Деталь
государственного герба СССР -
свидетельство безумных коммунистических
претензий на мировое господство, правда,
называли их стыдливо “мировой революцией”.
Серп и молот распластались аж на три континента:
Евразию, Африку и Северную Америку.
Благодаря своей книге “Последний бросок на юг” Жириновский прослыл большим геополитическим эксцентриком, хотя скорее заслужил упрек в тривиальности - ведь большой советский бросок на юг длился на глазах у всего мира в течение семи десятилетий. Тем удивительнее, что этот бросок не только не был разгадан до конца, он остался не вполне увиденным и сегодня как-то забыт.
После того, как между 1918 и 1920 годами, несмотря на чудовищные кровопускания, коммунизм не удалось навязать Германии, Финляндии, Венгрии и Польше, монстр обратился к югу. Датировать начало “броска на юг” можно маем 1920 года, когда агенты Коминтерна инспирировали создание на севере Персии пробольшевистской “Гилянской республики” (просуществовала более года) и мощные восстания того же толка в Персидском Азербайджане и Хорасане. Все три мятежных района, по странной случай-ности, располагались у российских границ (“СССР” еще не был провозглашен). Чтобы закрепить успех и большевизировать всю Персию, из Баку была послана Каспийская флотилия во главе с небезызвестным Ф.Ф. Раскольниковым (этот рейд описан в мемуарах адмирала Ивана Исакова) и закавказская IX Красная Армия. ( А.Кикнадзе “Война, исключенная из списка”, Сегодня, 25 января 1996) Последняя преодолела полпути до Тегерана, но была разбита под Казвином англичанами и казачьей бригадой персидского шаха.
В 20-е годы СССР не раз предпринимал военные рейды в Северный Афганистан, готовя аннексию той части страны (до Гиндукуша), где живут в основном узбеки, таджики и туркмены. Замыселвполне мог осу-ществиться, но в 1928 году в Афганистане вспыхнуло восстание фундаменталиста Ба-чи-Сакао. Режим уступчивого по отношению к Советам Амануллы-хана пал. Гражданская война, воцарившийся в стране на годы хаос, новые правители - все это спутало советские карты, и Афганистан оставили в покое. На полвека, до второй попытки.
Большевики помогали в 1920 - 1923 гг. золотом и оружием туркам-кемалистам совсем не из тюркофильства, а в расчете на перерастание их революции в коммунистическую. Кемалисты помощь приняли, но коммунизм отвергли (схема, ставшая затем универсальной). В соседней Болгарии - стране скорее южной, чем западной - сигналом к коммунистическому перевороту должен был стать подготовленный агентами Коминтерна взрыв в софийском соборе Александра Невского 16 апреля 1925 г. Замысел сорвался из-за того, что взрыв должен был убить царя Бориса, но не убил.
Самой заветной и сладкой грезой большевиков почему-то была Индия. “Индийский мотив” постоянен в революционной пропаганде Советов их пассионарного периода. Уверенность в своей правоте в сочетании с политической наивностью делали трубадуров нового мира поразительно откровенными. Картины того, как красная конница двинется в Индию, неся освобождение бомбейским кули и неприкасаемым Мадраса, встречаешь постоянно, листая газеты того времени, они проникли даже в песни и стихи. На деле, впрочем, если не считать мимолетного эпизода с провозглашением агентами Коминтерна “советской власти” в одном из регионов Раджпутаны в 1923 г. золотая мечта об Индии, к счастью, не воплотилась в очередное кровопролитие.
Зато на китайском направлении СССР действовал в 20 - 30-х гг. по-настоящему активно. Руковод-ство китайских коммунистов было прямо-таки облеплено советскими военными (и иными) советниками. “Северный поход” китайской Красной Армии фактически возглавлял Василий Блюхер. К счастью, коммунистическая революция 1924 - 1927 гг. потерпела здесь неудачу. Однако и “гоминьдан” не смог стать хозяином положения, страну разрывали военные клики, японцы перекраивали ее карту на свой лад. В 30-е годы журналисты, которые и тогда были не умнее, часто звали Китай “умирающим драконом”. Казалось, всё идет к его расчленению. Решив не остаться в стороне, СССР наводнял своей агентурой регионы, способные к отпадению: Синьцзян, Внутреннюю Монголию и даже (и в первую очередь) Маньчжурию, несмотря на то, что здесь уже укрепились японцы. Разрыв с китайскими коммунистами - неизбежный в случае участия СССР в дележе Китая - Сталина не смущал, но действовать он стал бы лишь наверняка и не раньше выяснения отношений с Японией - главным претендентом на китайский пирог.
