МОЙ ГОД ЧЕЧЕНСКОЙ ВОЙНЫ* 

* Окончание. Начало см. в N 3 за 1998 г.

По приезде я узнал, что от чеченской милиции “федералы” получили помощь во время этих боев, “как от козла молока”. Многие подразделения МВД Чечни с началом боёв бежали из города. Другие заняли нейтральную позицию. Лишь немногие вступили в бой с дудаевцами. Только так называемая “чеченская рота”, сформированная из родственников оппозиционеров, расстрелянных по приказу Дудаева, самоотверженно сражалась на стороне российских войск. Во многом благодаря этому подразделению “федералы” удержали грозненскую комендатуру. Причем огромную помощь оказали не только солдаты этой роты, но и их родственники, сообщавшие российским офицерам важные данные о положении боевиков. Благодаря одному из таких донесений группа дудаевцев была захвачена врасплох и перебита. Много говорили о том, как один из бойцов-антидудаевцев в разгар боя вскочил и станцевал под пулями “лезгинку”.

Во время этих боёв не повезло и нашему отряду. Приехав на базу, я узнал, что 15 человек из молодого пополнения попытались бежать из расположения части, причем без единого “ствола”. Едва они вышли за пределы наших позиций, как их окружили боевики. Один человек из этой группы попытался оказать сопротивление и был убит, ещё один смог бежать и вернулся в часть, остальные тринадцать взяты в плен.

Как всем известно, почти все лето и осень, то ненадолго прерываясь, то вновь возобновляясь, велись переговоры между Москвой и правительством никем не признанной Ичкерии. Но вскоре всем солдатам стало ясно, что эти переговоры - игра в одни ворота, но правительство и президент России почему-то упрямо не желали этого понять.

Не случайно эти переговоры начали вестись в самое благоприятное для наступления российских войск время. В начале мы надеялись, что дудаевцы желают найти мирное решение конфликта, но вскоре стало понятно - это лишь способ выиграть время. В то время как федеральные войска, выполняя приказ: “не поддаваться на провокации”, бездействовали, боевики резко активизировались.

До переговоров передовые посты моей части могли открыть огонь сразу, как только обнаружат противника, и боевики боялись приближаться. С началом переговоров мы с бессильной злобой следили за действиями противника. Они не спеша занимали удобные позиции, обстреливали нас и быстро скрывались. Мы имели право открывать только ответный огонь, что давало боевикам большое преимущество.

Огромное преимущество боевикам давали и многочисленные амнистии. Фактически они могли беспрепятственно пройти на территорию, занятую нашими войсками, просто заявив, что решили вернуться в связи с амнистией. Когда в конце зимы - начале весны 1996 г. в Грозном опять вспыхнут бои, многие будут недоумевать: “как они туда проникли в таком большом количестве?”

На мой взгляд, явный перелом в ходе войны приходится на начало 1996 г. Именно в это время уволились в запас “дембеля”, ушли самые опытные и умелые военнослужащие срочной службы, выслужив установленный срок. Кроме того, уволив их, Минобороны не очень-то торопилось присылать молодое пополнение. Таким образом, на тот момент во многих частях численность личного состава от положенного по штату составляла едва 1/3. В результате, около месяца федеральные войска с трудом обороняли занятые позиции и проводили самые необходимые хозяйственные работы, об активных боевых действиях с нашей стороны тогда не могло даже идти речи. Однако пополнение не решило всех проблем. Хотя большинство уже служило полгода, а некоторые год и полтора, многие из прибывших едва умели стрелять...

Армия Ичкерии, напротив, очень усилилась. Использовав переговоры как передышку, они пополнили запасы оружия, боеприпасов и материальных средств. Восстановили численность личного состава и дисциплину частей, завершили перегруппировку сил и начали зимнюю кампанию. Дудаевцы захватили инициативу и до конца войны не упускали ее. В районах, занятых нашими войсками, активизировались партизанские группы боевиков, а в горных районах чеченцы перешли в контрнаступление.

