Многие люди моего поколения, сформировавшиеся в 60-70-е годы, не мыслили своего существования без книжечек, изданных "Посевом", и проникавших в Россию, без вестей о деятельности НТС. Ведь не было большего врага для советской идеологии, чем эта организация. Это был самый страшный зверь, вызывавший у коммунистов тот страх, который до войны вселяла военная организация Белого движения, за что поплатились генералы Кутепов и Миллер. Теперь мы собрались здесь. Грустно, что нас мало. Я уверен, что если бы об этой конференции было известно широко, то зал был бы переполнен. Но мы должны исходить не из того, чего бы хотелось, а из того, что есть, и никогда не смущаться тем малым, чем мы располагаем, ибо слова Господа "Не бойся, малое стадо" обращены не только к эсхатологическим временам, но и к каждому моменту борьбы за добро против зла.

В чем суть восстановления правопреемственности?

Одно из заблуждений, активно внедрившихся в сознание советского человека, а, в общем-то, и в сознание европейского человека после I мировой войны, это сознание того, что общество формирует право так, как оно захочет. Хочет общество социализма - оно формирует социалистическое право, хочет капитализма - формирует капиталистическое. Право - функция общества. Эта теория позитивного права возникла в Германии. Она оправдывает любое насильственное изменение законов - раз оно принято обществом, значит оно законно. Исходя из этого, позитивная теория права считает, что раз то, что произошло в России, закрепилось и устоялось, коль Белое движение, сражавшееся за другие идеалы, было разгромлено, значит, советское право - реально и законно.

Совершенно иначе подходит к теории права намного более древнее естественное право. Оно исходит из того, что право - это всегда некоторое отражение божественного абсолютного закона в человеческом обществе. Человеческое общество всегда несовершенно. Каждое общество, русское, немецкое, китайское, несовершенно по-своему. И поэтому каждое право отличается от другого, и каждое право имеет необходимый зазор между божественным императивом и человеческим его осуществлением. Помимо этого, естественная теория права предполагает, что право органически меняется с обществом: по мере изменений в последнем. И, что особенно важно, оно выше нравственного уровня общества, оно своего рода идеал для общества, хотя оно и ниже абсолютного Божественного закона.

Итак, право лишь отчасти зависит от человека. Когда человек выдумывает какую-то правовую норму, решительно противоречащую нравственному закону, божественному закону, эта норма, в конце концов, отвергается обществом, если оно здорово и разрушает общество, если оно больно. В этом контексте и можно рассмотреть последовательность права нашего отечества.

До 1917 года в России шло обычное, нормальное развитие права. Может быть, в каких-то аспектах русское право было менее совершенно, чем, скажем, британское или германское. Русское правосознание отличалось и где-то уступало правосознанию европейских стран. Но это было естественное право, право развивавшееся с обществом, право органичное духовному состоянию общества и как бы стоящее над ним. В 1917 году, когда произошла февральская революция, были нарушены основополагающие принципы права, как в отношении отречения государя, так и в отношении власти Временного правительства. В результате, власть не могла реализовываться незаконным сообществом, которым, формально говоря, было временное правительство. Оно пыталось установить законный порядок, возможно даже пыталось это сделать искренне, но у него ничего не получалось. Власть ускользала из его рук. Потому что нельзя быть отчасти законным. Можно быть или полностью законным, легитимным или полностью незаконным, нелегитимным. 86-ая статья Основных государственных законов определяла, что ни один закон не может обрести силу, не будучи принятым государственной думой и государственным советом и одобренным государем императором. Естественно, законы Временного правительства не проходили такую легитимацию, поскольку дума уже не собиралась, не было уже государственного совета, а государь император находился на положении пленника. И в этой ситуации закон оказался бездейственным. Победили те, кто полностью отверг право - победили большевики.

