А. Иванов


"ЭКЗАМЕН СОВЕТСКОЙ ЭКОНОМИКЕ"

Изучение исторического опыта проверки советского строя войною, для которой и ради которой советская экономика была поднята на дыбу пятилеток, представляет исключительный интерес и поучительный пример. Во время войны с необычайной яркостью проявились все недостатки советской экономической системы, вся слабость советского общественно-политического строя.
О экономической жизни СССР во время войны написано много и мало. Много, потому что было опубликовано много литературы, и мало, потому что все экономические работы были перепевом одного и того же варианта, выпущенного Госпланом с одобрения Политбюро. Настоящего серьезного исследования о советской экономике во время войны не было выпущено ни в СССР, ни за границей. Главный труд и источник познания
военной экономики СССР - книга Н. Вознесенского, удостоенная сталинской премии за создание и поддержание мифа о победах советского экономического строя. Эта книга ("Военная экономика СССР в период отечественной войны") издана Госполитиздатом в 1947 году. Несмотря на всю изворотливость, на умение видеть несуществующее и не замечать действительности, автор не сумел полностью скрыть тех глубоких потрясений, которые пережило советское народное хозяйство. Эти потрясения велики не только потому, что весьма важные в экономическом отношении области Советского Союза были выведены из строя. Главное - потому, что война обнаружила глубокие противоречия и скрытые диспропорции советской экономической системы и недостатки советской социалистической организации общественного производства.

Потери первых месяцев войны и их последствия
Война не изменила характера советской экономики, которая всегда была военной экономикой. Она лишь обнаружила слабости сверхцентрализма и государственного гиперпланирования.
Беспрерывные мобилизации легли в основу организационной перестройки экономики во время войны. Особенно они усилились после того, как часть западной территории Советского Союза была занята немецкой армией. К ноябрю 1941 года была оккупирована территория, на которой жило 40 процентов населения (около 80 млн. человек) и которая давала 63% добычи каменного угля (до 104,5 млн. тонн), выплавляла 68% чугуна (10,2 млн. тонн), 58% стали (10,6 млн. тонн) и давала 60% союзной выплавки алюминия. Сельское хозяйство занятых областей поставляло стране 38% зерна (452,2 млн. центнеров) и 84% сахара (2,5 млн. тонн). Эти районы обладали 38% всего рогатого скота и 60% свиней (24,5 млн. и 20 млн. голов) от общесоюзного их количества.
К этому следует добавить, что транспортная сеть района оккупации, самая густая в СССР, составляла 41% протяженности ж. д. страны (42 тыс. км).
Как ни велики сами по себе потери, самое плохое было не в их величине, а в том, что резко усилились диспропорции в народном хозяйстве и ярче выявились недостатки размещения производительных сил страны. Многие виды проката не производились на востоке. Все бронепрокатные станы были на западе.
На востоке не хватало рельсо-балочных и листопрокатных станов. Осада Ленинграда и потеря Харькова выбила из строя самые мощные электротехнические предприятия Советского Союза. Сильно сократилось производство приборов и аппаратов точного машиностроения. На востоке оказалась недостаточной мощности цементных заводов и других предприятий строительных материалов.
Менее заметный для постороннего глаза, но очень тяжелый по своим последствиям факт заключался в том, что погоня за специализированными предприятиями-гигантами, особенно в тяжелой промышленности, привела к тому, что ни один из районов СССР не мог самостоятельно обслужить себя ни в какой области потребления.
Тяготы войны с неслыханной силой обрушились на плечи населения страны, и социалистическая централизация лишь усилила напряженное положение в стране. Фактически снабжение превратилось в голодную норму концлагерника.

