Никита Кузнецов «Ночь. Февраль. Двадцатый год…» К 100-летию иркутского злодеяния

О последних днях жизни и о смерти Верховного правителя России адмирала А.В. Колчака написано немало. О них рассказано в мемуарах, авторы которых во время Гражданской войны находились «по разные стороны баррикад», обращались к этим событиям историки и даже поэты. Вековая годовщина финального акта трагедии адмирала Колчака — повод вспомнить об этом на страницах «Посева».

В наши дни Колчака отнюдь не забыли (да, на самом деле, его помнили всегда) — его имя у одних вызывает ярую ненависть, у других — неистовое обожание. При этом и «ненавистники», и «фанаты» зачастую наивно верят в различные мифы (и продолжают их тиражировать). Немалая часть «мифотворчества» относится и к последним трём с небольшим неделям жизни (от ареста до расстрела прошло 24 дня) А.В. Колчака.

Осенью 1919 — зимой 1920 годов шло великое отступление колчаковских войск. Прорывались к спасительному для них Владивостоку и чехословацкие части. 27 декабря 1919 года два поезда Верховного правителя (его собственный и поезд с золотым запасом) были задержаны чехами в Нижнеудинске. 4 января 1920 года, по требованию Совета министров, Колчак официально передал властные полномочия генералу А.И. Деникину. Вечером 15 января 1920 года поезд, в котором находились А.В. Колчак, А.В. Тимирёва, председатель Совета министров В.Н. Пепеляев и ещё 113 человек, прибыл в Иркутск, где все, находившиеся в эшелоне, были заключены в Иркутскую губернскую тюрьму. Это произошло в результате предательства «союзников» во главе с генералом М. Жаненом — представителем Высшего межсоюзного командования и главнокомандующим союзными войсками в Сибири и на Дальнем Востоке.

С 20 января по 6 февраля 1920 года Колчака допрашивали члены Чрезвычайной следственной комиссии, назначенной руководством Политцентра — эсеро-меньшевистской организации, которой принадлежала власть в Иркутске в период с ноября 1919 по январь 1920 года. Комиссию возглавил бывший руководитель Омского совета К.А. Попов. Всего состоялось девять заседаний. Реальных обвинений Колчаку члены комиссии выдвинуть не могли, и значительная часть протоколов посвящена выяснению обстоятельств дореволюционной биографии адмирала; лишь в самом конце вопросы стали касаться периода Гражданской войны. Опубликованные в СССР в 1925 году протоколы допросов уже начиная с 1930-х годов стали изыматься из библиотек и оказались практически недоступными читателям: даже «отредактированные» и, как доказано сейчас, искажённые, они не могли опорочить благородный облик адмирала, невольно показывая его вовсе не таким, как требовала советская пропаганда и верно служившая ей историография. Протоколы стали одним из основных источников при составлении обвинительного заключения «по делу самозваного и мятежного правительства Колчака и их вдохновителей», опубликованного Сибревкомом 12 мая 1920 года¹. Обвинение было выдвинуто против человека, убитого без малого три месяца назад…

Во второй половине января 1920 года политическая обстановка в Иркутске резко изменилась.

«20 января комитет партии большевиков назначил Военно-революционный комитет из пяти лиц (четверо большевиков и один левый эсер) во главе с А.А. Ширямовым. 21 января Политцентру было предложено передать власть ВРК, что он и сделал. После этого большевики быстро провели выборы в Совет рабочих и солдатских депутатов, который подтвердил полномочия ревкома во главе с Ширямовым, сократив его состав до трёх человек (два большевика и один левый эсер)» , — писал современный историк П.Н. Зырянов².

Председателем следственной комиссии стал профессиональный революционер С.Г. Чудновский. Свою деятельность на новом посту он начал с того, что попытался лишить Колчака стакана чая, который ему обычно подавали на допросах. Тогда один из членов комиссии — эсер И.Г. Лукьянчиков — отдал адмиралу свой стакан³.

