Идеологом “дебольшевизации” выступил член политбюро А.Н. Яковлев. В марте 1990 г. пленум ЦК согласился на отмену ст. 6 Конституции СССР о “руководящей и направляющей” роли партии.

Партийная номенклатура, оказавшаяся во главе перестроечного “демократического” и движимая, главным образом, стремлением любой ценой удержаться у власти, не собиралась чётко сформулировать цели “демократических преобразований” и, тем более, пути их достижения. Поэтому процесс декоммунизации в России приобрел, в основном, стихийный и непредсказуемый характер.

Нацизм в Германии подвергся полному и окончательному осуждению. Сначала это сделали страны и народы антигитлеровской коалиции, а затем и сам немецкий народ. Нюрнбергский процесс и позорная казнь главарей III Рейха - закономерные акты возмездия за совершенные ими преступления. Более 3000 видных деятелей нацистской партии получили длительные сроки тюремного заключения.

Следует признать, что на первых этапах денацификации нацисты редко признавали свою вину. Очень распространено было мнение, что люди вступали в нацистские организации либо по соображениям карьеры, либо потому, что безразлично относились к политике.

Однако в конечном итоге, последовательная политика денацификации привела к тому, что вся Западная Германия потребовала безоговорочно осудить преступления нацизма.

Первая попытка решительно осудить преступления КПСС против народов России и других стран была в начале 1991г. В Москве, Ленинграде и других городах состоялись массовые митинги и демонстрации под антикоммунистическими лозунгами: “КПСС - палач!”, “КПСС к суду!”, “КПСС, тебя ждет Нюрнберг!” и т.п. До сих пор ждет...

Короткий всплеск общественного сознания и совести довольно быстро закончился их полным параличом. Практически сразу после августовских событий 1991 г. начался процесс обеления КПСС, завершившийся “согласием и примирением”.

Пресловутый “суд над КПСС” обернулся спектаклем, где коммунисты играли роли “судей”, “подсудимых” и “обвинителей”. Причем в ходе заседаний эти роли часто менялись, в зависимости от сценария.

Развернутая кампания по реабилитации жертв политических репрессий не поддается описанию с позиций разума и элементарных представлений о совести и морали.

В число жертв включаются и сами палачи, действия которых в ряде случаев признаются правомерными, в то время как борьба с коммунистической тиранией и поныне считается преступлением.

В своих попытках обелить и оправдать свои деяния коммунисты превратили общественно-политическую жизнь страны в сплошной театр абсурда.

Если во времена “перестройки” партийная пропаганда еще что-то лепетала об “ошибках” и “искривлениях”, а сам генсек призывал коммунистов “поочиститься”, все делать по “совести”, то сегодня проблема демонстрации совести для партноменклатуры вообще отпала. На ее место пришли безудержная демагогия и цинизм, которые уже не нуждаются в идеологических подпорках и моральном оправдании. Центральным местом в нынешней номенклатурной пропаганде стало утверждение об особых способностях кадров КПСС к деятельности в сфере управления. В результате становится непонятным то, как при столь выдающихся способностях наши партюки довели страну до развала.

Среди рядовых членов КПСС распространено мнение, что партия вообще никаких преступлений не совершала, все ее действия были продиктованы интересами государства и трудящихся. Если и были ошибки и “перегибы”, то виноваты в этом партийные руководители, остальные коммунисты лишь честно трудились и выполняли свой партийный долг.

Подобное положение сложилось потому, что не была осуждена сама идея коммунизма, претворение в жизнь которой всегда и всюду приводило к самым мерзким и чудовищным преступлениям. Безусловно, судьи, некогда сами состоявшие в КПСС, такого осуждения никогда не допустили бы. Поэтому до сих пор актуален вопрос о создании на основе нюрнбергского прецедента международного трибунала, который судил бы коммунизм и его практику, руководствуясь нормами международного права, в том числе и положениями о том, что преступления против человечности срока давности не имеют. Настоящая декоммунизация нашей страны возможна лишь на основе решений такого трибунала.

По началу денацификация Германии выглядела как “революция”. Руководящие кадры III рейха не могли занимать высокие должности на государственной службе. Нацистские организации и вермахт были ликвидированы. Каждый, кто занимал общественную должность, и тот, кто на нее претендовал, должен был пройти проверку на участие в делах III рейха.

Среди немцев не было единого мнения о том, кого считать нацистом. Все соглашались только в одном: денацификация затронула слишком многих и, в то же время, далеко не всех - иными словами, не тех. Появилось много апологетов и доносчиков. В результате политика денацификации приняла новую форму, сделавшись реабилитационным механизмом, своего рода экзаменом.

Все немецкое население, подозреваемое в связях с нацистами, должно было пройти проверку в так называемых “комнатах допросов”, задачей которых было выявление виновных и вынесение незначительной меры наказания (что-то вроде штрафа за превышение скорости). После отбытия этого наказания виновные могли вернуться на свои рабочие места.

К 1949 г. “комнаты допросов”, действовавшие в американской зоне оккупации, рассмотрели анкеты граждан и решили, что “Закон об освобождении” затронет 27% немецкого населения. В целом реабилитационный период денацификации носил формальный характер.

В советской оккупационной зоне денацификация заключалась в основательной перетасовке кадров в государственных структурах. Немецкие коммунисты вообще рассматривали денацификацию как возможность подчинить себе государственный аппарат.

Таким образом, после 1946 г. политическая чистка перешла в стадию возвращения людей к традиционным ценностям. 3а редкими исключениями, худшее, что грозило виновным в преступлениях III рейха - это признание их сторонниками нацизма. В итоге для большинства немцев денацификация оказалась школой адаптации к демократии, что означало возвращение к нормальной общественной жизни.

Как выяснилось впоследствии, “антикоммунистическая революция” в ее российском варианте оказалась в конечном итоге фарсом, послужившим источником вдохновения для известных пародистов, юмористов и сатириков. И, хотя Совет НТС провозгласил, что 21 августа 1991г. “был вынесен окончательный приговор над 7 ноября 1917 года”, именно 7 ноября, а не 21 августа, по сей день остается государственным праздником в “демократической” России.

Политологи, политики, разного рода аналитики соревнуются в определениях существующего в стране общественно-политического строя: “коррумпированное недемократическое государство”, “корпоративный олигархический строй”, “криминальное государство” и т.п.

Все эти словесные упражнения, так или иначе, призваны обозначить некие следствия, общей причиной которых являются безграничные алчность и безнаказанность партийной номенклатуры кадров КПСС, которая по-прежнему составляет ядро политической системы государства и общества в России. Если раньше представители партноменклатуры скрытно паразитировали на государственной собственности, то теперь они открыто паразитируют на ее развале, выступая в роли “олигархов” и монополистов.

С другой стороны, возникшие за последние годы многочисленные политические партии с демократическими названиями, отнюдь не стали для их членов школой адаптации к демократии. Практически все они послушно следуют курсу на “согласие и примирение” с коммунистами, крайне осторожны в политических оценках КПСС и своего места в ней, и, так или иначе, сумели интегрироваться в сегодняшнюю политическую систему.

Таким образом, неудачная попытка декоммунизации в России послужила лишь хорошей школой адаптации демократии и рыночной экономики к возросшим потребностям номенклатуры и её новых назначенцев.

 ссылка на "ПОСЕВ" обязательна