К 1980 г. обещали построить "материальную базу коммунизма", а вышла только Олимпиада, да и ту половина мира бойкотировала. Вели-вели "широкомасштабное жилищное строительство", а "квартирный вопрос" все сильнее "портил людей". В 70-е резко выросли доходы страны от экспорта сырья и масштабы импорта (сказался рост мировых цен в ходе нефтяного кризиса), а магазинные полки все пустели, а очереди - росли. В погоне за заветными благами для избранных советские люди массами пытались попасть в "номенклатуру", но с ее разбуханием и там нарастали "дефициты" (особенно для "номенклатурщиков" младших рангов). Наконец, затягивавшаяся афганская война к 80-м окончательно дискредитировала режим в глазах подданных - о чем говорить, если милитаризованный до предела строй наглядно демонстрирует свою военную немощь! И все это происходило на фоне одряхления верхушки КПСС - вопрос о способности советской власти выполнять данные ею обещания получил яркий и очевидный ответ.

Но это массовое недовольство так и осталось бы обывательским ворчанием, если бы не брожение в рядах советской интеллигенции. Коммунистическая власть создала для своих нужд огромный корпус дипломированных специалистов, занимавшихся вопросами управления, образования, науки, техники, культуры, права, обороны и пр. Через гигантскую систему специализированного высшего образования в него втянули едва ли не все способное хоть как-то соображать. Остальное население было буквально "интеллектуально обескровлено", так что сегодня иные предприниматели без диплома ВУЗа и вахтера иметь не хотят. Правда, советская власть готовила таким образом себе "образованцев" (как удачно выразился А.И. Солженицын), но немалая часть из них сумела, вопреки всему, "дорасти" до уровня, который соответствует слову "интеллигенция".

А вот интеллигенции-то всегда было тесно в рамках тоталитаризма. В отличие от остальных советских граждан интеллигенты не просто обижались на коммунистическую власть за неисполнение ею своих обещаний. Они не сходились с нею в более серьезных вопросах - их деятельность поневоле требовала проявления личной инициативы в силу характера самой интеллигентной работы. А режим мог предложить только мелочную регламентацию, тотальную централизацию и изначально абсурдное планирование. К тому же профессиональные и общие знания интеллигенции позволяли видеть: возможно и иное "мироустройство", чем "реальный социализм", более эффективное экономически и куда менее кровавое и жестокое.

В кругах интеллигенции уже с середины 50-х, лишь чуть ослаб тотальный террор, началось активное обсуждение проблем, с которыми столкнулось развитие СССР. И все сильнее нарастало понимание: советская власть - это социальный, экономический и даже культурный тупик. Все чаще в этом слое находили отклик и поддержку любые публичные сомнения в "истинности" тоталитарной теории и практики. Интеллигенция массами подписывалась на хоть отчасти "вольнодумную" периодику, всячески поддерживала (хлопотами и деньгами) такие не вполне одобрявшиеся властями культурные явления, как "авторы-исполнители" или "писатели-сатирики" (концерты которых так часто и охотно организовывались во всевозможных "закрытых" НИИ и прочих "заповедниках" интеллигенции). Наконец, именно среди интеллигенции в первую очередь распространялся "самиздат" и именно благодаря ее массовой симпатии шло постоянное, хотя и "жидкое", пополнение крайне немногочисленного диссидентского движения.

А власти СССР, как ни старались, ничего всему этому, кроме репрессий, противопоставить не смогли! Последняя их попытка всерьез обозначить привлекательную перспективу относится к началу 60-х, когда была принята очередная программа КПСС. (Именно там обещалось построить материальную базу коммунизма к 1980 г.!) Но широкая публика уже тогда отнеслась к этой программе с иронией, так что ее вскоре и в самой КПСС предпочли не вспоминать. Все делавшееся позднее было либо откровенной и рутинной имитацией кипучей деятельности, либо очередной операцией КГБ, причем "полицейские уши" всегда были отчетливо видны.

Мечты о "социалистическом капитализме" были столь сильны, что никакие доводы о неосуществимости подобного в разоренном коммунистами Союзе на советскую интеллигенцию не действовали. И когда в конце 1991 - начале 1992 г.г. после распада СССР правительство Гайдара начало под угрозой тотального голода и холода в российских городах реформировать экономику на либеральных основах, настал черед обижаться "образованщине". Большинство "прорабов перестройки" горбачевских времен, изображавших из себя до того больших либералов, принялись дружно критиковать "рыночные реформы" за "бесчеловечность" и "антинародность". (Причем все это делалось при самой широкой поддержке среди многочисленных дипломированных госслужащих!) Еще бы - реформы эти всерьез угрожали сократить число мест на государственной службе и сильно понизили социальный статус советской интеллигенции. А главное, они ослабили общее влияние на положение дел в стране верхов этой публики и сдвинули эти верхи на одно из последних мест по шкале общего распределения доходов в стране. А это было даже обиднее, чем просто снижение уровня жизни: были среди первых, стали среди последних - антинародно!

