В.Д.Поремский Стратегия антибольшевистской эмиграции. К теории национальной революции. Молекулярная теория

Текст печатается по брошюре "Теория революции в условиях тоталитарного режима" (Издание российских солидаристов, б. м., 1949), с уточнением некоторых мест по изданию: "Проблемы национальной революции" (Посев", 1952). "Молекулярная теория". Введение. Массовая организация молекулярного типа. Фактор идейной общности (фактор А). Фактор единства действий (фактор В). II. Революционный дифференциал и общая схема нарастания революционного процесса.

(1) - так обозначены ссылки на примечания. Примечания в конце главы.

{1} - так обозначены номера страниц в книге.

В.Д.ПОРЕМСКИЙ.

СТРАТЕГИЯ АНТИБОЛЬШЕВИСТСКОЙ ЭМИГРАЦИИ.

К теории национальной революции

"Молекулярная теория"

Введение

Возможна ли Национальная Революция в России? Для ответа на этот вопрос, для разработки теории революции в специфических условиях, созданных тоталитарным режимом современного типа, нужно, прежде всего, выделить и принять во внимание основные данные проблемы, конкретно определяющие ситуацию в СССР.
Согласно классическим схемам, для свершения любой революции требуется наличие, прежде всего, двух необходимых предпосылок:
1) население страны (или, во всяком случае, его активная часть) должно хотеть свержения (или изменения) строя;
2) оно должно обладать нужными качествами и данными для создания и противопоставления аппарату и технике власти - аппарата и техники революции.
История советской власти есть история почти непрерывной борьбы: власти против населения или за его душу или населения против власти. В результате этой кровопролитной, непрекращающейся и поныне, борьбы, в настоящий момент, пожалуй, не менее 90% российского населения относится к власти отрицательно.
Конечно, степень этого отрицательного отношения варьирует от молчаливого неодобрения тех или иных мероприятий правящего слоя до яркой и "тотальной" враждебности ко всему режиму в целом. Конечно, характер отрицания носит самые разнообразные оттенки и усложняется, особенно после войны, вопросом: "а что придет на смену нынешнему строю?"
Но, тем не менее, сам факт отрицательного отношения к власти подавляющего большинства населения не подлежит ныне никакому сомнению. Иными словами, первая революционная предпосылка в ее отрицательном содержании "против чего" - налицо.
Из этого положения мы можем сделать следующий важный вывод: политическая сила, которая поставила бы себе задачей революционное свержение власти, в значительной мере освобождается от расходования своей энергии на ту предварительную раскачку населения против власти, на которую главным образом был устремлен пафос всех прежних революционеров. В настоящих условиях эта задача непомерно облегчается благодаря тому, что раскачка населения против власти неутомимо и последовательно осуществляется самой властью. Разве каждое или почти каждое мероприятие советской власти (в каких бы пропагандных формах оно ни преподносилось) не углубляет ров между ней и народом? Разве действия власти не направлены всегда и по существу против подлинных народных интересов? И разве с каждым годом не растет количество людей, которые все яснее и яснее ощущают эту последовательно антинародную сущность власти? Таково неизбежное следствие непрерывной цепи обманов; от лживых лозунгов октября до посулов и чеков без покрытия, выданных властью во время второй мировой войны.
Конечно, существующее ныне положение вещей не снимает полностью задачи отрицательного стимулирования революционной стихии, но сводит ее к известному минимуму, о котором речь будет идти ниже.
Одновременно следует подчеркнуть и другой вывод из обрисованной картины.
Наличие непрерывно растущего отрицательного отношения населения к власти, накопление отрицательного заряда - ярко показывают большую разницу между современной ситуацией и той, которая, например, существовала в России до 1917 года. Тогда главная энергия революционных сил уходила на критику строя и восстановление народа против "царя и помещиков". Тогда накопление отрицательного заряда было почти самодостаточной революционной задачей, из разрешения которой естественно вытекали: укрепление революционных сил, растерянность власти и пр. В нынешних условиях дело обстоит совершенно иначе - нарастание отрицания ведет лишь к усилению властного зажима и не сулит даже в пределе никакого революционного взрыва.
Поэтому надо раз и навсегда оставить всякие надежды на революцию, которая строилась бы на голом отрицании большевизма и только на нем. Один отрицательный заряд явно недостаточен для совершения переворота и, следовательно, еще в чем-то ином надо искать мобилизующую революционную силу. К этому положению мы впоследствии вернемся с совсем иного конца.
Как же обстоит дело в наличием второй предпосылки? С наличием у нашего народа необходимых данных и качеств? Мы должны отметить: одаренность российской нации, ее многочисленность, глубинную, заложенную в ней жажду свободы и справедливости, находчивость, упорство и смелость. Достаточно благоприятны и внешние условия: густые и непроходимые леса, топи, горы, протяженность границ, колоссальность всего пространства с большими малозаселенными просторами, крайне затрудняющими укрепление власти.
Все это, казалось бы, должно было способствовать зарождению и развитию революционного движения. А тем не менее, наш большой и талантливый народ, 30 лет стихийно противодействовавший власти, не нашел в себе ни сил, ни уменья для организации революционного движения, не выделил из своей среды "быстрых разумом Ньютонов", которые бы нашли способы для поднятия знамени восстания.
О чем это свидетельствует?
Это свидетельствует, прежде всего, о необычайной трудности и сложности задачи, это свидетельствует о том, что не только революционная арифметика путчей, так легко удающихся в условиях южно-американских республик, но и революционная алгебра Ленина и Малапарте неприменимы в условиях террора и доносительства, созданных советской властью.