Это отвержение права тут же проявилось в большевицком законодательстве. В декабре 1917 года указом СНК все законы Российской империи одним росчерком пера были объявлены недействительным. Использование их в судах объявлялось уголовным преступлением. Надо сказать, что этот указ уникален. Ни одно государство, по крайней мере, жившее в системе римского права, никогда не осмеливалось сделать, что-либо подобное. Даже в странах "народной демократии" всегда происходил постепенный процесс замены правового поля, и частично прежнее право сохранялось. У нас же оно было тотально и мгновенно уничтожено. Целью было – упразднить российское государство, как таковое.

Первая же советская конституция, принятая в июле 1918 года, говорила о создании нового государства. Не об изменении или преобразовании, а о создании государства, которого раньше не было. И этот принцип сохранился вплоть до последней конституции 1977 года, которая объявляла СССР "государством нового типа". Итак, старое Российское государство было отвергнуто. Пять лет Белого движения, потом деятельность эмиграции, деятельность той организации, на собрании которой я имею честь присутствовать ныне, свидетельствуют, что Россия продолжается, что Россия жива. Но она жива в некотором идеальном юридическом поле. Потому что, если какой-то город захватила группа бандитов и насильников, это не значит, что законы, которые они ввели, действительны, это бандитские законы. А действительны те законы, которые законно были приняты и действовали в этом городе до момента захвата. Примерно то же произошло в России. Другое дело, что большая часть города приняла насильников, согласилась с ними, отказалась бороться на стороне тех, кто были против насильников. Это наша беда и трагедия. Тем не менее, право захвата, право насилия не является правом, с точки зрения естественного права. И в этом смысле жизнь России разделилась. В действительной России царило полное бесправие, потому что советское право правом не было.

Причем оно не было правом не только с идеальной, но и с чисто практической точки зрения. Вы знаете, что советские конституции провозглашали все основные личные свободы, определяли форму государственного устройства как крайнюю форму парламентской республики. Но ничего подобного не было, это всё было полной правовой фикцией. Чем выше был уровень права, тем фиктивнее оно было. Если какие-то элементы уголовного или гражданского права и действовали, хотя часто пресекались "телефонным правом", полным произволом, то конституционное право, государственное право не действовало вовсе. Если в обычном государстве высшие законы определяют низшие, то у нас низшие определяли высшие, т.е. правовая система была поставлена с ног на голову.

Обычное право возникает и формируется соответственно обществу. А фиктивное - никакой жизни не отражает. Это чисто идеологическая обертка, изображающая то, что хотелось бы навязать другим думать об этом обществе. И потому в нормальной жизни советское право не применимо, оно не соответствует жизни общества, оно чуждо ей.

Помимо своей фиктивности, советское право имеет и более глубокие изъяны. Первый - это его аморализм. Он заключается в том, что оно навязало себя обществу, оно было правом захвата, оно было правом связанным с невероятными насилиями. Второй – это принципиальное безбожие советского права. Право не может быть принципиально безбожным. Можно в частной жизни быть более или менее верующим человеком, но в том, что нет права не от Бога, что абсолютный закон исходит из абсолютного источника, в этом согласны все нормальные государства. Так, в преамбуле германской конституции говорится о том, что, следуя Божественному установлению, Германия обретает основные законы. В постановлениях дореволюционного российского Сената - всегда апелляция к Богу. Она может быть более или менее фальшива, но на прямое отвержение Бога не решились даже французы. Советское же право убрало Бога и на Его место поставило классовые интересы.