Своя роль в этом узле была и у безропотной Монголии. Именно на её земле, у реки Халхин-Гол, 20 - 31 августа 1939 года произошло первое столкновение Красной Армии и японских войск с участием 900 танков, 800 самолетов, 1500 орудий - т.е. огромное, по любым меркам, сражение. Однако 1 сентября началась Вторая мировая война, после чего отвлекаться на китайское направление стало слишком опасно. Не будь этого события, СССР, чего доброго, вскоре пришел бы к какому-то “понима-нию” с японцами относительно Китая.
Когда в ходе визита Молотова в Берлин (ноябрь 1940 г.) Гитлер, призывая Советы присоединиться к Антикоминтерновскому пакту, наивно пытался соблазнить их свободой рук “в сторону Индийского океана”, это вызывало в Москве раздражение. Там считали примерно так: “Ты предложи нам что-нибудь на западе, дорогой товарищ, а на юге мы что захотим, сами возьмем.”
Что касается западного направления, Европа не зря видела в своих кошмарных снах, как танковые лавины Красной Армии прорываются к Ла-Маншу и Гибралтару. Такие планы у Сталина действительно были, и весьма проработанные (см. книги Виктора Суворова). Однако неудачное для СССР начало войны с Германией и появление в Европе с 1944 года американцев заставило Сталина поставить на этих планах крест и вернуться к “броску на юг”, который, собственно, и не прерывался. 25 августа 1941 года Красная Армия вошла в Иран (так с 1934 стала именоваться Персия), официально - чтобы не дать туда войти Германии (не имевшей на то географической возможности). Это привело к отречению Реза-шаха. Со второй половины 1943 г., в связи с подготовкой Тегеранской конференции и под предлогом обеспечения ее безопасности, Советы получают полную свободу рук в северной половине страны и ускоряют работу по отколу от Ирана его северо-западных провинций - Восточный Азербайджан и Западный Азербайджан - с целью их объединения с советским Азербайджаном. В 1945 г. эти провинции сливаются в одну со столицей в Тебризе. Там сразу же собирается азербайджанский национальный меджлис и провозглашает автономию, явно готовясь к следующему шагу. Но не успевает его сделать. Война окончена, в мае 1946 г. Советам пришлось, хоть и с годичной задержкой, вывести свои войска, а в декабре иранское правительство кладет конец тебризскому сепаратизму.
Угроза советского нападения висела в годы войны и над Турцией. Предлогов можно было найти немало - поставки Турцией стратегических материалов в Германию, пропуск германских военных кораблей через турецкие проливы в Черное море, договор о дружбе между Анкарой и Берлином от 18 июня 1941 г. (за четыре дня до немецкого удара по СССР). Несмотря на то, что ясно ощущавшие угрозу турки держали миллионную армию, Сталин решил вторгнуться в Турцию (с двух сторон - с Кавказа и через Болгарию) весной 1945 года, как только позволит обстановка в Европе. Турки отняли у него все формальные поводы, сами объявив в феврале 1945 г. войну Германии. Несколько дней спустя Сталин выдал свою ярость внешне необъяснимым шагом - разрывом договора о ненападении с Турцией (новым союзником по антигитлеровской коалиции!). Вскоре СССР предъявил Турции претензии на “искони грузинский” Лазистан и на Карс-скую область, входившую до Первой мировой войны в состав России. Но было уже поздно. Теперь Турция имела западных союзников, в объятия которых толкнул ее сам Сталин.
Все знают о поглощении СССР в 1940 году Литвы, Латвии и Эстонии, но мало кто - о точно такой же судьбе, постигшей четыре года спустя еще одну страну, равную по площади первым трем вместе взятым, республику Танну-Тува, географический центр Азии. Ныне это Тувинская автономная республика в составе РФ. Тува не только увеличила площадь Сибири, это был шаг в южном направлении от границы СССР. Заметим, что если на Прибалтику СССР еще мог претендовать как на часть русского имперского наследия, то Тува (Танну-Тува, Урянхай) никогда в состав старой России не входила. ( См. книгу С.Р.Минцлова “Секретное поручение. Путешествие в Урянхай”, Спб, 1915, 2-е изд.: Рига, 1928.) О ее былой независимости (условной, конечно: с момента своего появления на карте в 1921 она была марионеткой СССР) знают лишь филателисты: милые тувинские марки совсем не редки.