В эти дни ситуация в Иркутске и вокруг него резко обострилась — подходили части генерал-майора С.Н. Войцеховского, назначенного 25 января 1920 года главнокомандующим Восточным фронтом. Неспокойно было и в самом городе, жители которого за короткий период успели оценить «прелести» эсеровской, а затем большевистской власти и откровенную безнаказанность партизан. В конце января — начале февраля прошёл ряд арестов, в город вошли партизаны анархиста Н.А. Каландаришвили, а Чудновскому было поручено сформировать отряд, который мог бы отвезти Колчака в более надёжное место из-за опасности его освобождения белыми войсками. С 4 февраля были запрещены прогулки узников Иркутской тюрьмы. Чудновский же предложил немедленно расстрелять 18–20 человек из числа «руководящей головки» контрреволюции и быстро составил список⁴, в котором ревком выделил фамилии лишь первых двух человек — Колчака и Пепеляева.

Несмотря на непонятную обстановку, принять решение о расстреле Колчака и Пепеляева самостоятельно Иркутский военно-революционный комитет опасался. В 1924 году А.А. Ширямов писал в своих воспоминаниях: «Находившемуся в штабе 5-й армии т[оварищу] Сурнову⁵ было по прямому проводу передано поручение выяснить, как отнесётся Ревсовет к расстрелу Колчака. Чехи нашим переговорам не препятствовали⁶. Ответ т[оварища] Смирнова⁷ указывал, что если парторганизация считает этот расстрел необходимым при создавшейся обстановке, то Ревсовет не будет возражать против него» ⁸.

Уже много лет исследователей и просто интересующихся историей Гражданской войны и биографией Колчака занимает вопрос: был ли произведён расстрел с ведома лично председателя Совнаркома В.И. Ульянова (Ленина)? Основным аргументом в пользу этой версии является неоднократно опубликованная шифрованная записка Ленина, адресованная заместителю председателя Реввоенсовета Республики Э.М. Склянскому: «Не распространяйте никаких вестей о Колчаке, не печатайте ровно ничего, а после занятия нами Иркутска пришлите строго официальную телеграмму с разъяснением, что местные власти до нашего прихода поступили так и так под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске» ⁹.

Долгое время эта записка считалась неопровержимым доказательством того, что Колчак был убит по распоряжению из Москвы. Но в 1999 году Российским государственным архивом социально-политической истории документ был опубликован с указанием даты — 24 февраля 1920 года, т. е. речь в нём шла об уже свершившемся факте, который нужно было как-то обосновать, отведя подозрения в «самодеятельности» от Сибревкома. Эту версию высказал в своей книге П.Н. Зырянов¹º. Её подтверждает шифрованная телеграмма И.Н. Смирнова, отправленная Ленину и председателю Реввоенсовета Республики Л.Д. Бронштейну (Троцкому) из Красноярска 26 января 1920 года: «Сообщаю, что: Первое — в Иркутске власть безболезненно перешла к комитету коммунистов <…> Пятое — сегодня ночью дал по радио приказ Иркутскому штабу коммунистов (с курьером подтвердил его), чтобы Колчака, в случае опасности, вывезли на север от Иркутска. Если не удастся спасти его от чехов, то расстрелять в тюрьме» ¹¹.

В любом случае очевидно одно: расстрел А.В. Колчака и В.Н. Пепеляева — акт внесудебной расправы и иначе как убийством назван быть не может. Кстати, косвенно признавало это и руководство большевиков — именно поэтому постфактум появилось упомянутое выше обвинительное заключение, а в период с 20 по 30 мая 1920 года в пригороде Омска, на Атамановском хуторе состоялся чрезвычайный революционный трибунал «по делу самозваного и мятежного правительства Колчака», хотя на скамье подсудимых оказались далеко не первые лица из числа деятелей колчаковского правительства¹².

