Только я пришел в себя после какой-то очередной “реформы”, не успел порадоваться, что мне не поставят счетчик на вдох и выдох, как вдруг... случайно узнал, что на Волхонке 18/2, в стенах Иститута русского языка (ИРЯз), с е к р е т н о готовится то ли очередная реформа “состава русского языка” (как любил выражаться Федот Филин), то ли фиту с ижицей хотят вернуть в алфавит - по примеру возвращения храма Христа Спасителя... Точнее не могу сказать, ибо невесь просочилась с телеэкрана и - тут же исчезла, уцепив меня, провинциала из Санкт-Петербурга, крюками моих же вопросов: какой сюрприз нам готовят? А реформаторы кто? И что за сим воспоследует?

Повторение, говорят, мать учения. Дочка отнюдь не вундеркинд, хотя и премирована отрезом на “гороховое пальто”, - поэтому повторяю: “гэбэшный” метод “информировать население” - метод умышленной и дозированной утечки информации, - успешный во времена оны, теперь все чаще вызывает аллергию недоверия, вызывает кашель протеста... даже у слабоумных. Вы это понимаете, гг. ИНформаторы и РЕформаторы?

Болезненная наша реакция на шепот, тихое дыханье (совсем не робкое) российских научников (точное слово из Словаря Даля) нормальна как условный рефлекс. Научников роднит с учеными горечь опыта и боль познания, но, в отличие от ученых, эти свою горечь и боль дарят нам, остальным людям. Их тихим дыханьем надуваются огромные пузыри: “Предложения по...” - и возносятся к небесам “ради блага сограждан”. Последним разрешается наблюдать или даже “широко обсуждать” - когда необходимо ветром “широкого обсуждения” помочь пузырю возлететь. Но лишь “Предложения по...” достигнут сфер власти, надобность в ветре отпадает. Обсуждение закрывается. И после искусно выдержанной паузы с властных небес раздается громовое - одно единственное предложение: принять!!! Гром грянет - можно всех и вся проклясть, примочки на ся класть, соленым огурчиком закусывать - всё едино. Пузырь-то - уже не пузырь - закон. Его не трожь! Ему подчиняйся! Он, конечно, когда-нибудь лопнет, и с небес прольются крокодиловы слёзы: “мы хотели как лучше...” Но до тех пор сколько он наделает крокодиловых бед?! Да и слезы запоздалые нам смертельно наскучили. Мы оглохли от множества лопнувших пузырей. “Ускорение производства”, “Интенсификация”, “Продовольственная программа”, “Жилище 2000”... Вспоминать не хочется! Научно скромное изведение бюрократов разбухло до академических размеров “борьбы с коррупцией”. А отколь взялась шумная “семибанкирщина”, как не из тихих “экономических проектов”. Впечатляющая “Операция “Чистые руки” раздута научниками в погонах, извините, еще при Чурбанове и Щелокове. Да у кого там были и есть “чистые руки”? Разве только у президента - и то лишь потому, что всё имеет, потому что всё охраняет (аксиома Жванецкого). И вот опять слышен шепот... Хватит! Мы устали! Мы не хотим!

Предмет настоящей моей тревоги - предмет особенный - Слово! Что нам готовят бодрые научники из ИРЯз’а?

Может, кому-то “всё едино, что хлеб, что мякина”, а для меня родное слово - дороже родины. Оно, родное слово, бывало, изгонялось с родины, оно с чужбины спасало родину. Будет родное слово - будет и родина. Россия. Не та “тьма власти” над “властью тьмы”, что - красно бая или без молви - унижала родное слово, измывалась над ним.

Дабы не углубляться в давнее далёко - разве сталинизм не исковеркал русский язык? разве не пытался тридцать лет использовать слово для превращения человека мыслящего - в послушного робота? и разве не ИРЯз помогал тогда “усатому деспоту” фикционализировать советско-русский язык? (Эту проблему впервые исследовал русский философ Р.Н. Редлих, будучи в эмиграции - в изгнании [см. его книгу “Сталинщина как духовный феномен”. Франкфурт-на-Майне. 1971; краткий очерк в журнале “Посев”, 1997, N 7], а советские научники словно бы не заметили исследований Р.Н. Редлиха, как вообще они умеют “не видеть” ни реальных проблем, ни чьих-либо “посторонних” тревог по поводу оных).

