать. Но как, если за одной неправдой тянется другая? Так, по заверениям местных жителей, под гранитной стеной с именами 28 панфиловцев захоронены всего в(!) человек, а прах остальных (кстати, по естественной справедливости) покоится в других братских могилах, рядом с прахом своих однополчан-товарищей, героев, как и они сами.
Думается, что само время еще поставит нас перед необходимостью восстановления всей правды о судьбе многих сотен советских людей, сражавшихся здесь - у разъезда Дубосеково.

"Посев", 1992, №2.