Если же мы зададим вопрос, в каком правовом пространстве мы сегодня живем, то нет такого юриста, который бы не согласился с ответом, что мы живем в пространстве советского права. Это могут быть юристы просоветские, антисоветские, нейтральные, но любой согласится, потому что есть формальные показатели, а именно: ни один закон Российской империи не действует, не используется ни в одном из судов Российской Федерации. Все законы советского государства, не отмененные позднейшим законодательством, действуют до сих пор. Таким образом, и акт 17 декабря 1917 года об отмене всего российского права продолжает действовать. То же можно сказать о праве собственности. Когда в 1992 году проводилась приватизация, почти никому не пришло в голову, что это не ничейная собственность, что значительная часть всего этого, особенно недвижимость, кому-то принадлежала. И что в какой-то форме, не вредной для государства, морально эту проблему надо решить, проблему насильственного изъятия собственности в 1918-19 годах. Но приватизация пошла по иному пути, потому что действовало советское право. Когда в конституционный суд подавались запросы потомками владельцев городских зданий (их было, по-моему, три) о желании получить имущество назад, то всякий раз следовал отказ по той простой причине, что акт марта 1919 года объявил национализацию городской собственности. И коль этот акт не отменен до сих пор, то совершенно законно здания принадлежат государству.

Итак, мы живем в системе советского права. И не только в этих аспектах. Возьмем основные принципы. Например: Россия - республика. Это как бы, само собой разумеется. А кто и когда объявил Россию республикой? 1 сентября 1917 года Авксеньтьев совершенно незаконно, волевым актом объявил республику. С таким же успехом я могу сейчас объявить Россию империей, и что из этого будет? Авксеньтьев не имел никаких прав на это. А советские конституции, естественно, незаконны. Поэтому, в некотором идеальном плане, Россия - монархия, по крайней мере, до декабрьской конституции 1993 года. То же самое - Российская Федерация. Кто и когда объявлял Россию федерацией? То же самое, - границы Российской Федерации, Украины… Кто и когда узаконивал эти границы, кроме советской незаконной власти?

Здесь возникает вопрос о конституции 1993 года. Красные обычно говорят, что эта конституция была фальсифицирована, что она не добрала на референдуме 50%. Просто не проверяли. Предположим, что добрала. Предположим, она легитимна. Но посмотрите, в какой ситуации и как она принималась. Знаменитый президентский указ 1400, который положил начало конституционному кризису советской России, говорил о том, что он предполагает ряд действий для улучшения государственной системы. Указ предполагал, что такая система есть и ее просто надо улучшить. Он не предполагал, что она незаконна. Он говорил о федерации, т.е. он не сомневался в том, что федеративная система государственности правомерна и, наконец, он не сомневался в правомерности собственной власти, принятой Верховным советом, законность которого тоже не ставилась под сомнение. Вся логика подготовки новой конституции была логикой улучшения советской системы, а не принципиальной замены одной правовой системы другой. Может быть развитие советской системы или досоветской системы, но совместить их нельзя, они абсолютно чужды друг другу. И вот в этом смысле право выводит нас на чистую воду. Никакого совмещения нет. Действует только советская система.

И, наконец, референдум 12 декабря 1993 года. Ведь если бы Ельцин и конституционное совещание реально понимали правовую ситуацию страны, что надо было бы сделать? Надо было бы сказать, что в некотором идеальном плане в России продолжают действовать Основные государственные законы 1906 года. Большевики, захватив власть, установили свои противоправные законы, нам сейчас надо вернуться в рамки правовой власти. Поскольку общество в полном разброде единственно реальная форма возвращения в рамки права - это обращение к референдуму, к легитимации народа. Поэтому мы выносим на референдум проект новой конституции, республиканской, федеративной, а ее альтернативой являются основные законы 1906 года. За что, любезные граждане, вы хотите голосовать? Это была бы юридически корректная постановка вопроса. Не знаю, что бы тогда выбрали любезные граждане, потому что в 1993 году правовое сознание было еще ниже, чем сейчас. Но, тем не менее, это была бы юридически правильная постановка вопроса. Вопрос был поставлен иначе и поэтому полной легитимности эта конституция не имеет. Но она может быть неплохой переходной конституцией. Конституцией не на все века, а как некая переходная форма.

