Ю. Д. Черниченко - Я на ситуацию и взаимоотношение земля-правительство смотрю, только не смейтесь, с точки зрения... Армении! Маленькая, единообразная в этнографическом отношении, каменистая, крохотная страна, на которой только опыты и ставить. Полмиллиона гектаров пашни на три миллиона населения. Приходит 1991 год, во главе государства - Тер-Петросян. В течение двух недель издается два закона: “О ликвидации колхозно-совхозных структур” и передаче всей земли государству, и, в этом же законе о земельной реформе, который осуществляют честные руки. Эти “руки” избираются в каждом селе из числа уважаемых и порядочных людей: из двух-трех тысяч жителей - человек тридцать-сорок. Второй закон установил, что земля может быть в частной собственности, что получивший ее может ею распорядиться, что каждый гражданин Армении (а не колхозный подданный) имеет право получить эту землю.

Происходит невероятное - колхозно-совхозные люди сбегаются утром на площадь, где обычно стоит бюст Ленина и висит “Доска почета” и кричат гюхапету (старосте): “Ты смотри - меня не обойди!”. Через три недели колхозно-совхозного строя нет вообще, и герой соцтруда Петросян - председатель колхоза с опытом 30 лет, становится таким же обычным гражданином, как и Григорян, Степанян и прочие. То есть этими двумя актами ликвидируется все, над чем КПСС трудилось многие свои десятилетия.

Что получается в итоге? Эта маленькая страна, изолированная со всех сторон, не имеющая ни единой капли своей нефти, страдает много лет от отсутствия электроэнергии, от холода, ведёт тяжёлую войну. В итоге, она в этой войне побеждает, а сельское хозяйство дает с 1990 года прирост едва ли не в четверть. Единственное сельское хозяйство во всем СНГ дает такой прыжок, о котором мечтают только “желтые тигры” Юго-Восточной Азии. За счет чего? Сколько миллиардов долларов были вложены армянской диаспорой? Ноль. Что было впрыснуто в национальную идеологию такого, что Давид вновь победил Голиафа? Только земельная реформа.

- Ну, а как в России сразу после августа 91-го пытались проводить аграрную политику?

Кто по поручению президента Ельцина должен был осуществлять земельную реформу? Председатель колхоза Петросян, только у нас он носил фамилию “Петров”. Земля не ушла к государству, а была отдана колхозно-совхозным структурам. И страна городов - Россия (наше городское население - две трети) была отсечена от земельной реформы. В результате вялотекущих перемен в сельском хозяйстве Россия не только не повысила производство сельскохозяйственной продукции, но понизила его на одну треть как минимум. Принеся такие жертвы, какие сравнимы лишь с жертвами 1929-30 годов. В результате у нас появился так называемый “красный пояс”. Колхозник, не получая денег от председательского корпуса, ненавидит... Ельцина! Ненависть и гнев канализированы против т.н. “демократов”. В результате вы получаете страну с тлеющим колхозно-совхозным строем, оборванным на уровне одного председателя, одной латифундии.

Выйдя за параллель “Россия - Армения”, наблюдаем такую любопытную историческую параллель: коммунисты стоят за крупное сельское хозяйство. Олигархия тоже стоит за крупное сельское хозяйство. Но если коммунисты реализуют это дело выборным путем, организацией избирательского гнева и проталкивают Зюганова едва ли не на первую ступень в рейтинге для будущих президентских выборов, то олигархия просто скупает сотни колхозов целиком. Удивительно, что этого никто не замечает. В каждом районе Кубани вам покажут одно, два, три крупных хозяйства - от десяти до пятнадцати тысяч га, скупленных “за два взгляда” то ли Газпромом, то ли Тюменьнефтетрансом, то ли “Лукойлом”. Это все - наступление олигархической “Железной пяты”, которая, вроде бы, должна быть поперек горла коммунистам. А в итоге - они братаются. “Мы не отдадим нашей земли!” - говорит Аграрная партия, коммунисты говорят - “Правильно, земля - единственное, что у нас осталось!”, Газпром говорит - “Замечательно, давайте этот кусок целиком!”. Я вам называю Ейский и Усть-Лабинский район, я прямо говорю о Новороссийской округе и о Павловском районе, Темрюк, Белая Глина... Любой район на самом “сладком” черноземном Юге показывает эти тенденции.