Отметим - либеральное направление российских реформ было выбрано лишь под давлением неумолимых обстоятельств. До самого конца 80-х в нашей стране и либерализма-то, как общественного течения, не было, были только отдельные либерально настроенные люди. Лишь в конце десятилетия после публикаций и в ходе разгоревшейся затем дискуссии начало рождаться нечто в этом духе. Да и то - анализ программных документов политических группировок, именующих себя либеральными, показывает: и они недалеко ушли от "социализма с человеческим лицом".

Именно поэтому гайдаровские перемены все эти годы не имели сколько-нибудь серьезной поддержки в обществе. С их началом сверхмассовые некогда демократические митинги и демонстрации быстро пошли на убыль не столько потому, что многие из их завсегдатаев погрузились в личную жизнь и стали вовсю использовать открывшиеся с началом реформ возможности, сколько из-за разочарования в этих реформах многих их чаявших.

Хотя еще раз повторю - либеральные подходы к российским проблемам были применены не по доброй воле. Просто когда российские власти после эйфории августа 1991 г., наконец, удосужились обозреть доставшееся от коммунистов наследство, их охватил настоящий ужас. Сырьевые ресурсы страны истощены, золотовалютные резервы растрачены, зарубежные долги за последние годы советской власти выросли втрое, в городах нет запасов ни продовольствия, ни топлива, а промышленность и транспорт стоят из-за твердых цен и безудержно растущей денежной массы. Пустые полки магазинов, рушащееся "карточное" снабжение, растущие и все более обозленные очереди - все это не сулило ничего хорошего. Именно тогда тихо ушел в отставку "перестроечный" российский премьер Силаев и под предлогом распада СССР хлопнул дверью Явлинский. Всю осень в России тянулась мучительная политическая пауза и было неясно, что же произойдет дальше.

А пауза тянулась потому, что практически все более-менее известные общественные деятели тех лет просто не знали, что делать в этой ситуации. Ведомые им рецепты (как из тоталитарной "кулинарии", так и из популярного среди "прорабов перестройки" кейнсианского арсенала) требовали сильного государства и хорошо работающего аппарата его. А тут на глазах распадался аппарат Советского Союза и не существовало никакого аппарата Российской Федерации!

Неудивительно, что за "кормило власти" в этих условиях решились взяться только люди сравнительно либерально настроенные. Нашлась очень небольшая группа известных околопрезидентскому окружению экономистов, в общем и целом веривших в "невидимую руку рынка", и сформировала правительство "молодых реформаторов". (Правда, последующая судьба многих из них показала - их вера и либеральные убеждения были весьма относительны!) И они не ошиблись в своих расчетах - за считанные месяцы хозяйственная жизнь страны изменилась самым разительным образом.

Но одновременно изменился и весь "социально-политический ландшафт" России! Миллионы и миллионы человек изменили свои профессии, образ жизни и социальный статус, а с этим соответственно изменились и их коренные интересы. Произошло это за счет гигантского численного роста того слоя, который в марксистской политологии принято именовать "мелкой буржуазией". Слой этот в некотором количестве существовал и при "советах" - плановое хозяйство неизбежно порождало его своими "прорехами". Но тогда он прятался в "тени", а тут не только вышел из нее, но и включил в себя массу новых членов. Теперь в России существуют многие миллионы владельцев магазинов, ларьков, лотков, мастерских и прочих мелких и мельчайших частных фирм, зарегистрированных официально и существующих полулегально.

Общеизвестно, что большая часть этих людей пришла в "мелкие буржуа" из рядов "интеллигентского сословия" - из хиреющих на глазах НИИ и КБ военно-промышленного комплекса и прочих подобных мест. Уже одно это сильно "потрепало" классическую советскую интеллигенцию - большинство деятельных и энергичных ушли из нее. Но на этом дело не остановилось: возникшие частные фирмы нуждались во множестве высококвалифицированных и инициативных служащих. И из интеллигентского сословия стали уходить во все большем количестве едва ли не все способные к активной и ответственной деятельности - на новых местах им платили больше. К тому же и молодое "пополнение", которое исправно продолжают готовить советские вузы, стало массами уходить в частный сектор прямо со студенческой скамьи. В России стремительно формировалось то, что в ленинские времена именовалось "буржуазной интеллигенцией".