Разрушение промышленности
Чудовищное преступление власти - разрушение около 32 тысяч предприятий, якобы с целью не оставить противнику производственных мощностей, - по своей массированности и бесцеремонности не имело прецедента в истории.
Уничтожалось надземное и подземное хозяйство рудников и шахт; взрывались здания электростанций, подрывались плотины гидростанций (Днепрогэс); резались металлические конструкции машиностроительных заводов; приводились в полную негодность печи и металлургическое оборудование. В течение первых двух-трех месяцев было превращено в ничто достояние во много десятков миллиардов рублей.
Народ рассматривал всю процедуру как месть врага, а не как действия своего правительства. Вывод из строя предприятий не требовал полного уничтожения установок и сооружений. Вывоз электромоторов с электростанций, воздуходувок из металлургических заводов, станочного парка из машиностроительных предприятий уже лишал противника на многие месяцы возможности наладить мало-мальски регулярное производство на оккупированной земле. Практически на территории еще не сломленного окончательно врага вообще нельзя наладить промышленность. Немцы больше нуждались в рабочей силе, чем в оборудовании.
Варварское разрушение производственного аппарата страны впоследствии было приписано противнику, хотя задолго до прихода противника на 80% был уничтожен производственный аппарат промышленности.

Эвакуация промышленности
Часть оборудования, сравнительно внушительная по своим размерам, была направлена на восток. Советское правительство сообщало, что ему удалось вывезти из района оккупации 1,2 млн. вагонов с оборудованием.
Известная часть оборудования застряла в пути, погибла в результате бомбежек. Но и то, что дошло по адресу, было использовано далеко не полностью. Во-первых, потому - что демонтаж производился лихорадочным путем, многое было повреждено и ехало на восток в виде лома. Во-вторых, большая часть оборудования грузилась навалом без маркировки, что затрудняло разборку и комплектование при сборке агрегатов. В-третьих, немалая часть приходила по месту назначения в некомплектном виде из-за потери в пути. Часть грузов засылалась не по адресу и так и не была разыскана до конца войны. Характерен пример с уникальным запорожским непрерывно-листовым станом, которым очень дорожили уже потому, что он давал более половины производства автомобильного листа в СССР. Его не только не пустили на восток, а даже при восстановлении цеха листопрокатки на Запорожье оказалось, что надо еще изготовить около 2000 недостающих частей.
Грубая оценка позволяет установить, что использовано было не более 20-30% мощностей перевезенного оборудования. На оккупированной территории было демонтировано свыше 50 прокатных станов, а на востоке было пущено, с теми станами, что уже ранее были в монтаже, всего не свыше 12-15 станов.
Такова была фактическая эффективность переноса предприятий на восток. Из 31850 предприятий, разрушенных при демонтаже, только около 1500 удалось более или менее комплектно пустить на Урале, в Средней Азии и в Сибири.
Совсем катастрофически обстояло дело с переброской сельскохозяйственного инвентаря и скота. Весь колхозный и совхозный скот погнали на восток. Все дороги были покрыты павшими животными. Из 15-16 млн. голов рогатого скота, перебрасывавшегося на восток, дошло и уцелело не более 4-5 млн. голов.

Эвакуация населения
На восток под давлением было вывезено значительное количество рабочих и служащих эвакуированных предприятий и учреждений. Фактические данные отсутствуют. Не то по соображениям государственной тайны, не то из-за неблагоприятных для правительства результатов. Грубый подсчет показывает, что после оккупации в крупных городах запада, как Киев, Одесса, Минск, Днепропетровск, Запорожье, Сталине и т. д. Оставалось еще от половины до двух пятых жителей. В малых городах осталось населения не меньше трех пятых. Из деревни было угнано почти все взрослое мужское население призывного возраста, но все-таки в деревнях осталось, по-видимому, не менее трех четвертей жителей. Из 80 миллионов человек, проживающих до занятия противником этой части СССР, было отправлено на восток около 20 млн. человек. Из этого числа не менее половины были мобилизованы на фронт, на железные дороги и в шахты. Об этом говорит и то, что в городах востока население к началу 1943 года увеличилось до 20,3 млн. человек против 15,6 млн. в 1939 году.
Переброска населения на восток происходила в невероятно тяжелых условиях. Многие ехали на открытых площадках в течение недель; организация транспорта и обслуживания в пути были поставлены безобразно. Люди были вынуждены в дороге продавать свои вещи для покупки продуктов питания. Цены же за это время поднялись в 10-15 раз, и хлеб продавался за 25-50 рублей кило. Эвакуированных расселяли по несколько семейств в одной комнате. Части перевезенных пришлось оставаться месяцами под открытым небом, жить в палатках, в деревянных бараках или в землянках. Причем в палатках люди жили в течение всей суровой зимы 1941-42 года.