Прошлой осенью я ездил по степным трассам, которые обрамлены небоскребами элеваторов, и многие “верстовые столбы” уже скуплены нефтяными компаниями. Я не говорю, что это - плохо, в конце концов, сегодня это - единственный способ инвестировать в сельское хозяйство нефтяные деньги. Но не мы ли, как и в Армении провозгласили лозунг: “За свободный труд на своей земле”, “Хозяином земли будет тот, кто ее обрабатывает”? А на самом деле, коммунисты вместе с олигархией воспитывают новый массовый слой наемных рабочих-батраков. Да еще пугают иностранцами: приедет такой, на мягких лапах, с бульдожьей челюстью заедать наш хутор “60 лет без урожая”! Мало ему своего перепроизводства продовольствия, он еще на колхоз “Червоный лапоть” покусится.

Я не устаю говорить о том, что до миллиона людей вообще не пошли брать эти пресловутые паи - и по возрасту, и по развитию, и по возможностям, и по внутренним критериям ценностей, они не те люди, чтобы даже сдать свою землю в аренду на некоторый рынок. “Нет, я тебе не отдам, потому что ты мало даёшь, подожду другого...” Это - абсолютно лишенная экономического интереса аудитория, которая и составляет одиннадцать с небольшим миллионов колхозно-совхозных людей. Из этого рбя больших производственных достижений не выйдет. Они говорят: “Верни мне гарантированную оплату времен Брежнева, и катитесь вы все к чертовой матери! У меня был хлеб, и хлебом этим я кормила свиней. Получала я, может быть, вполовину меньше, чем горожане, но и запросы у меня были меньше. У меня был польский костюм за семьдесят рублей, а “Запорожец” был мечтой жизни”. Это фермер может по восемнадцать часов в сутки вкалывать, а дом строит таким, чтобы у каждого члена семьи была отдельная комната, а для общения - гостиная или две. У нас такого не было - села жили так, что родители зачинали младших детей в одной комнате со старшими, где женщина в сорок лет выглядела полной старухой, а непьющий мужчина был занесен в красную книгу общественного мнения.

Хорошо, если в области губернатор - Аяцков, тогда в Саратовской области можно говорить о земельных реформах. А если там, волею обстоятельств, Кондратенко, как на Кубани, то в области никто и чирикнуть не сможет - сразу станет предателем, и обращаться с ним будут как с изменником родины. И правительство, и общественное мнение, и суды, и пресса позволяют это. Сегодня говориться: давайте сделаем так, чтобы земельная реформа была делом каждой области в отдельности. Кому нравится - система Птолемея, а кто уж очень дерзкий - пусть переходит на систему Коперника. То ли солнце в центре нашей вселенной, то ли земля - дело вкуса, дело губерний - Нюксеницы, Конотопа, Чердыни...

- Да, это - “ломик” под единство нации. Где-то “лицо кавказской национальности” можно застрелить на месте, а где-то еще можно просто отволочь в кутузку. Где-то землю можно продавать крестьянину, а где-то это - привилегия председательско-директорского корпуса. В итоге - двадцать миллионов гектаров российской земли (9 процентов пашни) стали производить больше половины продовольствия в стране. Причем то, что они производят, они тщательнейшим образом скрывают! Фермер прячет половину, мужик вообще ничего не показывает. Рынки полны, а прироста “наружу” нет. Мы-то знаем, что нельзя продавать дым и торговать кучевыми облаками - только при “партии и правительстве” было полное выполнение всех обязательств, а магазины были пусты. Как “профессионал базара” свидетельствую - рынки полны, от Южно-Сахалинска до Калининграда купить на рынке можно все! Наше внутреннее товароведение прыгнуло на два порядка! При советской власти мясо было только одного сорта, сыр был тоже одного, яйцо не имело понятия “какое” - или есть, или - нет. Вдруг этот частный сектор с его девятью процентами пашни поставил вопрос о пробивании рынка, как бы сбыть!