Между тем начались всем известные события в Дагестане. После того, как отряд Радуева был блокирован в Первомайском, туда направили несколько групп нашей части. В составе одной из групп должны были послать меня, но тогда в отряде не осталось бы ни одного опытного радиста, поэтому мою отправку отменили и приказали заступить на штабную радиостанцию. За время операции ко мне приходила информация о действиях наших групп и общем положении. Во многих донесениях фиксировались факты вопиющей безответственности командования. Не обо всём я могу написать. Надеюсь, читатели простят вынужденные недомолвки.

Как могло случиться, что на участке прорыва отряда Радуева оказалась лишь горстка спецназовцев? Где это пресловутое “тройное кольцо”, о котором так много говорили Павлуша Грачев и Борис Николаевич?

Почему группе, довольно длительное время сдерживавшей прорыв чеченцев, не было послано подкрепление, не было даже оказано огневой поддержки? Замечу, что авиации и артиллерии у нас там было достаточно, чтобы залпом уничтожить весь отряд Салмана Радуева. Радист группы российских спецназовцев долгое время посылал сигналы о помощи, прорыве на участке, его слышали, но меры вовремя приняты не были. Почему? Где в это время находились “Альфа” и “Витязь”?

Что заставило именно на этот участок и именно в это время прибыть начальника разведки ОГВ полковника Стыцину? Я знал его еще, служа в КРЦ, это был честный офицер с сильным чувством долга. Его пост давал ему право сидеть в тщательно охраняемом штабе и принимать донесения, а он прибыл на этот участок. Видимо, что-то заставляло его ждать там беды. Что-то, на что не обратили (а, может, не захотели обратить) внимания остальные чины штаба. А его это “что-то” заставило прибыть туда и погибнуть в бою.

В ходе этой операции наша часть потеряла 3 человека убитыми и 7 ранеными. Гибель этих товарищей мы восприняли почти спокойно, уже привыкли - жуткая привычка. Но в долгу у сепаратистов мы не остались, их потери были: около 40 убитых, захвачено много трофеев, среди которых и спутниковая станция Радуева.

Помню приезд в отряд православного священника, этих товарищей мы проводили не только с воинскими почестями, а и по православному обряду. Это был единственный раз, когда к нам пришел священник. Я и еще несколько человек отнеслись к его прибытию положительно, некоторые со злобой, подавляющее большинство - равнодушно.

Моральная обстановка в нашей части все ухудшалась. Участились неуставные взаимоотношения.

Уезжая в отпуск, я надеялся, что ситуация в отряде переменится к лучшему. Но, увы, никаких серьезных изменений не произошло.

Медленно, но неуклонно боеготовность нашей части снижалась: продолжали уходить профессиональные военнослужащие, а среди солдат срочной службы появилось много желающих перевестись назад в Россию, резко увеличилось число “больных” срочников... К нам в часть начали приезжать родители солдат, попавших в плен к дудаевцам, тяжело было смотреть на страдания матерей, они часто приходили и со слезами на глазах спрашивали, есть ли известия о сыне, живы ли они.

К этому времени бесполезность переговоров стала настолько очевидна, что командование ОГВ дало “добро” на активизацию действий наших войск. Командир, воспользовавшись ситуацией, начал посылать группы на передовую, организовывать засады на участках наиболее активного передвижения небольших отрядов сепаратистов. Нашими разведгруппам был дан приказ захватить в плен как можно больше “духов” с целью обменять их на пленных из нашего отряда. За апрель - май мы захватили с десяток дудаевцев, кое-кого удалось обменять на наших ребят, но многие до моего отъезда так и остались в плену.

Общее положение для федеральных войск было уже неблагоприятным. Мирное население Чечни, видя всю нерешительность российского правительства, начало вновь активно поддерживать сепаратистов.