Для разрешения задачи необходимо, выражаясь образно, нахождение высшей математики. Это же связано с преодолением психической инерции, с мужественным отрицанием старых исхоженных путей, с отказом от раболепного следования "классическим" образцам и схемам мышления.
Из предыдущего изложения мы можем заключить, что главным препятствием для свершения революции являются не народные настроения, не, так сказать, отрицательная характеристика ситуации (низы уже давно не хотят власти) и не отсутствие у нашего народа нужных качеств и данных, а какие-то другие элементы и, главным образом, сама система властвования.
Действительно, режим, установленный советской властью - невиданное в истории человечества явление, как бы непроницаемое для разлагающих сил революции. Это явление можно определить как замкнутую систему, в которой царит двойной страх: населения перед властью и власти перед населением.
СССР отгородился от всего мира непроходимой китайской стеной не только в виде границы, охраняемой при помощи всех технических средств современности, но и всем комплексом контроля над общением всех граждан с внешним миром и каждого гражданина друг с другом. Для еще большей непроницаемости и изоляции внутри этой системы создана своя, совершенно обособленная жизнь, в которой все события, факты, теории преподносятся каждому гражданину в особом освещении, резко отличном от освещения, свойственного другому, свободному миру. Между гражданами этого свободного мира и гражданами СССР поставлена не только географическая грань, но и грань идейная и психологическая. На создание этой грани брошены вся советская пропаганда и система воспитания.
В этой замкнутой системе царит огромный полицейский и карательный аппарат. Проникая во все поры жизни, нависая, как дамоклов меч, над каждым гражданином, этот аппарат служит для создания страха, парализующего волю, леденящего кровь. Но этот же аппарат служит выражением и страха власти перед населением, перед всем населением, ибо система сыска и доносов опутывает не какую-то определенную категорию подозрительных граждан, а всех, вплоть до служащих высших учреждений и членов правительства.
Этот двойной страх, с одной стороны, сковывает революционную инициативу населения, а, с другой стороны - толкает власть на изыскание все более и более изощренных способов самозащиты. Этим обычно объясняется невозможность организованного сопротивления, при постоянном и неуклонном росте стихийного недовольства.
Очень важно отметить, что при этом оказывается закрытым путь эмпирического прощупывания новых революционных путей, ибо, в условиях такого режима, каждая изолированная попытка, которую при ином строе можно было бы развить и совершенствовать, в корне пресекается и остается единичным и неповторимым явлением. Каждому новому борцу нужно начинать все сначала. Поэтому на территории СССР отсутствует возможность создания революционной традиции, которая, постепенно совершенствуясь, привела бы к революционному взрыву (как это имело место в царской России где эта традиция, начиная с методов "Народной воли", выросла до ленинской техники восстания).
Но само противопоставление безнадежности нарисованной картины - колоссальной социальной энергии, заключенной в скованной страхом народной стихии, и столь же охваченной страхом власти, наводит на мысль: а не заключается ли в этой системе двойного страха и изоляции и ахиллесова пята режима? Нельзя ли переключить мобилизованные в этой системе силы с ее поддержки на ее же разрушение?
Система эта допускает только два направления эволюции: или дальнейшее увеличение обоюдоострого страха, или же - сопряженное уменьшение страха населения перед властью и увеличение страха власти перед населением.
Если бы удалось ориентировать эволюцию в этом втором направлении, где-то в проекции можно было бы предвидеть критическую точку, после которой революция стала бы возможной. Но прежде, чем приступить к рассмотрению этой перспективы, которая мыслима как конечная стадия революционного процесса, обратим внимание на препятствие, которое лежит в самом начале этого процесса, препятствие же это кажется непреодолимым. Речь идет о возможности существования и развития хотя бы первичной революционной организации.
Весь анализ положения в СССР как бы подсказывает мысль о том, что там невозможна никакая организация. Об этом свидетельствует провал всех попыток, предпринятых в этом направлении. Гибли, не успев достигнуть даже минимальных успехов, не только организации, возникавшие на территории СССР, но мало эффективными оказались и старания организаций, насаждаемых из-за границы. Даже военное вторжение 1941 года не привело к крушению режима. Эти факты настолько ярки и общеизвестны, что в душе каждого советского гражданина (как бы он ни ненавидел власть и не жаждал свержения строя) живет сознание, что коммунистической системе террора и сыска не может быть противопоставлена даже попытка организованного сопротивления. Само наличие такой психики подрезает крылья и парализует волю, закрывая возможность даже для поисков, которые, хотя бы путем накопления отрицательного опыта, позволили прощупать эмпирически правильный путь.
Это, с другой стороны, подводит к мысли, ранее высказанной: эмпирический путь нахождения революционной методики закрыт до тех пор, пока мы не найдем удовлетворительного и убедительного теоретического решения, то есть, иными словами, если мы не только укажем на необходимость применения в данном случае высшей революционной математики, но и покажем, что она может дать для уяснения проблем и рекомендации реальных путей борьбы.
Приступая к опыту создания этой "высшей математики", мы начнем наше изучение с самого твердого "орешка" проблемы, а именно, с проблемы организации.
Действительно ли в СССР невозможна никакая организация?