А вот оставшаяся на прежних местах интеллигенция советская все более "осовечивалась". Службу эту (на низовых должностях, конечно) в основном продолжали нести либо люди вовсе непригодные для качественной и ответственной работы на капризного и требовательного индивидуального потребителя, либо те, кто в силу возраста или убеждений в принципе отвергал рыночные отношения как таковые. (Люди, превыше всего ставящие свою интеллигентскую профессию, зачастую тоже оставались на казенной службе - нередко поневоле, из-за отсутствия приемлемых альтернатив. Но их и раньше-то было немного, а нынче осталось совсем мало.)

Надо отметить, что коренные интересы интеллигентов "буржуазных" и "советских" весьма различны. Первые, находясь по роду своей деятельности в тесном контакте с хозяевами фирм, на которых служат, в целом имеют те же интересы, что и их работодатели. (Любопытно, что в начале ХХ века об этом много говорил и писал тот же Ленин. Причем он отмечал это совпадение интересов зачастую вопреки едва ли не поголовному тогдашнему увлечению интеллигенции социалистическими идеями! Пожалуй, именно это противоречие между тем, что в среде интеллигенции считалось идеалом, и тем, чего от нее требовала тогдашняя жизнь, и сделало интеллигенцию и инициатором, и жертвой российской революции одновременно. Наиболее ярко это проявилось в судьбе российского офицерства, в ходе I мировой войны ставшего просто слепком с российской же интеллигенции - не случайно оно едва ли не поровну раскололось между красной и белой армиями.) А интерес этот прост: частному предпринимателю и его сотрудникам хочется, чтобы государство брало с них поменьше налогов и не вмешивалось в их дела, не посылало своих чиновников проверять их (и вымогать, естественно, взятки!).

Что касается интеллигентов "советских", продолжающих служить казне, то им по самому их положению хочется, чтобы государство как можно больше брало с налогоплательщиков - ведь львиная доля этого взятого затем попадает в их карманы! И даже если им формально и приходится платить налоги, на деле их платежи - лишь бухгалтерская фикция, перекладывание денег из одного казенного кармана в другой. Все же, что действительно достается занятым на государственной службе, взято из кошельков людей, с государством не связанных и, конечно, чем больше берут с них, тем лучше. Лучше для "советских" интеллигентов, когда государство расширяет права своих чиновников и раздувает штаты аппарата - сколько этим открывается блестящих перспектив карьерного роста!

И даже если многие из интеллигентных "совслужащих с дипломами" умом и понимают, что подобные их желания губительны для страны, им нелегко преодолеть и зов личной корысти и давление настроений среды. Именно потому последние годы так заметно стало полевение "советской" интеллигенции, все чаще выступающей под красными знаменами во главе со столь нелюбимыми ею совсем недавно коммунистами. Не последнюю роль в этом играет элементарный страх лишиться насиженного служебного места. Вероятность этого с каждым годом становится все больше - "советские" интеллигенты достаточно квалифицированы, чтобы понимать это, а ненужность стране доброй половины из них им самим давно уже очевидна.

В самом деле: все госструктуры, в которых занята основная масса дипломированных специалистов, унаследованы Россией от советских времен. Сегодня они вроде бы выполняют те задачи, для которых официально создавались, но советская-то власть строила их для другого! Так, армия должна была не защищать страну, а готовиться захватывать все "плохо лежащие" земли, что она нередко и делала. (На СССР ведь никто никогда и не собирался нападать - разве что для предупреждения его собственного нападения, как это произошло в 1941 г.) Органы охраны правопорядка боролись прежде всего не с преступностью, а с инакомыслием, организуя для этого тотальную слежку. Системы образования и культуры должны были сначала "промывать мозги" в соответствующем духе, и лишь потом заниматься всем остальным. А структуры науки в первую очередь обслуживали армию и ВПК, только попутно занимаясь познанием мира. И даже медицина в СССР не столько лечила людей, сколько следила за тем, чтобы те не уклонялись от "общественно-полезного" труда под предлогом болезней - достаточно вспомнить не изменившуюся с тех пор чудовищную эабюрократизированность процесса оказания медицинской помощи!

Серьезной реформы всего этого за прошедшие годы так и не было. Разве что из ВПК вследствие сокращения Гайдаром военных госзаказов ушли многие миллионы человек и ныне там - едва ли четверть от прежде занятых. В остальных же "интеллигентоемких" отраслях госслужбы все осталось практически по-прежнему. Если даже откуда-то дипломированные специалисты уходили, то они перебирались в другие, смежные отрасли. Так, хотя армия сократилась достаточно сильно (оставаясь, правда, все же в 2-3 раза больше, чем может себе позволить страна и чем ей необходимо), но резко выросла численность МВД. К тому же появились новые и очень "интеллигентоемкие" виды казенной службы, вроде налоговых органов. (Кстати, в них у нас работает около 250 тысяч человек на 150 миллионов населения, а США с их почти 300 миллионами граждан обходятся менее чем двумя сотнями тысяч налоговых служащих!)