И вот из-за того, что мы живем до сих пор в системе советского права, которое мы пытаемся сделать из недействующего действующим, мы, в самом деле, живем в ситуации очень большого бесправия. Мы видим, что не действуют ни советские законы, ни какие другие. И вот этот правовой беспредел, о котором постоянно говорят, который есть реальность, который есть постоянное стремление перейти от права к силе (необязательно к силе кулака, может быть, и к силе денег - неважно) - постоянная тенденция последнего десятилетия. Глубочайшая ошибка сделать "сказку былью". Сказку былью сделать невозможно. И в этом смысле мы уникальны. Потому что все государства Восточной Европы, в той или иной степени, пошли на восстановление докоммунистического законодательства. Там, где коммунистическое законодательство полностью отвергнуто, скажем в Прибалтике, право, с некоторыми изменениями, восстановлено полностью. По крайней мере, там советский период признан полностью несостоятельным. Там, где, как в Польше, не произошло полностью отмены докоммунистического права, там не произошло и отмены коммунистического права, но значительный пересмотр законов произошел. Мы одни, отменив все, предпочли больше не менять ничего.

Если вы обратили внимание, в нашей конституции есть так называемые переходные положения. В этих переходных положениях есть 2-ая статья, где говорится, что все законы действовавшие на территории РФ, действуют в той степени, в которой не противоречат настоящей конституции. Когда я попросил членов конституционного суда растолковать, действуют ли те законы, которые действовали на территории РФ до 1917 года, они в один голос ответили: "Конечно, нет! Речь идет только о советских законах". Почему? Юридически это абсолютно неправильно. Но это был единогласный ответ. В правосознании судей конституционного суда это так. И это показывает уровень, тип и форму современного нашего правосознания.

Итак, что же нам надо сделать, чтобы наше государство восстановилось, как нормальная правовая система? Нам не надо открывать Атлантиду и быть первопроходцами. Нам надо сделать аккуратно то, что для своих целей сделала, скажем, Прибалтика и, в той или иной степени, сделала Восточная Европа. Нам надо установить правопреемство. Нам надо объявить, что советский правовой период на самом деле - неправовой период, советский период незаконен и необходимо вернуться в правовое пространство Российского государства на момент выхода его из этого правового пространства (т.е., на 2 марта 1917 года). Какие перспективы открывает это? Во-первых, это нравственно безукоризненное решение, оно не предполагает, что мы ,в той или иной степени, соединяем себя с советским прошлым. Подумайте, до сих пор чудаки ищут реабилитации политзаключенных или погибших в годы советской власти. Как будто эти люди в чем-то виноваты, и их надо еще и реабилитировать. На самом деле, пусть советская власть ищет реабилитации у основных государственных законов Российской империи. И неизвестно, получит ли она ее. Тем не менее, два года назад подали запрос в суд Забайкальского военного округа о реабилитации Колчака. Суд отказывает, разумеется, и, по-своему, он прав. С точки зрения советского права, Колчак, безусловно, виновен, потому что он боролся с советской властью. Но с точки зрения основных государственных законов Российской империи, Колчак - герой. Эти вещи несовместимы. И поэтому в моральном плане мы явно выигрываем, т.е. мы становимся на твердую нравственную почву, где хорошее - хорошо, а плохое – плохо, и не пытаемся это мешать. После того, как будет принят акт о правопреемстве, действия большевиков будут судиться по законам Российской империи. По каким иным законам мы должны судить, посмертно, заочно, людей, совершивших убийство государя? По советским законам? Их в тот момент просто не было. И, кроме того, когда бандит навязывает закон, по которому он убивает владельца, это не значит, что этот закон правомерен. Единственные законы, по которым можно судить убийц государя, как, впрочем, и миллионов других людей, это законы 1906 года. А по этим законам все становится на свои места. Понятно, что Юровский, Свердлов, отдавший этот приказ, ВЦИК, его одобривший, - это преступники первого ранга и, я думаю, вы сами догадываетесь, какого наказания они достойны. В этой ситуации все становится на свои места. И после этого можно ли, чтобы преступник первого ранга высился на станции метро Москвы? Нельзя. Т.е. мы выходим на нравственный уровень, в котором мы сейчас не находимся.