Историк В.Г. Хандорин справедливо упомянул о том, «…что решение о расстреле Колчака было вынесено вскоре после официального постановления ВЦИК и Совнаркома об отмене смертной казни от 17 января 1920 года. А Пепеляева даже не успели ни разу допросить»¹³. Далее в своей книге Хандорин вполне логично задаётся вопросом о том, что если постановление и не распространялось на Колчака, как объявленного вне закона¹⁴ (в отличие, кстати, от Пепеляева), то почему он не был расстрелян сразу, после перехода власти от Политцентра к Ревкому, и на расправу всё-таки была нужна санкция «с самого верха»?

Опасность того, что отступающие войска под общим командованием Войцеховского начнут штурм Иркутска именно с целью освобождения Колчака, была сильно преувеличена. В переговорах начальника Штаба главнокомандующего Восточным фронтом генерал-майора С.А. Щепихина с командующим Восточно-Сибирской Советской армией Д.Е. Зверевым упоминалось в качестве одного из условий отказа от прохождения антибольшевистских войск через Иркутск «освобождение адмирала Колчака и арестованных с ним лиц, снабжение их документами на право выезда их в качестве частных лиц за границу» (при этом их должны были взять под покровительство некие «представители иностранных государств», гарантировавшие им свободный выезд за границу)¹⁵. Очевидно, что штурмовать Иркутск отступающие каппелевцы не собирались, да и едва ли могли.

6 февраля председатель Сибревкома и член Реввоенсовета 5-й армии И.Н. Смирнов отдал приказ исполкому Иркутского совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов:

«Ввиду возобновившихся военных действий с чехословацкими войсками, движения каппелевских отрядов на Иркутск и неустойчивого положения советской власти в Иркутске, настоящим приказываю Вам: находящихся в заключении у Вас адмирала Колчака, председателя Совета министров Пепеляева, всех, участвовавших в карательных экспедициях, всех агентов контрразведки и охранного отделения Колчака с получением сего немедленно расстрелять» ¹⁶.

Интересно, что уже после убийства, 2 марта 1920 года, И.Н. Смирнов потребовал от Иркутского ревкома «…в срочном порядке сообщить, когда и по чьему распоряжению был расстрелян Колчак, а также причины, вызвавшие расстрел»¹⁷. С какой целью была отправлена эта телеграмма — не совсем ясно. Возможно, таким образом Смирнов хотел отвести подозрения от себя (надо признать, довольно неуклюже).

На массовые расстрелы¹⁸ иркутские большевики всё же не решились, и 7 февраля были убиты А.В. Колчак и В.Н. Пепеляев. Сохранились воспоминания троих участников и непосредственных свидетелей расстрела: коменданта тюрьмы В.И. Ишаева¹⁹, С.Г. Чудновского²º, коменданта Иркутска И.Н. Бурсака²¹. В 1992 году журналист Б. Камов в своей статье привёл фрагменты расшифровки аудиозаписи интервью с одним из членов расстрельной команды К.Д. Вагановым²².

Александр Васильевич Колчак и Виктор Николаевич Пепеляев были убиты около устья реки Ушаковки при впадении её в Ангару. Их расстреляли члены левоэсеровской дружины²³. Тела убитых были опущены в вырубленную во льду Ангары прорубь напротив Знаменского монастыря.

Детали этого трагического события (в частности, время его совершения и ряд обстоятельств) различаются в разных воспоминаниях. Чаще всего теми, кто пишет об убийстве Колчака и Пепеляева, цитируются мемуары Чудновского и Бурсака. На воспоминания В.И. Ишаева обратил внимание П.Н. Зырянов:

«Наименьшей тенденциозностью отличаются, пожалуй, воспоминания Ишаева. Чувствуется, что это был простой человек, ни на что не претендовавший и по-человечески, возможно, даже сочувствовавший казнимым. Правда, воспоминания писались явно не им самим, а с его слов записывались каким-то журналистом, изложившим их в модернистской форме с рублеными фразами. Но на содержании, надо думать, это не отразилось» ²⁴.