Едва стало ясно, что победа над Германией уже в кармане, Сталин возобновил рискованные геополитические игры на периферии исторического Китая - в Синьцзяне, Внутренней Монголии и Маньчжурии. Все они относятся к пятилетию 1944 - 1949 гг. В Синьцзяне в 1944 г. была провозглашена независимая от гоминдановского Китая Восточно-Туркестан-ская республика уйгуров, киргизов, узбеков и казахов. Пять лет эта республика делала вид, что сражается исключительно против Чан Кай-ши. Однако и после провозглашения КНР 1 октября 1949 года она не рвалась в состав Китая. О том, куда ее тянуло, говорили ее денежные знаки. На купюрах был изображен Сталин - единственный случай в мировой бонистике. Китайцы покончили с сепаратизмом, обезглавив руководство сепаратистов (одна загадочная авиакатастрофа, одно вероломное убийство делегации) - очень экономный метод, нельзя не признать. Сталин скрепя сердце был вынужден отмежеваться от Восточного Туркестана и убрать оттуда своих “военных советников”, но, конечно, не тайных агентов.
Свои виды были у Советов и на льнущую к Амуру с юга Маньчжурию, долгое время входившую в сферу влияния Российской империи. Главной маньчжурской артерией была проложенная Россией КВЖД, важнейшими городами - построенные русскими Харбин, Дальний, Порт-Артур. С 1931 года японцы сделали Маньчжурию якобы независимым государством Маньчжоу-Го, что облегчало задачу по ее окончательному отколу от Китая. В августе-сентябре 1945 года, в ходе разгрома японской “Квантунской Армии”, Маньчжурия была занята советскими войсками. Если бы не последовавшие вскоре успехи китайских коммунистов, эти войска оттуда больше бы не ушли.
В те же годы, т.е. до победы китайской Красной Армии во внутрикитайской гражданской войне, Сталин всерьез обдумывал включение в СССР огромной и малолюдной Монголии. Первоначально МНР должна была быть включена в СССР в 1944 году по просьбе ее населения, одновременно со своей соседкой Тувой. Но в тот момент в Кремле задали себе вопрос: зачем ограничиваться Монгольской Народной республикой (для китайцев - Внешней Монголией), когда есть еще китайская провинция Внутренняя Монголия. Из них надо сперва под предлогом воссоединения монгольского народа создать единое государство, которое затем добровольно вступит в СССР. Руководство МНР обращалось к Сталину с тайной просьбой объединить их страну силой Красной Армии, но это было уже слишком. Как бы то ни было, в МНР разместили советские войска. Они простояли там десятилетия, но ни на воссоединение монголов, ни против Китая употреблены не были.
Согласно книге The Coming Decline of Chinese Empire (by V.Louis, New York, 1980), Сталин никак не мог решить, что лучше: отгородиться от Китая полосой буферных стран (Маньчжурия, Монголия и Восточный Туркестан) дабы совсем утратить с ним общую границу, или, не мудрствуя, включить их в состав СССР. Между тем, доктрина мировой революции предписывала совершенно другой путь: всячески помогать китайским товарищам с тем, чтобы после их победы продолжить “бросок на юг” совместными усилиями. Из-за всех колебаний Сталин упустил момент, когда первые два пути были еще возможны. Когда он это осознал, ему не оставалось ничего другого, как взять курс на тесный союз с Мао Цзе-дуном. История взаимоотношений двух вождей (чего стоит визит Мао в СССР 1950 года!) показывает, с какими сомнениями Сталин шел на этот союз. Его советникам поручалось прорабатывать самые безумные планы - создания “двуединой” коммунистической державы, присоединения Китая к СССР, объединения всех коммунистических стран вообще. К сча-стью, осторожность взяла верх. Дело ограничилось тем, что СССР сперва вновь стал собственником КВЖД и Порт-Артура, а затем вдруг отказался от того и от другого (соответственно в 1952 и в 1954 гг.).
Последние территориальные приобретения Советов в южном направлении общеизвестны - это Южный Сахалин и тянущиеся от Камчатки до самой Японии Курильские острова. Они были отняты у Японии как бывшая русская собственность. Это так, но с одной подробностью: между 1706 и 1805 гг. Россия действительно распространила свою власть на Курилы, тогда бесхозные (хотя на южной гряде, той самой, что японцы ныне требуют обратно, издавна были японские фактории), однако в 1875 г. по договору с Японией о б м е н я л а весь Курильский архипелаг именно на Южный Сахалин (еще через 30 лет, согласно Портсмутскому договору, доставшийся Японии обратно). Если говорить о восстановлении российских прав собственности, СССР был вправе требовать лишь одну из двух территорий. Обе он мог отобрать (и отобрал) лишь по праву победителя. Победителя, делающего свой очередной шаг в южном направлении.