В конце концов, чтобы окончательно не потерять лицо, российские власти начали делать различные попытки изменить положение, хотя зачастую эти попытки носили фиктивный характер. К примеру, было сделано заявление, что службу в Чечне далее будут нести только контрактники. Что военнослужащие срочной службы, пожелавшие остаться в Ичкерии, заключат контракт, а остальных срочников выведут из района боевых действий. Идея сама по себе неплохая, но она так и осталась идеей. В части ОГВ по-прежнему прибывали срочники, из их рассказов можно было понять, что хотят или не хотят они воевать, их никто не спрашивал, хотя и обещали в будущем заключить с ними контракт.

В мае российские войска развернули наступление в ряде районов Чечни, особенно упорный характер носили бои за Бамут - укрепленный населенный пункт, где оборонялась отборная группировка противника. Бои там носили особенно жестокий и кровопролитный характер. Только наша часть потеряла пять человек убитыми и около десятка ранеными.

Тогда (конец весны - начало лета) ОГВ, получив санкцию из Москвы, в последний раз развернула широкомасштабное наступление и попыталась добиться решительного перелома в ходе войны. Но это было уже слишком трудновыполнимо. Дудаевцы, используя благоприятную ситуацию, не только успешно оборонялись, но и яростно контратаковали. В частности, в разгар боёв за Бамут на участке нашего отряда многочисленная группа боевиков попыталась прорваться на аэродром Ханкалы. Момент для атаки был выбран очень удачно, учитывая, что большая часть нашего отряда отсутствовала на базе, ведя бои в горных районах. Мы сумели сдержать врага, но трудно предположить, чем закончился бы этот бой, если бы вовремя опомнившиеся вертолётчики не поднялись в воздух и не оказали нам мощной огневой поддержки. В том бою мог погибнуть и я (несколько раз снайперские пули ложились рядом), но Бог миловал...

Между тем, моральная обстановка в нашей части стала для меня просто невыносимой. Между мной и новым командиром роты произошла личная ссора. Он начал мне всячески мстить и досаждать (давать работу, не свойственную контрактнику, побольше “гонять” на физподготовке и строевой подготовке, унижать перед моими подчиненными и т.д.). Всё это вынудило меня вновь подать рапорт на увольнение, и на сей раз настоять на том, чтобы он был принят к производству. Конечно, можно было перевестись в другую часть, но это требовало какого-то времени, а нервы были уже на пределе. 27 мая 1996 г. я был отчислен из части и направлен в Ростов-на-Дону для окончательного оформления документов и расчёта в денежном довольствии.

28 мая 1996 года самолёт, на борту которого я находился, оторвался от взлётно-посадочной полосы аэропорта Северный, улетая из Чечни.

В десантном самолёте летело человек 20, среди нас был некий генерал. Перед самым взлётом мы увидели бегущих к самолёту женщин, генерал приказал задержаться и пустить их на борт. Они зашли потом с генералом в отсек отдыха экипажа.

Через несколько часов полёта, когда мы считали, что уже подлетаем к Ростову, из кабины показался штурман и заявил, что мы подлетаем... к Волгограду. В ответ на наши вопросы он кивнул в сторону кабины, многозначительно улыбаясь. Вскоре оттуда показался генерал, он был порядком пьян, ширинка расстёгнута, торс голый, а из кабины доносился женский хохот. Он бодро спросил, все ли у нас в порядке и вернулся назад. Вскоре мы приземлились, две женщины покинули самолет и, поблагодарив генерала “за оказанную помощь”, ушли. Едва самолет дозаправился, мы продолжили полёт.

Прошло еще некоторое время, и мы вновь пошли на посадку. “Ну что, приближаемся к Ростову?” - задали мы вопрос показавшемуся члену экипажа. “К какому Ростову? В Таганрог прилетели!” - был ответ. Когда совершили посадку, из самолёта выскочили еще две или три дамы, мы думали, что тотчас же взлетим, но тут женщины предложили генералу пойти к ним “попить чайку”. Генерал, не долго думая, вызвал УАЗик и уехал с ними.

Часа 3 мы бегали по взлетной полосе, отбиваясь от туч комаров. Потом привезли мертвецки пьяного генерала, в самолет его буквально заволокли...