Казалось бы, освобождению родного языка от идеологизированных речевых шаблонов, от мифов и фикций должны были посвятить себя наши учёные языкознанцы в постсталинские годы. Если они тогда не могли спасти язык (и общество) от “классовой морали”, “пролетарского долга”, “беспартийного большевизма”, etc., то во всяком случае от “орошаемого земледелия”, “трудовой повинности” и тысяч других речевых шаблонов - обязаны были. Вместо этого научники-ирязовцы во главе с академиком Виноградовым, директором ИРЯз’а, предложили нам в 1964 году... пузырь - “Предложения по...” (“...усовершенствованию русской орфографии”). Я уже не говорю о первом послекультовом “Своде “Правил русской орфографии и пунктуации” 1956 года. - Словно все беды в суффиксах и запятых, а не в смысле слов, не в понятиях, которые они обозначают. Напомню: нам предложили писать “жолтый”, “щоки”, “огурци”, “заец”, отказаться от буквы “ь” после шипящих (“мыш”, “рож”, “читаеш”), от суффикса “-енский” (“пензинский”, “фрунзинский”), зато в незыблемости оставить прописную букву в мифическом словосочетании “Ильичева мечта” при строчной букве в иных - “сизифов труд”, “адамово яблоко”... Не хочу сказать, что в “предложениях по...” всё было столь же нелепо, однако факт налицо: у “Коммунистической партии” тогда не отняли большой буквы, а “богу” её не вернули; по аналогии (?): наш “Запорожец” и (всего-навсего) ихний “мерседес”.

Слава Богу, пузырь лопнул, не став законом, “заец” не выпрыгнул (он же “козлотур”). Но отсутствие искреннего устремления вернуть жизнь омертвелому советско-русскому, очистить его от лексических идиотизмов и софистики, вернуться к истокам великорусского языка - от Словаря Ушакова к Словарю Даля - подтвердило лицемерие хрущёвской “оттепели”, породило массовый пессимизм и... массу новых лексических нелепостей (от: “летайте самолётами”, “покупайте билеты согласно указанной цены”, “опытно-экспериментальный”, “культурный сектор” etc., до: “социалистическая законность”, “развитой социализм”, “идеалистические пережитки буржуазной литературы”, “достигнуты определённые успехи, хотя имеются отдельные недостатки” etc.).

Странно ли, что квазиреформа вызвала не только смех, но и боль? Странно ли, что грамматика такого - советско-русского - языка, да еще забитого наукообразными терминами, стала скукой рвотной для школьных учителей и “объектов их деятельности”. Префиксы, аффиксы, лексемы, морфемы... “На этом уроке поговорим про орфоэпию”. - “Марь Иванна, мы не хотим!” Странно ли, что “дети оттепели” сбились в “тусовки”, где “балдели”, “ловили кайф”, “забивали косяки”... “Клюхи” (ещё не “хиппи”, но им сочувствующие, “косили” от такой школы в “карманах” (подъездах на Арбате, на Невском, на Арнаутской...). История русского языка ещё не знала подобной эпидемии жаргона. Но ведь обрыдло говорить, читать и писать по-советско-русски!... “Дети оттепели” отгородились от отцов лексически - это грустное следствие лопнувшего пузыря, это понятно. Странно другое - когда служители родного языка отгораживаются таким же образом от остальных людей, словно русский язык - их собственность.

Право слово! не какой-нибудь сбоку припёка, но профессиональный литератор, тоже служитель языка, я не могу без словаря иностранных слов прочесть ни одной страницы журнала “Вопросы языкознания” - издания Института русского языка (редакция журнала расположена в самом здании ИРЯз’а). Странно, как если бы для читателя с высшим математическим образованием журнал “Вопросы математики” был бы “китайской грамотой”. - “Диахроническое описание лексической семантики”, “концепты как дискретные содержательные сущности сознания объединены концептуальными связями”, “иллокутивно-перформативный критерий речевого акта” etc. (см. напр. “Вопросы языкознания”, 1997, N 1, с.5 и др.). Не понимаю, почему “диахроническое”, а не историческое? Или описание эволюции? и почему “лексической семантики”, а не смысла слов и словосочетаний? Окститесь, господа языкознанцы! Как сможете вы оживить русский язык, уходя от него в тёмные дебри иноязычных терминов? Чем ваш любимый “лексикон” лучше обычного словаря? а “дискретный” - лучше прерывистого, прерывного или раздельного? И, наконец, я не “инвектирую”, господа! я всего-навсего обличаю... Вернее, это вы обличаете сами себя, предпочитая псевдонаучный - “птичий” - язык терминов (своего рода жаргон) - живому русскому языку, коему вы призваны служить. Разве не самообличение - созданная вами энциклопедия “Русский язык” (М., 1979), где самое яркое “пятно” - фотопортет ее главного редактора Ф.П. Филина (с. 370), а самая талантливая статья (цитирую) - “ПРЕФИКС - то же, что приставка” (с. 230). О “Предложениях по...” 1964 года в оной стыдливо умалчивается. Зато, как предмет гордости, явлен весь революционный пузырь... то бишь “Декрет о введении новой орфографии” боевого 1918-го, подписанный замом наркома просвещения М. Покровским и управделами СНК В. Бонч-Бруевичем. Первый - вовсе не языковед, а “вульгарный социолог и историк” (см. БСЭ, третье изд., т. 20, сс. 168-169), всю сознательную жизнь исправлявший собственные ошибки. Второй - очень известен; напомню только, что по специальности он землемер и девять лет славно руководил опытным совхозом “Лесные поляны” ((другое название: “Кремлевские витамины”). Сам пузырь... тьфу ты! “Декрет...” замечателен своей лаконичностью: всего 11 пунктов-приказов “исключить”, “писать”, “ограничиваться”. Тогда-то и появились приставки-”бесы”, а слово “мир” стало обозначать вселенную и людей, несмотря на “зеркало русской революции”.