В декабре 1946 г. СССР попытался (ни за что не догадаетесь!) получить от ООН под свою опеку бывшую итальянскую колонию Ливию - да, да, ту самую сегодняшнюю обитель полковника Каддафи. Какая удача, что дело кончилось ничем!
Между 1945 и 1953 гг. Сталин предпринял еще несколько попыток продвижения коммунизма к югу, но уже чужими руками. Первой из них стала пятилетняя гражданская война в Греции, развязанная так называемой Демократической армией Греции и партизанами из югославской (и отчасти болгарской) Македонии под руководством старой коминтерновской агентуры и стоившая стране огромных жертв. Лишь благодаря исключительной по размаху английской и американской помощи Греция не стала еще одной “народной демократией”.
О греческой гражданской войне Европа помнит. А вот о другой, забытой почти всем прочим миром “южной” войне против коммунистов сегодня не забыла, наверное, только Англия. Ибо вынесла на себе всю тяжесть исключительной по жестокости восьмилетней (с февраля 1949 г.) войны в джунглях против партизан “Освободительной армии народов Малайи”. Конечно, рука Москвы действовала тут не напрямую, а через своих китайских друзей - около этого времени Сталин окончательно определился по отношению к Мао Цзе-дуну. Благодаря поражению “Освободительной армии”, Малайзия сегодня - одна из процветающих “новых индустриальных стран” Юго-восточной Азии.
А могла быть нищей как Вьетнам, где старый коминтерновец и выпускник московского “Комму-нистического университета народов Востока” Хо Ши Мин возглавил войну за то, чтобы перестроить свою страну по советскому образцу. Первый акт войны длился семь лет, с 1947 по 1954 гг., и закончился установлением коммунистического господства в северной части Вьетнама. С 1963 по 1975 гг. разыгрывался второй акт - при активном участии СССР. О том, что он привел к завоеванию коммунистами также и юга страны, напоминать не надо.
По соседству с Вьетнамом и Малайей раскинулась огромная Индонезия. 18 августа 1948 г. местные коммунисты во главе с коминтерновцем Муссо провозгласили создание Советского правительства на востоке острова Ява. Кстати, лозунг советской власти был принят мест-ными (но руководимыми из Москвы) коминтерновцами в 20-е годы, а в 1933 под “советскими” лозунгами было поднято коммунистическое восстание на голландском броненосце “Де зевен провинсиен” с индонезийским, по преимуществу, экипажем. О советской Бразилии мечтал коммунист Луис Карлос Престес, возглавитель двух мощных повстанческих движений в этой стране в 20-е и 30-е годы, а в промежутке живший в Москве.) Это немедленно привело к кровавой гражданской войне, так называемой Мадиунской, закончившейся, к счастью, ликвидацией индонезийских Советов. Вторая безуспешная попытка коммунистов захватить власть произошла осенью 1965 г. и привела к гибели многих сотен тысяч (!) человек. По соседству, на Филиппинах, главной головной болью страны была в 1945 - 52 гг коммунистическая повстанческая армия “Хукбалахап”, и поверить, что обошлось без Москвы, достаточно трудно.
Последним сталинским рывком на юг стала инспирированная им война Северной Кореи против Южной. Этот сюжет общеизвестен, опустим его.
Во всем этом есть некая загадка. Подобно безумному капитану Гаттерасу, который всегда и безошибочно сворачивал на север, Cоветы маниакально продвигали коммунизм к югу. Верно, к востоку была лишь Япония, а к северу вообще ничего, но не характерно ли послевоенное разочарование коммунистов в западных румбах? Сталин не пошевелил пальцем, чтобы советизировать в 1944 г. поверженную Финляндию, а его наследники без видимого повода вернули финнам военно-морскую базу (по сути советский анклав, заметный на любой карте) Порккала-Удд.
