На эту пресс-конференцию, доблестные чекисты, конечно же, не пришли. Хотя мы вместе с сотрудниками Российско-американского информационного пресс-центра (сейчас Национальный институт прессы) добросовестно пригласили руководителя пресс-службы Петербургского управления ФСБ Евгения Лукина. Впрочем, все происходившее их сексот записал на магнитофон и потом следователь Максименков прокручивал эту запись жене Никитина – Татьяне на допросе. В любой демократической стране это стало бы предметом если не судебного, то уж во всяком случае, парламентского разбирательства: на каком основании спецслужбы производят тайные записи в помещении Союза журналистов?

Второго марта 96-го года в Москве состоялась встреча министра иностранных дел РФ Евгения Примакова с министром иностранных дел Норвегии Гудал Бюрн-Турэ. Одним из вопросов, который обсуждали министры, было дело Никитина. И Примаков несколько раз жестко заявил – арест Никитина не имеет никакого отношения к его работе с "Беллуной".

Пятого марта наша Ассоциация экологических журналистов вместе с сотрудниками Российско-американского информационного пресс-центра организовала еще одну пресс-конференцию под названием: "Дело Александра Никитина: "Беллуна" просит слова". Мы вновь старательно приглашали Евгения Лукина. Не явился. Из Норвегии приехала группа сотрудников "Беллуны" во главе с генеральным директором Фредериком Хауге. Пришел Юрий Шмидт, который к этому времени, слава Богу, заменил в деле "своего" для ФСБ адвоката. И что очень важно – от Северного флота приехал начальник пресс-центра капитан I ранга Владимир Пыж. Командующий Северным флотом Ерофеев прибыть не смог. Пыжу было предоставлено слово первому.

Опять в Зеленой гостиной нашего Домжура было тесно от журналистов, телекамер, софитов. Приехала и телевизионная группа, посланная "неистовым Шуриком" - Александром Невзоровым. Тогда он кроме сидения в Думе был штатным политологом Общественного Российского Телевидения (ОРТ) и готовил новую передачу "Дни". Она, еще не выйдя на экраны, пожирала огромные суммы бешеной рекламой. После пресс-конференции снова на весь мир зазвучало – "Беллуна" пользовалась только опубликованной информацией о катастрофической ситуации с ядерной безопасностью на Кольском полуострове. Никитин – невиновен, - сведения об авариях и катастрофах атомных подводных лодок не подлежат засекречиванию.

И ФСБ решила приступить к "промывке мозгов". Шестого марта 96 года на питерском телевидении в прямом эфире, в авральном порядке вышла передача "Телевизионная служба безопасности". И до этого многим зрителям, умеющим анализировать информацию, звучащую по "ящику", было ясно, что ТСБ тесно дружит с МВД. После шестого марта выявилась горячая любовь с ФСБ. Генерал-лейтенант Виктор Черкесов сидел в студии с журналистами, которые не должны были испортить обедню. Тут был, конечно же, Алексей Хохлов, тээсбэшный начальник, Сергей Ненашев, бывший сотрудник АПН, корреспондент "Санкт-Петербургских ведомостей", Алексей Захарцев, корреспондент петербургского радио и Светлана Иванова, тогда служившая в ИТАР-ТАСС, ныне – пресс-секретарь губернатора Яковлева.

"Промывка" получилась очень некачественной. В прямом эфире всех видно насквозь, монтажом не подмажешь, не сгладишь. Общались, в основном, начальники ФСБ и ТСБ. Обедню портил Хохлов. Он был в ярости, и, закусив удила, называл Никитина не иначе, как "шпион, предатель". Крупные планы Хохлова были просто отвратительными. Осторожный Черкесов был вынужден его урезонивать, – будет суд, на суде все и докажут.

Через неделю после "промывки" на какой-то большой пресс-конференции в Смольном я увидел Хохлова. Попросил: "Леша, покажи язык, - он, не долго думая, вывалил язычище, - Так ты ж его уже наполовину стер, - всплеснул я руками, – До чего же шершавый зад у ФСБ".

Хохлов захлебнулся от ярости: "И тебя, и Никитина надо к стенке поставить. Все вы, экологи, шпионы!"

А вскоре в эфир на всю Россию в первом, дебютном выпуске "Дней" вышел длинный сюжет о деле Никитина. Невзоров обвинил устроителей пресс-конференции в том, что они лишили ФСБ возможности выразить свою точку зрения. Что слово было представлено лишь одной стороне – "Беллуне", защитникам Никитина, его родственникам. А чтобы в глаза телезрителям не бросались погоны капитана I ранга Владимира Пыжа, Шурик его из общих планов вырезал. Закончился сюжет о Никитине просто провокацией, которые обожал Невзоров в своих "десятиминутках ненависти" – "600 секундах". Политический обозреватель ОРТ в кадре написал на рабочих материалах "Беллуны" об экологических проблемах Северного флота: "Добро пожаловать, Шамиль Басаев!"

Все то же извращенное сознание советского человека. Ни в чем не виноваты флотские начальники, хранящие свежее, высокообогащенное топливо хуже, чем картошку. А вот те, кто на это пальцем указал – враги флота и России.

Неизвестно, сколько бы еще "кирпичей" вынес с Литейного и опубликовал в "Вечерке" Соломенко, но возмутился журналистский коллектив – мы не должны быть унитазом для черкесовских соколов. И редактор "Вечерки" Владимир Гронский Соломенко уволил. Скорее всего, сыграло роль не возмущение коллектива, на него редактору - наплевать. Просто ему стукнули, что Соломенко метит в его, редакторское кресло.