Наконец, после полуночи мы прилетели в Ростов-на-Дону, пробыв в пути около 12 часов. К счастью, я летел с двумя старшими офицерами из своей части, за ними прислали машину, и я быстро добрался к месту назначения.

Уже покидая расположение части, я понял, как все-таки прикипел к своим армейским друзьям, мы стали как родные. Ведь я вообще-то не хотел увольняться. Отойдя на некоторое расстояние от расположения части, я огляделся. Вон ворота КПП, казармы, на плацу отрабатывают строевые приемы солдаты, а над зданием штаба гордо развевается трехцветный флаг России. Чувства переполняли меня, подчиняясь какому-то внутреннему приказу, я встал по стойке “смирно” и отдал воинскую честь. Прощайте, боевые друзья!

26 июня 1996 г. я встал на учет в военном комиссариате и завершил свою военную карьеру.

Итак, война окончена согласно официальным заверениям и соглашениям. Такого позорного, унизительного мира Россия не видела давным-давно. Единственная аналогия - русско-японская война 1904-05 гг. Но тогда Россия потерпела поражение от внешнего врага, а на сей раз нас разгромили “бандформирования” и “уголовники”. Ведь именно так называли ВС Ичкерии те, кто принял решение о вводе войск. Здесь можно вспомнить знаменитые фразы Грачёва типа: “Для того, чтобы навести порядок в Чечне, мне надо полк десантников и два часа времени” или “Наши солдаты умирали с улыбкой на устах”. Чтоб тебе так всю жизнь улыбаться! Однако не следует спешить ставить точку, ещё слишком много вопросов осталось без ответа.

Какие реформы проводятся в вооруженных силах России и что вообще представляет из себя нынешняя армия? Мне довелось послужить и в советской, и в российской армиях, а потому есть с чем сравнивать. Могу с уверенностью сказать, что никаких серьезных реформ проведено не было, пока идет одна сплошная болтовня. Эти, с позволения сказать, “реформы” носят чисто показушный характер. Ну, переименовали замполитов в замов по воспитательной работе с личным составом и нашили на форму шевроны с трёхцветным флагом, заодно прикрепив на фуражках двуглавого орла Российской империи над пятиконечной звездой РККА - это и есть реформа? На политинформациях уже не долдонят о съездах КПСС, но агитация ведется все в том же марксистском духе. Например, вернувшись из отпуска в часть, я прихватил одну из брошюр НТС. Естественно, я не собирался вести какой-либо агитации, военным запрещена политическая деятельность, но свои политические взгляды нынче иметь не запретишь. Помню, как один офицер, поклонник коммунистов, увидел ее и сказал со злостью: “Раньше бы тебя за такое в особый отдел мигом отволокли. Эх! Замполитов на вас теперь нет”.

Какого-либо перевооружения или реорганизации в армии не происходит. Пока положение только ухудшается, ВС теряют самые квалифицированные кадры и вооружены устаревшей техникой. Почему? Ссылки, как правило, на одно - денег нет! Есть новейшее оружие, но у МО нет денег на его закупку. Есть кадры для профессиональной армии, но нет денег, чтобы заплатить им за службу, нет возможности предоставить им жильё и т.д. Поэтому небезосновательно некоторыми утверждается, что в армию идут те, которые не нашли себе применения на “гражданке”. И всё же я не могу полностью согласиться с этим утверждением, ибо видел множество офицеров, искренне преданных воинскому долгу и защищающих родину, несмотря на свое полунищенское существование.

Не прибавляет нашей армии боеспособности и то, что она становится объектом для экспериментов у различных амбициозных политиков, они идут на различные популистские, но непродуманные меры. Взять, к примеру, последнее решение Бориса Николаевича о переходе армии к 2000 году на контрактную основу. О чем это он? Экономика в кризисе, кое-где солдат срочной службы кормить нечем, они страдают от истощения, а ведь переход на контрактную основу требует повышения военных расходов минимум в 5 раз. А ведь этот “минимум” мало кого устроит. Военнослужащий контрактной службы требует совершенно другого обеспечения и обращения, не говоря уже об оплате, чем срочник. Откуда деньги на все это? Или взять к рассмотрению историю с изменениями срока срочной службы. То срок этот снижают до 1,5 лет, то вновь увеличивают до 2 лет. Представляете, каково было срочникам, которые уже готовились домой, узнать об увеличении срока службы на полгода?