Ни Камдессю, ни Зюганов не хотят отхода от латифундистских собственнических взглядов. Россия всегда будет завозить кофе, коньяк и хороший сыр, но что касается дешевой говядины, хорошей твердой пшеницы и растительного масла - она Богом предназначена быть экспортером. И порты наши постоянно будут действовать - они уже экспортеры, но воровским, “блатмейстерским” путем (председательский корпус без этого тоже не может).

Есть некто Александр Ткачев, депутат госдумы, который стал моим оппонентом, он говорит: “Нужны крупные хозяйства. Вот у нас - 20 тысяч гектаров земли. Мы - очень демократичная структура, нам нужна только помощь государства и списание долгов”. Насчет того, что он - демократ и большой “труженик полей и ферм” я бы еще подумал и почесал в потылице. Ведь на Кубани существовало классическое хозяйство латифундиста, князя Святополк-Мирского. Этот “Хуторок” тоже был комплексом - делал галеты, спирт, шерсть мыл и был медалистом многочисленных выставок. Но у этого хозяйства было всего пять тысяч десятин. И Святополк-Мирский никогда не считал себя “передовым колхозником”, “тружеником ферм” и не говорил, что “Мы - крестьяне России!” Нет, он был хозяином, предпринимателем. И наследник его, барон Штейнгель, тоже в армяк не рядился. Этот камуфляж подчас вызывает у меня слезы умиления. Уж больно здорово это получается, когда человек на джипе “Широкий” (так в народе прозвали джип “Чероки” - Ред.) говорит: “Не могу жить без запаха спелого хлеба!”.

- Тут вот какая ситуация. Фермерских хозяйств стало 280 тысяч. У них - около 12 миллионов гектар. Фермерские хозяйства делятся на “живые” и “мертвые”. “Живые” - достаточно многочисленны (их около 50 тысяч), они поглощают, “прикарманивают” ослабевшие и неумеющие - в этом тоже нет ничего страшного. Но “феодальный вектор” таков, что человеку сегодня гораздо выгоднее быть в колхозе, не платить никаких налогов за личное подсобное хозяйство, выносить-воровать из колхоза то, что необходимо, и столько, сколько необходимо. Поэтому сельскохозяйственный прирост за счет “Стояния на Угре” - ни нашим, ни вашим. За счет личного подсобного хозяйства и проживания, демонтажа колхозов и совхозов. Председатель проживает это, вгоняя в коттедж для кривой тёщи. Подсобное хозяйство теперь - колхозное, а не личное, мужик теперь живет на маленькой территории, полгектара земли, и если может, на большом животноводческом микродворе. Отсюда - рынок, отсюда - примитивный способ производства. Потому что государство отметает курс кооперации, не развивает ее. И таким путем, без высоких технологий, мы все больше восстанавливаем собственное производство, вытесняя спрос на западную продукцию. Западное становится немодным, невкусным. “Ножки Буша” - это “пища вдовы”, заиндевелые, как мамонт, куриные ножки - уже признак люмпен-пролетариата, а мало-мальски обеспеченный человек покупает отечественные товары.

Придётся атаковать забетонированные структуры, а бетон схватывается очень крепко, зазевался - и вчерашнюю рыхлую кучу не пробьешь уже никаким пневматическим молотом. Так Федерация оказалась из лидеров демократии - в лидерах защиты колхозного строя. Мы в психологии сползли до Лукашенки, до “туркменбаши”. А если придет даже Лебедь, даже Николаев - он столкнется с переменой законов. Конституцию менять не надо - в ней есть 36-я статья, автор её - перед вами, она говорит: “граждане вправе иметь в частной собственности землю”. “Граждане”, никакой иностранец тут и не помянут, это - жалкая убогая демагогия людей с балалаечными извилинами, три - и все абсолютно прямые! Конституция нуждается только в одном - в соблюдении. Ельцин позволил себе влезть в эту чудовищную, мучительную борьбу, которая страшно прокатывается по судьбам людей.

  "ПОСЕВ" 3-98

 posev@glasnet.ru