Второй момент - система государственной власти. Я не знаю, что нужно России: монархия или республика. Но этот вопрос не может быть решен через призму большевицкого захвата власти и цареубийства. Он может быть решен нормальным народным волеизъявлением. Народ скажет, хочет ли он сохранения монархии или установления республики. Только в такой форме. Потому что отмена монархии был незаконна. Быть может, нынешний наш народ, утратив легитимацию власти от Бога, при которой возможна монархия, решит, что будет республика. Ну что ж, так тому и быть. Но нынешняя республика незаконна.

Третий момент - государственные границы. Как-то раз, гуляя с одним очень достойным финским парламентарием по горам Швейцарии, и, беседуя о том-о сем, он мне задал вопрос: как обстоят дела с Выборгом, ведь Зимняя война была несправедлива, вы на нас напали, Выборг было бы хорошо отдать. Я понял, что, действительно, война 1939 года была несправедлива и Выборг, действительно, надо бы отдать, но мучительно жалко. Я стал думать, есть ли какая-то юридическая неверность? Конечно, есть. Независимость Финляндии дали большевики. Эта независимость Финляндии юридически несостоятельна. Да, скорее всего на 99,9% Финляндия не захочет стать составной частью Российского государства вновь, но акт о независимости Финляндии должен быть дан заново. И в этом акте должны быть оговорены и границы. И соответственно, то, что было, скажем, завоевано Петром до 1809 года, до присоединения Великого княжества к России, может быть как-то выделено из территории Великого княжества 1917 года. Т.е. проблема государственной границы - открытая проблема. Ее ни в коем случае нельзя решать насильственным путем. Безусловно, надо признать существование всех нынешних независимых государств. Но при этом признать право каждого народа, населяющего эти государства, если он того пожелает, вернуться в состав России. Если он не пожелает, в соответствии с новыми законами современного права, ему необходимо дать независимость, но законным путем. Хорошие прибалтийские юристы, с которыми мне приходилось беседовать, прекрасно это понимают. Они понимают, что их независимость порочна, потому, что они получили ее из рук незаконной власти.

Быть может, России надо быть федерацией, но по Основным законам это унитарное государство. И если принимать акт о федерации, его надо принимать. А мы взяли данность советского федерализма, которая разрывает и раскалывает нашу страну. Потому что в советское время федерализм был безусловной фикцией и никому не мешал сохранять полное тоталитарное единство. А сейчас он разрывает и раскалывает государство. Так что и этот вопрос может быть заново пересмотрен.

Наконец, проблемы приватизации. Все колоссальные изъяны приватизации (которые неизбежны, приватизация не бывает идеальной), были бы гораздо более корректны, если бы приватизация была произведена по принципу реституции, а не на основе предположения, что конфискация 1918-19 годов законна. Если бы хотя бы часть собственности получили наследники, мы получили бы тот самый средний класс, который сейчас у нас отсутствует. Их собственность была бы более безукоризненна, чем ныне. Потому что собственность, полученная через два поколения, от деда, это законная собственность, а собственность, полученная в результате сомнительных приватизационных законов, которые предложены были теми, кто проводил приватизацию, и которые, конечно, провели ее в свою пользу, сомнительна. И это сомнение в приватизации будет продолжаться до тех пор, пока мы его не пересмотрим. Не привыкнут к этому люди никогда.