Транспорт
Советский транспорт был поставлен в тяжелые условия работы вследствие резко изменившегося по характеру и усилившегося в напряжении движения. Подвижной состав западных железных дорог на 80% был переброшен на восток. Косвенно это подтверждает и Вознесенский, когда сообщает, что страна в первом этапе войны потеряла 40% железнодорожной сети и 20% вагонного парка. Относительное увеличение подвижного состава на востоке не улучшило крайне напряженного положение на железной дороге. Транспорт в СССР был перегружен и до войны, работал на полную пропускную способность, без всяких резервов. Насколько высок был развал на железных дорогах, видно из того, что обеспеченность грузооборота транспортными средствами снизилась к 1942 году по сравнению с 1940 годом в 1,86 раза. Острейший кризис заставил в число закупок за границей ввести и приобретение 2000 локомотивов (размер свыше годичного довоенного производства их) и свыше 13 тыс. тонн рельсов.

Рабочая сила
Следующая задача, поставленная перед экономикой страны, - разрешение проблемы мобилизации трудовых резервов, - также осуществлялась сплошным насилием. Деревня осталась почти без мужчин, В селах на 100 колхозных дворов осталось не более 8-10 мужчин в призывном возрасте, да и то только те, кто был забракован, признан негодным для армии и мобилизации в город. Только в течение одного 1943 года было мобилизовано из села свыше 7,6 млн. человек, не считая мобилизованных в армию. Уже в начале 1943 года в селе 71% работников составляли женщины, около 4% мальчики в возрасте до 18 лет и около 9% старики свыше 50 лет.
Деревня потеряла не только мужскую силу, но и механизированную силу тракторов и грузовиков. Все, что можно было взять, было отправлено в армию. Корова и лопата остались спасать социалистическую деревню.
Перебрасывая неполноценную рабочую силу в город, советская власть провела тотальную мобилизацию мужского населения на военную службу. Даже такие важные в стратегическом отношении отрасли промышленности, как металлургия и горное дело, остались без квалифицированного персонала. Резкое падение производительности в горном деле, в нефтяной промышленности и в металлургии заставили правительство в 1942 году из армии отозвать специалистов металлургов и горняков.
В качестве трудовых резервов была использована женская рабочая сила и подростки. Ни одна из воевавших стран не прибегала к такому огромному вовлечению женщин и детей в производство. Уже в 1942 г. женский труд составил 53% занятых в народном хозяйстве СССР, даже в промышленности количество работающих женщин превышало количество работающих мужчин вместе с подростками. В таких отраслях народного хозяйства, как пищевая промышленность и здравоохранение, женщины составляли свыше 80% всех занятых в них работников. За период войны только через школы трудовых резервов было передано в народное хозяйство свыше 2 млн. подростков. На заводах тяжелой промышленности работали подростки и пеги 12-14 лет. Ни одна из воюющих стран не была вынуждена прибегать к эксплуатации труда малолетних. Проблему трудовых кадров хуже всех смогли разрешить коммунисты, и это было следствием порочности их социально-экономической системы и большевистской системы организации.