Приведём текст этих небольших мемуаров полностью:

«Банды Колчака разбиты. Власть лежит на улице, в пыли. Политический центр в Иркутске вынужден сложить свои полномочия, передать город красным…

Тов. Чудновский, председатель Иркутской Губчека, и тов. Бурсак, комендант города, предъявляют мандаты. "Приготовить дежурную комнату, караул, всё должно быть спокойно. Проведите к осуждённым". Коридором общего корпуса через двор проходим в одиночный корпус. Открывается дверь камеры Колчака. Первым вошёл комендант тюрьмы, за ним — тов. Чудновский и затем тов. Бурсак. Адмирал Колчак сидит на койке и при входе тяжело поднимается. Жёсткое лицо, ни один мускул не дрожит, но за ресницами теряется пугливый взгляд [явно журналистская придумка, добавленная с целью хоть как-то принизить облик адмирала. — Н.К.]. Тов. Чудновский подходит вплотную и говорит: "По поручению Иркутского Революционного комитета, мы пришли объявить вам постановление, касающееся вас".

Колчак переступил с ноги на ногу и ответил с лёгкой хрипотой в голосе: "Слушаю".

Вышли. Двор. Не пройдя двадцати шагов от одиночного корпуса, Колчак вытаскивает из кармана скомканный носовой платок и как-то неестественно долго возится с ним у рта, делая вид, что откашливается. Вдруг прыжок. Комендант тюрьмы быстро схватывает Колчака за руку, в которой платок, и отбирает его. На каменную мостовую с лёгким стуком падает "пилюля" с беловатым порошком, просвечивающим сквозь желатин. Это — яд. Колчак спокоен, не издал звука. Пилюля передаётся тов. Чудновскому, и шествие движется дальше. Дежурная комната, стол, три глубоких стула. Вперёд проходят два красноармейца. За ними Колчак. Проходят. Садится на первый стул, облокотившись рукой на стол. В том же порядке подходим к камере Пепеляева. Открываем дверь. Пепеляев спит, но от шума, произведённого ключом, вскакивает с постели, торопливо одевается. Первым говорит: «Здравствуйте», и в голосе слышится мелкая дрожь, которая постепенно усиливается и переходит в плач, продолжавшийся всё время до конца. Тихо проходим одиночный корпус, двор и входим в дежурную комнату. Встреча Пепеляева с Колчаком проходит без слов. Спустя несколько минут полурота красноармейцев, выстроившись перед тюрьмой, окружает осуждённых. Мы тихо движемся сначала по набережной реки Ушаковки, а затем первым прилегающим переулком проходим на гору. Лёгкий февральский мороз. По небу скачет прожектор. В городе и Знаменском предместье слышатся отдельные выстрелы. Изредка раздаётся и отчётливая трескотня пулемётов. Наконец пришли. Горка, с которой ясно видна тюрьма. Чистое место. Луна заливает матовым светом белую поляну. Тихо. Полурота строится в две шеренги. "Смирно". Пепеляев обращается к адмиралу: "Прощайте, адмирал". "Прощайте", — сухо и коротко ответил Колчак. Раздаётся команда: "Полурота, пли". Залп. На каланче пробило два часа».

Как только информация об убийстве Колчака и Пепеляева распространилась (как в России, так и за её пределами), у многих стали появляться сомнения относительно места и даже способа совершения злодеяния. Отчасти подогревали подобные слухи и сами участники событий.