Следующий вопрос о земле. Это отчасти тоже вопрос приватизационный. В думе постоянно обсуждают: давать землю или не давать. А кто ее брал? Мы знаем, кто провел национализацию земли 1918 года. Когда бывшие владельцы, крестьяне, помещики, объявлялись только арендаторами на сто лет, потом и это было отменено. Разве законно это решение советских властей? Земля должна быть возвращена потомкам владельцев. И тогда надо решать вопрос отбирать землю или не отбирать. Они не посмеют принять такой закон, чтобы отбирать. А, рассматривая вопрос - давать или не давать, они показывают себя внуками экспроприаторов 1918 года. Поэтому вопрос о земле - это важнейший вопрос. (Напомню, что к 1917 году около 85% пахотной земли уже было в руках крестьян, и только 15% - у помещиков).

Еще один важный вопрос - о воссоединении с эмиграцией. Этого воссоединения не произошло. У нас осталось две России. Та Россия, которая продолжает жить своей жизнью, вымирает и ассимилируется. И эта Россия, которая вышла за пределы закона и в этом запределье до сих пор пребывает. Восстановление правопреемства позволило бы восстановить единство русского народа. И в имущественном плане, и в нравственном и моральном. И, наконец, последнее, это приток инвестиций. Заграничные владельцы получают свою собственность.

Да, скажете вы, все это интересно, нравственно прекрасно, экономически и политически, может быть, даже выгодно, но как это сделать? Особенно внимательно надо смотреть на то, как это сделала Прибалтика, отчасти Чехия (все остальные сделали хуже). Делается это в несколько этапов. Первый этап - информативный. Наше общество не ведает, где оно живет, в каком правовом пространстве. Рассказав о злодеяниях советского режима, мы ничего не сказали о том, что он представлял собою в правовом отношении, и что мы имеем теперь. Когда в декабре прошлого года зам. руководителя президентской администрации Севастьянов предложил сделать запрос в прокуратуру о правомерности захвата власти большевиками 25 октября и разгона Учредительного собрания в январе 1918 года, поднялся дикий вой. Ведь право - это нравственность, облеченная в тело закона. Итак, нам надо идти в средства массовой информации: телевидение, радио, газеты и объяснять обществу проблемы.

Второй этап - необходимо создать движение за правопреемственность. Оно не должно быть узкопартийным. В нем будут и левые и правые, не будет только коммунистов. Это движение должно после определенной подготовки победить на выборах. Слава Богу, у нас есть возможность голосовать и формировать думу. Победа на выборах в думу обеспечивает легальную возможность принятия декларации о правопреемственности, как цели.

После этого в течение довольно большого промежутка времени (думаю, при наших темпах, от 4 до 8 лет) надо будет провести подготовку, подтягивание законов Российской империи к сегодняшнему дню. Конечно, они нуждаются в огромных коррекциях, конечно, применение их без изменения, невозможно. Потом, принятие новым парламентом акта о том, что основные законы с поправками вводятся, и правовое поле восстанавливается, т.е. принятие второго акта о правопреемстве. И потом уже референдум о форме власти и все прочее.

Итак, шаги понятны. Вопрос только в том, найдутся ли у нашего народа сила, воля, нравственная решимость пойти по этому пути. У нас есть примеры, когда народы находили в себе эту волю, и есть примеры, когда не находили. Вторым примером служит Франция. Но я не хочу, чтобы всё русское, что было до 1917 года, стало лишь сюжетом для романов и туристской демонстрации, как показывают замки по Луаре. Я хочу, чтобы Россия была жива на протяжении всей своей тысячелетней истории. И у нас есть другой пример - пример Великобритании, которая смогла преодолеть кромвелевский кошмар и восстановиться. Там слово "революция" стало негативным. И я думаю, что этот второй пример показывает, что можно, если есть воля, совершить этот великий акт восстановления национального единства. Я бы очень хотел верить, что мы сможем этот акт совершить. И тогда наш народ получит право глубочайшего осуществления своей истории, что откроет ему реальный, прочный путь в будущее.

"ПОСЕВ" 8-99

ссылка на "ПОСЕВ" обязательна