Теперь, в 1998-м, “Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах родины”, может ли русский язык быть нам поддержкой и опорой”, как завещал великий Тургенев? Грешно уповать... Оголодевший, измордованный пролеткультом, измученный “Сталинлагом”, а ныне - “татарским игом” американизмов, жаргонов, “блатной музыки”..., - родной наш язык сам нуждается в бережном лечении.

Помнится мне, он и прежде нуждался. Полезно сравнить. Когда-то еще В.П. Тредиаковский (это имя главредом Филиным проигнорировано) введен был в Российскую академию с обязанностями “вычищать язык русский” от “глубокословной славенщизны”, от “чужих вокабул”. Его “Разговор от ортографии” (1748) и “Российская грамматика” М.В. Ломоносова (1757) стали п е р в ы м и л е ч е б н и к а м и современного им языка. Ровно 250 лет тому - юбилейная дата, кстати, гг. языкознанцы обошли ее “иллокутивно-перформативным” вниманием, хотя именно тогда, усилиями первых наших академиков, стало возможно новое русское слово. И - не преминуло явиться - вместе с Жуковским, Грибоедовым, Крыловым, Пушкиным, Лермонтовым... Не знаю инструмента, могущего подсказать, кто более ценен для здоровья языка: литератор или лингвист. Знаю другое: от Василия Тредиаковского к Александру Пушкину - прямая дорога; а где в научниках, образно говоря, “Федот” - там в писатели жди “Эдичку”. Очевидно, как “положить живот” на благо родного языка и как - из этого блага для ся состроить животик.

Поймите верно! Никакого желания у меня нет мазать дёгтем всех ученых языковедов. Уверен, что многие достойны уважения и... грантов на дело благое. Но передо мной “Декрет...” с “бесами” 1918 года. Передо мной три семисотстраничных “кирпича” науконеуёмной “Грамматики русского языка” (издание ИРЯз’а, 1960 г.) - зримый плод труда академика Виноградова сотоварищи. Передо мной недореформа (1964 г.) тех же авторов. На моей памяти квазиреформа (1964 г.) тех же авторов; а также горячее желание член-корр’а Филина коллективно составить - по образу “Словаря языка Пушкина” - многотомный “Словарь языка Ленина” (какие там могли быть новообразования”? - “искряки”, “южно-рабоченцы”, “потресовщина”, “плехановщина”, “веховщина” etc. - перлы “лексикона” вождя, впервые взявшего в руки Словарь Даля лишь за два года до положения в мавзолей; “лексему” эту, в отличие, скажем, от мавзолея самого Мавсола, царя Карии, или императора Августа, начальники советско-русского языка велели писать с заглавной буквы). Как мне забыть энциклопедию “Русский язык” (1979 г.)? Или что в семнадцатитомном (!) “Словаре современного русского литературного языка” (1948 - 1964 гг.), отмеченном Ленинской премией, слов-то почти вдвое меньше, чем в четырёх томах Словаря Даля? Ни для кого не секрет: литературная братия предпочитает иметь под рукой именно “устаревшего” Даля. Наконец, я оглох и ослеп, вчитываясь в “птичий щебет” авторов журнала “Вопросы языкознания” (сотоварищей и учеников Виноградова и Филина??), - хотелось хоть что-нибудь прочесть о якобы предстоящей реформе...

Реформа современной грамматики - вопрос второй и отдельный. У царя-батюшки денег на грамматику нет. Были - но потрачены на царскую яхту, россыпь резиденций, тьму помощников, сговорчивость думцев... Да мало ли! Банк “Пошехонский” на грамматику не даст. На английскую - даст, на русскую - нет. Однако невесь откуда-то просочилась... Боюсь, бюджетные “образование” и “культура” опять раскошелят на “Предложения по...” И поэтому надо бы нам, остальным людям, поспешить с мольбой: ответ на вторичный вопрос не из пальца высасывать, как “заеца”, а поискать его - решая главный вопрос возвращения к живому великорусскому языку. Иначе говоря, вычищать советско-русский. Бережно лечить от многих - насильно привитых ему - болезней. Не мешало бы и к умному доктору Далю наконец прислушаться...

Да к кому сейчас поспешишь с мольбой? Нет у меня доверия к нынешним лекарям советско-русского языка, ибо много дали оснований сказать им: ИСЦЕЛИТЕСЯ САМИ!

 ссылка на "ПОСЕВ" обязательна