«По свидетельству одного из современников, <...> С.Г. Чудновский «определённо заявил, что адмирал не был расстрелян: “Казнь мы ему придумали чувствительную и экономную”» (в другой версии рассказа: «Мы его не расстреляли… Казнь придумана почувствительнее и экономнее»), — и даже если сохранять надежду на иносказательное толкование этих глумливых слов или считать весь рассказ апокрифическим, документы как будто свидетельствуют о лживости многократно опубликованных советских описаний смерти Колчака на берегу реки Ушаковка…» — пишет биограф Колчака А.С. Кручинин²⁵.

Версию относительно места последнего упокоения А.В. Колчака, появившуюся в результате изучения рассекреченных архивных документов, высказал С.В. Дроков. 17 февраля 1920 года вдова В.Н. Пепеляева, Е.В. Пепеляева, а через два дня и А.В. Тимирёва подали прошения в Чрезвычайную следственную комиссию с просьбой выдать им тела расстрелянных. 20 февраля комиссия передала заявление Пепеляевой в Иркутский ревком с заключением, в котором было указано, что со стороны комиссии «препятствий к выдаче тела не имеется». 23 февраля Пепеляевой и Тимирёвой ответили, что тела Пепеляева и Колчака «погребены и никому выданы не будут». Можно лишь гадать, что подразумевалось под погребением: прорубь на реке Ушаковке или могила во дворе тюрьмы?²⁶

Обстоятельства гибели А.В. Колчака стали обрастать легендами практически сразу. Некоторые из них были специально придуманы победителями для того, чтобы принизить образ адмирала, сохранявшего мужество до последних минут жизни: так, Ширямов пишет о том, что вместе с Колчаком и Пепеляевым был расстрелян палач-китаец (никто из других советских мемуаристов о подобном не упоминает)²⁷.

Сомнительным выглядит и упоминание мемуаристов о попытке Колчака принять яд: для глубоко верующего человека (каковым Колчак, без сомнения, был) самоубийство — поступок абсолютно неприемлемый.

Немало написано и о поведении перед смертью В.Н. Пепеляева: якобы он молил палачей о пощаде. Полностью подтвердить или опровергнуть это невозможно. Думается, что совершенно прав автор биографии политика С.П. Звягин, отметивший: «Если личность А.В. Колчака героизируется, а сам он предстаёт в образе последнего русского рыцаря, то его сподвижники по-прежнему рисуются политиками-неудачниками и не более чем жертвами обстоятельств. Не будем морализировать по этому поводу. Мёртвые сраму не имут. В.Н. Пепеляев имел убеждения и за эти убеждения заплатил жизнью. Наконец, надо быть честным если не перед другими, то хотя бы перед самим собой. Кто знает, как он поведёт себя в подобной ситуации? Причём не на словах, а на деле» ²⁸. Подчеркнём, что практически все свидетели последних минут жизни Пепеляева отмечают тот факт, что он шёл на смерть с молитвой. Это тоже не очень вяжется с образом человека, униженно вымаливающего себе жизнь.

Апокрифичны и легенды, созданные поклонниками адмирала, — например, о том, что перед смертью он пел романс «Гори, гори, моя звезда» (авторство которого одно время пытались приписывать ему), или о последней папиросе и портсигаре, подаренном одному из солдат расстрельной команды.

Масса легенд возникла и о «могиле Колчака». Версию о том, что тела расстрелянных зацепились под водой за лёд и были захоронены в Иркутске, озвучил ещё С.П. Мельгунов в своей книге «Трагедия адмирала Колчака», первое издание которой вышло в 1930– 1931 годах. Появлялись подобные слухи и в XXI веке. Но всё это лишь свидетельствует о том, что память о Колчаке в том или ином виде не умирала никогда…

Как же сложилась судьба тех, кто отдавал приказ об убийстве и непосредственно участвовал в нём?

Смирнов Иван Никитич (1881 — 25.08.1936) — профессиональный революционер, из крестьян Рязанской губернии. В начале 1933 года был арестован (занимал должность начальника Управления новостроек Наркомата тяжёлой промышленности СССР). Провёл три года в заключении, а затем был приговорён к расстрелу на Первом московском процессе по делу так называемого «антисоветского объединённого троцкистско-зиновьевского центра». Приговор приведён в исполнение.