Снижение жизненного уровня
Задача снабжения фронта целиком была разрешена за счет снижения уровня материального снабжения населения. Хотя и очень слабое, но все-таки известное представление об этом дают цифры перераспределения общественного продукта, приводимые Вознесенским. Из них вытекает, что личное потребление уменьшилось в 2,5-3 раза по сравнению с 1940 годом.
В качестве особого достоинства советской экономической системы выдвигается то, что "советское государство, несмотря на огромные трудности военного времени, строжайше соблюдало сохранение стабильного уровня государственных розничных цен на предметы продовольствия и широкого потребления первой необходимости" (см. "План, хозяйство", 1948, № 1, с. 77).
Удержание пайковых цен на уровне 100,5 процентов довоенных цен не являлось существенным, так как оплата нормированных продуктов играла очень малую роль в бюджете советского гражданина. Из-за падения нормы снабжения в 2,5-3 раза, без частного рынка просуществовать было невозможно. А цены на этом рынке отражали с предельной ясностью продовольственную ситуацию в стране. Сам Вознесенский пишет, что "индекс цен на колхозном рынке в 1943 году по сравнению с уровнем 1940 года увеличился на продукты растениеводства в 12,6 раза и на продукты животноводства - в 13,2 раза". Цена кило сахара или мяса поднялась до 300-500 рублей, а килограмма жира - до 750-1000 рублей, - превышая, таким образом, среднемесячную зарплату (573 рубля в 1943 г. по официальным данным Госплана)!

Инфляция
Миф об устойчивости денежного обращения в СССР разбивается фактами, приводимыми самим Госпланом и упоминаемыми Вознесенским. "В 1942 году, - пишет последний, - денежные доходы населения превышали денежные расходы в связи с сокращением розничного оборота. Это привело к увеличению денег в обращении". За три года денежное обращение выросло в 2,4 раза. Бели учесть убыль населения (вывезенных на запад, остававшихся на оккупированной территории, взятых в плен и пропавших без вести), а также принять во внимание, что из 15 млн. мобилизованных редко кому приходилось иметь деньги на руках, то фактическое количество денег в обращении было в три раза больше, чем до войны. Сокращение товарооборота до 0,4 довоенного уровня дает относительный рост денежного обращения в 7-8 раз. Отсюда можно и надо делать вывод, что Советский Союз имел во время войны самые обесцененные денежные знаки в мире - наименее устойчивую валюту из валют стран победителей и даже значительно более низкую, чем в побеждённой Германии.

Катастрофа с обновлением основных фондов промышленности
Как особое достижение советской военной экономики отмечается непрерывный прирост производства военного снаряжения и боеприпасов. Как сообщает тот же Вознесенский, на военные нужды в 1940 году было израсходовано 830 тыс. тонн, в 1942 г. - 1.838 тыс. т и в 1943 г. - 2.437 тыс. т стали. Военное производство обеспечивалось за счет катастрофического снижения обновления производственного аппарата. Накопление (обновление основных фондов промышленности) упало до 4% народного дохода в 1942 году, против 19% в 1940 году. В то же время и США, и Англия за этот период увеличили, а не уменьшили обновление основного капитала промышленности.