Массовая организация молекулярного типа

Нет в мире совершенных организаций. Как бы ни были свободны условия, в которых возникает какая-либо организация, - слабости человеческой природы, невозможность установить идеально-требуемые взаимоотношения между людьми, их индивидуальные различия (будь то руководителей, будь то ведомых) всегда кладут предел организованности. Существование различий в организованности одной и той же организации явствует хотя бы из того, что каждая организация когда-то зарождается, растет и развивается, а затем - слабеет, разваливается, гибнет. Больше того, каждая организация в какой-то мере уже существует до официального зарождения.
Все это должно привести нас к заключению о наличии различных степеней организованности, к заключению о том, что явление "организация" может изменяться, то приближаясь к совершенству, к "Организации" с большой буквы, то постепенно, градуально сходя на нет. Для того, чтобы легче разобраться в этом процессе, для того, чтобы понять - что же, собственно говоря, изменяется в организации при ее взлетах и падениях, нужно разбить само понятие организации на его составные элементы. Таких элементов можно наметить, в основном, - три:
1.Фактор идейной общности.
Организация (1), прежде всего, есть общность идей, целей и символов, которые выделяют их носителей (людей, живущих этими идеями, стремящихся к этим целям и объединенные общим для них символом или обозначением) в отдельную социальную группу, например: коммунисты, члены общества покровительства животным и т. д,
2. Фактор организационной структуры.
Каждая организация для достижения поставленных целей обычно распределяет функции между своими членами и выделяет из своей среды различные категории работников: ведущих и ведомых и пр. Так создается сложная и расчлененная структура и гармония различных органов, исполняющих каждый свою определенную функцию.
3. Фактор единства действия.
Описанная выше организационная структура не является, однако, в большинстве случаев, - самоцелью, а есть лишь наиболее удобный способ, средство для регуляции, планированного направления и координации целеустремленных усилий и действий для более быстрого и успешного достижения цели.
Отметим, что при взгляде на организацию со стороны, мы, прежде всего, замечаем ее идейное содержание, символику и целенаправленность, затем - действия членов организации и лишь на третьем месте - организационную структуру. В нашем отношении к любой организации мало что изменится, если мы узнаем, что эта структура стала иной, при сохранении как идейного содержания, так и целенаправленности и внешних действий ее членов. Больше того, и сами члены организаций, в большинстве случаев, вопросы организационной структуры рассматривают с точки зрения целесообразности. Член организации, прежде всего, живет ее идеями, стремится достичь поставленные цели и соответственным образом действует во вне. Та или иная организационная структура только позволяет ему достичь эти цели скорее или вернее, повысить эффективность своей работы и редко - больше.
Таким образом, второй фактор, определяющий организацию, имеет не абсолютный, а прикладной и служебный характер.
Можно представить себе группу людей, спаянных единым идеалом и стремящихся к той же цели и, в этом своем стремлении, действующих согласованно и координирование как бы по общему плану или как бы по директивам каких-то управительных органов. Разве такая "организация" не засу