Чудновский Самуил Гдальевич (25.02.1889 — 13.08.1937) — профессиональный революционер, уроженец города Бердичев. В 1935–1937 годах — председатель Ленинградского областного суда. Расстрелян, будучи обвинённым в контрреволюционной деятельности.

Бурсак Иван Николаевич (1895 — после 1969), настоящие фамилия, имя и отчество Блатлиндер Борис Яковлевич (до 1919) — профессиональный революционер, уроженец местечка Чёрный Остров (совр. Мустамяэ — район Таллинна). В 1920 году арестован в Иркутске за расхищение вещей, отобранных при аресте у Колчака (отделался 5–6 сутками ареста)²⁹. В 1923 году был арестован органами ОГПУ, но дело не дошло до суда (причина ареста неизвестна). В 1927 году осуждён на один год лишения свободы за финансовые махинации по делу акционерного общества «Пролеткино» (отсидел 5 месяцев)³º. В 1937 году исключён из рядов ВКП(б), в которой состоял с 1917 года, за участие в правотроцкистской организации на Сталинградском тракторном заводе, где работал начальником реконструкции. Арестован не был³¹. 27 декабря 1941 года, будучи уполномоченным Наркомата среднего машиностроения по Башкирской АССР, в Челябинске арестован органами НКВД за то, что «…в присутствии ряда лиц высказывал контрреволюционного и пораженческого характера измышления, всячески восхваляя армию фашистской Германии, доказывая, что их армия займёт Москву и дойдёт до Урала и что разгром немецкой армии под Москвой и Ростовом якобы никакого стратегического значения не имеет, и что это только временный успех Красной армии»³². 16 января 1943 году приговорён к пяти годам лагерей³³. После отбытия срока продолжал трудиться на хозяйственных должностях.

Ширямов Александр Александрович (21.01.1883 – 23.06.1955) — профессиональный революционер. После Гражданской войны — на хозяйственной работе, видный деятель сибирского краеведения. Репрессиям не подвергался. Умер и похоронен в Москве.

Судьба В.И. Ишаева неизвестна.

* * *

21 ноября 1999 года на месте гибели А.В. Колчака и В.Н. Пепеляева был установлен деревянный памятный крест (в 2014 году, к 140-летию со дня рождения А.В. Колчака, заменён на металлический). 4 ноября 2004 года в сквере около Знаменского монастыря был торжественно открыт памятник А.В. Колчаку работы скульптора В.М. Клыкова. В этот же день мемориальная доска была открыта в Омске на стене бывшего особняка К.А. и Е.Г. Батюшкиных, в котором размещалась резиденция Верховного правителя. Сейчас там расположен Центр изучения истории Гражданской войны, созданный при Историческом архиве Омской области.

В конце ноября 2006 года состоялось открытие музея истории Иркутского тюремного замка, расположенного на территории действующего СИЗО-1 Иркутска, с мемориальной камерой А.В. Колчака. Наверное, и такая форма увековечения памяти об исторических личностях имеет право на существование…

Помимо перечисленных выше Колчаку установлен ещё целый ряд памятных досок и знаков — от Москвы до Владивостока и острова Беннета в Восточно-Сибирском море. Думается, что это правильно и справедливо, ибо в истории России человек, вся жизнь которого была служением Родине, своё место занял давно и навсегда.

Смерти Колчака посвящено немало стихотворений. Одно из лучших в 1996 году написал петербургский поэт и бард Кирилл Игоревич Ривель. На наш взгляд, оно очень ёмко и зримо отражает события столетней давности:

Холод вечного огня

Ночь. Февраль. Двадцатый век³⁴.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1 Дроков С.В. Адмирал Колчак и суд истории. М., 2009. С. 147.