Мне часто задают вопрос: “Могла ли наша армия избежать таких позорных неудач? Как следовало вести боевые действия?” Конечно, самое правильное - это было бы не вводить войска и решить конфликт политическими мерами. Однако раз решено было привлечь армию к решению этой проблемы, то надо было дать ей свободу действий. Разумеется, я - не военный эксперт, чтобы давать заключение по этому вопросу. Однако общение с опытными боевыми офицерами убедило меня, что сценарий военных действий должен был быть приблизительно следующий:

1. Формирование группировки войск для боевых действий, которая на 4/5 должна состоять из профессиональных военных и только на 1/5 из срочников, со сроком службы не менее года. Оснащение группировки самыми новыми образцами боевой техники. И не надо говорить, что это слишком дорого - те многочисленные потери, которые несли из-за неопытности молодых призывников, зачастую едва знавших боевую технику, стоила и денежно, и морально гораздо дороже.

2. Ведение тщательной разведки для определения военно-психологического потенциала противника.

3. Заброска в тыл противника накануне ввода войск диверсионных групп. Цель: нейтрализация лидеров сопротивления, подрыв или захват мостов стратегического назначения, складов боеприпасов и оружия, а также горючего. Если какие-либо объекты, выявленные по ходу операции, сама диверсионная группа уничтожить не в состоянии, то наводит артиллерию или авиацию при помощи радиомаяка или корректировки огня средствами связи. Для выполнения этих заданий кроме армейских спецподразделений следовало активно привлечь чеченцев-антидудаевцев и казаков.

4. Удары авиацией, а также ракетным оружием и артиллерией по военным объектам. Возможно большéе использование высокоточного оружия.

5. Ввод основных сил на территорию Чечни, продвижение вглубь территории с подавлением сопротивления боевиков. Применение, главным образом, метода “выдавливания” при наступлении.

Приблизительно так, по моему мнению, должна была развиваться операция на начальном этапе. Предвижу “всхлипы” некоторых о жертвах среди мирного населения. Но, позвольте, господа! А разве в результате тех действий, что имели место, жертв и разрушений было меньше? Только зря своих ребят положили под убийственным огнём боевиков, послав их вперед без должной огневой поддержки, а авиацию и артиллерию командование ОГВ потом всё равно было вынуждено применить.

Кроме того, казалось, что генералы и члены правительства России играют в “поддавки” с Ичкерией. Едва “федералы” начинали брать верх, сразу следовал приказ остановиться, начинались переговоры... Солдаты гибли в боях, а СМИ выливали на них “потоки грязи”... Нет, я не хочу сказать, что на нашей стороне воевали одни святые. Была жестокость, нарушения законов и со стороны российских войск. Но ведь война - это противоестественное состояние человека...

Я постарался затронуть лишь основное. А вопросов ещё слишком много и точку в разговоре об этой войне ставить слишком рано. Сколько солдат погибло в ходе этой кампании? Сколько находится в плену? Кто ответственен за бездарное руководство боевыми действиями?

Чеченская война - позор и трагедия России, но проиграли её не военные, до конца выполнявшие свой долг. Солдаты горели в танках и БМП, гибли под шквальным огнем боевиков. Погибшим - вечная память, а живым нечего стыдиться. Проиграли эту войну политиканы в различных кремлёвских кабинетах и бездарные чиновники, которые заботились лишь о собственной выгоде, а на пролитую кровь не обращали внимания. Да это и понятно, из окон Кремля и думы не слишком отчетливо видно кровавое месиво войны.

 ссылка на "ПОСЕВ" обязательна