Еще разительнее пример Австрии. Она, как и Германия, была поделена после войны на зоны оккупации (а Вена - как Берлин), но Сталин даже не подумал создать “Австрийскую демократическую республику” по образцу ГДР. Два года спустя после смерти вождя его соратники и вовсе отдали Австрию Западу в качестве жеста доброй воли. Даже ГДР была плодом инициативы немецких товарищей, а не творением Кремля - об этом исчерпывающе поведала работа историка из ФРГ Вилфрида Лота “Нелюбимое дитя Сталина. Почему Москва не хотела ГДР” (Wilfried Loth,”Stalins ungeliebtes Kind. Warum Moskau die DDR nicht wollte”, Berlin, 1994).
Сталин вяло реагировал на успехи коммунистов с попутчиками из социалистов на выборах во Франции и Италии (во Франции в 1945 г. - 303 места из 544, в 1951 г. - 339 из 621), не воспользовался участием коммунистов в правительствах, не засыпал их, как во времена Коминтерна, инструкциями по созданию революционной ситуации и вооруженному восстанию. Мало того, есть авторитетные свидетели (в частности, занимавший в то время пост министра внутренних дел Франции Жюль Мок (Jules Moch), автор важных мемуаров), что французские коммунисты планировали захват власти в 1947 году, но не всплыло ни единого свидетельства, что за этими планами стоял СССР. А ведь секреты полувековой давности уже как бы и не секреты. На наших глазах раскрывались и не такие тайны кремлевского двора. Достаточно было за это время и перебежчиков из руководства ФКП, но никто из них не уличал Москву в прямом планировании революционного переустройства власти во Франции. Речь, таким образом, идет о явно собственном почине французских коммунистов, который не воплотился в жизнь как раз из-за отсутствия советского благословения и поддержки. (Много позже сталинскому примеру последовал Брежнев, закрывший глаза на “революционную ситуацию” в Испании и Португалии 70-х годов).
Есть, правда, версия(К.Карlan,“Dans les Archives du Comitй Central. 30 ans de secret du Bloc soviйtique”, Рaris, 1978, pp. 165-167) будто в январе 1951 г. Сталин объявил руководителям соцстран, что поскольку США явили в Корее военную несостоятельность, он решил в 1954 или 1955 году одним ударом захватить Западную Европу. Бежавший в 1968 г. на Запад историк якобы сам видел в архиве ЦК КПЧ такие документы. Гм. Чтобы подозрительный Сталин за 4 года (!) открыл тайну такой силы тем, кому (после разрыва с Тито, процессов Трайчо Костова, Ласло Райка и других дел об измене) верил так мало?! Явная выдумка.
На эти годы Сталин и без похода в Европу наметил много интересного (а главный нынешний коммунист горюет, что намеченному не дали сбыться). В части же геополитики все говорит о следующем: после берлинского кризиса 1948 -1949 гг. вождя опять потянуло сугубо на юг. Его преемники унаследовали эту тягу.
Если одни направления южной геополитики Советов хотя бы постижимы (Иран - это нефть и выход к Персидскому заливу, Турция - контроль над Босфором и Дарданеллами), то тупиковый и нищий афганский румб ускользает от понимания. Особенно загадочна вторая попытка, предпринятая здесь генсеками в 1978 - 1989 гг. Надеялись, пройдя Афганистан, превратить пакистанский Синд в дружественный СССР Белуджистан с фасадом на Аравийский залив? А что искали в Эфиопии, Анголе, Мозамбике и еще в дюжине бесконечно чужих стран? Просчитывали хоть как-то свои шаги в случае успеха? Или же верили “Манифесту Коммунистической партии”, обещавшему, что пролетарии всех стран, соединившись, утратят национальные различия? Были втайне верны завету Троцкого “вымыть копыта красных коней” в теплых водах Индийского океана? Или справедливо более простое объяснение - что политика генсеков всегда была безмозглой и смысл ей придаем задним числом мы сами?
Как бы то ни было, ясно: южная конкиста коммунистов - всегда бесплодная - не прекращалась в самые нищие и в относительно сытые времена, в пору крайнего напряжения сил и в периоды некоторой расслабленности. Коммунизм, этот злой мутант общественного развития, не может без этого. И сегодня, в пустых грезах о власти, коммунисты видят новые лобзания с Пхеньяном и Триполи, Багдадом и Гаваной, Тегераном и Дамаском, видят, как об руку с братским Китаем радостно несут свой “изм” в горы Непала, пустыни Йемена, джунгли Камбоджи и Никарагуа, как размещают Отдел международного коммунистического движения между Идеологическим и Сельскохозяйственным, как открывают в Институте военных переводчиков факультеты гуарани и суахили.
Да будет их сон сладок. Да будет наша явь свободна от всего этого.
Оставить отзыв