В. Данилов

"ОБРЕЧЕНЫ ПО РОЖДЕНИЮ…"

В конце 2004 года в Санкт-Петербурге в издательстве жур-нала "Звезда" вышла книга "Обречены по рождению… По документам фондов: Политического Красного Креста. 1918-1922. Помощь политзаключенным. 1922-1937". Составители Л. Должанская и И. Осипова. Эта книга посвящена истории репрессий, обрушившихся после большевицкого переворота на дворянство - самое образованное сословие царской России, из которого вышли как защитники свободы, так и ее могильщики во главе с В.И. Лениным.
Основная часть опубликованных материалов - это документы из архивов Политического Красного Креста (ПКК) и созданной после его официального закрытия правозащитной организации, получившей название "Е.П. Пешкова. Помощь политическим заключенным" (Помполит). Первые общественные ассоциации, ставившие перед собой задачу помощи политическим заключенным и ссыльным, возникли в России в начале 1880-х. Легального статуса они не имели. Февральская революция освободила из тюрем и ссылок всех противников прежнего режима. Большевики, придя к власти, не имели массовой поддержки народа и старались удержаться на плаву при помощи террора.
В результате уже осенью 1917 сначала в Петрограде, а затем в Москве, Харькове и других городах явочным порядком стали возрождаться комитеты Политического Красного Креста, помогавшие жертвам чекистского произвола. Председателем Московского ПКК был избран юрист Н.К. Муравьев, защищавший революционеров на политических процессах при царском режиме, почетным председателем - В.Г. Короленко. В извещении о возобновлении работы Московского ПКК говорилось: "В момент наивысшего государственного и общественного развала, в эпоху обострившейся классовой вражды и ненависти Московский Политический Красный Крест с верой в успех своих усилий вновь поднимает свой прежний стяг, - уважения к человеку, заботы о человеческой личности, стремления облегчить страдания людей…". ПКК был легализован в начале 1918-го.
Однако в августе 1922 вышел декрет Совнаркома "О порядке утверждения и регистрации обществ и союзов, не пре-следующих цели извлечения прибыли, и порядке надзора над ними". Согласно этому декрету все общественные организа-ции в течение двух недель должны были пройти официальную регистрацию в органах власти. Большевики нашли предлог для отказа ПКК в регистрации. Н.К. Муравьев к этому времени был уже арестован. Осенью 1922 Е.П. Пешкова все-таки смогла зарегистрировать Помполит, который просуществовал до июля 1938.
В дальнейшем советские власти отрицали сам факт существования в СССР политических заключенных. Организо-ванные формы поддержки политзэков начали возрождаться вновь в 1950-е, а в 1974 А.И. Солженицыным был создан Русский общественный фонд помощи политзаключенным и их семьям. Проблема защиты политзаключенных в России остается актуальной и наши дни - вспомним "дела" Никитина, Пасько, Данилова и др.
Однако вернемся к книге. Документы, составляющие ее основу, стали доступны исследователям только в начале 1990-х после их передачи в ГАРФ. Архивы ПКК и Помполита насчитывают около 2000 дел, каждое в среднем по 200-300 страниц. Более 3000 репрессированных, судьбы которых отражены в документах этих архивов, являются потомствен-ными или личными дворянами. Среди опубликованных в книге материалов - "Карточки арестованных" или "Опросные листы", заполненные политзэками 1918-22 гг.; письма арестованных и обращения их родственников и знакомых в различные инстанции с 1918 по 1936; переписка, которую вели правозащитники с ВЧК-ОГПУ-НКВД и другими государственными органами. Опубликованные документы снабжены тщательно подготовленными научными комментариями. Отдельной главой стала "Книга памяти". В ней помещены краткие биографические справки о репрессированных дворянах, анкеты и письма которых имеются в архивах ПКК и Помполита. Книга иллюстрирована большим количеством фотографий репрессированных, среди которых есть фото из следственных дел.
Следует отметить, что правозащитники 1920-30-х иногда добивались от властей облегчения участи арестованных и ссыльных, а порой и их освобождения. В начале 1920-х это удавалось много чаще, чем 10-15 лет спустя. Среди тех, кто обращался с ходатайствами в защиту репрессированных, были А. Ахматова, Андрей Белый, Е. Замятин, М. Зощенко, С. Маршак, К. Станиславский, А. Чаянов и многие другие.
Письма, опубликованные в книге, рассказывают о трагедии людей, попавших, часто совершенно случайно, в число "врагов народа". Характерный пример из одного письма: "Создалось совершенно невыносимое, безвыходное положение. Каким образом человек трудовой, которому Власть трудящихся близка, как самому трудящемуся, попадает в категорию социально опасных, попадает без преступления, без статьи, без повода? Неужели для этого достаточно злого, несправедливого навета, непроверенного с надлежащим беспристрастием. Или метражи квартирной площади, которую требовалось освободить? … Помогите найти справедливость, иначе здесь в Куйбышеве или голодная смерть, или Волга".
Помещенные в книге письма обрисовывают не только тяжелое положение заключенных и ссыльных, но и обстановку на "воле". Вот что говорится в одном из них: "…люди исподличались до ужаса. Отец идет на сына, сын на мать, брат на брата, и все затем только, чтобы заслужить расположения власть имущих и замаскироваться самому".
Нашим соотечественникам с короткой памятью, тоскующим по режиму "сильной руки", следует прочесть эту книгу. Опубликованные в ней документы убедительно говорят о том, что жертвами террора, развязанного "сильной рукой", становятся не только противники власти, но и люди политически индифферентные, а также, причем безо всяких скидок за прошлые заслуги, преданные сторонники правящего режима. От гильотины не спасали ни "подвиги" во имя коммунизма в Гражданскую войну, ни даже сотрудничество с репрессивными органами. Вот пример из одного письма: "В 1931 году я был приглашен в Особый Отдел ГПУ в ЛВО, где мне было предложено поддерживать связь, сообщая о всяких неблагонадежных действиях моих знакомых. В то время я … обязался всегда сообщать в ОГПУ о мероприятиях, направленных против советской власти … считая это долгом всякого честного гражданина Советского Союза". Сотрудничество с ОГПУ не спасло написавшего это письмо.
Многие авторы писем делают попытки, опираясь на здравый смысл и отсутствие улик против них, доказать свою невиновность. И эти люди, в своем большинстве, перед советской властью действительно ни в чем не провинились. Но целью террора являлось не только уничтожение врагов режима - абсурдность положения, в котором никто не был застрахован от ареста, должна была парализовать страхом волю граждан, превратить их в покорное стадо.
Выход книги "Обречены по рождению …" очень своевременен. Сейчас, когда при явном покровительстве Кремля в стране активизировались попытки реабилитации коммуни-стического прошлого и диктатуры Сталина, неприкрашенная историческая правда является лучшим лекарством от опас-ных иллюзий.