2 Зырянов П.Н. Адмирал Колчак. Верховный Правитель России. М., 2006. С. 571.

3 Там же. С. 572.

4 Там же. С. 572.

5 И. Сурнов — член Сибирского военно-революционного комитета, активный участник событий в Иркутске.

6 Интересное упоминание, свидетельствующее о том, что телефонная и, возможно, телеграфная связь между сибирскими городами, осуществлявшаяся, скорее всего, по линии железной дороги, в том момент частично находилась в руках чехов.

7 Иван Никитич Смирнов с августа 1919 года по сентябрь 1921 года был председателем Сибревкома. В этот же период он являлся членом Реввоенсовета 5-й армии.

8 Ширямов А.А. Иркутское восстание и расстрел Колчака // Сибирские огни. 1924. № 4. С. 137.

9 Цит. по: Зырянов П.Н. Указ. соч. С. 573.

10 Там же. С. 574–575.

11 Цит. по: История Сибири: Хрестоматия / под общ. ред. Г.А. Порхунова, Е.Е. Воложаниной. Омск, 2010. С. 182. В публикации даны указания на первоисточник: РГВА. Ф. 185. Оп. 1. Д. 134. Л. 270. Машинописная копия; документ опубликован в книге: The Trotsky Papers. 1917–1922. Paris, 1971. Vol. 2. P. 16–18. Тремя днями ранее командование 30-й стрелковой дивизии отправило телеграмму председателю Иркутского ревкома, в которой говорилось: «Революционный военный совет 5-й армии приказал Колчака содержать под арестом с принятием исключительных мер стра жи и сохранения его жизни и передачи его командованию регулярных советских красных войск, применив расстрел лишь в случае невоз можности удержать Колчака в своих руках для передачи советской власти Российской республики» (Там же. С. 181).

12 Дроков С.В. Указ. соч. С. 314.

13 Хандорин В.Г. Мифы и факты о Верховном правителе России. М., 2019. С. 162.

14 18 января 1920 года в Томске Сибревком и Реввоенсовет 5-й армии выпустили приказ, адресованный «всем ревкомам и штабам Восточной Сибири», подписанный И.Н. Смирновым, членом РВС 5-й армии К.И. Грюнштейном и временно командующим армией Устичевым. В нём говорилось: «Именем революционной советской России Сибирский революционный комитет и Реввоенсовет 5[-й] армии объявляют изменника и предателя рабоче-крестьянской России Колчака врагом народа и вне закона, приказывают вам остановить его поезд, арестовать весь штаб, взять Колчака живого или мёртвого. При исполнении этого приказа не останавливайтесь ни перед чем. Если не можете захватить силой, разрушьте железнодорожный путь, широко распубликуйте приказ. Каждый гражданин советской России обязан все силы употребить для задержания Колчака и в случае его бегства обязан его убить» (История Сибири: Хрестоматия… С. 180). О том, что Колчак был уже три дня как арестован, лица, подписавшие приказ, по всей видимости, не знали. Так что объявлен вне закона он был, получается, задним числом, что ставит под сомнение правомерность этого решения.

15 Цветков В.Ж. Адмирал Колчак. «Преступление и наказание» Верховного правителя России. М., 2018. С. 27.

16 История Сибири: Хрестоматия… С. 183.

17 Там же. С. 185.

18 Не очень понятно, соотносятся ли 18–20 человек из числа «руководящей головки» контрреволюции, которых предложил расстрелять Чудновский, с теми, о ком упоминает Смирнов в приказе от 6 февраля («всех, участвовавших в карательных экспедициях, всех агентов контрразведки и охранного отделения Колчака»).

19 Ишаев В.И. Смерть Колчака и Пепеляева (Воспоминания очевидца) // Уральская новь. 1926. № 3. С. 9.