Мало того, что содержание всей этой публики (труд доброй половины которой не нужен стране) влетает в копеечку нашему обществу, изнемогающему под бременем налогов. Так еще вся эта орава, недовольная "низким окладом жалования" (а поди на такую свору напасись!), занимается сегодня прямым вымогательством. Кто может - впрямую "берет" (о наших чиновниках или милиционерах на этот счет ходят прямо легенды), а кто не может - участвует в "антиреформаторских" пикетах и демонстрациях, выписывает и читает левую прессу и голосует на выборах за политиков, клянущихся не только сохранить, но и приумножить госсектор экономики и число рабочих мест в нем. (По сути дела такое политическое поведение - тоже вымогательство: ведь потребные для "ублаготворения" интеллигентов и прочих служащих казне суммы вынимаются из карманов тех, кто государству не служит!)

Сегодня все очевиднее, что стране не по карману содержать столько людей, пусть и высококвалифицированных, на госслужбе. Логика начавшихся в 1992 г. перемен так или иначе начнет приводить к радикальному их сокращению. И происходящее в ходе кризиса 1998 г. как нельзя лучше это подтверждает – даже самые горячие "этатисты", попав во власть, тут же умеряют рвение. Их пугают неизбежные катастрофические последствия любых попыток применения сегодня на практике этатистских и дирижистских подходов, а отвечать за последствия катастроф им не хочется.

Однако рядовых госслужащих с дипломами (таких, какими они стали за последние годы) не волнуют все эти страхи их собственных политических лидеров и представителей. Надвигающиеся перспективы неизбежной потери своего казенного рабочего места тревожат их куда больше, поэтому они все сильнее так или иначе "давят" на тех, кто пытается политиканствовать от их имени. Нынче можно уже забыть о "демократических" настроениях, царивших в кругах госслужащих еще десяток лет тому назад. От крайнего радикализма левого толка служивых интеллектуалов пока еще хранит память о таком недавнем прошлом. Поэтому они еще брезгливо сторонятся коммунистов и им подобных левых радикалов - во всяком случае большинство из них. Но с каждым годом этой брезгливости остается все меньше!

Именно это расслоение некогда единой советской интеллигенции и расхождение интересов той ее части, что стала интеллигенцией "буржуазной" с той, что осталась интеллигенцией "советской", и является причиной "раздрая" в российском "демократическом движении". В конце 70-х более-менее единая тогда интеллигенция СССР (хотя не забудем о существовавшем членении ее по национальному признаку!) выступила с протестами против коммунистического тоталитаризма. (Хотя и степень активности протестантов и идеалы, ради которых протестовали разные группы интеллигентов, скорее разъединяли, чем объединяли всех их. Но в тот короткий момент общий враг - агонизировавшая верхушка КПСС - и общая исходящая от него опасность сплачивали сильнее, чем разделяло вышеотмеченное). Сегодня же интеллигенция перестала быть единой социальной средой, а потому и мечты о повторении даже того достаточно относительного политического единства "демократов", что было на рубеже 80-х - 90-х, остаются чистой утопией.

Политикам, пытающимся претендовать на подобное "объединительство", поневоле приходится все время лавировать между несовместимыми требованиями: с одной стороны, "буржуазная" интеллигенция желает снижения налогов и урезания прав государства, с другой - интеллигенция "социалистическая" объективно хочет увеличения налогов и раздувания штатов госаппарата. Поэтому не случайно крупнейшая политическая организация, претендующая на роль "объединителя" всех демократически настроенных россиян - "Яблоко" - не может внятно сказать, что она будет делать в случае своего прихода к власти. (Кстати, придя к ней в одном отдельно взятом городе - Санкт-Петербурге - "Яблоко" делает практически то же, что и его предшественники из "чубайсовской команды"!)

При этом стоит отметить: интеллигенция, служащая государству, в последние годы все острее начинает ощущать именно свои корпоративные интересы, что выражается в ее "полевении". О полевении в России говорилось выше, но ведь общеизвестно, что победы "розовых" на выборах в развитых странах в 90-е прежде всего были обеспечены им поддержкой многочисленных госслужащих (и пенсионеров!).

"Ренессанс" социалистических течений - верный признак вызревания "служивой интеллигенции" как класса, если пользоваться марксистскими оборотами.

Но с интеллигенцией, служащей в частных фирмах, дело (в смысле вызревания "классового сознания") обстоит куда хуже. Даже то, что этот слой предпочитает именовать себя "средним классом", свидетельствует - "самоопределяться" эта социальная группа пока не спешит. В начале XX века в России тоже не спешили, - а потом поздно стало думать на эту тему, пришлось спешить: кому - в эмиграцию, а кому - в ГУЛАГ.