Поставки союзников
Поставки союзников во время войны играли очень важную роль в ликвидации прорывов, возникших в социалистическом производстве СССР. Большевики никак не могут допустить, что союзники спасли их экономику и помогли им выдержать войну, оказав существенную помощь в самую острую минуту растерянности в первые месяцы боевых действий. Желая убедить общественное мнение мира в малом значении материальных поставок союзников, советские экономисты приводят только одну цифру - размер помощи дружественных держав по сравнению с валовой продукцией советской промышленности, что составило будто бы только 4% того, что произведено было внутри страны. От советского гражданина скрывают и размер помощи, и номенклатуру доставленных материалов. Удельный вес поставок был, конечно, значительно более высок. При довоенном паритете: 1 доллар - 5,3 рубля для перевода в рубли стоимости импортных товаров принят паритет 1:3. Благодаря этому получается, что импорт в Советский Союз составил в 1943 году всего 8.460 млн. рублей, в то время как только из США было вывезено товаров на 2994,8 млн. долларов (по паритету 1:5,3 - на 16 млрд. рублей). С импортом из Англии и Канады ввоз товаров в ценностном выражении был еще более высоким.
Кроме того, при исчислении в натуральном выражении выходит, что одна пара советской обуви стоит столько, сколько импортированных 4-5 пар американской обуви. Такое же расхождение и по другим товарным поставкам. Мы не располагаем достаточными данными, чтобы определить точно удельный вес импорта в СССР, но, во всяком случае, он составил в пиковые годы войны не менее 15-20% всего потребления продукции. Главное, понятно, не в размере самих поставок, а в их качественном значении для бесперебойного функционирования аппарата военной экономики страны. Важно не то, на сколько рублей было поставлено, а что именно было предоставлено союзнику. Если мы пересмотрим номенклатуру хотя бы важнейших видов товаров, которые приобрел Советский Союз у союзников, то нам сразу станет ясным все решающее значение экономической помощи, предоставленной коммунистам, для выигрыша войны.
Три страны - США, Англия и Канада - в течение войны предоставили Советскому Союзу товаров на сумму свыше 13 млрд. долларов, из которой на долю США приходится около 11,2 млрд. долларов.
Что же было поставлено в СССР союзниками?
Департамент Торговли США приводит следующие данные: советское правительство получило от США 14,5 тыс. самолетов, 7,5 тыс. танков, почти на 1 млрд. амуниции и прочих военных припасов (военные поставки составили половину всего импорта); свыше 475 тыс. тракторов, тягачей и прочих видов механизированного транспорта; 30 тыс. металлорежущих станков; около 2000 локомотивов; свыше 300 тыс. тонн цветных металлов (меди, алюминия и др.); 11 млн. пар обуви; около 20 млн. метров военного текстиля; 2 млн. тонн продовольственных товаров - мяса, яиц, молочных продуктов, консервов и т. п. В поставки из Англии входили: свыше 100 тыс. тонн продуктов, 100 тыс. тонн резины, силовых установок на мощность свыше 370 тыс. киловатт, 15 тыс. электромоторов, свыше 100 тыс. т цветных изделий. Канада экспортировала в СССР свыше 200 тыс. т пшеницы и муки, почти 100 тыс. тонн цветных металлов (алюминий, медь, никель, цинк и др.), более 13 тыс. т рельсов и др. железнодорожных материалов. Советский Союз получил семена, сельскохозяйственные машины, продукты питания и ткани.
Если бы ввоз цветных металлов не был осуществлен, то две трети советских самолетов не были бы собраны, без импортной резины на три четверти уменьшился бы механизированный транспорт. Без поставки олова советская консервная промышленность имела бы жестяной тары всего только на одну пятую часть выработанных консервов, а многие виды продукции вовсе не могли быть произведенными. Значение олова для советской экономики видно уже из того, что после объявления войны внутренние цены на олово были подняты в пять раз (с 25 тыс. руб. за тонну до 125 тыс, рублей).
Даже сам по себе тот факт, что советскую армию пришлось одеть в американское хаки и обуть в американскую обувь, говорит уже очень много.

Выводы
Все вышесказанное, покоящееся на советских материалах, приводит нас к следующим выводам:
1) Советская экономическая система оказалась менее гибкой и более громоздкой, чем экономическая система Запада. Испытание войною больше обнаружило ее недостатки, чем преимущества.
2) Разрешение проблем военной экономики потребовало не только осуществления особых мероприятий, которые проводились и в экономике других воевавших стран, но полной военизации тыла, введения чрезвычайного положения во всех областях народного хозяйства и поддержания дисциплины внутри страны при помощи специальных военных трибуналов.
3) Вопрос рабочей силы в связи с мобилизацией мужского населения ни в одной стране не стоял так резко, как в СССР. Разрешался он чисто насильственными путем: мобилизацией сельского населения для работы в городе, введением частичной военной повинности для женщин и трудовой повинности для малолетних.
4) Ни одна страна не разрешала вопросы военной экономики за счет катастрофического снижения уровня жизни населения; ни в одной стране снабжение населения не находилось в таком критическом положении, как в стране советского социализма.
5) Благодаря помощи союзников, советская промышленность смогла удержать военный потенциал на необходимом уровне и избежать как военной катастрофы, так, в известной мере, и тыловой.

"Посев", 1951, № 25.