20 Чудновский С.Г. Расстрел Колчака и Пепеляева (Воспоминания бывшего председателя Иркутской чрезвычайной следственной комиссии, допрашивавшей Колчака) // Советская Сибирь (Новониколаевск). 1924. 14 декабря; Он же. Конец Колчака // Годы огневые, годы боевые. Сборник воспоминаний. Иркутск, 1961. С. 207–210. Воспоминания из газеты «Советская Сибирь» были перепечатаны (не дословно, но довольно близко к тексту) в парижской эмигрантской газете «Последние новости» (Подробности расстрела Колчака и Пепеляева (Из записок чекиста) // Последние новости. 1925. 17 февраля). Эту публикацию цитировали (опять же не дословно, а, скорее, в виде пересказа) биографы Колчака С.П. Мельгунов и М.И. Смирнов.

21 Бурсак И.Н. Конец белого адмирала // Разгром Колчака. Воспоминания. М., 1969. С. 266–280.

22 Камов Б. Красноармеец Ваганов: адмирала Колчака расстреливал я // Совершенно секретно. 1992. № 8. Воспоминания Ваганова, по сути, являются компиляцией сведений, опубликованных в воспоминаниях Чудновского и Бурсака и, на наш взгляд, их достоверность весьма сомнительна.

23 Ширямов А.А. Указ. соч. С. 138.

24 Зырянов П.Н. Указ. соч. С. 576.

25 Кручинин А.С. Адмирал Колчак. Жизнь, подвиг, память. М., 2009. С. 524.

26 Дроков С.В. Указ. соч. С. 139–140.

27 Как ни странно, в реальность истории с китайцем поверил С.П. Мельгунов, упомянувший о том, что «вместе с Колчаком и Пепеляевым был повешен палач-китаец, приводивший в исполнение в иркутской тюрьме смертные приговоры. Большевики хотели символически запечатлеть последний акт “кровавой сибирской трагедии”, упомянув в “истории” имя Колчака рядом с именем палача. Чувства элементарной порядочности у них не нашлось даже в этот предсмертный час… Но история пройдёт мимо недостойной комедии этих кровавых паяцев…» (Мельгунов С.П. Трагедия адмирала Колчака. Из истории Гражданской войны на Волге, Урале и в Сибири. Часть III. Том 1. Конституционная диктатура. Часть III. Том 2. Катастрофа. М., 2005. С. 468). Удивляет и формулировка «вместе с Колчаком и Пепеляевым был повешен», и сетования об отсутствии порядочности у большевиков…

28 Звягин С.П. В.Н. Пепеляев. Судьба либерала из Сибири. Томск, 2012. С. 235.

29 Среди документов личного архива Колчака, проданных в 2019 году на аукционе в Париже, есть письмо, адресованное неким С. Палавиным вдове Колчака — С.Ф. Колчак (Омировой), в котором автор выражает ей соболезнования в связи с гибелью мужа и приводит известную ему версию его смерти: «Когда его привели на казнь, он был совершенно спокоен и просил дать только несколько минут, в течение которых он сосредоточился, и затем сказал: “Я готов!” Был дан приказ стрелять, но солдаты отказались его убивать. Тогда произошло замешательство, после чего один из комиссаров (еврей) вызвался его убить и покончил тремя выстрелами. Впоследствии этот комиссар был расстрелян большевиками, так как на нём найдены были вещи, принадлежавшие Адмиралу Колчаку» (Manuscrits d´ Alexandre Koltchak [Каталог аукциона]. Paris, 2019. P. 33). Возможно, часть описанных там сведений — отголоски истории, связанной с Бурсаком.

30 Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. Р8131. Оп. 31. Д. 13929. Л. 4, 6об.

31 Там же. Л. 4, 9.

32 Там же. Л. 1, 9.

33 Там же. Л. 12, 12об.

34 Ривель К.И. Где брат твой… Стихи и песни. СПб., 2002. С. 61–62.

Печатная версия журнала "Посев"