А в газете "Час пик", руководимой Натальей Черкесовой, о деле Никитина продолжал писать Евгений Зубарев. Теперь уже он при встречах со мной не отводил глаз, не оправдывался – "меня редактор заставила". Он уже врал легко и свободно. Получив на пресс-конференции из рук сотрудников "Беллуны" доклад "Северный флот. Потенциальный риск радиоактивного загрязнения региона", опубликовал статью "Секретный доклад теперь есть в каждой редакции". И в нем утверждал, что в 8-й главе Александр Никитин указал координаты боевого маршрута субмарины К-192. А читатель, привыкший верить известной питерской, демократической газете, проникался убеждением – да, маршруты боевых дежурств атомных лодок разглашать нельзя, правильно Никитин арестован. Открыть сам доклад этот читатель при всем желании не мог – таможня с подачи ФСБ конфисковала 1505 экземпляров, привезенных в Петербург. А если бы открыл и посмотрел 8-й главу, убедился бы, что никаких координат боевых маршрутов там нет и в помине. Да и как разместить на восьми с половиной журнальных страницах информацию координат маршрута лодки, если она на дню по восемь, десять раз меняет курс, глубину, направление движения. Это же толстенный том должен получиться.

В самой многотиражной питерской газете "Санкт-Петербургские ведомости" (у нее тогда было 145 тысяч экземпляров), лгал о деле Никитина Сергей Ненашев. В "Российской газете" изо всех сил "старался" собкор Сергей Алехин. Стирал остатки языка Алексей Хохлов в "Телевизионной службе новостей".

События в деле, захватившем меня своим драматизмом, происходили стремительно: пресс-конференция шла за пресс-конференцией, назначались и отменялись судебные слушания об изменении меры пресечения. Жена Никитина - Татьяна приходила со свидания с мужем и рассказывала: "Сегодня следователь Максименков пообещал Саше – ты у меня, подонок, отсюда живым не выйдешь, я тебя здесь сгною и закопаю".

Несколько раз у зала суда я видел Александра – бледный, обросший бородой, он шел в окружении конвоиров. Глаза затравленные, ввалившиеся.

В сентябре "Международная амнистия" объявила Александра "узником совести". Мой материал об этом газета не напечатала. Это участь каждого собкора – он посылает материалы в Москву, которая будто не за сотни километров находится, а за тысячи световых лет. И не знает собкор, какие ветры дуют в этой загадочной галактике, и чем уже пропитан воздух.

В сентябре я не выдержал и позвонил ответственному секретарю "МН" Александру Мостовщикову. Что происходит, в газете уже лежат пять материалов, Жилин толком ничего не объясняет, мол, просто не встали в номер. "Да надоел, на хрен, твой Никитин, - свирепо закричал в телефонную трубку Мостовщиков. – Мы должны производить продукт, чтобы его покупали. Ну, стал твой Никитин узником совести, ну и что?"

Я пытался напомнить ему, что в деле защиты Мирзаянова "Московские новости" были на высоте. Чем отличается Вил от Александра? Только тем, что один был посажен ФСК в Москве, а второй в провинциальном Петербурге? Напрасно.

Дела мои в "МН" шли худо, приговор, вынесенный Лошаком, гласил: хороший парень, но не вписался в команду. В начале декабря ко мне подошел адвокат Юрий Шмидт: "Почему газета молчит о деле Никитина?" Я ведь давал ему вычитывать все материалы, которые отсылал в Москву. И он знал, сколько их было, мог судить об уровне и тональности. Что я мог ему ответить? Что лежат невостребованные.

Шестого декабря из факса, стоявшего на моем столе, выполз материал из газеты "Сегодня", в котором цитировалось выступление Юрия Шмидта на "круглом столе" в одной из питерских газет: "По словам господина Шмидта, ему известно, что даже либеральные "Московские новости" несколько раз блокировали материалы своего собкора в Питере Терешкина, касавшиеся дела Александра Никитина". И тут же позвонила заведующая корсетью Людмила Панюшкина, потребовала объяснений. Откуда Шмидт узнал, сколько материалов я посылал, зачем я их ему показывал? Я говорил о том, что это мой долг – дать прочитать статью адвокату человека, обвиненного в тяжком преступлении. Мне было велено ждать звонка главреда. Ожидание длилось весь день. Вечером я позвонил Панюшкиной. "Лошак вам звонить не будет. Вопрос с вами решен, с первого января вы у нас не работаете, контракт с вами подписан не будет", - ответила она.

А четырнадцатого декабря как гром среди ясного неба раздался звонок Юрия Вдовина, сопредседателя правозащитной организации "Гражданский контроль": "Витя, беги на Шпалерную, 25. Сегодня Александр выходит на свободу".

Бегом вернулся в корпункт, стал звонить в Москву. Трубку поднял Дима Пушкарь, заведующий отделом информации. "Дима, до первого января я еще собкор "Московских новостей", - сказал я. – Сегодня Александр Никитин вышел на свободу, но с подпиской о невыезде. Нужен материал?" "Конечно, нужен, - ответил он, подумав. – Завтра утром одна страничка".

Утром заметка была передана. В среду я открыл свежий номер "МН". Моего материала не было. Вместо него тиснули информашку, в которой автор сделал ровно три ошибки. Главная была в том, что русского сотрудника "Беллуны" арестовали за то, что он передал Норвегии сведения о радиоактивном загрязнении северных морей. Оказалось, что заметку написал сам Пушкарь. Мою он выбросил, не читая. Пришлось объяснить завотделом информации "Московских новостей", что сведения о загрязнении северных морей опубликовал не Никитин, а академик Алексей Яблоков, который, к счастью, за это посажен в тюрьму не был. Таким был последний творческий привет от либеральной газеты.

 ссылка на "ПОСЕВ" обязательна